Дневник Благодати

1 декабря Если небес не существует

Антропологи отмечают, что все известные науке человеческие сообщества верили в загробную жизнь. Я начал размышлять о том, как могло бы выглядеть общество, если бы оно в нее не верило. Дав волю фантазии, я пришел к следующему заключению. Для удобства (и с извинениями Сэмюэлю Батлеру, автору книги «Едгин») я дал моему выдуманному обществу название, тоже образованное прочтением наоборот — Акирема.

Превыше всего акиреманцы ценят молодость. Поскольку для них за пределами земной жизни ничего не существует, молодость олицетворяет надежду. Как следствие, в стране процветает все, что сохраняет иллюзию молодости. Спорт — общенациональная навязчивая идея. Журналы пестрят роскошными телами и лицами без морщин.

Само собой, акиреманцы не ценят старость, поскольку пожилые люди являются неприятным напоминанием о конце жизни. Как следствие, индустрия медицины Акиремы рекламирует средства от облысения, кремы для кожи, пластическую хирургию и другие ультрасовременные способы для сокрытия признаков старения — прелюдии смерти.

Акирема делает акцент на «имидже», а не на «сути». Например, такие явления, как диета, физические упражнения и уход за телом приобрели статус языческих ритуалов поклонения. Видимым олицетворением успеха в этом мире является красивое тело, в то время как туманные внутренние качества — сострадание, самопожертвование, смирение — ценятся невысоко. Как побочный эффект, инвалиды и люди уродливой внешности в Акиреме имеют мало шансов на успех.

Поскольку после смерти нет никакой системы вознаграждений, акиреманская религия сосредоточена исключительно на том, как человек живет здесь и сейчас. Те акиреманцы, которые по-прежнему верят в Бога, ищут Его благоволения в отношении хорошего здоровья и земного преуспевания. Когда-то акиреманские священники занимались тем, что они называли «евангелизацией», однако теперь они отдают свои силы преимущественно на повышение благосостояния сограждан.

Акиреманцы тратят миллиарды на поддержание старых тел с помощью систем жизнеобеспечения, и вместе с тем разрешают и даже поощряют аборты, в том числе и на поздних стадиях беременности. В этом нет ничего парадоксального, как это может показаться на первый взгляд, поскольку акиреманцы считают, что человеческая жизнь начинается в момент рождения и заканчивается в момент смерти.

От одной только мысли о таком обществе у меня по спине бегут мурашки. Я так рад, что живу в старых добрых Соединенных Штатах, где, как заверяет нас Джордж Гэллап, подавляющее большинство населения верит в загробную жизнь.

Из книги «Я просто интересуюсь»

2 декабря Несовременное отчаяние

Это слово я впервые увидел на ярко-красной обложке книги, которую мой старший брат принес домой из колледжа: «Современный экзистенциализм». Хотя я понятия не имел, что такое «экзистенциализм», эта книга манила меня в загадочный мир авангардистской философии. Я вырос в герметически закрытой фундаменталистской среде, защищенной от воздействия столь опасных загрязнителей, и культура парижского «левого берега» была для меня такой же чуждой, как и традиции города Уагадугу. Тем не менее, когда, будучи подростком, в 1960-е годы я прочитал ту книгу с красной обложкой, а потом — еще и некоторые романы Камю и Сартра, внутри меня что-то ожило.

Отрешенность, радикальное безразличие к другим, ощущение неуверенности, нечувствительность к боли, безропотное принятие обезумевшего мира — все эти качества каким-то образом просочились сквозь герметичный щит фундаментализма. «Это обо мне!» — думал я, перечитывая все книги по экзистенциализму. В конце концов, я тогда был всего лишь ребенком.

Сегодня, оглядываясь назад, я вижу, что был на грани отчаяния. Зачем я живу? К чему весь этот цирк вокруг меня? Может ли один человек из миллиардов что-либо изменить на этой планете? Эти вопросы обрушивались на меня, подобно океанским волнам, пока я читал произведения французских романистов, а потом — Хемингуэя и Тургенева. Меня окатывали с головы до ног бурные вопросы 1960-х, а экзистенциализм давал некое подобие ответа, настаивая, что на эти вопросы ответа нет. Я обнаружил, что такой же запах тщетности, затхлый, как застоявшийся дым сигарет, источала и более современная литература — Джон Апдайк, Курт Воннегут, Джон Ирвинг, Ежи Косинский, Уолкер Перси.

Карл Юнг отмечал, что треть его пациентов страдала от неврозов, вызванных «бессмысленностью и пустотой жизни». Он пошел дальше, назвав бессмысленность общим неврозом современной эпохи, когда люди мучают себя вопросами, на которые не могут ответить ни философия, ни религия.

Через несколько лет после моего юношеского столкновения с экзистенциализмом, когда Бог уже начал понемногу исцелять меня от чувства тщетности и отчаяния, я был глубоко потрясен, обнаружив в точности такие же настроения не где-нибудь, а в самом сердце Библии. Загадочная, нередко игнорируемая Книга Екклесиаста содержит все без исключения идеи и чувства, с которыми я столкнулся в трудах об экзистенциальном отчаянии.

(Продолжение см. 3 декабря)

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

3 декабря Первый экзистенциалист

(Продолжение от 2 декабря)

Интересно, оценили ли по достоинству современные экзистенциалисты изысканную иронию Екклесиаста в стихах 1:9-10: «и нет ничего нового под солнцем», — ничего, «о чем говорят: ‘Смотри, вот это новое’»? То, что в 1960-х выглядело дерзким иконоборством, оказалось всего лишь исполнением пророчеств усталого Учителя древности, который три тысячи лет назад предвидел весь спектр человеческих переживаний и, как ни удивительно, включил свои находки в книгу, ставшую частью Библии. Воистину, Екклесиаст — это книга на все века, и я приступил к исследованиям, чтобы понять ее пророческую значимость.

Едва я оправился от изумления, в которое меня повергло послание Екклесиаста, как передо мной встал ряд мучительных вопросов. Первый возник сразу же, поскольку я читал Ветхий Завет последовательно, книга за книгой: «Как Екклесиаст может сосуществовать со своей ближайшей соседкой — книгой Притчей?» Две более непохожих друг на друга книги тяжело себе и представить. Прочитайте их подряд, и у вас сразу же возникнет впечатление, что Екклесиаст — это нечто вроде насмешливого опровержения Притчей.

Через Притчи постигаются принципы жизни: познавай мудрость, поступай благоразумно, следуй правилам, и ты проживешь долгую, успешную жизнь. В Книге Екклесиаста от уверенного, менторского тона («Я знаю, как устроена жизнь, и тебе необходимо только следовать этим мудрым советам») не осталось и следа. На смену ему пришли обреченность и цинизм. Благоразумные, достойные уважения люди страдают и умирают точно так же, как и все остальные, а злые процветают и жиреют, хотя четкие формулы Притчей указывают на то, что все должно быть в точности наоборот.

Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это — суета! (8:14).

Подобное несоответствие между двумя соседними книгами Ветхого Завета меня всегда раздражало и огорчало. Я считал, что Библии следовало бы быть более последовательной. Впрочем, со временем я начал ценить подобное разнообразие, как одно из основных достоинств Ветхого Завета. Подобно очень длинной симфонии, он содержит в себе как радостные, так и унылые пассажи, каждый из которых вносит свой вклад в общую картину. Ветхий Завет отражает все, что мы переживаем: иногда — испытания Иова, иногда — безмятежность Псалма 22, живя в мире, где события разворачиваются то по принципам Притчей, то согласно резким противоречиям Екклесиаста.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

4 декабря Вечность в сердце

Однажды на Аляске мне посчастливилось видеть удивительной красоты зрелище всего в нескольких километрах от Анкориджа. Заметив машины, стоящие на обочине шоссе, я тоже остановился. Как оказалось, небольшая стая китов — серебристо-белых белуг — охотилась не более чем в двадцати метрах от берега. Я простоял там вместе с другими наблюдателями минут сорок, прислушиваясь к ритмичным всплескам моря, вслед за которыми из-под воды грациозно и плавно, словно призраки, выныривали киты. Толпа стояла, затаив дыхание, почти в благоговейном трепете.

Екклесиаст, несомненно, понял бы такую реакцию на китов, потому что он утверждал, что мы, хотя и не боги, все же сильно отличаемся от животных. Бог «вложил мир в сердце» людей (в оригинале — «вечность», — прим. перев.). Подобная элегантная фраза применима ко многим аспектам человеческой жизни. Безусловно, она намекает на религиозный инстинкт, который, к смущению антропологов, проявлялся во всех когда-либо изученных человеческих сообществах. Но наши сердца воспринимают вечность не только религиозно. Екклесиаст — не нигилист. Он потрясающе четко видит красоту сотворенного мира.

