Дикий Восток. 1910. Часть 2

Глава 13

Подъезжая к дому, друзья заметили сидящего на завалинке Мошкина.

— Смотри, кто к нам пожаловал. Интересно, чего ему надо?

— Скоро узнаем.

— Приветствую вас еще раз, Дмитрий Иванович, по какому поводу имеем счастье вас лицезреть? Впрочем, можете не отвечать. Давайте пройдем в нашу скромную хижину. И мы угостим вас чаем с шоколадными конфетами. Вы любите сладкое, господин Мошкин?

— Не особо.

— Ну, тогда можно обойтись и без него. Сейчас растопим самовар, проходите, садитесь.

Пока происходил этот короткий разговор, наши герои успели открыть ворота, закатить во двор «Триумф» и, поднявшись на крыльцо, открыть входную дверь. Оставалось пошире раскрыть занавески на окнах, пуская внутрь солнечный свет.

Пароходчик то и дело порывался что-то сказать, но Славка всякий раз останавливал его, молча указывая, на происходящие приготовления к скромному застолью.

И только когда все было готово, заварка запарилась, и перегретый до пара крутой кипяток брызжа и фыркая краном полился в стаканы, безжалостный Вяче наконец смилостивился.

— Вот теперь и поговорить можно. Слушаем вас.

— Господа, я все обдумал. Вы буквально выкручиваете руки, но поделом мне — несчастному погорельцу! Пожадничал со страховкой и вот теперь я банкрот!

— не могу с вами согласиться. Все же пароход вы можете и продать. Тогда долги закроете и выйдете честным человеком, пусть и нищим… — не удержался под конец от подколки Вяче.

— Нет, это не годится! Я не продам «Пионера»! Он мой!

Артем вопросительно приподнял бровь и, подперев кулаком, подбородок молча уставился на непрошенного гостя, всем видом говоря, заврались и запутались вы, батенька.

— То есть… постойте, это сложно. Я так ценю этот пароход… Но делать нечего. Я согласен на ваши условия, только если получу шестьдесят процентов! — смог все же оформить словесно свои требования коммерсант.

— Ну, это и обсуждать нечего. Наши условия могут меняться только в нашу выгоду. Так что если мы получим каждый по тридцать процентов, нас это устроит. Иначе — разговора не будет вовсе. И к слову, Дмитрий Иванович, это наша последняя беседа на сей предмет. Сейчас или сделка, или расходимся и забываем друг друга. Компроне? Вы поняли меня отчетливо?

— Черт! Черт! Черт!

— Не брызгайте слюной и не ругайтесь, я это не люблю. Вы в моем доме, и будьте любезны проявить несвойственные вам приличия… — ледяным тоном, мгновенно растеряв все шутливо-легкие интонации, припечатал оппонента Хворостинин.

Мошкин яростно уставился глаза в глаза на Славку в ответ, несколько томительных мгновений шла безмолвная борьба, казалось, еще миг и купец бросится на Вячеслава очертя голову. Но потом сник и словно сдулся. Пригорбившись и опустив голову, он тихо произнес:

— Я согласен. Пятьдесят на пятьдесят.

— Вроде бы только что звучало по тридцать нам и сорок вам. Но да бог с вами, мы же теперь партнеры, верно, Артем Александрович? Будем считать, что это наш вам подарок, Митрий Иваныч. И урок. На будущее. А теперь, когда все стало ясно, давайте обсудим детали ремонта.

Спустя несколько часов, проведя вечерний моцион и уже переодеваясь ко сну, Славка заметил:

— Темыч, ты хоть в курсе с кем недавно трындел и кто тебе работу предлагал?

Торопов пожал плечами и довольно легкомысленно ответил:

— Иностранец какой-то… Вроде завод у него есть.

— Для начала он консул Англии. Потом — крупнейший местный воротила рынка масла. Ну и еще много чем торгует. И да, у него завод — будущий наш Агрегатный.

— Который на Герцена?

— Он самый. Я знаешь чему рад? Что ты хотя бы им более продвинутые версии танка не слил в запале. Надо бы им намастырить такой танчик и продать бритишам их собственное убогое творение. Пусть мучаются и прут по тупиковому пути, как тебе идея?

