Диктиона и планета баларов

НОЧЬ КОРОЛЯ БАЛАРОВ ​

I

Это была ужасная ночь. Бордовое небо, не знающее ни туч, ни облаков, ни тумана, раскалённой остывающей плитой зависло над горячей красной пустыней. Голубоватые огоньки звёзд казались видением, как капли воды, которые мерещатся умирающему от жажды путнику. И тишина. Отвратительная пустая тишина за стенами Дворца. Ни шума ветра, ни крика птицы, ни шёпота песка.

Он устало опустил голову и вернулся в покои с узкой террасы, где надеялся найти успокоение. Всё бесполезно. Он взглянул на спящего возле ложа дракончика, на бесшумный танец летучих мышей, который они устроили под самым потолком, потом прошёл к бассейну и опустился на мраморный бортик. Голубые светильники делали всё вокруг бледным и неживым. От них становилось вроде прохладнее, но ощущение мертвенности давило. Он вздохнул и посмотрел на свои руки. Трещины на белой тонкой коже уже затянулись. Может, это всё из-за трещин? Наверно, и из-за них. Сегодня он впервые почувствовал на себе губительное действие баларских притираний. Кожа на руках лопнула, когда он взялся за грубый повод ведущего дракона. Конечно, теперь она уже заросла, но и лопнуть она не должна была. Чем её не трави, она должна была восстанавливаться до нормальной прочности и толщины. Но она не восстанавливается. Какая-то мерзость пропитала эпидермис и постоянно истончает кожу, чтоб король не мог с оружием в руках защищать свою жизнь. Для этого у него есть слуги-балары. А кожа на теле превратилась в тонкую металлизированную плёнку, прочную и нечувствительную ни к чему кроме холода. Пребывание в бассейне превращается теперь для него в настоящую пытку, но смывать, смывать как можно тщательнее эти составы нужно, просто необходимо, иначе очень скоро превратишься в копию своих обрюзгших, заживо разложившихся предшественников. Впрочем, это случится в любом случае, если пребывание во Дворце затянется на длительный срок.

Раньше он думал, что время у него есть, что он успеет постепенно и незаметно подготовить всё для решающего шага, но теперь получалось, что время-то работает не на него. Вся эта игра, которую он затеял, тоже вела к краху. Её нужно заканчивать скорее, или уже не сможешь закончить никогда, наоборот, она прикончит тебя. Королевская жизнь не для Воина Света. Он не подходит для неё, и как ни бейся, она медленно и неуклонно берёт над тобой верх, топит в рутине интриг и заговоров, и однажды ты поймёшь, что не ты контролируешь её, а она — тебя. Как бы тогда не встал вопрос: сдаться и сбежать, сохранив своё нынешнее воплощение, или решиться на отчаянный и, скорее всего, бессмысленный шаг протеста, который приведёт тебя к гибели, пусть не полной, но… И то, и другое сулит поражение. И Касу знает это. Знает и потому не вмешивается. Ждёт, пока король сам углубит уже начатую могилу.

Нет, чёрный жрец не глуп и не прост. Он не наивен. Он знает, что силы противника имеют предел. Не силы Воина, Питаемые Звёздным огнём, а силы человека, страдающего от одиночества и необходимости делать нечто, противное его принципам.

Сейчас его мучило одиночество. К счастью, к нему перестали приводить знойных танцовщиц, и вместо них прислали глупенькую, хорошенькую Туру. Они уповали на то, что родство их природы означает и родство душ, но тут они ошиблись. Тура всю жизнь прожила среди баларов, мыслила как они и терзалась комплексом неполноценности из-за отсутствия хвоста. А тут ещё появилась Вим, которая, при всём своём уме, никак не может понять, что здесь никто не собирается посягать на её честь.

— Ну, хоть бы одного человека… — пробормотал он, закрыв глаза. — Одного нормального человека, с которым можно было бы нормально поговорить…

II

Кроме него, Туры и нескольких невольниц в гареме покойного Брамона, людей на планете не было. Быть может, его мольба и была услышана кем-то за бордовым пологом горячего неба, но исполнить её… Блуждающие Боги распоряжаются только Воинами, а Воину здесь больше нечего делать. Правило «один — на одного, двое — на двоих» должно соблюдаться. Но есть и другое правило «страдание — не слабость, это сила, порождающая Добро». Может эта ночь и кончилась бы иначе, если б не почувствовал этой бесконечной усталости молодой король баларов, и не лопнуло бы терпение у прекрасной воительницы Вим.

