Дикий Восток. 1910. Часть 2

Глава 11

На месте выяснилось, что один из первых выстрелов пробил резервуар с керосином, который вылился на песок и пень. А потом лампа, упав на бок, подожгла горючее. Никакой угрозы пожара не появилось. Друзья некоторое время молча и завороженно смотрели на высокое пламя, а потом принялись закидывать его песком. Потушив огонь, они выбрались по укосу берега наверх.

— Слышь, Темыч, запах гари вроде…

— Это тебе с нашего костерка мнится.

— Не скажи, принюхайся, ветром дым несет.

— Точно. Пахнет дымарём. Тут же пароходы стоят у берега. Может просто топят понемногу, разводят пары.

— Запросто, только глянь, это вот что там сверкнуло, — Славка протянул руку вперед, указывая на яркую точку.

— Пойдем, глянем, а вдруг чего серьезное?

— Давай.

Друзья еще не успели пройти и три десятка шагов, как поняли, что впереди разгорается настоящий, большой пожар. Языки огня, рассыпая снопы искр, высоко поднялись к темным небесам. Поднявшийся в ночи свежий ветер раздувал пламя.

— Пожар, епта! Тревога! — Заорал Артем во всю мощь своих легких. И бросился вслед за другом вперед, еще толком не понимая, а что собственно, они могут сделать.

На ходу их слегка штормило и покачивало. Мелкие кочки и неровности то и дело попадались под ноги, заставляя выражаться без всяких намеков на цензуру. Когда из темноты, подсвеченной заревом стремительно разгорающегося огня, возникли бегущие навстречу фигуры, друзья даже не сразу успели среагировать. Впрочем, и тройка молодцов в темных куртках и картузах тоже едва не врезалась в идущего первым Славку.

— Стопе, а то еще убьётесь ненароком, — едва успел он выставить левую руку вперед, легонько оттолкнув первого встречного. — Вы ребята, чего тут делаете? А? Надеюсь без блудняка? Или мутите чего? Пошли с нами пожар посмотрим.

Тройка безусых ребят переглянулась в потемках, словно решая как себя вести. То ли напасть на незнакомцев, то ли разойтись миром.

В этот момент шедший следом Торопов вышел из-за широкой спины друга, а яркий сполох пламени высветил оружие в руке Хворостинина, которое он так и продолжал держать в правой руке. Это разом поменяло ход мыслей троицы, даже если таковые у них и мелькали в головах.

— Вы с пожара? — Почти вежливо поинтересовался Тёма.

— Э, да. Там загорелось, нас послали за подмогой. — Отозвалась одна из темных фигур, контрастно обрисованных на фоне пожарища. Лиц друзья разглядеть почти не могли, да и не старались.

— А, ну тогда ой. В смысле — скатертью дорога. Валите, одним словом, более не задерживаю, — качнув вихрастой головой и почти придавив тяжелым взглядом, барственно соизволил распорядился Вяче, махнув для понятности стволом пистолета.

— Мы туда. Постараемся помочь. А вы скорее народ созывайте с крайней улицы. Пусть тащат багры и ведра, вызывают пожарных! — Несмотря на пьяный кураж, Артем мыслил по-военному четко и «боевые задачи» формулировал чеканно.

Незнакомцы, ничего не ответив, предпочли быстренько скрыться в темноте.

— Странные ребята…

— Мутные типы. Слышь, я грешным делом уж и валить их намылился, уж больно рожи их мне не понравились, — проводив взглядом парней, пьяно-задумчиво буркнул Славка.

— Та же тема. Ладно, пошли дальше, а то все сгорит без нас.

— Истину речешь, отроче. Недаром говорят, что моряк как дитя, только ума поменьше, да в штанах побольше, хе-хе, — хмыкнув, изрек народную мудрость Славка.

— А вот это сейчас было обидно.

— Про первое или второе?

— Ну, второе — норм, а первое — не в кассу, — упрямо мотнул головой Торопов.

— Ну, тогда извини, я от моряков такое слышал, так скать с порядке самокритики.

Артем ухмыльнувшись, ответил:

— Чё, купился? Студент-краевед… один ноль ведут знатоки. Поговорка жизненная. В моря ходить — это да, вкус надо иметь спесфический…

Дошагав прямиком к горящим складам, друзья остановились на относительно безопасном расстоянии и не вполне твердо стоя на ногах, принялись с интересом смотреть на происходящее.

Горело празднично и ярко. Яростно-полыхающие столбы пламени вздымались высоко к небесам наподобие масленичных костров, рассыпая фейерверками оранжево-белые снопы искр. Жар стоял такой, что им пришлось даже отступить на несколько шагов, иначе начинало нестерпимо печь лицо, а дыхание перехватывало, словно не хватало воздуха.

Они еще не вполне протрезвев и заслоняя ладонями лица от жара пару минут просто молча стояли глядя на высокие столбы пламени, снопы иск, уходящие в черные небеса, на неожиданно подскакивающие и катящиеся во все стороны горящие тюки пакли, напоминающие гигантские шутихи, которые с шумом и столбами пара влетали на речное мелководье, где продолжали упорно гореть, создавая уж и вовсе сюрреалистическое полотно.

Вокруг пожарища заполошно бегали, орали матом и суетились несколько человек, вероятно, дежурная вахта стоящего поблизости парохода или сторожа «диких» складов, разместившихся у импровизированных причалов.

Толку от их мельтешения не было никакого. Кто-то додумался включить мотопомпу на борту корабля, но это ничего не решило в борьбе с огнём. Насос был вовсе не предназначен для пожаротушения, поэтому его жалкой струи не хватало даже на то, чтобы проливать борт стоящей вдоль берега баржи.

