Дневник Благодати

1 февраля Два мира

Я слышал историю о ребе Йосефе Шнеерсоне — лидере хасидов в ранние годы коммунистического правления в Советском Союзе. Он провел много времени за решеткой, преследуемый за свою веру. Одним утром 1927 года, когда Йосеф молился в ленинградской синагоге, туда ворвались бойцы НКВД и арестовали его. Шнеерсона бросили в тюрьму и начали «обрабатывать», требуя, чтобы он прекратил свою религиозную деятельность. Йосеф отказался, тогда следователь навел ему в лицо пистолет и сказал: «Эта игрушка многих заставила передумать», — на что Шнеерсон ответил: «Эта игрушка может испугать только того, у кого много богов и лишь один мир. У меня же — только один Бог и два мира, поэтому твоя игрушка меня не впечатляет».

Тема «двух миров», двух царств часто поднимается и в учении Иисуса, и две истории, записанные в 16-й главе Евангелия от Луки, проводят четкую границу между ними . «Что высоко у людей, то мерзость пред Богом», — сказал Иисус, комментируя рассказ о догадливом управителе. Вторая история, о богаче и Лазаре, конкретизирует различие в ценностях двух миров. Богач преуспевает в этом мире, однако никак не заботится о подготовке к вечной жизни и в результате пожинает последствия. В то же время полуголодный нищий, которого по всем стандартам этого мира назвали бы неудачником, получает вечную награду.

Иисус поведал эти истории своим еврейским слушателям, которые традиционно почитали богатых патриархов, сильных царей и героев-победителей, и в который раз сделал ударение на ошеломляющей инверсии ценностей. Люди, малозначимые в этом мире (бедняки, гонимые — такие, как Лазарь), могут, в действительности, занимать высокое положение в Царстве Божьем. Иисус неизменно изображал видимый мир, как место инвестирования в будущее, накопления сокровищ для грядущей жизни.

Открыто противопоставляя эти два мира друг другу, Он задает вопрос: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Матфея 16:26).

Из книги «Знакомство с Библией»

2 февраля Забота о деньгах

Иисус сказал о деньгах больше, чем о большинстве других вещей, и все же, две тысячи лет спустя, христиане никак не могут прийти к согласию относительно того, что же именно Он сказал. Это отчасти объясняется тем, что Иисус редко давал «практические» советы. Он уклонялся от обсуждения конкретных экономических систем и, как в Луки 12, не позволял вовлекать Себя в личные споры о финансах. Иисус рассматривал деньги преимущественно как духовную силу.

Один пастор свел проблему денег к трем вопросам:

1. Как вы их добываете? (Связано ли это с несправедливостью, мошенничеством, угнетением бедных?)

2. Что вы с ними делаете? (Копите ли вы их? Тратите на ненужную роскошь? Эксплуатируете ли других?)

3. Что они делают с вами?

Хотя Иисус говорил о каждой из этих трех сфер, последней из них Он уделял особое внимание. Он объяснял, что деньги во многом действуют, как идол. Они могут овладеть человеком и господствовать над его жизнью, отвлекая внимание от Бога. Иисус побуждал людей вырваться из-под власти денег, даже если это означало раздачу всех своих сбережений.

Отношение Иисуса к деньгам хорошо обобщает 12-я глава Евангелия от Луки. Он не осуждает всякую собственность («Отец знает, что вы имеете нужду в том [еда, питье и одежда]»), однако строго предупреждает об опасности упования на деньги как на средство обеспечения своего будущего. Как показала история Иисуса о богаче, решить важнейшие жизненные проблемы деньги совершенно неспособны.

Иисус побуждает Своих слушателей искать сокровища в Божьем Царстве, потому что такие сокровища принесут им пользу не только в этой жизни, но и в грядущей. «Не заботьтесь», — говорит Он. Вместо этого уповайте на Бога, обеспечивающего ваши основные нужды. Для того чтобы подчеркнуть Свою мысль, Иисус приводит пример с царем Соломоном — самым богатым человеком Ветхого Завета. Для большинства евреев-националистов Соломон был героем, однако Иисус видел его в несколько другом ракурсе: от богатства Соломона давным-давно ничего не осталось, и даже в свои наилучшие времена он был не более впечатляющим, чем обычный полевой цветок. Лучше доверять Богу, Который заботится о всей земле, чем тратить жизнь на заботу о деньгах и собственности.

Из книги «Знакомство с Библией»

3 февраля От шатров до супермаркетов

В начале 2009 года я в составе группы британских миссионеров совершил тур по странам Персидского залива. Мы увидели немало странного: женщины в черной парандже, которые разговаривают через свои вуали по iPhone и Blackberry, прогуливаясь вдоль пляжа между европейками в бикини; мужчина, расхаживающий по супермаркету в сопровождении своих четырех жен…

Всего лишь два поколения назад в этих местах жили одни бедуины, скитаясь по пустыне с караванами верблюдов. Теперь же коренные арабы составляют только 10 процентов населения, остальные же — это рабочие, приехавшие из стран вроде Индии и Филиппин, и богатые бизнесмены.