Она не спала уже вторую ночь. Она просто не могла заснуть, чувствуя, что совсем рядом, за несколькими перегородками находится он, враг её народа, её враг, заточивший её в своём Дворце и коварно выжидающий подходящего момента, чтоб нанести свой удар. Она не сомневалась в его замыслах. Уж слишком выразителен был взгляд, который он бросил на неё на площади. Он так же похотлив, как и все теплокровные, но более коварен и жесток.

Днём она не подпускала его к себе близко, обжигая взорами, полными презрения и ненависти. Впрочем, он лишь усмехался, наверно, думая, что его час недалёк. А ночью она ворочалась на теплом песке, то и дело, взрывая его когтями, чтоб нащупать узкий бронзовый кинжал. Когда уезжал отец, она успокоила его, заверив, что ей ничего не угрожает, но сама она вовсе не была в этом уверена. Она вздрагивала от каждого шороха и ждала, предвкушая миг, когда вонзит тонкий клык своего оружия в тело ненавистного врага.

Она была молода, но уже участвовала во многих битвах наравне с мужчинами. Она была отважна и нетерпелива. Устав ждать, она решила сама шагнуть навстречу своей судьбе.

Соскользнув с песчаного ложа, она набросила на тело тёмное покрывало и, сжав в хвосте, спрятанном за спиной, свой кинжал, отодвинула перегородку и вышла из своей комнаты. Во Дворце было тихо. Все спали. Она беспрепятственно дошла до покоев короля, заготовив какую-то фразу для стражников, но оказалось, что стражников возле дверей нет. Они открылись очень тихо, и она тенью прокралась в логово инопланетного существа, поработившего её мир.

Здесь чуть слышно журчала вода, подозрительная жидкость жидкостей, тонкая, текучая и неуловимая, без которой, как говорят, теплокровные жить не могут. Беззвучно ступая, Вим подкралась к ложу. Она не собиралась убивать его спящим. Это было бы недостойно. Она всё равно разбудила бы его, чтоб объяснить, кто и за что лишает его жизни. Но ложе было пусто.

— Что тебе нужно? — тихо и устало прозвучало с другой стороны.

Она резко обернулась. Он даже не смотрел на нее. Он сидел на бортике бассейна с жидкостью жидкостей, окутанный непривычным голубым светом, который заставлял светиться его странное легкое одеяние. Она смело подошла к нему, сжимая под покрывалом свой кинжал.

— Зачем ты пришла? — не поднимая головы, спросил он. — Заслуживаю я хотя бы ночью покоя? Могу я побыть один? — в его голосе было что-то странное, какой-то надлом, и чистый звучный тембр был слегка расколот хрипотцой. — Уходи. Я устал от вас.

— Устал? — усмехнулась она. — Зачем же ты пришёл сюда? Кто звал тебя?

— Вы… Я пришёл, чтоб испить свою чашу, и я пью её, хотя лучше б пил что-нибудь поприятнее. И сейчас я устал, — он поднял, наконец, голову и взглянул на неё. — Может, король устать или нет?

— От чего? — спросила Вим, и голос её предательски дрогнул. В его глазах, в странных глазах чуждого существа застыла даже не усталость, а настоящая боль, глубокая, странная, ранящая и её душу.

— От чего? — он усмехнулся. — От одиночества, от отчаяния, от любви, которую не могу выразить, и она, переполняя меня, давит на сердце. От вашего красного неба и песка, от собственной кожи, которая становится чужой. И от вашей ненависти, которую вы даже не пытаетесь скрыть…

— Но ты тоже ненавидишь нас! — выпрямилась она, стиснув кинжал.

— Нет, — вздохнул он. — В вашем мире зеркал, где ненависть порождает ответную ненависть, я — не зеркало. За что мне ненавидеть вас? За то, что вы травите меня своей парфюмерией, ограничиваете мою свободу, пытаетесь кормить всякой дрянью и оплетаете интригами? Или за то, что на протяжении тысячелетий мои предшественники в отместку за всё это тянули из вас соки, гнали вас на бойню здесь или на Диктионе? Зло порождает зло. Я слишком хорошо это знаю, чтоб продолжать этот процесс. У меня нет к вам ненависти. Я даже пытаюсь вас любить, но это очень сложно. Да и что сделает эта одна маленькая любовь в океане вражды?