Книга Екклесиаста прошла испытание временем как образец возвышенной литературы и кладезь великой истины, поскольку она представляет обе стороны жизни на этой планете: обещание удовольствий, настолько привлекательных, что мы можем посвятить погоне за ними всю свою жизнь, а также — тягостное осознание того факта, что эти удовольствия, в конечном итоге, не приносят удовлетворения. Манящий Божий мир слишком велик для нас. Будучи созданными для другого дома, для вечности, мы, в конце концов, осознаем, что по эту сторону вечного рая ничто не сможет заглушить шепот неудовлетворенности.

Екклесиаст пишет: «Все соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца». Такова основная мысль этой книги. Тот же урок, который Иов получил во вретище и прахе — что мы, люди, сами по себе неспособны постичь тайны жизни, — Екклесиаст получил в мантии и во дворце.

До тех пор, пока мы не признаем свою ограниченность и не подчинимся Божьему правлению, до тех пор, пока мы не доверимся Тому, от Кого исходят все благие дары, нашим итогом будет лишь состояние отчаяния. Екклесиаст призывает нас согласиться с нашим статусом творений под владычеством Творца, и некоторые из нас делают это безо всякого сопротивления.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

5 декабря Необычная военная тактика

Книги 3 и 4 Царств, а также книги пророков Иоиля, Ионы, Амоса и Осии описывают значительную часть поздней истории первых двух столетий разделенного Израиля. Северное царство начало отдалятся от Бога с первых же дней своего существования, но Библия уделяет гораздо больше внимания царям и пророкам южного царства. Из 19 мужчин и одной женщины, правивших Иудеей, по крайней мере, несколько человек продемонстрировали качества духовного лидерства, не имеющие аналогов в северном царстве. Иудея оказалась более верной жизни в завете с Богом, и, в основном, именно по этой причине она почти на полтора столетия пережила Израиль.

Глава 20 Второй книги Паралипоменон рассказывает о выдающемся царе по имени Иосафат — одном из первых правителей Иудеи. Правление всех иудейских царей было отмечено войнами, и потому большинство событий, описанных во 2 Паралипоменон, происходили, как и история Иосафата, на полях сражений. Изложенная в этой книге философия войны вкратце такова: «Если ты полагаешься на свою военную мощь или на помощь могущественных соседей, то потерпишь поражение. Вместо этого, смирись пред Богом и полностью уповай на Него, насколько бы силы противника ни превосходили твои».

Цари Иудеи с неизменным постоянством демонстрировали, что для упования на одного лишь Бога в момент большой опасности требуется незаурядное мужество. Даже самые лучшие из них запускали руку в казну, чтобы заплатить за помощь соседям-союзникам. Однако царь Иосафат показал классический пример правильной реакции. Ввиду угрозы вторжения иностранных армий он созвал всю страну на огромное молитвенное собрание, а в день сражения поставил перед своим войском хор, который должен был славословить Бога.

Возможно, тактика Иосафата больше подходила для церковного богослужения, чем для поля сражения, однако она сработала. Вражеские силы обратились друг на друга, и иудейская армия с победой вернулась домой. Этот яркий пример всенародной веры заметно выделяется на общем фоне весьма неоднозначных исторических свидетельств. Своей публичной молитвой и личным примером царь Иосафат показал, что может произойти, когда лидер возлагает все упование на Бога.

Из книги «Знакомство с Библией»

6 декабря Призыв к ответу

В каждого из нас вложено чувство справедливости. Если какой-нибудь беспечный водитель, переехав ребенка, равнодушно поедет дальше, остальные водители пустятся за ним в погоню. «Он должен за это поплатиться!» Несмотря на разногласия в каких-то конкретных законах справедливости, каждый из нас следует определенному внутреннему кодексу.

И, честно говоря, жизнь в большинстве случаев кажется несправедливой. Какой ребенок «заслуживает» того, чтобы вырасти в трущобах Калькутты, Рио-де-Жанейро или восточного Бронкса? Почему таким людям, как Адольф Гитлер, Иосиф Сталин и Садам Хусейн, удавалось безнаказанно терроризировать миллионы людей? Почему добрые, великодушные люди умирают в расцвете лет, в то время как злые легко доживают до старческих маразмов?

Каждый из нас в той или иной форме задает эти вопросы, а пророк по имени Аввакум обратился с ними напрямую к Богу, на что и получил беспощадный ответ. Аввакум не смягчал выражений. Он требовал объяснений: почему Бог не реагирует на несправедливость, насилие и зло, которые пророк видел вокруг себя.

Бог ответил тем же посланием, которое Он уже дал другим пророкам: скоро вавилоняне накажут Иуду. Впрочем, эти слова вряд ли утешили Аввакума, потому что вавилоняне были беспощадными, жестокими людьми. Это ли была справедливость — использовать для наказания Иудеи столь беспощадный народ?

Книга Аввакума не решает проблемы зла, однако после своих бесед с Богом пророк утвердился в одном факте: Бог все держит под Своим контролем. Бог правосудия не может допустить, чтобы восторжествовало зло. Вначале Он разберется по заслугам с Вавилоном, а затем, в будущем, явится с великой силой, чтобы потрясти сами основания земли, и тогда на ней не останется ни следа несправедливости.

«Ибо земля наполнится познанием славы Господа, как воды наполняют море», — пообещал Бог Аввакуму (2:14). Проблеск этой великой славы сменил возмущение пророка на радость. В ходе своего «спора» с Богом Аввакум получил новые уроки о вере, которые превосходно изложены в последней главе. Божьи ответы настолько удовлетворили пророка, что его книга, начавшись с жалоб, завершается одной из прекраснейших песней Библии.

Из книги «Знакомство с Библией»

7 декабря Сейчас и позже

Когда дело касается пророков, больше всего смущает тот факт, что они не потрудились сообщить нам о времени предсказанных ими событий: вторжений, землетрясений, прихода Царя, воссоздания земли… Произойдет ли это на следующий день, через тысячу лет или через три тысячи лет? Фактически, краткосрочные и отдаленные предсказания зачастую указаны в одном и том же абзаце, переплетаясь друг с другом. (Наверное, пророкам был неведом график времени. В конце концов, даже Сам Иисус, живя на земле, признавал, что не знает Божьего расписания.)

Для того чтобы еще больше все усложнить, пророки иногда описывают события, явно имеющие два разных времени исполнения: одно — сейчас, и одно — позже. К этой категории относится знаменитое пророчество Исаии: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (7:14). Следующие два стиха четко показывают, что это знамение будет явлено еще при жизни Исаии (многие предполагают, что речь идет о ребенке самого пророка), однако Матфей относит окончательное исполнение этого пророчества к Деве Марии.

В библейском богословии для такой особенности пророческих писаний есть свои термины: двойное или тройное осуществление, часть как целое, творческая бисоциация. Само собой, столь сложное устройство вызывает вопросы. Как нам определить, когда пророк описывает события своей эпохи («сейчас»), когда — отдаленную перспективу («позже» или «значительно позже»), а когда — и то, и другое сразу?

Я думаю, что эти намеренно запутанные пророческие схемы дают ощущение того, как Бог смотрит на историю. Будучи «провидцами», пророки передавали Божий взгляд, а для Бога, живущего вне ограничений времени, последовательность событий — вопрос второстепенный. Апостол Петр говорит о крови Агнца, «предназначенного еще прежде создания мира, но явившегося в последние времена для вас» (1 Петра 1:20). Павел также добавляет, что Бог избрал Своих последователей «прежде создания мира» (Ефесянам 1:4). Аналогичным образом, наша надежда вечной жизни была обещана «прежде вековых времен» (Титу 1:2).

Задолго до появления теории Эйнштейна об относительности времени и пространства авторы Нового Завета определили некоторые истины как, в буквальном смысле, независящие от времени.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

8 декабря Пророческое настоящее

Как ни парадоксально, пророчество наиболее эффективно, когда рассматривается в ретроспективе. Так, авторы Нового Завета могли смотреть в прошлое и показывать, каким образом Иисус исполнил условия еврейского завета и предсказания пророков, хотя во дни Иисуса большинство людей не смогли увидеть эту взаимосвязь. Современники Иисуса ожидали нового царя Давида, который правил бы Иерусалимом, а Бог вместо этого послал Царя-Слугу, чтобы править всей вселенной.

По этой же причине мы должны подходить к такой книге, как Откровение, с осторожностью и смирением. Иоанн описывал увиденное в терминах, понятных его современникам (всадники, блудница Вавилон, золотые улицы), но каким именно образом исполнятся эти пророчества — никто не знает наверняка. Впрочем, мы можем с уверенностью предположить, что их исполнение Богом превзойдет сказанное в исходном обетовании.