Со всех сторон уже начинали сбегаться люди из посёлка, привлечённые оранжево-красным заревом на низких осенних тучах. Но никто и не пытался тушить пожар. Задача была реальней и проще — не дать огню разойтись вовсю ширь и подпалить другие склады и здания. Они всеми подходящими средствами отпихивали раскатывающиеся по сторонам полыхающие снопы, заливали искры ведрами с водой и попросту затаптывали начинающиеся очаги пламени.

Загудел корабельный ревун, оглашая речной простор сигналами о помощи. За гулом большого огня и сиплыми воплями машины даже стоя рядом ничего невозможно было расслышать. Артем, поначалу пытавшийся докричаться до матросов и Славки, поняв всю бессмысленность надсадно рвать глотку, ухватил Вяче за руку и притянул его голову к себе, проорав прямо в ухо:

— Ветер сильный, не потушат.

— Это понятно. Вопрос в другом — как бы и баржа с пароходом не загорелись.

— Народу мало. Вахтенные всего скорее. И начальства не видать.

— Как ты определил? Ничего ж толком не разглядеть…

— Никто не командует, все бегают как подорванные без толку. Так что капитан либо бухой, либо спит, либо его вообще нет.

— Логично. И чего делать будем? Оно конечно красиво вот так стоять и глядеть, как Нерон на пожар Рима, но ёпрст, жалко корабль. Сгорит к едрене фене, а мы такие нарядные даже ничего не сделали…

— Жалко — у пчёлки! Но если хочешь что-нибудь сделать, то надо концы рубить и баржу уводить.

— Только по сходням нам не пройти — смотри, как там полыхает.

— Не вопрос. Давай прямо к борту прошлепаем по мелководью, а там поможешь мне забраться наверх.

Хворостинин рвавшийся действовать не сразу осознал смысл слов друга, но когда понял, кивнул в ответ:

— Понял! Командуй, ты у нас мореман!

Тема хотел было покачать головой и возразить, мол, я речником и то недолго пробыл, напрасно ты меня в моряки записываешь. Но Славка и не думал продолжать беседу. Он побежал вокруг полыхающих кип прямиком к барже. Артему не оставалось ничего иного, как поспешить вслед за другом.

Без особых усилий закинув Тему наверх, Славка дождался пока друг кинет линь и как по канату в спортзале на одних руках взобрался следом. Оглядевшись, Артем махнул рукой в сторону освещаемого сполохами огня пожарного щита с топором и баграми, скомандовав Славке:

— Хватай топор, руби концы, прямо на кнехте руби.

— Яволь, майн хер! Будет сделано!

Хорошенько размахнувшись, Вяче рубанул тяжелым колуном. Потом ещё. И ещё. Жар подступившего почти вплотную к барже пламени жег лицо и руки. И лишь с четвёртого удара толстый пеньковый канат сдался.

— Сделано! Чего дальше?

— А нифига дальше. Это корыто плотно навалило на берег. Оно теперь как присоска на стекле. Мы его не раскачаем и не спихнем никакими шестами.

— И чего делать?

— Тут уже ничего. Погнали на буксир, может, им сдёрнуть получится. А нет — так хоть отогнать от берега его поможем.

— Тогда чего стоим, время-деньги.

И без дальнейших рассуждений Славка лихо спрыгнул с борта прямо в черную воду, подняв фонтан брызг и окунувшись почти по грудь в прохладные иртышские волны.

— А водичка то бодрит! — проорал он соскочившему следом другу. — Погребли дальше. У парохода сходни в порядке — зайдем как белые люди.

Так они и сделали. С них ручьями стекала вода, но так было даже легче. На борту никого не оказалось. Полнейшая пустота. Никто их не встретил.

— Эй, православные, есть тут кто? — Не заморачиваясь заорал во всю мощь легких Хворостинин.

— Чего ты кричишь, поморщившись как от зубной боли, бросил ему Тёма. — видишь же, нет никого. Но машина вроде работает, дым из трубы идет. Надо вниз спуститься — к паровику.

— Погнали туда, — легко согласился Вяче, — веди, ты в этой машинерии спец, я ни в зуб ногой.

Внизу они нашли надсадно кашляющего и без остановки кидающего в открытую топку лопату за лопатой уголь чумазого юного кочегара.

— Где капитан, старпом или механик на худой конец? Что за бардак тут творится?

— А чего на худой? Может на толстый, — совсем некстати негромко прыснул Славка.

— Это мы разберемся. Комиссия установит всех непричастных и накажет всех невиновных. — В тон ему ответил Тема. Не выветрившаяся выпивка располагала к веселью.

Молодой кочегар, совсем потерявшись, замер, так и не донеся лопату до топки и помявшись пару секунд, ответил:

— Так… Нет никого. Все на пожар убёгли, а начальство засветло ещё съехать изволили. А машинист и вовсе — вчерась накричал на хозяина, расчету требовал, а тот не дал. Ну, он и ушел…

— Ясно. Плохи дела. Мы уполномоченные Речного Регистра. Завтра должны были осматривать это судно. А тут такое происшествие… Так что как старший по званию, я беру командование кораблём на себя! Вопросы есть? — На пару секунд в душном и пыльном воздухе кочегарки повисла тишина. — Так-то лучше. Как звать то тебя, матрос?

