Эпизод тридцать четыре

Дверь открылась, и Джек узнал Коннора Кэмпбелла, знакомца из клуба. Встревоженный, он глядел на мужчин, стоявших в дверях его дома...

– Мистер Кэмпбелл, мы ищем графиню де Моранвилль, и у нас есть все основания подозревать, что она скрывается в этом доме, – произнес Ридли, сверля молодого мужчину глазами.

Тот спросил:

– Что заставляет вас думать такое? Я не имею чести знать эту женщину.

– Боюсь, вы нам лжете, – возразил ему Джонсон. – Нам известно намного больше, чем вы полагаете. Позволите пройти внутрь?

Кэмпбелл даже не шелохнулся, только крепче сжал ручку двери.

– Сэр, – Джек подался вперед, – наше сегодняшнее знакомство выдалось кратким, и я могу ошибаться, но вы показались мне человеком разумным и благородным, едва ли способным на то, в чем полагают вас виноватым мои спутники. А посему прошу вас позволить нам войти внутрь и серьезно поговорить!

Не сразу, но Кэмпбелл, наконец, отступил, пропуская их.

– Где миледи де Моранвилль? – спросил Ридли, окинув комнату взглядом. – Мы знаем, что в Бетлемской больнице ее больше нет. И склонны подозревать, что смерть ее мужа как-то связана с этим!

– И все-таки я не понимаю, о чем вы...

– Смерть моего мужа? – Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и на пороге предстала бледная женщина. – Что это значит? – так искренне спросила она, что Джек моментально поверил в ее непричастность к смерти супруга.

– Миледи де Моранвилль? – уточнил для проформы инспектор.

– Да, это я. – Она вскинула подбородок. – Что происходит? Пожалуйста, объяснитесь.

– Миледи, должен с прискорбием сообщить что ваш муж, граф де Моранвилль, прошлым вечером был убит. Скажите, вам что-то известно об этом?

Женщина стиснула руки и задрожала, Кэмпбелл, подойдя к ней, приобнял ее за плечи.

– Мы ничего не знаем об этом, – холодно произнес он. – Кто дал вам право спрашивать о таком?

Ридли не дрогнул под его осуждающим взглядом, только сказал:

– Сэр, я расследую обстоятельства смерти Анри де Моранвилля, вашего сына, как нам с некоторых пор стало известно, и потому полагаю, что вы, как заинтересованное лицо, не станете мне в этом препятствовать.

Миледи де Моранвиилль сдавленно охнула, с ужасом глядя на говорившего.

– Откуда... – пролепетала она, – откуда вы...

– Миледи, – голос инспектора сделался глуше, – ваша бывшая камеристка, миссис Поттер, открыла нам многие обстоятельства смерти вашего сына. Мы знаем многое, если не все... Скажите: это ваш муж задушил мальчика? – Глаза женщины заблестели подступившими к ним слезами, и она молча кивнула. – Вы сами видели это?

– Нет.

– Тогда откуда вам это известно?

– Он сам рассказал мне, – призналась она. – Прошлым вечером в его доме.

На миг все звуки исчезли, словно в вакуумной трубе.

– То есть вы признаете, что находились вчера на Кинг-стрит?

– Да, признаю.

– Вы были одна?

– Со мной были мистер Кэмпбелл и мой отец.

– Ваш отец? – удивился инспектор.

– Да, мы пошли туда, чтобы выяснить правду. Вспомнив вечер трагедии, я догадалась, что муж как-то причастен к смерти нашего сына и хотела удостовериться в этом...

– И он признал за собою вину?

– Да, инспектор. Он признался во всем!

– Вы обязаны будете рассказать все в подробностях. Но сейчас я должен снова спросить, – Ридли глядел на нее не мигая, – это вы убили вашего мужа, графиня? Отомстили ему за смерть сына?

– Нет! – вскричала она в ту же секунду. – Как вы смеете даже думать такое? Я никогда не позволила бы себе пасть так же низко, как он. Я – не убийца, инспектор. – Ее голубые глаза смело глядели в глаза собеседника. – Тем более, что он сам был достаточно этим наказан, тем грузом вины, которую нес. Он рыдал как ребенок... Я не посмела бы поднять руку на это ничтожество.

– А ваш... друг? – Инспектор перевел взгляд на Кэмпбелла. – Что скажет он?