Я проповедовал в четырех из семи Арабских Эмиратов, а также в Кувейте. В этих странах совсем мало христиан из местных, обращенных мусульман: семеро здесь, двенадцать там… И все они рискуют жизнью, потому что обращение в христианство нередко карается смертью. Тем не менее, правительства этих стран позволяют христианским церквям служить международному сообществу при условии, что они не будут пытаться обратить в свою веру коренных мусульман. Одно выделенное под церковь здание может служить десяткам (в Кувейте — даже до семидесяти пяти) общин, пользующихся помещением по очереди. Бог, наверное, с улыбкой смотрит на столь редкое явление церковного единства, навязанного исламским правительством!

Первые миссионеры хорошо послужили здесь более века назад, оставив после себя заметный след. Например, у клиники, основанной Сэмюелем Цвемером в Бахрейне, почтовый адрес до сих пор звучит как «Абонентский ящик 1». Также мы проводили богослужение в хорошо оснащенной больнице «Оазис» в Абу-Даби, основанной миссионерами в 1960 году. Именно здесь врачи и акушерки благополучно приняли в этот мир семнадцать членов королевской семьи. Уровень детской смертности в масштабах страны упал с 50 до 1 процента.

Я глубоко уважаю тех христиан, которые избрали трудиться в этой части мира. Во время пребывания в гостинице я познакомился с одной милой молодой супружеской парой, служащей в Афганистане в районе, который находится под постоянной угрозой насилия со стороны Талибана. В культуре этой страны мужчинам и женщинам просто запрещено появляться на людях вместе, поэтому они не могут ходить на «свидания», да и в любом случае им просто некуда пойти. Супруги слышат из соседней квартиры крики женщины, которую избивает муж, но не могут помочь ничем, кроме сочувствия. И они пытаются давать базовое образование в стране, где читать умеют только 37 процентов населения.

(Продолжение см. 4 февраля)

Неопубликованные путевые заметки,

Ближний Восток, 2009 год

4 февраля Церковь мусорщиков

(Продолжение от 3 февраля)

Из стран Персидского залива мы переехали в столицу Египта, Каир. Вдоль усеянных выбоинами улиц этого города на многие километры во всех направлениях тянутся одноцветные коричневые здания. Каждый день сюда со всей страны приезжают около четырех тысяч человек, присоединяясь к 22-миллионному населению мегаполиса. В отличие от стран Персидского залива, в Египте есть коренное христианское население (около 10 процентов от общего числа жителей), история которого уходит корнями к служению апостола Марка.

В воскресенье мы посетили «церковь мусорщиков» в пригороде Моккатам. Обширные трущобы с населением в 30 000 человек выросли здесь благодаря… мусору. Поскольку в Каире нет коммунальных предприятий по сбору мусора, люди ходят по улицам, собирая мусор в пластиковые кульки. Потом доставляют «добычу» в трущобы Моккатам, вываливают ее в общую кучу и отбирают пластик и металл, которые потом продают за гроши.

Около 30 лет назад возле этих трущоб кто-то обнаружил вход в большую пещеру, и со временем коптские христиане вынесли из нее (в основном, по ночам во время исламских постов, когда не было патрулей) 140 000 тонн камней, превратив ее в аудиторию на 3 000 человек. Вскоре «церковь мусорщиков» переросла этот зал и теперь они собираются в амфитеатре на 13 000 человек, также высеченном в скале. Один польский скульптор высек на каменных стенах сцены из Библии, а территорию амфитеатра засадили зеленью, превратив ее в оазис красоты посреди пустыни нищеты.

Жители Ближнего Востока обращаются в христианство крайне редко, хотя нам и удалось побывать на некоторых тайных собраниях верующих «из мусульман». Практически, каждый из таких христиан говорил, что предпринял смелый шаг покинуть ислам под впечатлением какого-то особого сна или видения.

У каждой страны — собственные отличительные черты. Так, в Кувейте совершенно ненормальные водители; Бахрейн поставляет алкоголь и проституток в Саудовскую Аравию; в Катаре находится телекомпания «Аль-Джазира», передачи которой смотрят почти в каждом арабском доме. Безусловно, это — совсем другая часть мира. Я наблюдал за чуждой культурой, слышал просьбы к американцам не судить обо всех жителях Ближнего Востока по нескольким террористам и вернулся домой, благодарный Богу за то, что я живу в демократическом обществе, где гарантированы права человека и хорошо относятся к женщинам и меньшинствам.

Неопубликованные путевые заметки,

Ближний Восток, 2009 год

5 февраля Призыв Дахау

Я был знаком с одним добрым и мудрым пастором, который во время службы в армии в ходе Второй мировой войны участвовал в освобождении концлагеря Дахау. Я попросил его рассказать об этом подробнее.

«Мне и одному из моих товарищей поручили сопровождать товарный вагон. Внутри его оказались человеческие трупы, сложенные аккуратными штабелями в точности, как дрова. Создавалось такое ощущение, что мы перевозим какую-то мебель. Я провел в том вагоне два часа, и на меня волнами накатывали негативные эмоции. Я негодовал, и этот гнев сохранялся и позже, подпитывая нашу работу.

Потом наше внимание переключилось на офицеров СС, которые управляли концлагерем. Их держали под стражей в одном из временных бараков. Капитан вызвал добровольца для сопровождения группы из двенадцати пленных эсэсовцев в расположенный неподалеку центр для допросов. Через несколько минут после того, как они скрылись за деревьями, мы услышали прерывистый треск автомата. Вскоре из леса неспешно вышел Чак, вызвавшийся добровольцем. Из ствола его автомата все еще струился дым. ‘Они все пытались сбежать’, — сказал он, зловеще ухмыляясь.