— Петькой… — От удивления уголь с лопаты кочегара посыпался на палубу. Славка, между тем, всеми силами старался придать себе солидный вид. Выглядело это неубедительно, но в полумраке кочегарки никто ничего не заметил.

— Слушай мою команду, Петька. Разводи пары как можно скорее. Я подведу буксир кормой к барже, а мой коллега, — Артём внимательно посмотрел на Славку, — переберётся на неё и накинет буксирный конец на кнехт. Раз машиниста нет, то тебе, Петро, придётся и машиной управлять. Осилишь?

— Я… Я постараюсь. — Кочегар сильно волновался.

— Не «постараюсь», а «так точно»!

Тёма и Славка выбрались на главную палубу.

— А что ты там про конец и кнехт заливал? Я на орден посмертно не подписывался. Ещё и за чужое корыто. — С подозрением, подражая почтальону Печкину, изрек Вяче — Может быть, я только жить начинаю, лисапед вон купил,

— Слушай, ты же тут баржу жалел. Если не оттащим, то ей однозначный каюк. Пятнадцать минут — и угольки. А накинуть швартовый на кнехт — большого ума не надо. Тут ловкость нужна. Дело, в принципе, плёвое. Так что дуй на нос баржи, пока сходни ещё не горят. А я тут попробую покрутить эту шаланду. Если дело выгорит, и баржа не сгорит, то можно будет с хозяином перетереть о гонораре…

— О чём? — Славка пренебрежительно усмехнулся. — Он даже команде не платит.

— Там видно будет. Дуй, давай!

Хворостинин, спустившись по трапу, быстрым шагом направился по мелководью в сторону баржи, прикрываясь рукой от жара пламени. Артём же, зашёл в ходовую рубку и стал осматриваться при свете отблесков всё увеличивающегося пожара на берегу.

Капитанский мостик начала века был непривычно пустым и просторным. Не имелось никакого оборудования, кнопок или тумблеров. Лишь большой штурвал, машинный телеграф и увенчанная каучуковым нагубником труба переговорного устройства, уходящая куда-то в палубу.

«Да… Рулить и командовать машиной одновременно — тяжеловато будет. Придётся побегать», — невесело подумал Тёма.

Взгляд упал на висящий в углу на переборке рупор.

«Офигеть! Первобытный мегафон!»

В сознании тут же возникла картинка марширующих пионеров с красными флагами, кричащих в рупор речёвки, а душа на мгновение сжалась. Стало как-то тоскливо и грустно… Вздохнув, Торопов взял жестяную воронку и вышел на палубу.

— Внимание, команда буксира! Говорит инспектор Речного Регистра Торопов! Срочно подняться на борт! Будем оттаскивать баржу. Груз на берегу уже не спасти!

Метавшиеся на берегу тени замерли.

— Бросай всё к ядрене фене, говорю! Живо на буксир, сто чертей вам в печень! — Артём всё больше входил в роль бывалого капитана.

Сходни задрожали. По стальной палубе загрохотали шаги. «Вот так бы сразу. И почему никто никогда по-хорошему не понимает? Пока не наорёшь…» — Торопов вздохнул, припомнив армейский опыт.

— Двое на корму! Двое на нос! Приготовить буксирные концы! Отдать швартовые!

Расставив команду, Тёма вошёл в рубку и снял пробку с переговорной трубы.

— Машина, пар готов?

— Ещё немного. — Донеслось из глубин буксира.

— Нет времени, Петруха. Сгорим к чёрту. Так что давай, малый назад!

— Есть, малый назад! — Где-то раздалось шипение пара, всплески колёсных лопаток о воду. Артём воспользовался пожаром как ориентиром, чтобы определить движение судна. Корабль стоял.

— Средний назад!

— Есть средний назад!

Всплески участились, но судно по-прежнему оставалось недвижимо. «Они что там, придурки, швартовые не отдали, что ли?!» — С негодованием выругался про себя Артём и, высунувшись из рубки, проорал в рупор:

— Что там со швартовыми, чёрт возьми?!

— Швартовые отданы, сходни убраны! — Донеслось из темноты.

Жёсткие всплески лопастей о воду заставляли судно мелко вздрагивать.

— Петро, давай полный назад! Да подбавь пару! — Почти прокричал в переговорную трубу Артём, лихорадочно соображая, что такого важного он мог забыть. Ведь чудес на свете не бывает, и буксир уже должен оторваться из цепких объятий береговой отмели.

В конце концов, судно нехотя стало сползать в сторону фарватера. Торопов с облегчением вздохнул, вытер проступивший пот со лба и встал к штурвалу. Переложив руль на правый борт, и дождавшись, когда корабль начнёт уверенно поворачивать нос против течения, он быстро подошёл к трубе и скомандовал с паузой в минуту: «Стоп машина!», затем «Средний вперёд!» и тут же вернулся к штурвалу, чтобы выровнять руль.

Неуклюжая посудина под управлением самозваного капитана с большим трудом развернулась кормой к барже. Артём успел в который раз взмокнуть, прыгая от штурвала к раструбу переговорника и обратно. Подойдя, как ему казалось, на достаточное расстояние к барже, Торопов высунулся из рубки и крикнул через рупор:

— Славка! Принимай конец! На баке, отдать швартовый!

— Есть отдать швартовый! — Огненные сполохи сквозь дым высвечивали несколько фигур, копошащихся на корме и одну на барже. Славка не с первого раза смог поймать линь и вытащить основной буксирный канат. Но, в конце концов, через несколько томительных минут толстая пеньковая петля оказалась накинутой на кнехт. Команда буксира тут же закрепила канат на гаке.