Когда я начал замечать, что сами пророки делали акцент на движении в обратном направлении — от «позже» к «сейчас», — мой подход к чтению Библии постепенно изменился. Пророки указывали на человеческие чаяния и изображали славное будущее, чтобы повлиять на поведение «сейчас». Они предоставляли людям видение мира таким, каким его хотел видеть Бог, чтобы те могли ухватиться за него даже во времена смятения и отчаяния.

Раньше я обращался к пророческим книгам в поиске указателей на будущее: на «позже» и «значительно позже». Закончит ли этот мир свое существование в ядерной бойне? Является ли глобальное потепление предвестником последних дней? Однако в действительности послание пророков должно, в первую очередь, влиять на мое «сейчас». Уповаю ли я на любящего, могущественного Бога даже в наш век хаоса? Держусь ли я за Божье видение мира и справедливости, несмотря на то, что церковь зачастую отождествляется с войной и угнетением? Верю ли я в то, что Бог царствует, хотя мир дает этому мало подтверждений?

Мы инстинктивно хотим перенестись в будущее. Пророки же, напротив, указывают нам на настоящее, хотя и просят жить в свете изображенного ими будущего. Можем ли мы довериться их видению и принять его, как истинную реальность для земли, хотя все свидетельствует об обратном? Можем ли мы жить сейчас «так, будто» Бог — действительно любящий, великодушный, милостивый и всемогущий? Пророки напоминают нам, что Бог именно такой, и что однажды это подтвердит сама история. Наш мир, как он есть сейчас, превратится в мир, каким его хочет видеть Бог.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

9 декабря Народ Книги

Неемия и сам по себе был впечатляющим лидером, но в паре с Ездрой он стал совершенно неудержимым. Эти двое были идеальной командой. Неемия, заручившись поддержкой влиятельных политиков, вдохновлял других своим практичным стилем руководства и бесстрашным оптимизмом. В то же время, Ездра руководил больше за счет моральной силы, чем незаурядности личности. Он мог проследить свое священническое происхождение вплоть до брата Моисея, Аарона, и был особенно решительно настроен восстановить порядок в своем служении.

Прибыв несколькими годами ранее в Иерусалим, Ездра был потрясен духовной апатией евреев. Он начал рвать на себе волосы и, упав на землю, объявил пост покаяния. Эта невиданная сцена раскаяния настолько поразила поселенцев-евреев, что они все согласились покаяться и изменить свое поведение.

События, описанные в Неемии 8, происходят после того, как Неемия справился с непростой задачей восстановления стен Иерусалима. Евреи, наконец-то оказавшись в безопасности от своих врагов, собрались вместе в надежде вновь обрести чувство национального самосознания. Будучи духовным лидером, Ездра обратился к огромной толпе. Поднявшись на только что возведенный помост, он начал читать записи почти тысячелетней давности: свиток, содержащий первоначальный завет израильтян с Богом.

Пока Ездра читал, в толпе стал распространяться все нарастающий звук рыданий. Причину этого плача Библия не объясняет. Возможно, люди чувствовали вину за свою долгую историю нарушения завета с Богом или же ностальгию по благодатным дням, когда Израиль был полностью независимым. Какой бы ни была причина, плакать было не время. Неемия и Ездра распорядились готовиться к грандиозному празднованию. Бог желал радости, а не печали. Его избранный народ восстанавливался, и это было так же несомненно, как и восстановленные каменные стены Иерусалима.

Центральный персонаж этой главы — человек на деревянном помосте, читающий из свитка, — стал символом своей нации. Евреи превращались в «народ Книги». Они не вернули себе территорию и величие, которыми когда-то обладали, но они никогда не забудут урок Ездры. Он стал прототипом нового национального лидера: книжника, человека, изучающего Писание.

Из книги «Знакомство с Библией»

10 декабря Что читал Иисус

Читая Ветхий Завет, мы читаем Библию, которую читал и использовал Иисус. Он молился этими молитвами, запоминал эти стихи, пел эти песни, слушал в детстве эти истории на ночь и размышлял над этими пророчествами. Иисус почитал каждую «йоту и черту» еврейских Писаний. Чем больше мы осмысливаем Ветхий Завет, тем больше постигаем Иисуса. Мартин Лютер сказал: «Ветхий Завет — это завещание Христа, которое Он повелел вскрыть после Его смерти, прочитать и повсюду провозгласить через Евангелие».

В одном из ярких фрагментов своего Евангелия Лука рассказывает о том, как Иисус неожиданно появился рядом с двумя учениками на дороге в Эммаус. Несмотря на то, что молва о воскресении распространялась, подобно лесному пожару, эти двое явно ей еще не поверили. Иисус мог увидеть это по их потупленным в землю глазам. В качестве небольшого розыгрыша Он попросил их рассказать обо всем случившемся с этим человеком по имени Иисус (ученики Его еще не узнали) за последние несколько дней. Затем Он упрекнул их:

О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании (Луки 24:25-27).

Сегодня нам необходим опыт «дороги в Эммаус» наоборот. Ученики знали Моисея и Пророков, но не могли понять, как это все относится к Иисусу Христу. Современная церковь знает Иисуса Христа, но быстро теряет остатки понимания Моисея и Пророков.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

11 декабря Чего желает Бог

Как-то зимой я на две недели спрятался от всего мира в горной хижине в Колорадо. Я привез с собой целый чемодан книг и статей, но открывал только одну книгу — Библию. Я начал с Бытия, и когда, наконец, дошел до Откровения, уже пора было вызывать трак для расчистки подъездной дороги и готовиться к отъезду.

Комбинация тишины в заснеженной глуши, уединения от людей и исключительного сосредоточения навсегда изменила мой подход к изучению Библии. В процессе этого ежедневного чтения сильнее всего меня поразило следующее. В богословских книгах мы читаем о Божьем всемогуществе, всеведении и Его беспристрастности. Эти принципы можно найти и в Библии, однако там они хорошо спрятаны, и их необходимо «раскапывать». Но если просто читать Библию, то сталкиваешься не с туманными очертаниями, а с живой Личностью. Бог испытывает удовольствие, гнев и разочарование. Снова и снова Его шокирует поведение людей. Иногда, приняв решение ответить определенным образом, Бог может «передумать».

Читая Библию от начала до конца, как это делал я, вы исподволь будете переполняться то радостью, то гневом, словом, — эмоциональными переживаниями Господа вселенной. Это правда, что Бог «заимствует» образы из жизненного опыта людей, чтобы быть понятным нам в общении, однако эти образы, несомненно, указывают на стоящую за ними более сильную реальность.

Из всех книг наибольшее впечатление на меня произвела Книга пророка Иеремии. Образ раненого возлюбленного у Иеремии для меня просто непостижим. Почему Бог, создавший все сущее, добровольно подверг Себя такому унижению со стороны Своего творения? Тот факт, что для Бога настолько важна наша реакция, лишил меня покоя.

«Приручая» Бога посредством слов и идей, разложенных по полочкам в строго алфавитном порядке, мы можем легко утратить силу страстных взаимоотношений, которые Он ценит выше всего остального. Для тех из нас, кто пишет, проповедует или даже размышляет о Боге, большей опасности и быть не может. Даже простые абстракции могут стать для Бога жесточайшим оскорблением.

Прочитав за две недели всю Библию, я обрел твердую уверенность, что Бог не настолько уж заинтересован в том, чтобы мы подвергали Его анализу. Подобно всякому родителю и всякому возлюбленному, Он, в первую очередь, желает любви.

Из книги «Я просто интересуюсь»

12 декабря Отринутый Возлюбленный

Многие люди воспринимают образ Бога, как некой обезличенной силы — чего-то сродни закону тяготения. Однако Осия изображает почти полную противоположность: Бога страстных чувств, ярости, слез и любви. Бог горюет, будучи отверженным Израилем.

Господь использует печальную историю Осии, чтобы проиллюстрировать собственную боль страданий. Бог говорит, что первый восторг любви, когда Он нашел Израиль, был то же, что найти виноград в пустыне. Однако, когда Израиль снова и снова поступал вероломно, Богу приходилось терпеть ужасное бесчестие уязвленного возлюбленного. Как ни удивительно, Божьи слова несут оттенок самооплакивания: «И буду как моль для Ефрема и как червь для дома Иудина» (5:12).

Яркий образ отринутого возлюбленного (как, например, в Осии 11) объясняет, почему Бог пребывает в такой нерешительности. Он готовится стереть Израиль с лица земли. Но подождите — вот Бог плачет, протягивая Свои руки… Но нет — Он опять провозглашает суровый суд. Такая смена настроений кажется безнадежно нелогичной, но только — не для того, кто когда-либо был оставлен любимым человеком.