— Стопудово. Только быстро не получится, тут надо реально разбираться и в железе все кубатурить.

— А мы и не спешим никуда. Ладно, давай уже спать.

Утро началось с забот. Первым делом они отправились на пароход, где провели без малого два часа, разбираясь в деталях ремонта. После этого друзья рванули в Омск, к адвокату Попову.

— Господа, я тщательно обдумал ваше непростое положение и готов предложить вам детальный план действий. Первое. Согласно российским законам из подданства выйти почти невозможно. И все, что вам требуется для установления личности это метрики. Я взял на себя смелость и связался со своим коллегой на Аляске, задав ему несколько вопросов. Итак, что мы теперь знаем? — Попов открыл папку и выложил на зеленое сукно стола лист международной телеграммы. — Достоверно известно, что десять лет назад сгорело здание деревянной церкви и миссии на полуострове Кенай. Тогда же были утеряны и приходские, иначе говоря, метрические книги. К тому времени священник тамошний уже ушел в мир иной, а нового не прислали. Это была, так сказать, преамбула, а теперь к сути. Есть возможность подготовить надежные метрики о вашем рождении, которые станут безусловно надежным основанием для получения иных документов. Имея в собственности дом и мотоцикл, счета в банках и заявив о создании собственной мастерской, вы, при незначительном с моей стороны участии в самой ближайшей перспективе полностью легализуетесь в Российской империи. Запишитесь разночинцами, при вашем образовании и средствах это самоочевидно. И будете благополучно проживать в Омске или любом ином городе Российской Империи.

— Это отличное предложение. Какие есть еще альтернативы?

— Мы можем заявить о потере метрик и запросить их восстановления. Но это потребует усилий и времени. Также мы можем подать прошение к губернатору на приобретение подданства. Это будет означать, что вы признаетесь лицами без гражданства. Согласно статьи 1538 Тома девятого Законы о состояниях общего Свода законов «О водворении в пределах Империи» вам могут выдать свидетельство о водворении и через пять лет или менее, в зависимости от полезности вашего пребывания в России, это решает министр внутренних дел лично, вы приобретете все права российских подданных. Этот вариант удобен тем, что вам не будет угрожать призыв в армию.

Вы можете первым делом заявить о своем желании выстроить в Омске механический завод. Если господин Рандруп и его супруга, также имеющая среди омских предпринимателей и купцов много старых знакомств, поручатся за вас, то вполне допускаю, вы получите личную аудиенцию и решение по вашему вопросу будет принято наискорейшим образом.

— Тоже отлично, а какие есть риски в этом случае?

— Риск один. Вас могут счесть неблагонадежными и попросту выдворить из страны, отказав в выдаче свидетельства о водворении. Но в сложившихся обстоятельствах, я оценил бы такую перспективу как маловероятную. Через полгода начало выставки и если вы успеете за это время подготовить какое-то изобретение, это, несомненно, послужит общей пользе. Да и попросту изгонять пришедший в страну капитал не в правилах российских властей.

— А сами вы, Константин Андреевич, что бы нам порекомендовали?

— Считаю, что первый вариант доставит вам меньше хлопот.

— А если нас начнут спрашивать почему не прошли таможню?

— У вас не было иных документов кроме метрик. Для совершеннолетних людей этого явно недостаточно. Но поскольку вы отказались от американского гражданства и не могли получить в САСШ паспорт, то и въехать в пределы империи законным образом не могли. Но поскольку вы являетесь природными подданными государей-императоров, то сие не столь и большой проступок. Напротив, мы будем упирать на ваши верноподданнические чувства и стремление во что бы то ни стало вернуться домой. К слову, и второй вариант не исключает вопроса о том, как вы оказались в Сибири. Вот только он для вас менее выгоден.

— Насколько надежными будут документы?

— Метрические выписки? Абсолютно надежные. Все будет совпадать. Мне лишь требуется получить от вас полные имена ваших родителей.

— Сколько это будет стоить?

— Скажем, пятьсот рублей. За всё. Все хлопоты беру на себя. И через неделю вы будете иметь совершенно легальные паспорта.

— Не слишком ли это круто, Константин Андреевич? Может, сговоримся на сотне?