Вим молча смотрела ему в глаза, пытаясь уловить фальшь, но не видела её. Она не могла поверить в его искренность, но и лжи не чувствовала.

— Ты мне не веришь. Ещё бы! — он снова усмехнулся. — Ты же явилась сюда с кинжалом, чтоб заколоть меня. Ради бога! Действуй! Это ничего не даст, кроме того, что ты причинишь мне некоторую боль, но я не стану сердиться.

Длинный хвост, оплетающий тонкую рукоятку кинжала, появился из-под покрывала девушки. Король спокойно смотрел на хищное зазубренное лезвие. «Пожалуй, это будет больнее, чем я думал». Но хвост разжался, и оружие упало к его ногам.

— Я всегда успею убить тебя, — произнесла она. — Сперва объясни мне, о какой любви, переполняющей тебя, ты говорил? Разве вы умеете любить?

Он улыбнулся, и на его лице появилось мечтательное выражение.

— Любовь — это сущность нашей жизни. Я б не согласился жить, если б её у меня не было.

— Ты наверно не того вида, что те, другие…

— Может быть.

— Ты любишь женщину? Такую же, как ты?

— Да.

— Она красива?

— Очень.

— И она любит тебя?

— Конечно.

— И почему ты не привёз её сюда?

— Потому что я люблю её.

Вим нахмурилась. Она впервые подумала, что жизнь короля вовсе не так приятна и безопасна, как ей казалось раньше. И что этот король совсем не такой как другие. Она села рядом на бортик бассейна и произнесла:

— Может, я ошиблась насчёт тебя. Может, все мы ошиблись. Но ты молчишь. Ты ничего не рассказываешь о себе.

— Я не так наивен, чтоб дать вам в руки оружие против себя. Я для вас всего лишь чужак. Мои проблемы вас не интересуют, и моя жизнь не имеет для вас ценности. Мне приходится защищаться.

— Но я не причиню тебе зла. Клянусь тебе честью моего рода.

— Сперва ты расскажешь мне о себе, а потом уже я. Если ты будешь искренна, я это почувствую, я поверю тебе.

— Хорошо, — решительно кивнула Вим и начала свой рассказ.

III

Их прервали уже под утро, но они успели добиться взаимного доверия. В тот миг, когда Элса распахнул перегородку в задней стене, король уже думал, что, пожалуй, хорошо, что у него нет собеседника-человека, потому что он замкнулся бы в общении с ним и не смог бы установить такой прекрасный контакт со своенравной баларкой.

Бедный встрепанный церемониймейстер, едва не падая, бросился к ложу и замер, поражённый отсутствием на нём своего государя.

— Что случилось, почтенный Элса? — ласково поинтересовался король и, кивнув Вим, поднялся с бортика бассейна.

— О, государь! — воскликнул тот. — Простите, что я нарушаю ваш покой. Я знаю, что вы запретили кому бы то ни было вторгаться к вам ночью. Можете наказать меня, но я не смог оттягивать момент визита и тем самым увеличивать опасность…

Он задохнулся, не в силах выразить своих чувств. Это было очень необычно для балара, тем более для придворного.

— Эй, Элса! — встревожился король. — Да на вас лица нет. Ну-ка, сядьте!

Элса сел на хвост, но тут же вспомнил, что не имеет права сидеть в присутствии короля и вскочил.

— Сесть! — повелительно произнёс король, и церемониймейстер снова сел. Король взял с подноса губку, пропитанную драгоценным винным нектаром, и поднёс к губам слуги. — Пейте!

Элса послушно принялся высасывать нектар.

— Вот так-то лучше, милейший. А теперь спокойно объясните, что случилось.

— Заговор! — воскликнул Элса, и его красная шевелюра зашевелилась от ужаса. — Линна замыслил заговор. Он подговаривает к измене нескольких аристократов, которых вы спрашивали об участи князя Броста. Он говорит, что вы затеяли это, чтоб унизить их…

— Этот негодяй вполне способен на это, — подошла к ним девушка.

— Мне нужны их имена.

— Князь Тума, князь Белла, принц Лимер и князь Олбер.

— Они опасны, — заявила Вим.

Король улыбнулся.

— Нет. Потому что я знаю, чего они хотят. Элса, будьте добры, вызовите их ко мне сегодня утром. На обычную аудиенцию.