Существует ли более сильное человеческое чувство, чем боль от предательства? Спросите у старшеклассницы, которую только что бросил ее парень ради школьной королевы красоты. Или настройте радио на какую-нибудь музыкальную волну, и вслушайтесь в содержание песен о любви. Или просмотрите в газете сводку новостей об убийствах, из которых большинство, как ни удивительно, происходят на почве ссор с охладевшими возлюбленными. Осия и Бог вживую продемонстрировали, что значит отчаянно любить кого-то без намека на взаимность. Даже Бог, невзирая на всю Свою силу и мощь, не может заставить человеческое существо любить.

Почти в каждой главе книги пророка Осии говорится о «блудодействе» и «прелюбодействе» Божьего народа. Бог, Возлюбленный, не будет делить Свою возлюбленную невесту ни с кем другим. И все же, как ни удивительно, даже когда она отворачивается от Бога, Он все равно продолжает любить ее. Бог согласен страдать в надежде, что однажды она изменится. Осия подтверждает, что Бог жаждет не наказывать, а любить.

Из книги «Знакомство с Библией»

13 декабря Важен ли я для Бога?

Я стою в очереди к кассе местного супермаркета и озираюсь по сторонам. Вот, я вижу бритоголовых подростков с кольцами в носах, сгребающих с полок закуски; состоятельного молодого человека, расплачивающегося за бифштекс, несколько веточек спаржи и печеную картошку; сгорбленную из-за остеопороза старушку, критически перебирающую пальцами персики и клубнику. «Знает ли Бог всех этих людей по имени? — задаю я себе вопрос. — Действительно ли они важны для Него?»

Иногда, глядя в вечерних выпусках новостей на сцены из митингов, где одни выступают за запрет абортов, а другие — в их поддержку, я пытаюсь представить нерожденного ребенка, ставшего причиной подобной дикости. Я видел эмбрионы в банках — музейные экспонаты, иллюстрирующие этапы внутриутробного развития человека. Ежегодно во всем мире извлекают («убивают», как говорят митингующие) около шести миллионов этих крошечных зародышей. В каждом из них, как утверждают богословы, запечатлен Божий образ. «Что же думает Бог о шести миллионах человеческих существ, умирающих, так и не увидев жизни вне утробы? — задаю я себе вопрос. — Важны ли они для Него?»

Романист Рейнольдс Прайс сказал, что все человечество жаждет услышать единственную фразу: «Творец всего сущего любит меня и хочет иметь со мной отношения». Именно это во всеуслышание провозгласил Иисус, и Его слова раздались сладкозвучным громом. Творец всего сущего — это Творец и всех людей, странных существ, которые по какой-то непостижимой причине найдены достойными Его персональной любви и внимания. Бог продемонстрировал эту любовь лично на неприветливых холмах Палестины и, в конце концов, — на кресте.

Посетив землю в обличии раба, Иисус показал, что Божья рука не слишком велика даже для малейшего из людей, живущих в этом мире. Эта рука исписана нашими именами и испещрена ранами — цена, которую Бог заплатил за Свою великую любовь к нам.

Сегодня, когда я вижу, что погружаюсь в самооплакивание, переполненный болью космического одиночества, так хорошо выраженного в книгах, наподобие Иова и Екклесиаста, я обращаюсь к Евангелиям, рассказывающим о жизни и делах Иисуса. Если я прихожу к заключению, что мое существование «под солнцем» не имеет для Бога никакого значения, то я противоречу одной из основных причин Его прихода на землю. На вопрос: «Важен ли я для Бога?», есть однозначный ответ — это Иисус.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

14 декабря Есть ли Ему дело?

Иов неохотно пришел к заключению, что нет, Богу нет дела ни до него, ни до других страдающих людей. «Как мало мы слышали о Нем!» — вздыхает Иов. Псалмопевцы взывают о каком-нибудь знаке, подтверждающем, что Бог услышал их молитвы, о каком-то свидетельстве того, что Бог не покинул их.

Я знаю лишь один способ ответить на вопрос: «Есть ли Богу дело?», и для меня он оказался решающим. Ответ — это Иисус. Он никогда не пытался дать философское обоснование проблемы страданий, но смог предложить экзистенциальный ответ. Хотя я и не могу узнать у Иисуса, почему случаются те или иные несчастья, я могу понять, как к ним относится Бог. Иисус показал Божье лицо, и это лицо залито слезами.

Всякий раз, когда я читаю Библию подряд, от начала до конца, становится очевидной огромная разница между Ветхим и Новым Заветом. В Ветхом Завете можно найти множество проявлений сомнения и разочарования. Этой теме посвящены целые книги — пророков Иеремии и Аввакума, Иова…

Почти половина псалмов имеют оттенок угрюмой задумчивости. Разительный контраст им составляют новозаветные послания, в которых подобная тоска почти не встречается. Проблема страданий, конечно же, никуда не делась. Она подробно освещена в Иакова 1, Римлянам 5 и 8, во всем Первом послании Петра и во многих фрагментах Откровения. Тем не менее, я нигде не нахожу резкого вопроса: «Есть ли Богу дело?» Я не вижу ничего, подобного обвинениям Псалма 76: «Неужели Бог забыл миловать?»

Я уверен, что причина такой перемены заключается в том, что Иисус ответил на этот вопрос очевидцам, позже написавшим послания. В Иисусе Бог показал Свое лицо, и каждому, кто спрашивает, что думает Бог о страданиях на этой стенающей планете, достаточно лишь взглянуть в это лицо. Иаков, Петр и Иоанн следовали за Иисусом достаточно долго, чтобы в их разуме навсегда запечатлелись выражения Его лица в разных жизненных ситуациях. Наблюдая за тем, как Иисус реагировал на женщину с кровотечением, опечаленного центуриона, мертвого сына вдовы, юного эпилептика и пожилого слепца, они познавали Божье отношение к страданиям.

Из книги «Библия, которую читал Иисус»

15 декабря В большом смущении

Рождественские произведения изображают семью Иисуса, словно иконы в золотой оправе, с безмятежной Марией, принимающей Благовещение как некое благословение. Однако Лука описывает совсем другую картину. При виде ангела Мария «смутилась» и испугалась. Когда же он сказал потрясающие слова о Сыне Всевышнего, Царству Которого не будет конца, у Марии в голове вертелось нечто гораздо более приземленное: «Но я же мужа не знаю!»

В современных Соединенных Штатах, где ежегодно вне брака беременеет почти миллион девочек-подростков, положение Марии, несомненно, потеряло свою изначальную серьезность, однако в тесно сплоченном еврейском обществе первого столетия принесенная ангелом весть никак не могла быть встречена с большим энтузиазмом. По закону, если обрученная женщина беременела, она считалась прелюбодейкой и подлежала смертной казни через побивание камнями.

Через несколько месяцев под звуки фанфар повитухи приняли в мир Иоанна Крестителя, и счастливые родственники, а также традиционный деревенский хор надлежащим образом отметили рождение мальчика-еврея. Полгода спустя родился Иисус. Это произошло вдалеке от Его дома, без участия повитух, без съехавшихся в радостном предвкушении родственников и деревенского хора. Для римской переписи было достаточно и одного мужчины, главы семейства. Не потащил ли Иосиф беременную жену за собой в Вифлеем для того, чтобы избавить ее от позорных родов в ее родной деревне?

Сегодня, когда я читаю историю о рождении Иисуса, меня бросает в дрожь от мысли, что судьба мира зависела от решения обрученной пары из глухой деревни. Как часто Мария вспоминала слова ангела, чувствуя толчки Божьего Сына у себя под сердцем? Как часто Иосиф подвергал сомнению свою собственную встречу с ангелом (а может, просто привиделось?), проходя через жгучий позор на виду у своих земляков, которые не могли не заметить изменений в фигуре его невесты?

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

16 декабря Благая весть

Когда миссионер-иезуит Маттео Риччи в XVI веке отправился в Китай, он привез туда разные произведения искусства, иллюстрирующие историю христианства. Китайцы легко восприняли портреты Девы Марии с Младенцем на руках, но когда Риччи представил изображения распятия и попытался объяснить, что Божественный Младенец вырос только для того, чтобы претерпеть казнь, публика отреагировала отвращением и ужасом. Для китайцев гораздо более приемлемой была Дева, и они настаивали на поклонении ей, а не распятому Богу.

Перебирая стопку рождественских открыток, я понял, что мы в христианских странах во многом поступаем так же. Мы отмечаем приятный, семейный праздник, лишенный какого-либо оттенка скандальности. И в первую очередь мы вычищаем из него любое напоминание о том, как история, взявшая начало в Вифлееме, окончилась на Голгофе.

