Диктиона и планета баларов

ЭПИЛОГ

— Господи, какой же ты у меня маленький! — прошептала я, укладывая Алика, уснувшего прямо во время кормления, в его уютную плетёную колыбельку. — Я-то думала, что приеду, а ты уже на ножки встаёшь… Но с другой стороны, хорошо, что всё так вышло, верно? А то как бы мальчик столько месяцев жил без мамы?

Я вынесла колыбель на улицу и поставила её на песок под натянутым полотняным тентом. Кристоф с момента возвращения на Рокнар возненавидел солнце. Да и зачем оно ему сейчас? Хоть его кожа и ожила, и начала потихоньку светлеть, всё равно в сравнении с нашими соседями-землянами он напоминал негра. Чернее его были разве что чешуйчатые коренные рокнарцы, но с ними он тоже почти не общался.

Я присела рядом с колыбелью и, взяв лежащую на столике папку, принялась рассматривать зарисовки баларских скульптур, которые он недавно начал делать по памяти. Сам он, лёжа на животе, сосредоточенно перелистывал каталог проектов семейных коттеджей. Я, изредка улыбаясь, поглядывала на его коротко остриженные волосы. Постригся он ещё до моего возвращения, едва прилетев на Землю. А потом велел мне убрать подальше подарок старого балара и какое-то время даже не упоминать о том, что с нами произошло. Только два дня назад он начал конспективно записывать сведения о культуре баларов.

— Ничего подходящего, — заявил он, отложив каталог и, перевернувшись на спину, посмотрел на меня. — Может, проще сесть за компьютер и придумать всё самим?

— Не только проще, но и разумнее.

— Вечером займёмся… — он взглянул в сторону воды и свистнул: — Джейми! Оставь краба в покое! Террорист какой-то, а не собака…

— Пусть играет. С крабом ничего не случится. Он уже третий день подряд выходит здесь из воды. Может, они подружились.

— Может… — пожал плечами Кристоф. — Будем делать один этаж. Просторный холл и из него уже двери в другие комнаты и кухню. У детской сделаем окна на джунгли.

— Чтоб Ал мог сбегать по утрам?

— Именно. Очень важный момент в становлении личности ребёнка.

— Тогда наша спальня будет окнами на океан.

— Непременно… Комнаты для гостей будем делать?

— Ну, в свете восстановления отношений с нашей земной роднёй… Не помешает.

— Короче, ты там набросаешь схематично, ладно? А дорабатывают пусть профессионалы, — он приподнялся на локте и заглянул в колыбель. — По-моему, он очень маленький.

— Ему всего четыре месяца, — напомнила я.

— Да, всего четыре… А я стал старше на год.

— А я на целую вечность.

Кристоф взглянул на меня и вздохнул.

— Ладно, давай поговорим об этом, если хочешь.

— Хочу. Я хочу сказать, что тебе сильно повезло. Мы оба отделались лёгким испугом.

— Ничего себе лёгким…

— Мы могли потерять друг друга. А Алик мог остаться без отца.

— И что я должен был делать? — нахмурился Кристоф.

— Хитрее нужно быть. Уметь выкручиваться…

— Ну, перестань! — отмахнулся он. — Я слишком старомоден на этот счёт и слишком стар, чтоб учиться жить по-новому. Да и как можно обманывать в таких делах? Когда борешься за чьи-то души, нужно всё ставить на карту. Я поставил и выиграл, потому что не солгал ни словом, ни мыслью.

— Тебе повезло.

— Не согласен. Я не знал, что Линна владеет секретом Колодца Забвения, но в нём я не ошибся. Он сделал именно то, что я вправе был от него ожидать. Я подарил ему жизнь и семью, а также то, для чего он пришёл в этот мир. Он мне отплатил той же монетой.

— Ты романтик.

— Это достоинство или недостаток?

— Достоинство, — улыбнулась я.

— Тогда не спорь со мной.

— Я и не спорю, просто я очень испугалась.

— Я тоже… — признался он. — Но всё кончилось хорошо. Пока…

— Почему пока?

— Да потому что снова могут прозвучать трубы…

— Не надо! — запротестовала я. — Не надо о трубах. Лучше уж о Колодце, раз уж ты снял с этой темы табу. Что это было?

— Я не физик, дорогая, и не знаю, как это назвать по-научному, но если говорить коротко и не точно, то с помощью этого колодца древние балары уходили в собственное прошлое. Но возвращались они из него потерянными, поэтому колодец и был закрыт.

— Что значит потерянными?

— Пережившими какое-то страшное потрясение, после которого они утрачивали интерес к жизни.

— Но с нами ничего такого не случилось.

— Конечно, потому что это мы, и потому что наша ситуация существенно отличалась от той, в которую попадали они. Понимаешь, они возвращались в прошлое не для того, чтоб просто посмотреть и вернуться назад. Они шли с какой-то целью, что-то изменить, исправить.

— Петля времени? Но, видимо, не замкнутая, если они не натыкались на себя.

— Умница! — улыбнулся Кристоф. — Расхождение порядка десяти минут за каждый цикл. Но представь себе, этот балар возвращается в прошлое, и что он видит, если уход вглубь времени не слишком значителен?

— Себя… — ответила я, вспомнив женщину в «хамелеоне» и маленького анубиса на дороге посреди диктионского леса.

— Конечно себя. Но это не культурный и разумный землянин, а дремучий и замкнутый на себе балар. Он видит не призрак, не самозванца. Он видит себя, конкурента на своё же место. И что он делает?