Утром, после рассвета, когда аристократы, как обычно, явились во Дворец, чтоб слоняться по залам и коридорам в поисках развлечений, бесконечно сетуя на тяготы своей службы, к четырём из них незаметно подходил Элса с непроницаемым и таинственным выражением на лице. Потом они встретились в покоях короля, где кроме него самого был князь Чес и дочь князя Броста.

— Я рад вас видеть, — произнёс король, вежливо улыбнувшись. — Я тем более рад вас видеть, так как считаю, что именно вы являете собой цвет баларской аристократии. И потому именно вам я хочу дать наиболее серьёзные поручения, которыми за недостатком времени не могу заняться сам. Князь Белла, на днях мне попался ваш проект строительства города на драконьих холмах. Более всего меня привлекло в нём то, что проект не дорогостоящий и при этом предусматривает, прежде всего, наземные здания. До того, как я разберусь с делами казны, я не смогу полностью одобрить ваш проект, но хочу предложить вам начать с королевской резиденции. На это строительство наших финансов, без сомнения, хватит. Вы согласны?

Князь Белла, непризнанный архитектурный гений планеты баларов, непризнанный из-за своих смелых проектов нетрадиционных наземных сооружений, восторженно закивал.

— Прекрасно, — улыбнулся король. — Я думаю, что некоторые детали мы сможем обсудить с вами в самое ближайшее время.

Князь Белла разразился пространной речью благодарности, которая вскоре перешла в изложение его концепции новой баларской архитектуры. В отличие от других присутствующих, король слушал его с неподдельным интересом, понимая, что это было бы действительно переворотом в градостроительстве этой планеты. Он выслушал до конца и высказал несколько замечаний, почерпнутых им, впрочем, не из собственного опыта, а из специальной литературы, которую он читал когда-то на других планетах. Осчастливленный Белла ушёл и, можно было не сомневаться, что он больше даже не услышит нашёптываний главы оппозиции.

— Князь Олбер, — обратился король к следующему аристократу. — На днях я получил доклад сборщика налогов из вашей провинции. Там говорится, что из-за падежа пустынных ящеров ни один стадовладелец не смог выплатить налоги полностью. Ни один, кроме вас.

— Это естественно! — заявил Олбер. — Потому что я навёл порядок в своих владениях и извёл всех летающих мышей-вампиров. К тому же я специально развожу шелестящие кустарники на корм своим зверям, и им не приходится гоняться за этими колючими шарами по пустыне. Это можно было бы сделать везде, тем более что именно наша провинция производит основную часть мягких шкур и сушёного мяса, но этот олух губернатор Динар!..

— Он снят с поста губернатора. Я хотел предложить это место вам. Во имя процветания стад вашей провинции и моей казны.

— А Динар? — недоверчиво спросил Олбер.

— Делайте с ним, что хотите.

Олбер задумался.

— Я поручу ему сбыт шкур, — наконец, решил он. — С этим он отлично справляется.

Он ушёл, бормоча себе под нос, что нужно будет сделать в провинции прежде всего, и никакие заговоры его уже не интересовали.

— Принц Лимер, — заговорил король, взглянув на высокого мрачного юношу, недобро поглядывавшего на своего повелителя. — Я рассмотрел вашу просьбу о возвращении вам земель, конфискованных моим предшественником у вашего отца. Хотя ваш отец действительно допустил некоторые просчёты, находясь во главе войска, потерпевшего поражение от короля Дикта Кибелла, наказание было чересчур жестоким. Я возвращаю вам отнятый у него титул князя Кунты и прошу вас принять участие в подготовке следующего похода на Диктиону, которую я поручаю князю Тумме. Думаю, что ваша молодость придаст достаточно энергии и фантазии этому проекту. Приступайте немедленно. В ближайшее время сообщите князю Чесу, что вам потребуется для выполнения вашей миссии. И постоянно держите меня в курсе.

Князь Тумма и новоявленный князь Кунта ушли, обсуждая военные хитрости, которые, по их мнению, помогут им захватить Диктиону. Король уже без улыбки смотрел им вслед. Потом перевёл взгляд на помрачневшего Чеса.

— Я надеялся, что вы доверите это дело мне, — упрекнул его князь.

— Нет. Следующего похода на Диктиону не будет, даже если провалится этот. Зачем вам тратить на это время, мой друг… Хотя, следующий не понадобится и по другой причине. Князь Приимок, скорее всего, добьётся успеха, — король хмуро взглянул на Чеса. — И я не знаю, какое чудо может сокрушить его секретное оружие.