В описаниях Рождества у Луки и Матфея, судя по всему, только один человек уловил таинственную природу процесса, приведенного в действие Богом, и это — старик Симеон, который распознал в младенце Мессию и интуитивно понял, что вскоре обязательно последует конфликт. «Лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий», — сказал он, а затем предсказал, что и самой Марии душу пронзит меч. Каким-то образом Симеон почувствовал, что, хотя внешне мало что изменилось, в невидимом мире произошли радикальные перемены. Явилась новая сила, чтобы подорвать властные устои этого мира.

Поначалу Иисус едва ли казался угрозой для них. Он родился при кесаре Августе в то время, когда по Римской империи пронесся ветер надежды. Именно Август первым позаимствовал греческое слово «евангелие», переводимое как «благая весть», чтобы обозначить новый мировой порядок, олицетворяемый его правлением. Многие верили, что его режим, несущий просвещение и стабильность, будет длиться вечно, как окончательное решение проблемы государственного управления.

Между тем, рождение младенца по имени Иисус в глухом уголке бескрайней империи Августа осталось совсем незамеченным летописцами того времени. Биографы Иисуса тоже воспользовались словом «Евангелие», чтобы провозгласить о новом мировом порядке совершенно другого рода. Они упомянули об Августе лишь раз и то — вскользь, чтобы указать дату переписи, благодаря которой Иисус родился именно в Вифлееме.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

17 декабря В тиши

Помню, как однажды накануне Рождества я сидел в красивом зале в центре Лондона и слушал ораторию Генделя «Мессия», где большой хор поет о дне, когда «явится слава Господня». То утро я провел в музеях, рассматривая остатки былой славы Англии: усыпанная драгоценными камнями корона, жезл правителя из чистого золота, позолоченная карета лорда-мэра… Там меня посетила мысль, что именно такие образы богатства и власти, должно быть, наполнили умы современников Исаии, впервые услышавших это обетование. Когда евреи читали слова Исаии, вне всякого сомнения, они с острой ностальгией вспоминали о славных днях Соломона, когда «сделал царь серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями».

Однако явившийся Мессия был облечен в другую славу: славу смирения. «‘Бог Велик!’ — этот клич мусульман является истиной, для объяснения которой людям не требуется ничего сверхъестественного, — пишет отец Невилл Фиггис. — ‘Бог мал’, — вот истина, которой Иисус учил людей». Бог, Который гремел раскатами грома и двигал целыми армиями и империями, как пешками на шахматной доске, — этот Бог явился в Палестине младенцем, который не мог говорить, есть твердую пищу и контролировать свой мочевой пузырь; который полностью зависел от защиты, обеспечения и любви провинциальной супружеской пары.

В Лондоне я увидел атрибуты более типичного способа шествия правителей по этому миру: с телохранителями, под звуки фанфар, в ярких одеждах и сверкающих украшениях. Во время недавнего визита королевы Елизаветы II в США репортеры с удовольствием смаковали список привезенных ею вещей. Две тонны багажа королевы включали среди прочего по два комплекта одежды на любой случай, траурный костюм, если вдруг кто-нибудь умрет, 20 литров плазмы крови и белые лайковые чехлы для крышки унитаза. Она привезла с собой персонального парикмахера, двух лакеев и массу другого обслуживающего персонала.

Разительно отличаясь, Божье посещение Земли было очень непритязательным. Он явился в хлеву и безо всякой прислуги. Новорожденного Царя даже не нашлось куда положить, кроме как в кормушку для скота. На него запросто мог наступить какой-нибудь мул. «В тиши ночной дар неземной спустился к нам с высот», — поется в известном рождественском гимне.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

18 декабря Новый подход

Те из нас, кто воспитывался в традициях неформальной или личной молитвы, могут не оценить по заслугам перемену, принесенную Иисусом в отношения людей с Богом. В большинстве религиозных традиций основное чувство для человека, приближающегося к Богу, — это страх.

Евреи, вне всякого сомнения, отождествляли страх с поклонением. Каждый, кто был «благословлен» личной встречей с Богом, вполне мог остаться обожженным, испускать сияние или хромать, подобно Иакову. Для людей, которые в Храме для Бога отделили завесой Святое Святых и избегали произносить или записывать Его имя, Божье явление в виде младенца в яслях стало полной неожиданностью. В Иисусе Бог нашел способ общения с человеческими существами, исключающий страх.

По правде говоря, страх никогда не был эффективным инструментом. Ветхий Завет содержит гораздо больше описаний падений, чем взлетов. Требовался новый подход или, говоря языком Библии, новый завет, который не подчеркивал бы огромную пропасть между Богом и человечеством, а наоборот — перебросил бы через нее мост.

Я получил урок о воплощении, когда ухаживал за аквариумом с морскими рыбками. Это было нелегкое дело. Вы, наверное, думаете, что, учитывая все мои старания для них, рыбки были благодарны мне? Ничуть! Каждый раз, когда над аквариумом появлялась моя тень, они ныряли под укрытие ближайшей ракушки.

Для рыбок я был божеством. Я был слишком большим для них, и мои действия были совершенно непостижимыми. Мои знаки милосердия они расценивали как жестокость, а мои попытки лечить их — как стремление уничтожить. И тогда я понял, что для того, чтобы изменить их восприятие, мне потребовалось бы перевоплощение. Я должен был бы тоже стать рыбкой и «заговорить» с ними на понятном для них языке.

Для человека стать рыбой — это ничто по сравнению с тем, что Бог стал младенцем. Однако именно это, согласно Евангелиям, и случилось в Вифлееме. Бог, сотворивший материю, принял форму в ее пределах, подобно тому, как художник стал бы пятном на холсте, или драматург — персонажем своей собственной пьесы. Бог написал повесть с реальными персонажами на страницах реальной истории. Слово стало плотью.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

19 декабря Аутсайдер

Я морщусь, даже просто записывая это слово, — особенно, когда дело касается Иисуса. Это жестокое слово, взятое из мира спорта, применяют к предсказуемым неудачникам и жертвам несправедливости. И все же, читая истории о рождении Иисуса, я невольно прихожу к заключению, что, в отличие от мира, тяготеющего к богатым и сильным, Бог тяготеет к аутсайдерам. «[Бог] низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем», — воспела Мария в своем величественном гимне.

Румынский пастор Ласло Тёкеш, репрессии по отношению к которому возмутили всю страну и спровоцировали восстание против коммунистического режима Чаушеску, рассказал, как он однажды пытался приготовить рождественскую проповедь для маленькой церкви в горах, куда он был сослан. Полиция проводила облавы в домах диссидентов, и по стране катилась волна насилия. Опасаясь за свою жизнь, Тёкеш надежно запер двери дома, сел и в очередной раз перечитал истории, записанные у Луки и Матфея. В отличие от большинства пасторов, проповедовавших в то Рождество, он взял за основу стихи, описывающие истребление Иродом невинных младенцев. Этот фрагмент больше всего касался прихожан Тёкеша. Они были хорошо знакомы с угнетением, страхом, насилием — повседневной участью аутсайдеров.

На следующей день, в Рождество, пронеслась новость об аресте Чаушеску. Церкви звонили в колокола. Вся Румыния ликовала. Пал очередной царь Ирод. «Все события рождественской истории теперь приобрели для нас новое, восхитительное измерение: измерение истории, укоренившейся в реалиях нашей жизни, — вспоминает Тёкеш. — Для тех из нас, кто прошел через эти реалии, рождественские дни 1989 года стали богатым, ярким украшением истории Рождества. Это было время, когда осмыслить величие Божьего провидения и глупость человеческого порока было так же легко, как солнце и луну над вечными холмами Трансильвании». Впервые за сорок лет Румыния отмечала Рождество как официальный праздник.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

20 декабря Без страха

Почти во всех случаях, когда Библия описывает появление ангела, он первым делом произносит: «Не бойся!» И не удивительно. Когда сверхъестественное входит в контакт с планетой Земля, очевидцы из людей обычно падают ниц в полуобмороке от страха. Но Лука описывает появление Бога на земле в виде, который не вызывает ужаса. В Иисусе, Который родился в хлеву и был положен в кормушку для скота, Бог, наконец, нашел способ приблизиться к нам, не вызывая у нас страха. Что может быть менее пугающим, чем новорожденный младенец?

Представьте, что вы опять стали младенцем: разучились разговаривать, потеряли мышечную координацию, лишились способности есть твердую пищу и контролировать мочевой пузырь. И это — лишь слабая тень того «уничижения», через которое прошел Бог.

Согласно Библии, на земле Иисус был одновременно Богом и человеком. Как Бог, Он мог творить чудеса, прощать грехи, побеждать смерть и предсказывать будущее. Иисус так и делал, вызывая у окружающих благоговейный трепет. Однако для евреев, привыкших представлять себе Бога в виде светлого облака или огненного столба, Иисус стал также источником огромного смущения. Как младенец из Вифлеема, сын плотника, человек из Назарета может быть Мессией от Бога?