— Воля ваша. Хорошо, я уступлю пятьдесят и на этом торг окончим.

— Договорились. Действуйте.

Выйдя на крыльцо, друзья довольно переглянулись.

— А дело то идет! Пока рано радоваться, но вроде я сделал удачный выбор. Надеюсь, и твои ставки на Рандрупа и Кравцева выстрелят!

— Увидим. Я думаю, ты слишком уж резко инженера нагибал.

— Да и пофиг. На нет и суда нет. — Отмахнулся Вяче. — Давай лучше заедем пообедать, а после можно и на телефонную станцию заехать, услышать, какой ответ нас ждет.

— Ага, я тоже успел проголодаться.

Плотно, но без фанатизма подкрепившись, они поехали в контору Кравцева. Тот вопреки обыкновению, уже сидел в своем кабинете и едва прислуга доложила о появлении наших друзей, как они были приглашены к хозяину.

— Я обдумал ваше предложение, господа. И вот мой ответ. Я не заинтересован в партнерах. И готов сам выделить необходимые средства для финансового обеспечения проекта, предложенного вами, уважаемый Артем Александрович. — Кравцев почти демонстративно не обращал внимания на Славку, сосредоточившись на Торопове. — Предлагаю вам подряд на проведение всех работ. Но начать следует с подключения Ново-Омска. В какие сроки вы готовы его реализовать и какова будет ваша окончательная цена?

— Детальный расчет я подготовлю в ближайшие дни, Иван Павлович. Что до нашего с Вячеславом Юрьевичем выгоды…

— Думаю, пятнадцать процентов от себестоимости проекта, вполне приемлемы. — Вклинился в диалог Хворостинин.

Кравцев по прежнему не обращая на него внимания, ответил Торопову.

— Десяти более чем достаточно. И окончим на этом. Решайте, беретесь или нет. Это мое последнее слово.

— Берусь.

— Тогда жду ваши выкладки, скажем, в среду.

— Мы приедем с договором, который составит наш юрист, в нем будет все подробно изложено. — Не обращая никакого внимания на откровенный игнор со стороны инженера снова вмешался в беседу Вяче.

— Как вам будет угодно. Более вас не задерживаю.

— Давай заедем в кофейню, спокойно все обсудим. Дальше надо ехать на завод к Рандрупу, знакомиться с производством, получить помещение для твоей мастерской и посмотреть, что там предполагается под школу для рабочих.

Удобно усевшись за столиком кафе, они заказали кофе и начали разговор.

— Знаешь, Темыч, оно и к лучшему. Ну, просадили бы мы все деньги, доступные нам в этом году и толку? А дальше что? Нафиг. Да и вообще, что-то мы мелко плаваем. Есть вопрос посерьезнее. Воленс ноленс, а мы втягиваемся в какие-то крупные дела. Сегодня Кравцев, вчера Рандруп нарисовался. Если мы никуда не сваливаем и точно здесь остаемся, надо выработать генеральный план действий и работать по нему плотно! Что делаем, когда, зачем и на какие деньги. Выходить в капиталисты!

— Я уже завален работой. И мотоциклы, и теперь вот по твоей милости еще телефонизация.

— Не нуди. Заработаем десять тысяч за пару месяцев и гут. Уже веселее. Но ты не съезжай с главной темы. Смотри. До начала войны остается всего четыре года. У нас на сейчас — осталось сто тридцать тысяч примерно. В одиннадцатом году будет еще двести. И на двенадцатый — четыреста.

Вот из них и будем исходить. Чтобы быстро их преумножить лучше всего спекуляциями заниматься, а не промышленностью, если честно. Но это так… Смотри, в этой войне русскую армию будут преследовать ряд проблем. Среди них дефицит оружия, боеприпасов, особенно снарядов. Будет сильно не хватать тяжелой артиллерии, к слову, часть заказа на заводах Круппа будет украдено немцами в четырнадцатом году. Так вот чего я думаю. Надо покупать автозавод в сборе. Двигатели свои, шасси и вся прочая история, включая аккумуляторы. Ты говоришь, что можно сваять радио. А если к тому добавить массовый самолет-разведчик с передатчиком — то можно нашу артиллерию наводить и корректировать огонь!