Именно в тот день я почувствовал Божий призыв стать пастором. Сначала был пережитый ужас с теми трупами в вагоне. Я больше ничуть не сомневался, что должен провести свою жизнь, служа всему, что противостоит этому злу — служа Богу.

Потом случился этот инцидент с Чаком. Меня тогда охватил тошнотворный страх от мысли, что капитан может поручить мне сопровождать следующую группу охранников СС. И еще больше я боялся, что в таком случае я поступлю так же, как Чак. Зверь, который был в тех эсэсовцах, был также и во мне».

Немного помолчав, пастор продолжил: «Сейчас я вижу взаимосвязь со всем этим в своей работе. Хотя я и не склонен к фантазированию, иногда я размышляю, что бы было, если бы юного, восприимчивого Адольфа Гитлера, бродящего в смятении по улицам Вены, встретил какой-нибудь умудренный опытом, чуткий человек. Мир мог бы быть избавлен от этого моря крови… и от Дахау. Я никогда не знаю, кто может сидеть передо мной в этом кресле, которое сейчас занимаешь ты.

И даже если я всю свою жизнь проведу с теми, кто так и останется ‘никем’… В том вагоне я осознал, что таких просто не бывает. В тот день в Дахау я понял, что такое ‘Божий образ’ в людях».

Из книги «Я просто интересуюсь»

6 февраля Вперед в прошлое

Одним дождливым субботним утром я решил махнуть рукой на список домашних дел и сходить в кино. Вскоре я уже сидел в кинотеатре и смотрел «Следуя за Фюрером» — фильм о Третьем Рейхе. В этом, уже втором своем фильме о гитлеровской Германии, режиссер Эрвин Ляйзер попытался воссоздать повседневную жизнь немцев. Промежутки между знакомыми кадрами кинохроники он заполнил короткими инсценировками жизни Германии.

Этот фильм исследует широкую, туманную границу между тем, что станет явным для истории впоследствии, и тем, что на самом деле происходит в повседневной жизни. Сейчас, оглядываясь назад, злодеяния нацизма очевидны и наглядно подтверждаются хроникальными кадрами с падающими бомбами, массовыми нацистскими митингами и концлагерями. Однако в то время обычные граждане Германии реагировали на эти злодеяния незначительными, обыденными решениями, принимаемыми в тумане заблуждения.

По пути домой я размышлял об увиденном. Мы не склонны относиться ко злу как к чему-то банальному. Для нас предпочтительнее смотреть не на свою жизнь, а на такие воплощения зла, как Адольф Гитлер. Образ Гитлера дает нам некое извращенное спокойствие от осознания того, что есть кто-то хуже, чем мы. Однако ирония состоит в том, что впоследствии его ужасный экстремизм может искусить нас не обращать внимания на собственные, менее вопиющие формы нетерпимости и идолопоклонства.

Мои мысли переместились поближе к дому: на Соединенные Штаты. Что будет явным для кинорежиссеров, которые через сорок лет начнут просматривать эпизоды из современных выпусков новостей? Будем ли мы выглядеть сверкающим маяком свободы? Или же войдем в историю, главным образом, как цивилизация, оружие которой сделало возможным уничтожение всего человечества? Как будет выглядеть через несколько десятилетий наш миллион абортов в год? А наш материализм и моральный упадок?

Затем, когда я заглянул внутрь себя и задал вопрос: «Как бы Эрвин Ляйзер XXI века перемешал сцены из моей жизни с эпизодами из современных, тревожных выпусков новостей?» — я ощутил такую беспомощность и обреченность, какой не испытывал с 1960-х годов.

Придя домой, я достал из холодильника остатки пиццы в картонной коробке и разогрел их в микроволновой печи. Потом я все-таки решил заняться своими субботними домашними делами, и провел остаток дня, заталкивая уплотнитель в щели вокруг окон своего дома.

Из книги «Я просто интересуюсь»

7 февраля Он не выкручивает руки

Иногда я пытаюсь вообразить, как бы Иисус действовал в нашу эпоху средств массовой информации и служения с использованием высоких технологий . Я не могу представить Его беспокоящимся о мелочах управления большой организацией. Для меня немыслим вид Иисуса, прихорашивающегося в гримерной перед появлением на телеэкранах. И мне тяжело вообразить Христа пишущим письма о сборе средств.

Дотошные телерепортеры любят разоблачать евангелистов, которые заявляют, что обладают силой на сверхъестественное исцеление, не давая тому должного подтверждения. В прямую противоположность этому, Иисус, демонстрировавший сверхъестественные силы, старался не акцентировать на них внимание. Семь раз в Евангелии от Марка Он говорил исцеленным людям: «Никому не рассказывай»! Когда Его теснили толпы людей, Он удалялся в уединенные места или переправлялся в лодке на другой берег озера.

Мы иногда используем термин «комплекс спасителя», чтобы описать синдром чрезмерной озабоченности решением чужих проблем. По иронии, истинный Спаситель был явно совершенно свободен от подобного комплекса. У него не было маниакального стремления успеть обратить весь мир к Богу за время Своей жизни или исцелить тех людей, которые не были готовы к исцелению.