— Швартовый закреплен! — Донеслось до Торопова.

— Славка, дуй на корму баржи! Команде очистить бак! — Артёму приходилось видеть лопнувшие канаты, потому рисковать людьми он не мог.

— Петруха, давай полный вперёд! Только понемногу! — Прокричал в медную трубу Тёма и тут же встал за штурвал, глядя через плечо на баржу. Порыв ветра швырнул горсть искр в сторону реки. «Только бы успеть!» — Пронеслось в его голове.

Буксир натянул канат, словно настройщик струну на рояле. Вибрация от колёс стала ещё ощутимей. Чёрный дым вперемешку с искрами толстой змеёй вываливался из трубы и тут же падал на реку, подкошенный порывами осеннего ветра. Казалось, что ещё чуть-чуть, и канат не выдержит. Но нет, баржа медленно, по чуть-чуть, стала вырываться из липких объятий илистого дна. Благо, большая часть груза к началу пожара уже была на берегу.

Не прошло и получаса, как суда смогли выйти на фарватер. Артём стал соображать, что делать дальше. Луна хоть и освещала водную гладь Иртыша, но света от неё было явно недостаточно. Причаливать к берегу в такой темноте было рискованно. Да и плыть, собственно, тоже.

«Интересно, а якорь на буксире удержит весь состав или нет»?

До Торопова стало доходить, насколько необдуманно они со Славкой вписались в этот переплёт. Алкоголь уже окончательно выветрился, и гадкий червячок сомнения стал глодать душу.

Корабль неожиданно повело носом к берегу. Артём крутанул штурвал, но это ситуацию не исправило.

— Стоп машина! Что там?!

— Правая машина заклинила! — Донеслось из трюма. «Этого ещё не хватало» — Тёма схватил рупор и высунулся из рубки.

— Двое на нос! Приготовиться отдать якорь! Замерить глубину!

— Четыре сажени! — Донеслось в ответ через пару минут.

— Отдать якорь!

Раздался лязг якорной цепи и грохот вращающейся лебёдки.

— Трави помалу! Да смотри цепь не упусти! — Артём пытался сообразить, какой может быть длина якорной цепи на этом корабле и как сказать, чтобы вытравили её почти до максимума. Ведь баржа тоже имеет нехилый вес. — Сколько вытравили цепи? И сколько осталось?

— Саженей сорок ушло… Сколько осталось — не знаем. Не видно.

— Вот бардак, туды вашу через коромысло! Тогда хорош! Крепи! — Артём стал наблюдать за берегом, стараясь уловить, держит якорь или нет. Огонь на берегу постепенно затухал, выгорая и уничтожая остатки товара. На востоке светлело. «Вот и утро скоро. Можно будет оглядеться и разобраться. Лишь бы к мосту не снесло… Интересно, как там Славка…» — Подумал Артём, глядя в сторону баржи.

Хворостинин же в это самое время, пребывая в полнейшем одиночестве, впал в веселую злобу и, не сдерживаясь, во все горло, замысловато ругался, осыпая проклятиями речку, баржу, Артёма и собственную способность влипать в нелепые истории. Яростно и надсадно взрыкивая, он скидывал за борт оставшиеся на барже тюки, которые ввиду неспешности спасательной операции успели заняться от долетевших с берега искр и грозили речной посудине безвременной гибелью.

Помочь ему было некому, поскольку весь экипаж, как и положено, находился на буксире, и было понятно, что искусством хождения по канату, скорее всего, никто из них не обладает. Физической мощи у Вяче имелось в избытке, вот он, весь в дыму, копоти и пыли, надсадно чихая, кашляя и матерясь, и занимался «силовым экстримом» на свежем воздухе. Тюки плюхались в тёмные предрассветные воды Иртыша, поднимая изрядное количество мелких брызг, толпились у борта, словно жалуясь друг другу на собачий холод. Течение реки, лёгкими водоворотами огибая обводы баржи, подхватывало и уносило в туман тонущий груз, играя с ним, словно сытая кошка с мышью.

Управившись и изрядно взмокнув, Славке как никогда захотелось оказаться в своей квартире на диванчике перед телевизором. «Да что там такое! Мы сегодня к берегу пристанем или нет?!» — возмущённо подумал он.

— Эй! На буксире! Рули к берегу, боцман хренов! — Затем, поняв, что его никто не слышит, добавил себе под нос, — Нафига было столько пакли на баржу грузить? Нет, чтобы коньяка… Бутылку… Или фуфаек…

Холодало. Вячеслав не сразу понял, что баржа остановилась. Да она и несколько секунд еще по инерции пыталась, едва шевелясь, катиться против течения, но быстро исчерпав импульс, встала и потянулась назад, до предела натянув швартовы.

— Ага, значит, приехали, — вслух сформулировал вывод Хворостинин.

В предрассветных потемках он, поёживаясь, наблюдал, как суетятся на пароходе члены его команды. Потом все затихло.

— Это меня что же, забыли что ли? Черти полосатые! Мореманы, едрена-матрена! — И уже во весь голос заорал на всю реку, — Эй, там, на буксире! Срочно доставьте героя или на берег, или к себе заберите! Мне тут холодно и выпить нечего!

Не увидев ни малейшей реакции, он разозлился и принялся шарить глазами вокруг, собираясь швырнуть чем-нибудь тяжелым. Но тут ему пришла в голову светлая идея. Цапнув пистолет, он передернул затвор и, подняв оружие стволом вверх, нажал спуск. Сухо щелкнуло. Осечка.