— Может, лучше вертолет заделать сразу?

— А ты шаришь в теме?

— Ну, автомат перекоса я могу собрать-разобрать с закрытыми глазами. У нас рядом с аэродромом была огромная свалка авиатехники, там и вертушки стояли. Ну, я лазил по ней регулярно, всякие ништяки скручивал. Заодно и просто из любопытства разбирал кое-чего.

— Тогда надо с Сикорским вязаться. Он этой темой болен. Дать ему нормальный авиадвигатель, автомат перекоса и общую логику аппарата. И пусть делает! Ну, или легкий самолет-биплан для разведки — не знаю что проще, дешевле и быстрее будет.

— Надо думать.

— Думай. В общем, замутим автозавод. Чисто под грузовики. Легковые сразу в сад. Начнем их клепать, главное двигатели. Как только начнется война — шасси и прочую ерунду как-нибудь научатся лепить, а вот двигло и прочие специалитеты — только наши.

— Из них можно броневики делать.

— Да, особенно если сзади сразу сдвоенную ось ставить, и закладывать нагрузку на подвеску исходя из веса брони и вооружения. Это хорошо, но все равно мало. Надо еще оружие. Я вот думаю, минометы рулят. Если не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, ты с ними хорошо знаком?

— Было дело. Пришлось поюзать.

— Вот и давай, делай вариант рабочий. Они и дешевы, и компактны, и мины для них делать можно буквально в любой литейке или мехмастерской. А в плане окопной войны, да и маневренной — просто зебест. Если успеем наклепать их несколько тысяч штук к четырнадцатому году, будет немцам праздник.

— Толку от оружия, если люди не готовы, тактика применения не продумана…

— Вот именно. Поэтому надо делать быстро, предъявлять начальству и пробивать поставки в армию. Срочно. Но это еще не вся история. Я вот думаю, нужна карманная артиллерия. Проще говоря, ВОГи. Сможем мы их слепить? Думаю, если на каждый взвод стрелков будет хоть пять гренадеров с ВОГами, противнику придется весьма кисло, что в обороне, что в атаке.

— Согласен.

— Вот и славно. Тогда список такой. Минометы в трех калибрах до сто двадцатого включительно, сами мины, ВОГи, авиаразведка с радио и шире вообще радиосвязь, в том числе КШМ — на базе наших «омичей», ну или еще как назовем, броневики, просто грузовики для армии, включая и санитарную машину, и бортовой, и самосвалы.

— Можно еще аналог «Змея Горыныча» для разграждения минных полей и колючки сделать. На той же базе «омича».

— Тема! Да, такой подрыв нафиг порвет всю колючку… Еще надо трубу разведчика и прочие ништяки мелкие, но это потом. Теперь надо понять, как тратить деньги и где потом еще зарабатывать.

— Разберемся. А может, раз такое дело вообще танк склепать? В следующем году выставка можно сказать мировая в Омске будет. Вот и выкатить такое чудо-юдо.

— Круто. Но не факт, что надо засвечивать конструкцию. Я бы лучше потенциальным противникам подкинул какие-то тупиковые варианты. Пусть помучаются. А танки если и показывать, то на каком-то закрытом мероприятии.

— Не факт. С Секретностью в империи так себе… да и шпионов повсюду хватает. А так выкатим, у всех шок и трепет.

— Выставка все же сугубо мирная и даже сельскохозяйственная. Тогда уж лучше крутой трактор или бульдозер какой показать. Или вообще универсальное шасси гусеничное с подвеской авторской ну и прочими — ста двадцатью патентами в одном изделии.

— Тоже можно. Я смотрю, ты решил забить на личную жизнь и плотно вписаться за Российскую империю?

— Знаешь, пожил я тут и понял, что хорошие они ребята. Жалко народ. А так, глядишь, мы войну совсем иначе развернем. Не будет таких обидных разгромов от германцев, глядишь, и финал иным будет. А там поглядим.

— Ну, тебе виднее, это настоящая русская рулетка. Не факт что выиграем, а вот в голову себе свинца зарядить — запросто. — С привычным скепсисом отозвался Артем.