Я никогда не видел, чтобы Иисус выкручивал кому-то руки. Вместо этого Он указывал на последствия выбора, после чего предоставлял собеседнику право решать самому. Например, однажды Иисус дал бескомпромиссный ответ на вопрос богача, и затем позволил ему уйти. Марк целенаправленно сказал о человеке, отвергнувшем совет Иисуса: «Иисус, взглянув на него, полюбил его».

Другими словами, Иисус проявлял невероятное уважение к человеческой свободе. Тем из нас, кто находится в служении, необходим «комплекс Спасителя», продемонстрированный Им. Как отметил Элтон Трублад, основные символы, использованные Иисусом для приглашений, были по своему характеру жесткими и даже отталкивающими: ярмо бремени, чаша страданий, полотенце слуги. «Возьми крест свой, и следуй за Мною», — сказал Он в наименее манипулирующем из всех когда-либо данных приглашений.

Из статьи «Раскрывая Иисуса»

в журнале «Христианство сегодня»,

17 июня 1996 года

8 февраля Как Он выглядел?

Невзирая на всю обширность научных знаний, мы по-прежнему не владеем определенной личной информацией об Иисусе. В четырех Евангелиях описана лишь десятая часть Его жизни. Нам известен только один эпизод из Его подросткового возраста, и мы ничего не знаем о Его образовании. Сведения о семье Иисуса столь скудны, что ученые до сих пор спорят, сколько у Него было братьев и сестер. Биографические факты, которым отводят крайне важную роль современные читатели, авторов Евангелий просто не волновали.

Нам также ничего не известно о телосложении, росте или цвете глаз Иисуса. Его первые полуреальные портреты появились только в V веке, да и те были чисто гипотетическими. До этого греки изображали Иисуса безбородым юношей, напоминающим бога Аполлона.

Однажды я продемонстрировал аудитории несколько десятков слайдов с портретами Иисуса в разных интерпретациях: африканских, корейских, китайских… — после чего попросил присутствующих описать, как, по их мнению, выглядел Иисус. Почти все предположили, что Он был высоким (что для еврея I столетия маловероятно), многие сказали, что Он был красивым, и никто не сказал, что Он был толстым. Тогда я продемонстрировал кадры из снятого Би-Би-Си фильма о жизни Христа, с полным актером в главной роли, и некоторые в аудитории сочли это оскорбительным. Мы предпочитаем высокого, красивого и, самое главное, — стройного Иисуса.

Согласно одному преданию, уходящему во II столетие, Иисус был горбуном, а в средние века многие христиане верили, что Он страдал проказой. Во всей Библии я нахожу только одно описание физического толка: пророчество, сказанное за сотни лет до рождения Христа. Вот как изобразил Христа Исаия во фрагменте, который Новый Завет относит к жизни Иисуса:

Как многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих! ... Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его.

Очевидно, что наши приукрашенные образы Иисуса говорят больше о нас, чем о Нем.

Из статьи «Раскрывая Иисуса»

в журнале «Христианство сегодня», 17 июня 1996 года

9 февраля Неприрученный Иисус

Когда я писал книгу об Иисусе, одно откровение поразило меня больше всех остальных: мы приручили Его. Иисус, о Котором я слышал в детстве, был милым и безобидным — тип людей, к которым хочется забраться на колени. Такой себе добрый Мистер Роджерс из детской телепередачи, но только с бородой. Безусловно, Иисусу были присущи доброта и сострадание, привлекавшие маленьких детей, однако «Мистером Роджерсом» Он точно не был.

Я осознал это во время изучения Нагорной проповеди. «Блаженны нищие духом. Блаженны изгнанные за правду. Блаженны плачущие…». Это можно произносить мягким, певучим тоном, как пословицу или житейскую мудрость — если вы лично не знакомы с нищими, гонимыми или скорбящими. Бездомные, жмущиеся друг к другу над решетками теплотрасс в крупных городах; подвергавшиеся пыткам узники тюрем с фотографий, распространяемых организацией «Международная амнистия»; семьи жертв террористических атак… Кому придет в голову назвать их «блаженными» или «счастливчиками»?

Из всех кинофильмов о жизни Иисуса, наверное, самая провокационная (и, возможно, наиболее точная) интерпретация Нагорной проповеди дана в снятой Би-Би-Си малобюджетной картине под названием «Сын Человеческий». Римские солдаты только что вторглись в галилейскую деревню, чтобы покарать за какое-то преступление против империи. Они вешали взрослых мужчин, грубо толкали на землю бьющихся в истерике женщин и даже пронзали копьями детей. И вот, посреди этого наполненного кровью, слезами и стенаниями по убитым хаоса, шагает, сверкая глазами, Иисус. «А Я говорю вам: любите врагов ваших и молитесь за обижающих вас!» — кричит Он на фоне причитаний.

Вы можете представить себе реакцию жителей деревни на столь непрошенный совет? Нагорная проповедь не утешила их, а привела в ярость.

Завершая свое исследование образа Иисуса, я одновременно умиротворен и напуган. Он пришел на землю, как выразился Иоанн, «полный благодати и истины». Его истина успокаивает сомнения моего разума, а Его благодать — мои эмоциональные сомнения, и все же я столкнулся еще и с пугающей чертой Иисуса, о которой никогда не слышал в воскресной школе. Уходил ли кто-нибудь из Его присутствия, довольным своей жизнью?