– Я не трогал его, если вы, конечно, об этом, – ответил мужчина, крепко сжав зубы. – Когда мы ушли, де Моранвилль был еще жив. Как Грейс и сказала: он и так был довольно наказан. Смерть стала бы для него избавлением... – И добавил, сглотнув комок в горле: – Я узнал, что он умер, не далее получаса назад, но Грейс ничего не сказал... Знал, что нас заподозрят в первую очередь.

– И вы не ошиблись. Полагаю, что вы были последними, кто видел Мишеля де Моранвилля живым, а это автоматически делает вас подозреваемыми номер один!

– Но он был жив, когда мы ушли! – возмутилась новоявленная вдова. – Наверняка, кто-то из слуг мог бы подтвердить это.

– Боюсь, слуг не было в доме, миледи: граф распустил всех на вечер. Не хотел, как я вижу, свидетелей вашей встречи!

– Как он умер? – осведомился Коннор Кэмпбелл.

– От выстрела в голову. Все устроено так, словно граф покончил с собой!

– Но вы уверены, что это не так?

– Скажем так: наш коронер сомневается в этом.

В комнате снова повисла гнетущая тишина, только всхлипывала, уткнувшись в плечо возлюбленного, Грейс де Моранвилль.

Джеку сделалось нестерпимо жаль их обоих, этих мужчину и женщину, столько всего испытавших, но снова подвергавшихся новому испытанию.

Так ли они невиновны, как говорят?

Джек хотел верить, что да.

Но кто в таком случае виноват? Кто убил графа?

– Миледи, – прервал тишину мистер Джонсон, – на теле вашего сына была обнаружена рана, предполагалась, что гувернантка, мисс Харпер, угрожала ребенку ножом, выводя его из дому. После было доказано, что рана посмертная... Граф говорил что-то об этом?

Женщина отрицательно покачала головой.

– Мне жаль, но я даже не знала об этом, чтобы спросить. – И застенала: – Бедный Анри! Бедный мой мальчик. Он умер лишь потому, что Мишель испугался быть обвиненным в убийстве. Дело в том, что я потеряла сознание, ударившись головой, а Анри, увидев меня бездыханной, расплакался, и Мишель в панике, вряд ли от ужаса понимая, что делает, сжал ему шею, умоляя замолкнуть...

Мистер Джонсон кивнул.

– Предполагаю, что он и нанес мальчику рану, желая подставить мисс Харпер. Он же вымазал ее подол кровью... Возможно, своей. И заставил миссис Поттер свидетельствовать против нее...

– Бедная Розалин, я понятия не имела, что в убийстве Анри обвинили ее, – произнесла женщина. – Я едва помню, что было после обнаружения тела...

Ридли кивнул.

– Мне очень жаль, миледи де Моранвилль. Но благодаря вашим показаниям, невиновный человек наконец будет оправдан!

– А что же теперь будет с нами? – не выдержал Кэмпбелл. – Нас обвинят в преступлении, нами не совершенном? Мы и пальцем к де Моранвиллю не прикасались, и все-таки виноваты.

В этот момент в дверь постучали, и Ридли, исполнивший роль швейцара, принял из рук мальчишки-посыльного белый конверт.

– Для миледи де Моранвилль, сэр, – произнес тот, протягивая ладонь.

Ридли, порывшись в кармане, положил в нее пенс и, прикрыл дверь, поглядел на печать на конверте.

– Это оттиск отцовской печати, – всполошилась графиня. – Я могу вскрыть письмо?

– Да, конечно. – Ридли протянул ей конверт.

Женщина торопливо сломала печать и пробежалась глазами по строчкам письма.

– Не понимаю... – прошептала она. И вдруг пошатнулась, едва устояв на ногах... Письмо, выпав из ее пальцев, вспорхнуло к ногам мистера Джонсона.

Тот наклонился и ничтоже сумняшеся прочем в нем написанное:

– «Милая Грейс, когда ты это прочтешь, все уже будет кончено: не только с де Моранвиллем, но и со мной. Я больше так не могу! Я устал, дочка, так сильно устал. И по-своему рад, что это конец. Не вини меня... Никого не вини. Просто будь счастлива с человеком, которого любишь! В конце концов, после долгих прожитых лет начинаешь вдруг понимать, что нет ничего желаннее настоящей любви и покоя. А я не имел ни того, ни другого... А искать уже поздно. Годы не те. Скажи матери: пусть будет счастлива тоже. Она сумеет, я ее знаю. И повторяю: никого не вините. Это мой выбор. С любовью, твой отец, Ричард Стаффорд».

Загрузка...