Да, времени мало, риски большие, можно и пролететь, даже почти наверняка. Но к черту все это. Надо рискнуть! Если есть хоть мелкий шанс, надо!

— А он есть?

— Не знаю пока, вот ввяжемся в драку, тогда станет видно. К слову, а что мы вечером есть будем? — Резко поменял направление беседы Вяче.

— Без понятия. Да и рано пока про то думать, едва за полдень перевалило.

— Не скажи. Про ужин надо утром думать. Иначе можно запросто вовсе без него остаться. Чего-то надоело мне мясо. И все прочие деликатесы. Надо борщеца замастырить. Ядерного. Чтобы густой и нажористый.

— Ты что ли умеешь?

— Само собой. Был у нас сосед — дед Абзал. Хоть и татарин, а большой спец по этой теме. Он классный старикан был. К нему можно запросто было зайти, он никогда без угощения не оставит. Вот и борщом мог накормить. Как-то я набрался наглости и спросил у него: «Деда, а как ты так вкусно готовишь? Есть секрет?». Он усмехнулся, он вообще смешливый был и хитренько так посмотрел на меня. Выдержал паузу, ему нравилось вот так людей интриговать, а потом сказал: «Никакого секрета нет. Вот завтра буду варить, приходи, сам все увидишь и помочь можешь, если хочешь». Я, понятное дело, отказываться не стал. Еле дождался следующего дня и прямиком к деду. Только рано. Он меня и запряг — пошли мы с ним на рынок, выбирали помидоры, свеклу, капусту, морковь, зелень. Выяснилось, что картошку, по его мнению, надо исключительно мелкий горох, иначе вкус уже не тот. Томаты опять же не всякие годятся. Целая наука. Взяли свиных «рябчиков» это ребрышки с мясцом и сальцем. Специи у него дома в запасе имелись. Ну и пошли варить. Бульон несколько часов крутился. Дед самолично пену снимал постоянно. Потом начали все крошить до кучи. Томаты без тушения — прямо в суп. Остальное обжарили, долили бульона и подтушив — в кастрюлю. В конце — само собой — кинза, петрушка, чеснок, нарубленный мелко, и выключить. Накрыв крышкой. До вечера ждать. Я извелся весь. Ничего другого не хотел есть, мама даже расстроилась. Но потом как мы с дедом дали-дали… от души. Элитная вещь, скажу тебе… А ты спрашиваешь, умею ли я готовить борщ. Да я мастер-шеф по нему! Гарантирую, как приготовлю — тебя за уши от тарелки оттащить не получится.

— Убедил, но надо проверить на практике. Давай, после завода заскочим на базар за ингредиентами.

— Договорились.

Варвара Дмитриевна Белозерова

Немногое может доставить такое удовольствие и негу, как горячая ванна после проведенного в заботах и хлопотах дня. Всего за пару дней погода поменялась самым решительным образом, символизируя окончание в Омске бабьего лета. Вчера стояла почти летняя теплынь, а сегодня уже за окном непогода, дождь стучит по крыше, а ты сидишь в исходящей паром воде и расслабляешься.

Центрального водоснабжения и тем более подачи горячей воды по трубам в Омске тех лет не было, многочисленной прислуги в доме Белозеровых не имелось, так что подготовка к купанию занимала у Варвары всегда много сил и времени. Зато и результат не мог не радовать, чем она и наслаждалась сполна.

Еще Дмитрий Сергеевич оборудовал ванную по последнему слову тогдашней техники, поставив вместительную эмалированную чугунную ванну, а рядом поставил топящуюся от дров медную колонку, для нагрева воды и подвел ко всей этой системе трубу от вместительного бака, снабженного солидных размеров ручным насосом с длинной рукоятью-рычагом. Так что девушке оставалось только набрать в бак воды, перекачать ее в колонку и хорошенько протопить печурку, обеспечивая себя горячей водой в избытке.