— Да что такое, ёпрст! Вот непруха… — Ругаясь, он клацнул затвором еще раз, и снова выстрелил. На этот раз успешно. Грохот разлетелся по реке, заставив команду буксира вздрогнуть и разом обернуться.

— Вот так-то лучше. — Удовлетворенно пробормотал Славка и уже громко добавил, — Заберите меня отсюда!

На палубу выскочил и Торопов. Быстро разобравшись в ситуации, он махнул другу рукой, метнулся обратно в рубку и выбрался оттуда с блестящим медным рупором.

— Сейчас отправлю ялик! — прокричал он.

Славке оставалось только сесть и мирно созерцать, как матросы занимаются спешным спуском лодки на воду. Процедура оказалась хоть и не особо сложная, но все же технически замысловатая.

Вскоре друзья снова оказались вместе.

Вяче с чувством и с некой долей самоиронии продекламировал четверостишие Николая Гумилева:

«И взойдя на трепещущий мостик,

Вспоминая покинутый порт,

Отряхая ударами трости

Клочья пены с высоких ботфорт»

И добавил уже прозой:

— Мы прям капитаны, открыватели новых земель…

— И времён, — поддакнул ему Тёма.

— Слушая, я смерть как хочу умыться, пожрать и промочить горло. Как думаешь, есть на этой, спасенной нами посудине все вышеперечисленное?

— Сейчас узнаем. — Кивнул Торопов и с начальственным видом подозвал стоящего неподалеку матроса.

— А что, братишка, есть тут перекусить чем и где умыться? — Матрос опешил от такого обращения со стороны «господ инспекторов» и растерянно промолвил:

— Да, конечно… Пожалте за мной…

По пути им навстречу попался чумазый Петруха.

— Ну и что там у тебя случилось? — Строго спросил у него Артём.

— Не могу знать!

— Во! Видал? — Обратился Торопов к Славке, показывая жестом на Петруху, — Мы ему доверили машину, а он «не могу знать»… Так что пока не помылись и не поели, придётся спуститься в трюм для освидетельствования, так сказать, и составления актов дефектовки. А ты, Петро, тащи лампу и веди нас в своё Аидово царство.

Машинное отделение было тесным, жарким, с низким потолком. Переборки и потолок были покрыты сажей, на полу было много мелких угольных кусочков, хрустящих под ногами, словно ореховые скорлупки.

— Ну и бардак же тут у тебя, Пётр Батькович! — Начальственно заявил Артём, — Никакой противопожарной безопасности! Где цилиндр правого борта?

— Пожалте сюда. — Петро старательно освещал керосинкой путь для друзей. — Вот. Извольте.

В тусклом неровном свете огонька лампы взору Торопова предстал Его Величество Паровой Цилиндр. Массивный, поблёскивающий латунным боком и трубками паропроводов, он внушал какое-то чувство тепла и почтения пришельцам из будущего.

Артём провёл ладонью по ещё не остывшему металлу, при помощи керосинки осмотрел крепления, шатун, маховик, золотниковый механизм… Затем открыл краны, что были снизу цилиндра. На палубу хлынула вода, образовав небольшую лужу.

— Ну и что это, друг сердешный? — Обратился Торопов к кочегару.

— Знамо дело, вода.

— Значит, не уследил… Ну да ладно, что с тебя взять… Хорошо, что только одна машина накрылась. Вишь, как шатун загнуло? Теперь всё под переборку. Пошли наверх. Тут пока нечего делать. — Обернувшись к сопровождавшему их матросу, — Показывай, где тут умывальник… Да и поесть чего-нибудь не мешало бы.

Не прошло и получаса, как приятели, смыв с себя сажу, шли по коридору в поисках кают-компании, поскольку Артём, совершенно вжившись в роль капитана-инспектора, отправил матроса на поиски провизии. Толкнув очередную дверь, они попали в довольно большое по корабельным меркам помещение. Диван, стол, занавески на иллюминаторах и большой сейф в углу.

— Стопудняк, капитанская каюта. Вот тут и расположимся.

— С чего ты взял? Может это и есть кают-компания?

— Не-а. — Артём сделал довольное лицо старого морского волка. — В кают-компании сейфов нет. Там обычно длинный стол со стульями и на стенке горлышко от бутылки висит, которую разбили о борт при спуске на воду. Тут есть горлышко?

— А вот сейчас и посмотрим. — Славка потряс связкой ключей, которую поднял с дивана, и направился к сейфу.

— Слышь, краевед, может, не будем превращать спасательную операцию в банальный грабёж? Тем более что втихую с этой посудины не смыться.

— Спокуха, Тёмыч, деньги у нас и так есть. К тому же, мы не медвежатники какие. У нас ключи имеются… Просто интересно, что там может быть.

— Пустота. Самое вероятное после бегства кинутого на зарплату капитана. — Иронично бросил Торопов. После недолгой возни с ключами, сейф с тихим скрипом открылся. Верхняя полка предсказуемо оказалась пуста, зато на нижней ворохом лежали какие-то бумаги. Славка с интересом исследователя стал их перебирать.

— Молодой человек, а Вам в детстве говорили, что читать чужие письма нехорошо? — Сидящий на диване Артём не унимался. Ситуация была ему не по душе и поэтому он заметно нервничал. — Вот сейчас зайдёт кто-нибудь…

— Да ладно, ладно. Зато смотри, что под ними отыскалось. — Славка прикрыл дверцу сейфа и поставил на стол бутылку коньяка. Приятели успели сделать по паре глотков, когда дверь распахнулась.