Лишь очень немногие чувствовали себя рядом с Иисусом комфортно, и это были те, рядом с которыми чувствовали себя некомфортно все остальные. Иисус, Которого я повстречал в Евангелиях, был каким угодно, но только не ручным.

Из статьи «Раскрывая Иисуса»

в журнале «Христианство сегодня», 17 июня 1996 года

10 февраля Долгий и плавный путь

Искушение в пустыне показывает огромную разницу между силой Бога и силой сатаны. Сатана наделен силой принуждать, ослеплять, заставлять повиноваться и разрушать. Люди многому научились от этой силы, а правители черпают из самых глубин ее кладезя. Человеческие существа могут принудить другие человеческие существа выполнить почти любое свое желание. Сила сатаны действует извне и принудительно.

В противоположность ей, Божья сила действует изнутри и ни к чему не принуждает. Такая сила порой может казаться слабостью. Из-за своей направленности на мягкое преобразование изнутри и непреклонной зависимости от человеческого выбора Божья сила может выглядеть чем-то наподобие отказа от своих претензий. Те, у кого есть дети и любимые, прекрасно знают, что любовь может оказаться бессильной, если ее отвергают.

«Бог — не нацист», — сказал Томас Мертон, и это, безусловно, так. Господин вселенной стал ее жертвой, беспомощной перед отрядом солдат в саду. Бог стал слабым с единственной целью: предоставить человеческим существам право самим решать, как им с Ним поступить.

Сёрен Кьеркегор сказал о легком Божьем прикосновении: «Всемогущество, которое может опустить Свою руку на этот мир, раздавив его, может также сделать Свое прикосновение настолько легким, что творение обретает независимость». Иногда мне хочется, чтобы Бог прикоснулся пожестче. Моя вера страдает от чрезмерной свободы и слишком большого числа искушений впасть в неверие. Мне хочется, чтобы Бог одолел меня, подавил мои сомнения уверенностью, дал Окончательные Подтверждения Своего существования и заботы.

Мне хочется, чтобы Бог принимал более активное участие в людских делах и моей личной истории. Почему Он «сидит, сложа руки»? Я хочу быстрых и эффектных ответов на свои молитвы, исцеления моих болезней, защиты и безопасности для моих близких. Мне нужен Бог без неопределенности, на Которого я мог бы указывать, убеждая своих сомневающихся друзей.

Размышляя обо всем этом, я распознаю внутри себя едва уловимый, глухой отголосок того вызова, который сатана бросил Иисусу две тысячи лет назад. Бог противостоит подобным искушениям сейчас точно так же, как Иисус противостоял им на земле, предпочитая вместо них более долгий и плавный путь.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

11 февраля Чудо сдержанности

Чем больше я познаю Иисуса, тем больше меня впечатляет то, о чем Иван Карамазов говорил, как о «чуде сдержанности». Чудеса, которые предлагал совершить сатана; чудеса и знамения, которых требовали фарисеи; Окончательные Подтверждения, которых так жажду я, — для всемогущего Бога все это — не проблема. Что действительно удивляет, так это отказ Иисуса от эффектных представлений. Убийственная Божья настойчивость в отношении человеческой свободы настолько абсолютна, что Он дарует нам силу жить так, как будто Его не существует, плевать Ему в лицо, распинать Его. Иисус, должно быть, знал это, и, столкнувшись с искусителем в пустыне, сосредоточил Свою могущественную силу на том, чтобы сдерживаться.

Я уверен, что Бог настаивает на такой сдержанности по той причине, что никакие пиротехнические проявления всемогущества не дадут желаемого Им результата. Хотя к послушанию можно принудить силой, ответить любовью можно только на любовь, и именно этого хочет от нас Бог. «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе», — сказал Иисус, а Иоанн добавляет: «Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет». Божья природа жертвенна. Он основывает Свой призыв на жертвенной любви.

Я вспоминаю рассказ одного сокрушенного отца о своем блудном сыне. Джейк (так звали сына) не мог удержаться ни на одной работе, спускал деньги на наркотики и выпивку и редко звонил домой. Его отец описал мне свое чувство беспомощности словами, напоминающими плач Иисуса об Иерусалиме: «Если бы только я мог вернуть его, спасти и показать, как сильно я его люблю!» Затем он добавил: «Странное дело… Хотя он и отвергает меня, любовь Джейка значит для меня больше, чем любовь моих трех других детей, которые состоялись в жизни. Нелепо, правда? Но такова любовь».

В последнем предложении их трех слов я увидел больше проникновения в тайну Божьей сдержанности, чем в любой книге по теологии. Почему Бог, вместо того, чтобы мстить, продолжает следовать ненавязчивому и степенному методу взращивания праведности? Потому что такова любовь. Любовь обладает собственной силой, которая одна лишь способна без остатка покорить человеческое сердце.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

12 февраля Божественная робость

Эта черта сдержанности Иисуса (ее даже можно назвать божественной робостью) застигла меня врасплох. Поглощая записанную в Евангелиях историю Иисуса, я осознал, что ожидал от Него тех же качеств, которые видел с детства в фундаменталистской церкви на Юге. Там я часто чувствовал себя жертвой эмоционального давления. Доктрины подавались в манере: «Верь и не задавай вопросов!» Обладая силой чудес, таинств и власти, Церковь не оставляла места сомнениям. Я также научился методикам манипуляции для «обретения душ», иногда подразумевающим создание ложного впечатления о себе у собеседника. И вот, теперь я не мог найти каких-либо из этих качеств в жизни Иисуса.