И теперь Варвара расслабленно отмокала после тяжелого, проведенного на ногах дня. К сожалению, очередной поход на станцию не принес результатов. Но сам процесс принятия ванны оказывал на девушку целебное действие. Хорошенько прогревшись, Варя принялась старательно мыть длинные, густые темные локоны и растирать нежную белую кожу ароматным мылом, одновременно придирчиво изучая собственные стройные ноги, высокую упругую грудь, плоский живот и тонкую талию на предмет появления малейших изъянов. Не обнаружив ничего предосудительного, она с немалым удовлетворением признала сама себе, что не видит ничего кроме соразмерной и гармоничной красоты молодого тела.

Варя с детства обожала воду во всех ее проявлениях. Ощущая себя в ней едва ли не естественней, чем на суше. Потому и купания всех сортов и видов служили девушке далеко не только гигиеническим целям, но и несли с собой немалую душевную радость.

Что особенно требовалось ей в последнее время. Все одно к одному. Сначала увольнение и эта нелепая история с невменяемым извозчиком, Затем неудачи в неоднократных попытках Варвары Дмитриевны заняться агентской работой с переселенцами, не приносившие ни малейшего результата. Ее попытки сыскать клиентов всякий раз оборачивались досадными и крайне огорчительными провалами. Особенно неприятными от того, что другие агенты, большей частью самые настоящие мошенники и пройдохи не знали отбоя от желающих воспользоваться их липовыми услугами.

Берясь с немалым пылом за дело, она не могла вообразить и малой доли тех затруднений, с которыми ей пришлось в итоге столкнуться. И теперь Варя обдумывала свои дальнейшие планы и действия, решая, стоит ли вовсе продолжать или уже покончить с несчастливой затеей, признав свое поражение в неравной битве с человеческими предрассудками.

Мужики-переселенцы молодую и прекрасную как мечта девицу явно из благородных совершенно не принимали всерьез. И лишь отмалчивались вежливо, предпочитая обходить «странную барыню» стороной. Между тем, как уже было сказано выше, к прочим нечистым на руку посредникам выстраивались едва ли не очереди. Деньги от откровенных афер с земельными наделами текли к ним рекой, обогащая на обмане простого люда и позволяя отстраивать особняки, заводить роскошные выезды и просто жить красиво.

Варя, греясь в ванне, словно смывала с себя весь набранный за день негатив и постепенно успокаиваясь, обретала прежнюю жизнерадостность и уверенность в собственных молодых силах.

«Надо пойти еще раз! Обязательно! Я не уступлю этим проходимцам без боя! Главное, достучаться до этих упрямцев-крестьян! Ну, должен же найтись среди них хоть один здравомыслящий и современный человек! А когда все сладится, молва быстро разнесет весть и они уже сами ко мне придут! Да! Ах, как же хорошо в горячей воде…» Варя открыла кран и долила в медленно остывающую ванну кипятка, разом заполнившим комнату горячим паром.

«Жаль в реке уже не поплавать теперь уже до следующего лета…»

Ей припомнилось последнее речное купание. Ночной заплыв, увенчавшийся зрелищем феерического пожара на левом берегу Иртыша, свидетелем которого она поневоле стала. Привычка плавать ночами, да еще и почти совершенно неглиже появилась у Варвары несколько лет назад при весьма трагических обстоятельствах.

После гибели отца от рук террористов юная гимназистка замкнулась. Она тяжело переживала потерю и никак не могла смириться с произошедшим, молчаливо страдая и не понимая, как же такая вопиющая несправедливость вообще могла произойти с ее лучшим в мире папой. И с ней самой. Варя начала винить уже и себя саму, находя несуществующие причины для укоров в том, что не остановила, не защитила, не спасла, хотя была так близко. Временами она жалела, что преступники не убили и ее прямо там, на месте. С каждым днем она все больше и больше погружалась в тоску, ощущая всю бессмысленность и конечность окружающего бытия. Подобные рассуждения любого доведут до беды, не стала исключением и наша героиня.

Все же времена на дворе стояли самые романтические, пропитанные декадансом, символизмом в литературе и поэзии, наркотиками и абсентом. Вот и Варя, начитавшись в попытке отвлечься от тяжких дум, «Цветов зла» Бодлера, в итоге так прониклась его настроениями, что решилась разом покончить с «этой ужасной и несправедливой жизнью», но сделать это она надумала красиво.