— Господа… Это не кают-компания… Дмитрий Иванович будет недоволен. Извольте пройти… — Заглянувший в каюту давешний матрос растерянно замолчал. Он не знал что делать.

— Что?! Отставить! Как с инспекторами разговариваешь? — Коньяк вернул Торопову погоны. — Неси всё сюда! А то будет вам инспекция.

— Прозит! А хорошо зашла, армянская вещь. Шустов, однако, не фуфло. Нормальная конина. — Славка вертел в руках ополовиненную бутылку, сидя на диване.

Артем лишь молча кивнул, откинувшись к переборке. Он смог впервые за последние часы расслабиться, напряжение отпускало, и только теперь начал осознавать масштаб авантюры, в которую они вписались. Выдержанный в дубовых бочках сорокаградусный бренди теплой волной пошел по телу. Подхватив вилкой кусок сардины с удовольствием зажевал с сухарем, смачно похрустывая.

Неугомонный Славка вскочил с дивана, высунулся почти по пояс в иллюминатор и окликнул матросов:

— Эй, мужики, подьте сюды. Угощу вас от щедрот капитанских.

Четверо бравых погорельцев, включая и черного от угольной пыли кочегара, тут же оживились и заинтересованно подтянулись к оконному проему.

— Мы с вами такое дело провернули. Да, Артем, скажи? Это надо отметить. Бухло качественное, не самогон палёный. Вот, берите, — он достал из шкафчика еще стаканы и налил каждому. Подмигнул Артему, мол, давай, гони тост. Тот подумал немного, чуть нехотя оторвался от удобного диванчика и, поднявшись, выдал:

— Ну, что. Дело вышло жарким, но мы его вывезли! Пусть так будет и дальше! За речной флот и этот пароход! За нас, речников!

— Молодца! — одобрил его речь Славка. — От себя добавлю, не знаю, что там скажет ваше начальство, а я бы вас наградил.

Матросы чинно и не спеша выцедили дорогой «барский» напиток, выдохнули почти разом и хором поблагодарили «господ начальников».

— Не за что, братцы, не за что. — Вяче оглянулся в сторону берега, где заметил размахивающего руками человека, только что прикатившего в пролетке и даже не успевшего из нее вылезти.

— А кто это там ручонками машет? Может, знакомый ваш какой? — бросил он словно между делом.

Матросы разом обернулись и вгляделись в еще тусклый предрассветный сумрак.

— Так это наш хозяин и есть. Господин Мошкин Дмитрий Иванович. Видать усмотрел пожар и до зорьки прикатил, — ответил самый глазастый из мужиков.

— Кричит чего-то. Видно, желает узнать, как дела на борту. Вы бы за ним ялик послали, а то надорвется еще, болезный.

У Вяче по отношению к заочно знакомому собственнику речного буксира сложилось довольно негативное отношение. Факты говорили против него. Денег не платит, люди увольняются, вахта осталась без офицера, в пароходе чего-то сломалось, машина до предела изношена, да и в целом посудина выглядела потрепанно и устало. Да и сам факт пожара тоже, по мнению Хворостинина, шел в незачёт владельцу. Товар потерял, баржу они едва спасли, опять же не благодаря, а вопреки. Форменный разгильдяй!

— Сейчас еще начнет на нас наезжать. Мол, кто такие, по какому праву, мол, произвол, я на вас в полицию заявлю, я вас засужу… Знаю я таких, слова благодарности не дождешься, а вони полно. — Плюхнувшись обратно на диван, с неожиданной мрачностью заключил Вяче.

— Наверняка, — согласился с ним Артем. — И чего тогда делать будем? Какие версии?

— Ну, свалить точно не получится. Кругом вода. Да и наши портреты срисовали основательно, не соскочишь. Думаю, надо держаться уверенно, спокойно и даже нагло. Врать не будем. Если матросы ему скажут, что мы представились речным надзором, скажем, ситуация была форс-мажорная, объяснять времени не имелось. А вообще оправдываться точно не станем.

— Интересно, он сразу с городовыми явится или потом их вызовет?

— А с чего? Он про нас ничего не знает. Вот гребцы сейчас ему во всех нюансах и красотах расскажут, как дело было, само собой. А до тех пор он ни сном, ни духом, ни чохом. Это раз. Во вторых, я в тюрягу больше не ходок. Побывал там — мне не понравилось. Лучше в бега подамся.

— Это да. Наново я тебя могу уже и не вытянуть.

— Не то слово. В первый то раз каким чудом ты меня спас не пойму. А по второму кругу и надеяться не на что. Но думаю, отбрехаемся. Дядя не при деньгах. Это факт. Посмотрим, что он запоет. А если у него груз не застрахован?

— Тогда ой. Попадёт пароходчик по полной.

— Вот и я о чем. В эти времена кредитами не раскидывались. Больше на доверии. А кто он для местных? Свой или чужак? Не известно пока нам. Ну, скоро все выяснится. Главное не спешить карты раскрывать и особенно поначалу меньше языком трепать. Выслушаем его стоны и вопли, что на Руси песней зовутся…

— Ага, плач иудейского гостя, — со смешком кивнул Торопов.

— Типа того. Информацию соберем, выводы сделаем, а потом изумим его нашими вариантами.

— Что еще за варианты? — не понял друга Артем.

— Сам пока еще не знаю. Надо будет по ходу переговоров соображать исходя из того, как карта ляжет.

— Ну, смотри. Только сильно не борзей. — Попытался он урезонить уже слегка опьяневшего от легшего на свежие дрожжи новой порции алкоголя Вяче.

— Все будет ровно. Не дрейфь.