Если я правильно понимаю историю Церкви, то многие последователи Иисуса уступали именно тем искушениям, которым Он противостоял. Достоевский проницательно изобразил сцену искушения в камере пыток Великого Инквизитора. Как могла Церковь, основанная Выдержавшим искушение, создать инквизицию принудительной веры, длившуюся полтысячелетия? Между тем, в смягченной, протестантской версии инквизиции, чиновники города Женевы сделали посещение церкви обязательным, а отказ принять причастие — преступлением. Еретиков там тоже сжигали на кострах.

К своему стыду, история Церкви пестрит попытками усовершенствовать путь Христов. Порой она вступает в сговор с правителями, предлагающими короткий путь к власти. «Поклонение успеху — это обычно та форма идолопоклонства, которую дьявол культивирует усерднее всего, — написал Гельмут Тилике о первых проявлениях умиления, которое церковь Германии питала к Адольфу Гитлеру. — В первые годы после 1933-го мы могли наблюдать почти гипнотическое принуждение, проистекающее из великих успехов. Под влиянием этих успехов люди (даже христиане) перестали спрашивать, во имя кого и какой ценой все это делается».

Иногда Церковь взращивает собственных мини-гитлеров — людей, подобных Джиму Джонсу и Дэвиду Корешу, которые прекрасно понимают силу чуда, тайны и авторитета. И порой Церковь просто заимствует методы манипуляции, доведенные до совершенства политиками, торговцами и создателями рекламы.

Из книги «Иисус, Которого я не знал»

13 февраля Дети и любимые

Однажды меня остановила знакомая, чтобы сообщить какую-то потрясающую новость. Следующие десять минут она подробно описывала мне первые шаги ее годовалого племянника. Он пошел! Позже я осознал, насколько странно мы, наверное, выглядели в глазах случайных свидетелей этого разговора. Ходить умеет почти каждый — так к чему же весь этот восторг?

И тут я понял: младенчество дает редкую роскошь — качество несравненности, которое в последующие годы практически исчезает. Еще раз огонь нашего особого внимания вспыхивает, когда приходит время романтической любви. Каждая родинка любимой привлекательна, а любое странное хобби любимого — это признак живой любознательности. Мы снова благословлены несравненностью, впрочем — лишь на время, пока обыденность жизни не прогонит ее прочь.

Размышляя о нашем отношении к детям и любимым, я начал лучше понимать некоторые библейские метафоры. Бог использует словесные иллюстрации «детей» и «возлюбленных» чаще любых других для описания наших взаимоотношений с Ним.

Ветхий Завет изобилует образами жениха и невесты, мужа и жены. Бог ухаживает за Своим народом, окружая его нежной заботой, как возлюбленный — за своей возлюбленной. Когда народ отказывается отвечать взаимностью, Бог чувствует себя оскорбленным и отвергнутым, как обманутый жених. Новый Завет нередко использует те же образы, изображая Церковь «невестой Христа». Меняя метафоры, он также объявляет нас Божьими детьми со всеми правами и привилегиями достойных наследников. Нам сказано, что Иисус («единородный» Божий Сын) пришел, чтобы сделать возможным наше принятие как сыновей и дочерей в Божью семью. Бог смотрит на нас так же, как мы могли бы смотреть на своего ребенка или любимого человека.

Безграничность предоставляет Богу одну возможность, которой не обладаем мы: Он может относиться ко всему творению с равным чувством несравненности. Из Библии для меня очевидно, что, проявляя любовь к человеческим индивидуумам, Бог удовлетворяет Свою непреходящую потребность. Я представляю, как Бог смотрит на каждый нетвердый шаг моего духовного «хождения» с тем же восторгом, какой испытывают родители, наблюдая за первыми шагами своего ребенка.

Наверное, когда откроются все тайны вселенной, мы поймем скрытую цель отцовства, материнства и романтической любви. Может быть, Бог даровал нам эти периоды несравненности лишь для того, чтобы пробудить к возможности бесконечной любви. Наши наиболее сокровенные переживания здесь, на земле, — это лишь ее отблески.

Из книги «Я просто интересуюсь»

14 февраля Бизнес на романтике

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, насколько сильно наш валовый национальный продукт зависит от романтической любви? Она доминирует в искусстве. Включите любой радиоканал с поп-музыкой и попытайтесь найти хотя бы одну песню, не посвященную этой теме. В книгоиздательстве готические романы превосходят по продажам любые другие литературные направления, и назовите хотя бы одну телевизионную «мыльную оперу» или комедию без вплетенных в сюжет бурных любовных страстей.

На романтической любви построены и богатеют целые индустрии. Продавцы модной одежды, украшений и косметики искушают нас совершенствовать методы привлечения мужчин к женщинам и наоборот. Фразы наподобие «окрутить мужчину» и «бегать за женщинами» обобщают сущность жизни в нашей (и, считаем мы, в любой) культуре. Такова, по нашему мнению, жизнь.