В те годы самоубийства, наравне с террором среди образованной молодежи вошли в моду. Многие поэтические натуры искали способов покончить с собой. Вскрывали вены, глотали таблетки, топились. Вспомним хотя бы юную Анну Ахматову или Николая Гумилева.

Из всех путей уйти из жизни пятнадцатилетней гимназистке-отличнице Варе Белозеровой наилучшим показался один. Утонуть в светлых водах Иртыша, став русалкой. Почему-то обязательно русалкой.

Однажды летней ночью она выскользнула тайком из дома в одной ночной сорочке, укутавшись в широкую темную шаль, легкой тенью полетела к реке. Выбрав тихое, укромное место, она, отбросив платок и туфельки, бестрепетно вошла в воду, с каждым шагом погружаясь все глубже. Потом легла и поплыла, смело загребая на самую стремнину. Иртыш коварен и силен, на нем много водоворотов, скольких смелых пловцов он утащил на дно, которые были уверены в себе и вовсе не желали расстаться с жизнью…

В ту самую минуту стоящему на баке большого только накануне вечером прибывшего в Омск из Усть-Каменогорска Товарпаровского* пассажирского двухпалубника «Европа», ночному вахтенному помстилось, что он разглядел в воде большую белую рыбину или еще какое чудо. Протерев усталые глаза, и пару раз пыхнув носогрейкой, матрос еще раз вгляделся в темноту и, перекрестившись, пробормотал себе под нос:

— Чего впотьмах не покажется, свят, свят…

Девушка, ощущая себя в родной стихии, словно волшебная нифма легко скользила среди волн. Уплыв далеко от берега, так что и запахи, и звуки земные остались позади, она легла на спину, широко раскинув руки, словно прощаясь с миром за миг до того, как окончательно отдаться темным водам. И внезапно ее широко распахнутые глаза увидели Вселенную. Величественную и прекрасную. Мириады звезд сияли безмолвно из бесконечной дали, Белая дорога Млечного пути, пересекая небосвод из края в край, разделяла черноту космоса ровно посередине.

Потрясающее зрелище заворожило девушку. И в один миг она обняла, осознала, как прекрасно и таинственно мироздание, насколько велик этот дар жизни для каждого на земле. И как же замечательно просто жить!

Слезы потекли по ее мокрым щекам, и с ними уходила боль, тоска, оставляя светлую память об отце. Долго продолжалась борьба с сильным течением реки, но в итоге она смогла добраться до берега и обессиленно легла на песок, благодаря Всевышнего за спасение. Но долго разлеживаться было не с руки. С внезапно проснувшимися стыдом и осторожностью Варя тихонько добрела устало до родного дома, и, наконец, спокойно уснула.

Больше мысли о суициде не посещали прекрасную головку девушки, но вот ощущение свободы и парения, единения с космосом и яркие ощущения риска, будоражащие кровь, запомнились ей навсегда. И с тех пор она время от времени выбиралась в одиночестве к Иртышу и плавала ясными ночами, глядя на звезды.

В начале двадцатого века купальный наряд приличной девушки являл собой совершенно жуткое средство пытки. Тяжеловесные юбки, панталоны и прочие ненужные и сковывающие дам одежды лишали весь процесс и намека на удовольствие. Такой вариант оставался для Варвары не интересным, а страсть к плаванию между тем жила и расцветала в ней все сильнее. Так что ночные заплывы почти совсем без одежды, в костюме Евы, как сказали бы в то время, стали и ее тайной, и ее вызовом чопорному миру взрослых.

Несколько дней назад, когда погода радовала куда больше, Варя в последний раз за сезон выбралась ночью к реке, завершая этот купальный сезон. И стала свидетелем пожара, о котором на следующий день писали все газеты. Огненный столп во тьме заворожил девушку, будоража воображение и пробуждая древние, мистически-таинственные и полные глубокого, неразгаданного смысла образы, предвещая и пророча в самом недалеком будущем важные перемены. С этим ощущением Варвара Белозерова и жила все эти дни. Не оставило оно ее и сейчас.

*Товарпар — «Западно-Cибирское товарищество пароходства и торговли». (Товарпар). Крупнейшая в Западной Сибири компания, владевшая большим флотом и осуществлявшая перевозки по рекам Обь-Иртышского бассейна.