Озадаченные скептики преследовали Иисуса на протяжении всего Его служения, однако Луки 2 показывает, что Бог подтверждал истинность Иисуса с самых первых Его дней. У группы пастухов в поле не было сомнений — они услышали послание Благой вести непосредственно от хора ангелов. Пожилые пророк и пророчица тоже узнали Мессию. Он изумлял даже скептиков-учителей в Храме.

Почему же Бог «уничижил» Себя, приняв вид человека? Библия указывает на много причин, из которых часть — исключительно богословские, а часть — вполне практические. Один из ответов дает сцена, когда Иисус, будучи подростком, читает лекции раввинам в Храме. Обычные люди впервые смогли поговорить, поспорить с Богом в видимой форме. Иисус мог обращаться к кому угодно: к своим родителям, раввинам, бедной вдове — без необходимости предварительно объявлять: «Не бойся!» В Нем Бог стал близким.

Из книги «Знакомство с Библией»

21 декабря Космическое Рождество

В Откровении 12 Иоанн использует причудливые космические символы: беременная женщина, одетая в солнце; семиглавый красный дракон, настолько огромный, что его хвост смахнул с неба треть звезд; перелет в пустыню; война в небесах. Почти все сходятся во мнении, что эта глава имеет какое-то отношение к рождению Иисуса и его влиянию на вселенную. Когда родился младенец, вселенная содрогнулась.

В определенном смысле, Откровение 12 представляет Рождество с космической точки зрения, добавляя к знакомым сценам с яслями, пастухами и избиением младенцев новый ряд образов. Видимые земные события были лишь рябью на поверхности, в то время как где-то в глубинах сотрясались от разрушительных сдвигов основания вселенной. Даже когда царь Ирод пытался убить всех новорожденных мальчиков в Палестине, за кулисами воевали космические силы. С точки зрения Бога (и сатаны) Рождество было чем-то значительно большим, чем рождением ребенка. Это было вторжение, решительный прорыв в великой битве за мироздание. Откровение изображает эту битву в образе кровожадного дракона, противостоящего силам добра.

Какова же из двух картин Рождества «истинна»? Обе они — лишь два разных взгляда на одну и ту же картину. Откровение 12 изображает рождение Христа в типичной для этой книги манере: Иоанн смешивает воедино видимое с тем, что для нас обычно невидимо. В повседневной жизни одновременно разворачиваются две истории: одна — на земле, и одна — на небесах. Книга Откровение, раздвигая занавес, позволяет нам увидеть эти две истории вместе. Она оставляет твердое впечатление, что те решения, которые мы ежедневно принимаем в пользу добра или зла, влияют на сверхъестественную, невидимую для нас вселенную.

Книга Откровение изображает историю с помощью резко контрастных образов: добро и зло, Агнец и дракон, Иерусалим и Вавилон, невеста и блудница. Кроме того, она настаивает на том, что, независимо как это выглядит для нашего ограниченного взгляда, всей историей уверенно правит Бог. В конце концов, даже деспоты исполняют предусмотренный для них Богом план. Эту истину наглядно продемонстрировали Понтий Пилат и его солдаты. Они думали, что, распяв Иисуса, избавятся от Него, но вместо этого сделали возможным спасение мира.

Из книги «Знакомство с Библией»

22 декабря Параллельные миры

Сомнения ко мне обычно не приходят по одному, а все сразу большим пакетом. Меня особо не беспокоят нюансы конкретных доктрин, однако время от времени я ловлю себя на том, что размышляю об общей схеме веры как таковой.

Например, я стою в футуристическом аэропорту Денвера и наблюдаю за важного вида людьми в дорогих костюмах. Прижимая к боку портфели, словно оружие, они задерживаются у стойки кафетерия, после чего спешат в следующий зал аэровокзала. «Задумывались ли они когда-нибудь о Боге?» — спрашиваю я себя.

Христиан объединяет необычная вера в параллельные вселенные. Одна вселенная состоит из стекла, стали, шерстяной ткани костюмов, кожаных портфелей и запаха свежеcмолотого кофе. Другая же — из ангелов и зловещих духовных сил, а также существующих где-то мест, называемых небесами и адом. Мы осязаемо обитаем в материальном мире, а для того, чтобы воспринять себя гражданином другого, невидимого мира, требуется вера.

Время от времени эти два мира для меня сливаются, и такие редкие моменты являются якорями моей веры. Например, когда однажды я нырял с аквалангом у кораллового рифа, мелькающие вокруг меня разноцветные блики и абстрактные формы вдруг стали окном, сквозь которое я увидел Творца, Чье ликование пульсирует в жизни и красоте. Момент, когда моя жена простила меня за то, что не заслуживает прощения, тоже стал окном, позволив мельком взглянуть на потрясающую божественную милость.

Такие моменты действительно бывают в моей жизни, но вскоре в нее просачиваются токсичные пары материального мира. Привлекательность! Власть! Деньги! Сила! Мне говорят, что именно это — самое главное в жизни, а не напыщенные банальности Иисусова учения из Нагорной проповеди. Для меня, живущего в падшем мире, сомнения — это следствия не столько неверия, сколько забывчивости.

Мне, гражданину видимого мира, хорошо знакомо, каких усилий требует способность держаться за веру в другой, невидимый мир. Рождество рисует картину с другой стороны и указывает на борьбу, через которую прошел Господь обоих миров, сойдя, чтобы жить по правилам одного из них. В Вифлееме два мира, поравнявшись, соединились. То, что Иисус пришел осуществить на планете Земля, дало Богу возможность однажды устранить всякую дисгармонию в обоих мирах. Неудивительно, что хор ангелов возликовал в непроизвольном пении, потревожив не только нескольких пастухов, но всю вселенную.

Из книги «Находя Бога в неожиданных местах»

23 декабря Разделив историю

В отличие от большинства людей, я не страдаю диккенсовской ностальгией в рождественские праздники. На эти дни как раз выпадает годовщина смерти моего отца, который умер, когда я был еще ребенком, и все мои воспоминания о Рождестве омрачены тенью этой печали. Наверное, именно по этой причине подсвеченные фигурки Святого семейства с Иисусом в яслях и украшенные деревья редко вызывают у меня теплые чувства. Тем не менее, Рождество обретает для меня все большую значимость, и главным образом — как ответ на сомнения и противоядие от забывчивости.

В рождественские дни светский мир соединяется с духовным. Если читать Библию параллельно с учебником истории, то станет ясно, насколько редко такое случается. Учебник расписывает славные периоды древнего Египта и пирамиды; книга Исход называет имена двух еврейских повитух, но забывает упомянуть имя фараона. Учебник восхваляет вклад Греции и Рима в мировую историю; Библия говорит о них лишь вскользь, и то преимущественно — в негативном смысле, рассматривая эти великие цивилизации только как фон для Божьего дела среди евреев.

И все же, в том, что касается Иисуса, эти две книги сходятся во мнении. Сегодня утром я включил компьютер, и операционная система Microsoft Windows высветила дату, безоговорочно подтверждая факт, зафиксированный как Евангелиями, так и учебником истории. Что бы вы об этом ни думали, рождение Иисуса было настолько важным, что разделило историю надвое. Все когда-либо происходившее на этой планете относится к категории или «до», или «после» Рождества Христова.

В холоде и тьме, посреди морщинистых холмов Вифлеема Бог, не знающий ни «до», ни «после», вошел в пространство и время. Не ведающий пределов, Он принял шокирующую тесноту внутри кожи младенца и зловещих ограничений смертности. «[Он] есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари, — скажет позже апостол. — Он есть прежде всего, и все Им стоит». Но горстка очевидцев Рождественской ночи ничего этого не увидела. Перед ними был всего лишь младенец, пытающийся заставить работать легкие, которые Он прежде никогда не использовал.

Из книги «Находя Бога в неожиданных местах»

24 декабря Сошествие

Что может быть менее устрашающим, чем новорожденный младенец, хаотично подергивающий ручками и ножками и не умеющий еще фокусировать взгляд? Царь сбросил с Себя царские одежды.

Подумайте о том, каким это было снисхождением. Свидетелями Воплощения, разделившего надвое историю, было больше животных, чем людей. Подумайте также о риске. Воплощением Бог перебросил мост над огромной пропастью страха, отделявшей Его от творения-человека. Тем не менее, устранение этого барьера сделало Иисуса уязвимым, ужасно уязвимым.

Для верующих в Бога это рождение означает, что теперь Сам Бог никогда не будет в безопасности от нас, и, пожалуй, в этом заключается темная сторона Рождества, ужас безмолвия. Он приходит таким образом, что мы всегда можем избавиться от Него, — так же, как можем раздавить голову этого ребенка, словно яичную скорлупу, или пригвоздить Его к кресту, когда Он достаточно для этого подрастет (Фредерик Бюхнер, «Ненасытная тьма»).