— Он делает то, что совсем недавно сделал один земной мальчик, получив идентичного двойника. Он пытается от него избавиться.

— Дети и древние не слишком развитые существа обладают схожей реакцией. Этот балар убивает себя-второго, вернее первого. Но именно это и наносит ему глубокую душевную травму, ибо он не только дремуч, он ещё и суеверен. У него возникает чувство, что он убил себя настоящего и превратился в призрака. В общем, от этого колодца был сплошной вред, и король Эктра закрыл его для всех непосвящённых. Но я думал, что его тайна утрачена, а она, оказывается, хранилась в королевской семье.

— Так в чём же была эта тайна?

— В элементарном расчёте. Ещё в самом начале я узнал, что пространство колодца, если его можно так назвать, разделено на сектора, слои, выводящие в прошлое. В конечном итоге, значение имел угол, под которым тело входит в пространство колодца, и точка вхождения. Теоретически я разобрался во всём…

— Для тебя это было подвигом, — серьёзно заметила я.

— Учитывая мои гуманитарные наклонности и ненависть к точным наукам, безусловно, — без улыбки подтвердил он. — Я выяснил всё, но у меня не было главного: величин углов и точки вхождения. Будь у меня много времени и опыта, я бы, может, ещё мог выяснить это всё экспериментальным путём.

— Не представляю, каким.

— Не будем дискутировать. В данном вопросе я могу и ошибаться. Но у меня не было ни опыта, ни времени.

— И ты решился на самоубийство.

— Опять всё сначала! Но если тебе нравятся громкие фразы, то я решил принести себя в жертву. Не только ради баларов, но прежде всего ради тебя. Покушение было лишь началом, а ждать продолжения я не имел права.

— И чем ты рисковал?

— Очень многим, наверно, — признался он. — Я думал о том, чтоб попытаться войти в колодец под углом, но он оказался очень узким и глубоким.

— Подожди. Выходит так… — я начала чертить пальцем на песке. — Если угол маленький, то уходишь на короткий срок назад. Чем больше угол, тем дальше погружаешься, так?

— Судя по тем манускриптам, что мне удалось отыскать, — да.

— А если уходишь вертикально или под углом, близким к вертикали, то?..

— Не знаю.

— Знаешь… — упавшим голосом возразила я. — Уходишь в прошлое, не смыкающееся с настоящим. То есть в чёрную дыру, где нет ни жизни, ни смерти. А если нет смерти, то нет и перерождения. Ничего нет…

— Я старался не думать об этой возможности, Лора. В конце концов, это только гипотеза… Зачем о таком думать…

Он снова заглянул в колыбель и поправил завязку на распашонке у Алика.

— Я понимаю, что просить тебя об этом бесполезно, — тихо произнесла я, — но пожалуйста, впредь пытайся найти другой выход… если…

— Да пытался я… — пробормотал он. — Но, знаешь, я, пожалуй, буду теперь пытаться с большим рвением. Чтоб не пришлось снова вот так смотреть тебе в глаза, уходя бог знает куда, и думать о том, что никогда не увижу сына.

Какое-то время мы молчали, глядя на спокойно спящего малыша.

— Ну, ладно… Всё обошлось. И не стоит больше об этом, — наконец произнёс он. — Мы снова вместе и стали ещё сильнее. И, кажется, всё-таки выросли, — он улыбнулся Алику. — Кстати, я опять потерял те десять сантиметров роста.

— Зато мне не приходится вставать на цыпочки, чтоб поцеловать тебя.

— Это плюс, — согласился он. — А кто будет исследовать Диктиону? Это уже решили?

— Да. Все материалы передали Алкору, но они начнут не раньше, чем в следующем году, и будут действовать под контролем Объединения Галактики. К тому времени уже закончится последнее вторжение баларов. Я поговорила с Ясеневым. Он обещал связаться с алкорскими медиками. Может, они ещё успеют спасти Кибелла.

— Хорошо бы… Но, к сожалению, такие личности чаще остаются в эпохе легенд.

— А планету баларов отыщут ещё не скоро.

— И слава Богу! Я смогу написать книгу, и она успеет вылежаться у редакторов различных издательств и еженедельников.

— А если её вообще не найдут?

— Тогда я зря трачу время.

— Найдут, — успокоила я его. — Узнают о ней на Диктионе и будут искать целенаправленно.

— Вот и пусть ищут целенаправленно и научно. Не всё ж нам энтузиастам из шкуры лезть… Джейми! Оставь краба в покое! Слушай, он его домой поволок!

— Теперь я поняла, почему вчера всё покрывало на постели было мокрое и в песке.

— Они там телевизор, что ли, на пару смотрят?

— Кстати, о телевизоре! Сколько времени?

— Шестнадцать-шестьдесят три, а что?

— Кто-то собирался сегодня в шестнадцать-сорок семь детектив смотреть.

— Забыл!

Он вскочил и нагнулся над колыбелью.

— Оставь ребёнка!

— Это мой ребёнок, — проворчал он. — Пойдём, малыш, девяносто шестую серию смотреть, а то мы с тобой, итак, семьдесят пропустили…

Ясная жемчужина Тейли незаметно скатывалась вниз со своего скромного трона в зените. С океана потянуло свежестью, а из джунглей доносилось радостное пение сытых райских птиц. Я задумчиво смотрела вдаль, но думала не о проблемах космического миротворчества. Меня волновала более насущная проблема: что приготовить сегодня на ужин?