Немного помолчав неугомонный Хворостинин задал новый вопрос.

— Слушай, а кто он вообще? Ты о нем что-то знаешь?

— Откуда?

— Надо расспросить местных. Вот хотя бы Петьку-кочегара. Он парнишка простой, все что знает и не знает, разболтает. Давай, зови его сюда, успеем раскрутить — время еще есть.

— Петруха, подь сюды! Давай, излагай в деталях. Что за фрукт твой хозяин. Что хорошего про него можешь поведать нам?

Кочегар оказался на удивление словоохотлив, оно и понятно, у машины поговорить не с кем, вот и отвел душу. Доложил пусть и путанно, зато образно и в подробностях. Выходило, что Дмитрий Мошкин стал владельцем парохода всего пару недель назад.

Достался ему корабль в наследство от тетки — богатой омской купчихи Надежды Путиной. А уж как при наличии прямых правопреемников он умудрился изловчиться и заполучить столь ценный ресурс история умалчивала.

Конца восьмидесятых годов девятнадцатого века постройки, изрядно уставший от жизни и пары десятков навигаций, но всё еще крепкий паровой буксир с привычным уху любого советского школьника названием «Пiонеръ».

Так же, по словам Петра, сам Мошкин человек резкий и крутой. Сильный, решительный и склонный при случае пускать в ход увесистые кулаки. По крайней мере, матросам регулярно от него перепадало «на орехи за всякие огрехи» как пояснял наказуемым с некоторой даже претензией на рифму сам новоявленный владелец корабля.

— Да он мажор! Натурально! По всем признакам.

— Ко мне во взвод такие изредка попадали. Гонору у них хватало лишь на первые полдня. Потом либо соображали, куда попали, либо личный состав выписывал командировку в санчасть на недельку. Полы мыть, пока физиономия снова не начнёт в двери пролазить.

— Во. Тоже схема рабочая. А что если он сам поджог устроил? Те три архаровца явно не случайно мимо проходили. Захотел всё сжечь и страховку получить? Тогда что?

— Тогда ой. Ну, увидим. Обязательно зададим господину Мошкину этот вопрос.

Дмитрий Мошкин, очевидно, старался выглядеть франтом, но события этой ночи подрастрепали его блестящий внешний вид. Едва ступив на палубу, он, отрывисто бросив на ходу: «Где они?» и получив краткий ответ: — "Тама», ринулся в каюту, которую, ничуть не смущаясь, заняли наши герои.

— Господа, я требую объяснений! По какому праву, вы явились на мой пароход и самовольно взяли его под управление? Я буду жаловаться! Никто не уведомил меня об инспекции, она не законна! — И вдруг, что-то заподозрив, не вполне последовательно потребовал, — Предъявите документы!

Друзья переглянулись, обменявшись понимающими взглядами, выражая согласие с диагнозом, вынесенным заранее Славкой в адрес их визави.

— Присаживайтесь, господин Мошкин. У нас всех была сложная ночь. И вероятно день будет не легче. Выпейте, успокойте нервы. — Славка разлил по стаканам остатки коньяка. — Хочу сразу внести ясность. Мы не инспекторы. Просто живем неподалеку и став свидетелями пожара, сначала лишь наблюдали, а когда поняли, что команда действует бестолково и без руководства, решили помочь спасти баржу и буксир. Мой друг, чтобы не тратить на объяснения драгоценное время назвал себя представителем инспекции. Он и в самом деле сведущ в корабельных вопросах. Замечу, что требований предоставления документов и дополнительных расспросов от матросов в наш адрес не поступило. Так что будем считать эту его фразу шуткой. Впрочем, мы ведь действительно спасли вашу баржу. Да груз сгорел, но там шансов не просматривалось изначально. Полыхало, дай бог.

— Так кто же вы? Какого черта делаете на моем корабле, в моей каюте, кто вам позволил пить мой коньяк?! — Багровея на глазах и стремительно распаляясь, кричал все громче Мошкин, уже почти рыча и брызжа слюной. Артём, почувствовав растущий градус разговора, медленно переместился к двери каюты.

— Вон отсюда! — окончательно впав в неистовство, владелец буксира уже вскочил, явно намереваясь кинуться на друзей с кулаками с задором боевого петушка.

Торопов, закрыв собой дверь, почти по-ковбойски ненавязчиво приоткрыл полу пиджака, показав рукоять пистолета. Следом за ним и Славка, слегка поморщившись, но и бровью не поведя, в лучших традициях вестернов медленно вытащил Кольт из кармана и молча положил перед собой на стол. Вид оружия произвел мгновенное отрезвляющее действие на раскрасневшегося купца. Он, все еще гневно фыркая и тяжело дыша, осел обратно на стул и уставился налитыми кровью глазами на Хворостинина.

— Для начала давайте представимся. Мы вас знаем, Дмитрий Иванович, а вы нас нет. Меня зовут Вячеслав Юрьевич, моего друга — Артем Александрович. Мы недавно приехали в Омск и, так уж вышло, мимоходом спасли ваше имущество. И этот факт даёт нам право надеяться на разумное вознаграждение за наши труды и риски. Это раз. Второе. Вам возможно уже доложили, что машина повреждена и требует ремонта. В этом нет нашей вины, все распоряжения господин Торопов отдавал четко и правильно. Ошибка со стороны неопытного кочегара, он в запале перестарался. Но и его вины нет, надо было нанимать толковых специалистов и платить им вовремя. Теперь третье. Лично мне интересно — вы застраховали груз?