Но вот здесь-то и возникает поразительный феномен: даже сегодня, в нашей всемирной межнациональной деревне, больше половины всех браков заключаются между мужчинами и женщинами, которые никогда не испытывали мук романтической любви и, возможно, даже не распознали бы это чувство, посети оно их. Подростки в большинстве стран Африки и Азии воспринимают как нечто само собой разумеющееся браки по договору между родителями точно так же, как мы принимаем как должное романтическую любовь.

В западной культуре люди обычно женятся потому, что их друг в друге привлекают какие-то качества. Со временем эти качества могут меняться — особенно физические, которые с возрастом увядают. В то же время на поверхность всплывают неожиданные сюрпризы.

В противоположность этому, супруги в договорном браке не строят свои отношения вокруг взаимной привлекательности. Выслушивая решение своих родителей, вы принимаете, как должное, что проживете многие годы с человеком, с которым едва знакомы. В результате, первостепенный вопрос меняется с: «На ком мне жениться?» — на: «Какой брак мы сможем построить вместе с этим человеком?»

Каким бы слабым основанием для семейной стабильности ни была романтическая любовь, я очень сомневаюсь, что Запад когда-либо от нее откажется. Тем не менее, беседуя с христианами из разных культур, я увидел, как «дух договорных браков» мог бы преобразить наши взгляды на жизнь. Например, мы могли бы чему-то научиться в сфере своих практических ожиданий от христианской жизни.

(Продолжение см. 15 февраля)

Из книги «Я просто интересуюсь»

15 февраля Дух договорных браков

(Продолжение от 14 февраля)

Мне всегда казался странным повышенный интерес современных богословов к проблеме страданий. Люди в нашем обществе живут дольше, их здоровье гораздо крепче, и они испытывают гораздо меньше боли, чем любое поколение за всю историю человечества. Тем не менее, наши артисты, сценаристы, философы и богословы, спотыкаясь друг о друга, мечутся в поисках новых способов перефразировать древние вопросы Иова. Почему Бог допускает столько страданий? Почему Он не вмешивается?

Что примечательно, весь этот шум исходит не из стран третьего мира, где страданий — более чем достаточно, и не от людей, наподобие Александра Солженицына, прошедшего через большие испытания. Крики о боли звучат, преимущественно, от тех, кто живет на комфортном и самовлюбленном Западе. Размышляя об этом странном явлении, я опять вернулся к параллели с договорными браками.

Согласно этому взгляду, в наших взаимоотношениях с Богом необходим «дух договорных браков». Бог сотворил меня таким, какой я есть: с характерными чертами лица, дефектами и недостатками, с уникальными особенностями телосложения и умственными способностями. Я могу потратить всю свою жизнь на то, чтобы возмущаться в отношении того или иного качества, требуя от Бога, чтобы Он изменил этот «полуфабрикат». Или же я могу смиренно принять себя со всеми своими изъянами, как материал, с которым может работать Бог. Перед тем, как дать брачный обет, я не выставляю список требований, которые непременно должны быть выполнены. Подобно мужу в договорном браке, я изначально посвящен Богу, что бы это для меня ни значило. Безусловно, это подразумевает риск. Я ведь не знаю наверняка, что ожидает меня в будущем.

Можно сказать, что вера — это торжественное обещание любить Бога «в радости и в горе, в здравии и в болезни» и держаться за Него, несмотря ни на что. К счастью, «дух договорного брака» имеет двустороннее действие: Бог также изначально посвящен мне. Вера — это уверенность в том, что Бог дал такой же обет, а Иисус Христос предоставил подтверждения его истинности. Бог не принимает меня лишь при определенных условиях, на основании моих дел. Он соблюдает обет, несмотря ни на что, и это и есть — благодать.

Из книги «Я просто интересуюсь»

16 февраля Лестница трудностей

Немецкий пастор и богослов Гельмут Тилике однажды отметил, что «у американских христиан неадекватное богословие страданий». Как с этим не согласиться? Более того, как вообще могло появиться богословие страданий в обществе, которое почти две сотни лет живет без иностранных вторжений, решает все метеорологические неудобства с помощью «климат-контроля» и прописывает таблетки при малейших приступах боли?

В Библии я нашел по меньшей мере пять подходов к страданиям. Сосредоточившись только на одном из них, мы рискуем получить не просто неадекватное, а еретическое богословие страданий.

Ступень 1. Человек, живущий правильно, никогда не должен страдать.

Ступень 2. Хорошие люди действительно переживают трудности, но они всегда получают помощь.

Ступень 3. Все содействует ко благу.

Ступень 4. Верные могут быть призваны страдать.

Ступень 5. Святое безразличие.

Ступень 1. Человек, живущий правильно, никогда не должен страдать. Подобное «евангелие процветания» приходит к нам в голову почти рефлекторно. Для того, чтобы понять истоки такого богословия, необходимо обратиться к книгам «Исход» и «Второзаконие», где описан завет Бога с израильтянами. Бог пообещал преуспевание, если народ будет верно следовать за Ним, однако израильтяне нарушили условия этого завета.

Ступень 2. Хорошие люди действительно переживают трудности, но они всегда получают помощь. Автор псалмов явно придерживается такой точки зрения: «Если я только смогу убедить Бога в своей праведности, то Он несомненно избавит меня. Наверное, произошла какая-то ошибка». Сейчас я рассматриваю такие псалмы самооправдания как псалмы подготовки. Они помогают целому народу понять, что праведники тоже иногда страдают, и не всегда получают избавление.