Что Бог ощущал в день Рождества? Представьте на мгновение, что вы опять стали младенцем. Бог в форме зародыша! Или представьте, что вы стали морским слизнем (такая аналогия, пожалуй, более точная). В тот день в Вифлееме Творец всего сущего принял форму беспомощного, зависимого новорожденного.

Для описания Христа, лишившего Себя божественных преимуществ, богословы используют специальное слово «кеносис». По иронии, лишение себя чего-либо подразумевает не только смирение, но и обретение определенной свободы. Я иногда размышляю о «недостатках» бесконечности. Физическое тело дало Христу свободу действовать в человеческих масштабах без тех самых «недостатков». Он мог сказать, что хотел, и Его голос не пригибал к земле верхушки деревьев. Он мог выразить гнев, назвав царя Ирода лисицей или взявшись за бич в Храме, вместо того, чтоб сотрясти землю Своим ураганным присутствием. И Он мог разговаривать с кем угодно: с проституткой, слепцом, вдовой, прокаженным — без предварительного предупреждения: «Не бойся!»

Из книги «Разочарование в Боге»

25 декабря Слово звучит

В течение двух недель, когда я оказался занесенным снегом в горной хижине в Колорадо, пурга перекрыла все дороги, и мне ничего не оставалось, как только читать Библию. Я продвигался вперед медленно, страница за страницей. В Ветхом Завете мне нравилось отождествлять себя с теми, кто смело прекословил Богу: с Моисеем, Иовом, Иеремией, Аввакумом, псалмопевцами. Пока я читал, у меня перед глазами словно разворачивалась пьеса с реальными персонажами, играющими на сцене свои маленькие жизненные триумфы и большие трагедии, периодически взывая к невидимому Режиссеру: «Ты просто не представляешь, каково нам здесь!»

Наиболее дерзко вел себя Иов, бросавший Богу в лицо свои обвинения: «Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек?»

Время от времени я слышу, как откуда-то из-за кулис доносится эхо громогласного голоса. «Да, но и ты не знаешь, каково Мне здесь!» — слышалось в его раскатах, обращенных к Моисею, пророкам и наиболее ясно — к Иову. Когда же я приступил к Евангелиям, обвиняющие голоса смолкли. Бог, если можно так выразиться, «выяснил», что собой представляет жизнь в пределах планеты Земля. За время Своей короткой, нелегкой жизни, проведенной недалеко от тех самых пыльных равнин, где страдал Иов, Иисус лично познакомился со скорбями. Для воплощения было множество причин, и одной из них, несомненно, стал ответ на обвинение Иова: «Разве у Тебя плотские очи?» На какое-то время Бог обрел их.

«Если бы я только мог слышать голос из бури и, подобно Иову, напрямую беседовать с Богом!» — иногда думаю я, и, наверное, именно поэтому я сейчас предпочитаю писать об Иисусе. Бог не молчит. Слово звучит, но не из бури, а из человеческой гортани палестинского Еврея. В Иисусе Бог словно лег на стол для вскрытия, растянувшись в позе распятого перед пытливыми взглядами всех скептиков, когда либо живших на земле. Включая и меня.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

26 декабря Иисус на пленке

Мои исследования личности Христа обрели новое направление, когда кинорежиссер Мел Уайт одолжил мне коллекцию из 15 фильмов о жизни Иисуса. Картины были самые разноплановые, от немой классики 1927 года «Царь царей» Сесила Де Милля, до мюзиклов, наподобие «Godspell» и «Cotton Patch Gospel», а также поражающей своим модернизмом канадской трактовки под названием «Иисус из Монреаля». Я внимательно пересмотрел все эти фильмы, проанализировав их сцена за сценой. Затем следующие два года я преподавал в библейской школе курс о жизни Иисуса, используя их в качестве затравки для начала дискуссии.

Занятия проходили по следующей схеме. Когда мы подходили к какому-то важному событию в жизни Иисуса, я просматривал разные фильмы и выбирал из них семь-восемь интерпретаций, которые казались интересными. Во время занятий я показывал короткие фрагменты из каждого фильма, начиная с комичных и чрезмерно суровых, после чего переходил к глубоким и запоминающимся интерпретациям. Мы обнаружили, что процесс исследования одного и того же события глазами семи или восьми режиссеров помогает избавиться от налета предсказуемости, сформировавшегося за многие годы пребывания в воскресной школе и чтения Библии. Было совершенно ясно, что некоторые трактовки ошибочны (они явно противоречили друг другу), но какие именно? Как все происходило на самом деле?

Фактически, эти фильмы помогли мне вновь обрести понимание человеческой природы Иисуса. Повторяемые в церквях символы веры говорят о вечном существовании Христа прежде вековых времен и о Его славной загробной жизни, однако они, в основном, игнорируют Его земное служение. Даже сами Евангелия были написаны через много лет после смерти Иисуса, когда Его воскресение осталось далеко позади, так что авторы описывали события, столь же от них отдаленные, как Корейская война от нас сегодня. Фильмы помогли мне углубиться в прошлое, приблизиться к восприятию жизни Иисуса Его современниками. Что Он ощущал, когда Его теснила толпа? Как бы я реагировал на этого Человека? Пригласил бы я Его к себе на обед, как это сделал Закхей? Отвернулся бы от Него в печали, как тот богатый юноша? А может, я предал бы Его, как Иуда и Петр?

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

27 декабря Кем же был этот Христос?

Фильм «Евангелие от Матфея» итальянского режиссера Пьера Паоло Пазолини я впервые увидел в 1971 году. Выход этой картины шокировал не только религиозные круги, которые едва узнавали в персонаже на экране Иисуса, но и саму киноиндустрию, где Пазолини знали как откровенного гомосексуалиста и марксиста.

Роль фильма «Евангелие от Матфея» может понять только тот, чья юность пришлась на бурные годы его выхода на экраны. В те времена он заставлял умолкнуть насмешливые толпы в кинотеатрах. Студенты-радикалы поняли, что они — не первые, кто провозгласил послание, резко противостоящее материализму и лицемерию, а также призывающее к миру и любви.

Лично мне фильм «Евангелие от Матфея» помог утвердиться в непростой переоценке моих представлений об Иисусе. Судя по внешним проявлениям, Иисусу нравились те, кого вышвырнули бы из любого библейского колледжа и отвергли бы в большинстве церквей. Среди Своих современников Он почему-то приобрел репутацию человека, который «любит есть и пить вино». Люди, наделенные властью (будь то религиозной или политической), считали Иисуса смутьяном и нарушителем спокойствия. Он проповедовал и вел Себя, как революционер, отвергая славу, семью, имущество и другие традиционные мерила успеха. Я вынужден был признать тот факт, что слова в фильме Пазолини действительно взяты из Евангелия от Матфея, но заключенное в них послание совершенно не согласуется с моими прежними представлениями об Иисусе.

Примерно в это же время сотрудник миссии «Young Life» по имени Билл Милликен, основавший в одном из бедных кварталов коммуну, написал книгу «Прощай, милый Иисус». Название этой книги выразило словами происходящие внутри меня перемены. В те дни я работал редактором в журнале «Студенческая жизнь» — официальном издании миссии «Молодежь для Христа». «Кем же, в конце концов, был этот Иисус?» — размышлял я. Занимаясь написанием собственных статей и редактируя чужие, я чувствовал, как тень сомнения все больше нависала надо мною. «Ты действительно веришь в это? Или просто продвигаешь политику партии, убеждения, за которые тебе платят? Не примкнул ли ты к осмотрительной, консервативной элите — современной версии тех, кто видел в Иисусе угрозу для себя?»

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

28 декабря Вы там побывали

У лауреата Пулитцеровской премии, историка Барбары Такман есть одно правило написания исторических романов: никакого предвосхищения событий. Например, работая над книгой об Арденнской операции во Второй мировой войне, Такман боролась с искушением включить в текст отступления вроде: «Конечно же, каждый знает, чем все закончилось». Но перед началом Арденнской операции войска антигитлеровской коалиции не знали исхода этого сражения. Если судить по внешним признакам, то они вполне могли быть отброшены обратно к побережью Нормандии, откуда начали вторжение.

Если историк хочет реалистично передать напряжение и драматизм событий по мере их развития, он не должен забегать вперед и допускать всезнающий ретроспективный взгляд. Если это сделать, то всякое напряжение тут же растает. Хороший историк воссоздает для читателя исторические условия описываемых событий, создавая ощущение, что «вы там побывали».