— Нет. Не до того было. — Мошкин резким жестом обхватил голову руками, и застыл на несколько секунд, склонившись над столом. Потом поднял побледневшее лицо и прошептал, — Я банкрот. Разорен, вчистую разорен. Товар был взять в долг, пароход сломан, все пойдет с молотка… Вы! Вы во всём виноваты! Я буду жаловаться в полицию!

Торопов приоткрыл дверь и, высунувшись, убедился, что лишних ушей поблизости нет.

— Ну что Вы, Дмитрий Иванович… Остыньте уж, наконец! Не стоит так драматизировать. Поскольку мы с приятелем взялись спасать вашу посудину, то вас как хозяина за бортом не оставим. И раз уж судьба «Пионера» нам стала не чужой, то почему бы нам не принять участие в его ремонте? Тем более что требуемые денежные средства у нас имеются.

На минуту в каюте стал слышен писк случайного комара.

— Условия? — неожиданно цепко откликнулся мгновенно позабывший о своих горестях коммерсант.

— Вот так лучше, — одобрил перемену в поведении собеседника Хворостинин, убирая "кольт" в карман. — Мы приведем технику в порядок, а за это получим половину парохода в собственность.

— Не бывать этому! Он мой и только мой! — прокричал, разом разгорячившись, Мошкин. Затем, прищурившись, прошипел: — А-а-а-а… Так вы просто грабители! И пожар — ваших рук дело.

— Не стоит шуметь, — негромко и очень спокойно отозвался Вяче. — У вас все равно нет вариантов. Мы не грабители. Тут вопрос взаимной выгоды. Половина нам, управление буксиром будем вести совместно. Не спешите, мы даем вам сроку да завтра, тогда и дадите ответ. В дальнейшем мы должны будем оговорить право выкупа второй доли в фиксированной сумме, ее размеры обсудим позже.

— Пароход стоит много больше ремонта. Это не равная сделка.

— Славка, да брось ты его! Если хочешь себе пароход — так купим его в другом месте. И исправный. С адекватным капитаном… — Артёму надоели припадки Димы-Мажора.

— Будьте последовательнее, Дмитрий Иванович. Вы уже торгуетесь, а только что кричали, что соглашение невозможно. — Хворостинин пропустил слова Артёма мимо ушей. — Выбор у вас невелик. Мы же с Артемом Александровичем не рвемся становиться пароходовладельцами. У нас есть чем заняться и куда вложить капиталы. Это наш шаг вам и «Пионеру» навстречу. И еще один момент. Вы ведь собирались как-то зарабатывать? Есть идеи, наработки? Я готов вложить некоторую сумму в торговые операции, вы получите процент от прибыли. Как вам такой сценарий? Глядишь за осень еще и в плюс выйти сможете, если постараетесь и будете с нами сотрудничать.

Остывший к тому времени Мошкин, моментально заинтересовавшись, принялся убедительно, бойко и складно излагать свои версии и планы, увидев в новых знакомых свой единственный шанс на спасение. Внимательно выслушав его прожекты, Славка остановил поток красноречия погорельца:

— Очень хорошо. Есть от чего отталкиваться и чем заняться. Думаю, мы с вами можем сработаться. А сейчас позвольте откланяться. Уже утро и нас ждут другие дела. Завтра в десять часов мы приедем. Думайте.

Друзья устало и почти нехотя поднялись с пригретых диванчиков, по очереди пожали подскочившему Мошкину руку и вышли на палубу, где без лишних слов распорядились доставить их на берег. На вопросительные взгляды матросов, Дмитрий Иванович обречённо кивнул.

Позже, шагая вдоль реки в сторону дома, Торопов задал мучивший его вопрос:

— Допустим, за поломку мы в ответе и ремонт сделать можно, но зачем нам этот пароход? А уж вести с мажором-неврастеником дела…

— Понимаешь, друг Артемий, — Нараспев проговорил Вяче, — обстоятельства складываются таким образом. Мы же просто пошли подышать свежим воздухом, побухать на берегу Иртыша и пострелять. А вышло вот чего. Сам видишь, карты идут в руки. Значит надо играть. Ну, это так, лирика. А если по делу, то мы пока здесь чужаки. А он худо-бедно в теме. Пусть и еще тот пройдоха и психопат. Опять же деньги должны работать. А нам все равно нужны люди. Сами мы много не накрутим. Пусть для нас зарабатывает. Дима-Мажор парнишка мутный, это факт и довольно бестолковый. Но на этот случай есть я и ты. Будем его контролировать. Деньги ему в руки давать не стану. Поедем вместе, и сам поведу все расчеты. Короче, разберемся. А буксир — это ресурс и выгодная инвестиция. Мы, вложив несколько четырехзначную сумму, получим материальный актив ценой в пару сотен тысяч полновесных царских рублей. И продавать его незачем. Сейчас в Сибири вся торговля по рекам. Железка идет с запада на восток, а север-юг только речные суда прикрывают. Тут натуральный кораблестроительный бум. Вот мы и впишемся. Станем владельцами заводов, газет, пароходов.

— Ладно, убедил. Но давай так. В эту авантюру не больше половины капиталов вложим. А то чую, кидаловом в воздухе пахнет…

— Не вопрос. Согласен. Рисковать надо в меру.

*ПАРОХОД-БУКСИР «Пiонеръ» размером 133 фута в длину. 1892 года производства. Корпус железный. Последнее освидетельствование в 1909. Выдано предписание ремонт сделать до 1912. Но его не сделали. Ранее принадлежал купчихе Путиной Зинаиде Антоновне.