Я пришел к выводу, что именно в этом заключается проблема большинства наших книг и рассуждений об Иисусе. Мы читаем Евангелия через предвосхищающие очки церковных соборов, наподобие Никейского и Халкидонского, через многовековые попытки Церкви постичь Христа. Он был человеком, евреем из Галилеи, у которого были имя, семья, родственники, был личностью, в определенном смысле подобной всем остальным. Но в то же время Иисус чем-то отличался от всех людей, когда-либо живших на земле.

Церкви потребовалось пятьсот лет горячих споров, чтобы прийти к согласию в гносеологическом балансе между «такой, как все» и «чем-то отличающийся». Для тех из нас, кто вырос в церкви или хотя бы — в номинально христианской культуре, этот баланс неизбежно склоняется к «чем-то отличающийся». Как сказал Паскаль: «Церкви было так же сложно убедить, что Иисус Христос был человеком, тех, кто это отрицал, как и показать, что Он был Богом; вероятность успеха в обоих случаях была одинаковой».

Хотел бы прояснить: я соглашаюсь с символами веры, однако в своих книгах стараюсь по возможности смотреть на жизнь Иисуса «снизу вверх» глазами одного из множества очевидцев, повсюду следовавших за Ним. Надеюсь, что, выражаясь словами Лютера, мне удается «облечь Христа в плоть, насколько это возможно».

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

29 декабря Укрощение Льва

Я обнаружил, что Иисус мало похож на телевизионного Мистера Роджерса — типичный образ, с которым я сталкивался в воскресной школе; Он также разительно отличается от той Личности, Которую я изучал в библейском колледже. Прежде всего, Он оказался гораздо более эмоциональным. Я увидел, что раньше представлял себе Иисуса, похожим по характеру на Вулкана из сериала «Звездный путь». Неизменно спокойный, невозмутимый и собранный, Он размеренно шагал, как робот, между суетящимися человеческими существами, населяющими космический корабль по имени Земля. Однако, как оказалось, Евангелия и хорошие фильмы показывают совсем другой образ. Окружающие люди сильно затрагивали чувства Иисуса: упрямство огорчало Его, самоправедность приводила Его в ярость, а простая вера — восторгала. Вне всякого сомнения, Он был более, но никак не менее эмоциональным и непринужденным, чем любой среднестатистический человек. Более, а не менее, пылким.

Чем глубже я исследовал Иисуса, тем сложнее мне было систематизировать мое представление о Нем. Он мало говорил о римской оккупации, и все же взялся за бич, чтобы выгнать из Храма мелких спекулянтов. Он призывал к соблюдению еврейского закона, хотя приобрел репутацию его нарушителя. Он мог проникнуться состраданием к незнакомцу и бросить в лицо Своему лучшему другу жестокий упрек: «Отойди от меня, сатана!» У Него были несгибаемые убеждения в отношении богачей и распутниц, но и тем, и другим нравилось Его общество.

В один день чудеса лились из Иисуса потоком, в другой же Его сила могла быть блокирована человеческим неверием. В один день Он подробно рассказывал о Своем втором пришествии, а в другой уже не знал ни его дня, ни часа. В один из моментов Иисус ушел от ареста, а в другой — целенаправленно устремился к нему. Он красноречиво говорил о миротворчестве, а потом велел Своим ученикам приобрести мечи. Из-за Своих экстравагантных заявлений о Самом Себе Иисус постоянно находился в центре полемики. Однако, совершая какое-то настоящее чудо, Он старался скрыть это. Как сказал Уолтер Уинк, если бы Иисус никогда не жил, то мы не смогли бы Его придумать.

К Иисусу Евангелий совершенно неприменимы два слова: «скучный» и «предсказуемый». Но как же тогда случилось, что Церковь заглушила такой яркий характер? Почему она, как сказала Дороти Сэйерс, «очень успешно подрезала когти Льву из колена Иудина», превратив Его в «угодное ей домашнее животное для бледных приходских священников и набожных старушек»?

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

30 декабря Главная причина

Иисус исправляет мои туманные представления о Боге. Предоставленный самому себе, я в конце концов приобрел бы совершенно другой взгляд на Бога. Мой Бог был бы статичным, постоянным. Однако, благодаря Иисусу, мне приходится корректировать подобные интуитивные представления. (Не в этом ли и заключалась Его миссия?) Иисус открывает Бога, Который устремляется на наши поиски; Бога, у Которого есть место для нашей свободы; Бога, Который уязвим. Но прежде всего, Иисус открывает Бога, Который есть любовь.

Тот, кто был воспитан в христианской традиции, может не ощутить шокирующий смысл Иисусова послания — ведь на самом деле слово «любовь» никогда не было нормой в описании происходящего между человеческими существами и их Богом. Коран ни разу не использует это слово по отношению к Богу, а Аристотель прямо заявил: «Было бы весьма эксцентрично для кого-либо заявить, что он любит Зевса» (или, точно так же, — что Зевс любит людей). Как ослепительный контраст этому, христианская Библия заявляет: «Бог есть любовь», и говорит, что именно любовь стала главной причиной прихода Иисуса на землю: «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него».

Я вспоминаю ту долгую ночь, когда я сидел в аэропорту О’Хара, нетерпеливо ожидая рейс, отложенный на пять часов. Случилось так, что на ту же конференцию, что и я, летела моя знакомая писательница Карен Мейнс. В то время я работал над книгой «Разочарование в Боге», и потому чувствовал себя обремененным страданиями, скорбями, сомнениями и неотвеченными молитвами других людей.

Карен долго молча слушала меня, а потом ни с того, ни с сего задала вопрос, который навсегда остался со мной. «Филип, ты когда-нибудь позволял Богу просто любить тебя? — спросила она. — Думаю, это очень важно».

В тот момент я с содроганием осознал, что Карен выявила зияющую дыру в моей духовной жизни. Несмотря на всю мою поглощенность вопросами христианской веры, я упустил из виду важнейшее из всех посланий. История Иисуса — это история торжества и любви. Безусловно, она содержит в себе страдания и разочарования, как Божьи, так и наши. Однако Иисус олицетворяет обетование о Боге, Который готов на все ради того, чтобы вернуть Свою потерянную семью.

Статья «Раскрывая Иисуса»

в журнале «Христианство сегодня»,

17 июня 1996 года

31 декабря Непрерывное воплощение

За два с лишним столетия до Реформации разгорелась богословская полемика, сделавшая ведущего богослова Фому Аквинского противником быстро обретающего популярность британца Иоанна Дунс Скота. Суть полемики была сосредоточена вокруг вопроса: «Имело бы место Рождество, если бы люди не согрешили?»

В то время как Фома Аквинский рассматривал Воплощение как Божье лекарство для падшей планеты, его оппонент считал, что на кон было поставлено гораздо больше. Для Дунс Скота Слово, ставшее плотью, однозначно олицетворяло изначальный Божий замысел, а не какую-то запоздалую реакцию или «план Б». Фома Аквинский указывал на библейские фрагменты, подчеркивающие, что крест — это искупительный Божий ответ на разрушенные взаимоотношения. Дунс Скот цитировал отрывки из посланий к ефесянам и колоссянам, говорящие о вселенском Христе, в Котором все сущее берет начало, держится и движется к завершению.

В конце концов, церковь пришла к заключению, что оба эти подхода библейски обоснованы и могут считаться общепринятыми. Хотя большинство богословов склонялись к мнению Фомы Аквинского, в последние годы известные католики вроде Карла Ранера начали внимательнее присматриваться и к учению Дунс Скота. Наверное, протестантам следовало бы поступить так же.

Использованное Павлом выражение «во Христе» указывает на реальность, которая проиллюстрирована его же метафорой Тела Христова: Церковь продлевает воплощение во времени.

В одной из проповедей Остин Фаррер задал вопрос, который возникает у каждого, кто сопоставляет возвышенную метафору Павла с печальной реальностью Церкви: «Но что же нам делать с зияющей пропастью, возникшей между нашим положением во Христе и нашими фактическими делами: ленью, эгоизмом, нечистотой, легкомысленностью и мучительной нелепостью наших молитв? На одной стороне этой пропасти — мы, такие, какими нас сотворил Иисус, а на другой — то, во что мы сами себя превратили».

Как отметил Фаррер, мы делаем то же самое, что и ученики Иисуса: собираемся в первый день недели и «вновь переживаем воскресение Христа». Говоря словами Павла, мы напоминаем себе, что нет никакого осуждения тем, кто во Христе Иисусе, что мы умерли для греха, но живы для Бога во Христе Иисусе, что тот, кто во Христе, — новое творение; старое прошло, теперь все новое (Римлянам 8:1, 6:11; 2 Коринфянам 5:17). Другими словами, мы сталкиваемся лицом к лицу с потрясающей истиной: Бог смотрит на нас через искупительный объектив Своего Сына.

Авторская колонка в журнале «Христианство сегодня»,

январь 2008 года