Ступень 3. Все содействует ко благу. Эти знаменитые слова из 8-й главы Послания к Римлянам часто понимают искаженно: «С любящими Бога происходит только хорошее». По иронии, Павел подразумевает прямо противоположное. В остальной части главы он показывает, о каком «все» идет речь: скорбь, теснота, гонение, голод, нагота, опасность, меч. И все же, Павел настаивает: «Но все сие преодолеваем». Никакие трудности не могут отлучить нас от Божьей любви.

(Продолжение см. 17 февраля)

Из книги «Я просто интересуюсь»

17 февраля Семинария страданий

(Продолжение от 16 февраля)

Ступень 4. Верные могут быть призваны страдать. Этот новый взгляд на трудности объясняет Первое послание Петра. В противоположность первой ступени, когда праведники ожидают иммунитет от страданий, данное богословие предполагает гонения. Те верующие, кто следует «по стопам Христа», будут, как и Он, страдать несправедливо.

Ступень 5. Святое безразличие. Апостол Павел достиг возвышенного состояния, описанного в отрывках наподобие Филиппийцам 1, когда он не мог определиться, что для него лучше: умереть и быть со Христом или оставаться на земле и продолжать свое служение. Его система ценностей перевернулась вверх дном. Очевидно, что заточение в тюрьме для Павла было желанным, поскольку эта «трудность» приносила много хороших результатов. Богатство и бедность, комфорт и страдания, принятие и отвержение, даже смерть и жизнь — ни одно из этих обстоятельств не имело для Павла особого значения. В конечном счете, важна только одна, главная цель: возвеличивание Христа — цель, которую можно достигать в любых обстоятельствах.

Я знаю, что некоторые люди не любят такие списки библейских ступеней без четкой формулы, дающей обобщенную схему. Таким людям я просто рекомендую рассматривать первую ступень в свете пятой. Примечательно, что кульминационное состояние святого безразличия к боли вновь поставило Павла на первую ступень. Для него человек, живущий правильно, действительно не страдает — разве что в преходящем смысле. И Бог мог использовать все события в жизни Павла, будь то болезненные или радостные, в качестве средства для распространения Своего Царства.

Я встречал совсем немногих людей, достигших возвышенного состояния пятой ступени, что подтверждают и комментарии Гельмута Тилике об Америке. Как можно ожидать от народа, который так сильно благословлен, что он достигнет столь глубокой веры? За уроками в семинарии страданий нужно обращаться к христианам в таких странах, как Пакистан, Северная Корея или Иран. Мы же, увы, тратим больше времени и сил на споры о возможностях первой ступени — или, по крайней мере, тоскуем по «старым, добрым временам», когда США побеждали во всех своих войнах, а экономика стремительно росла.

Из книги «Я просто интересуюсь»

18 февраля Пределы чудес

Иисус, Который наверняка мог бы совершать чудеса каждый день Своей жизни, если бы захотел, относился к ним на удивление двойственно. В отношениях со Своими учениками Он использовал чудеса лишь как доказательство того, Кто Он есть («Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам»). Тем не менее, даже совершая чудеса, Иисус зачастую умалял их значимость. Марк описывает семь отдельных случаев, когда Иисус сказал исцеленному Им человеку: «Никому не рассказывай!»

Он хорошо знал недолговечность эффекта, производимого чудесами, — и в дни Моисея, и Илии. Да, чудеса привлекали толпы, но они редко побуждали к долговременной верности. Иисус же нес непростое послание о послушании и жертве, а не спектакль для зевак и искателей сенсаций. (Кончено, скептики Его дней, так же, как и люди сегодня, находили Его чудодейственным силам рациональные объяснения.)

Библия с поразительным постоянством показывает, что чудеса (мы говорим о драматичных, приводящих публику в восторг чудесах, которых по-прежнему жаждут многие из нас) просто не взращивают глубокую веру. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на эпизод с преображением, когда лицо Иисуса засияло, как солнце, а Его одежда стала ослепительно белой. К изумлению учеников, рядом с ними в облаке появились Моисей и Илия. Прозвучал голос Бога. Это было уже слишком, и ученики в страхе попадали на землю.

Но какой же эффект произвело на Петра, Иакова и Иоанна это выдающееся событие? Умолкли ли их вопросы и исполнились ли они веры? Через несколько недель, когда Иисус нуждался в них больше всего, они все бросили Его.

Хотя чудеса Иисуса были слишком избирательными, чтобы избавить всех людей от их бед, они служили знамениями Его миссии — отголосками того, что Бог однажды совершит для всего творения. Тем, кто пережил их (например, парализованный, которого, как люстру, спустили с потолка для чистки), исцеления давали убедительные доказательства того, что Бог посетил землю. У всех же остальных они лишь пробудили желания, которые не исполнятся, доколе не будет положен конец всякой боли и смерти.

Чудеса делали то, что и предсказывал Иисус. Тем, кто решил верить в Него, они давали еще одну причину для веры. Для тех же, кто решительно отвергал Его, чудеса мало что значили. В некоторые вещи нужно просто поверить, чтобы их увидеть.

Из книги «Разочарование в Боге»

19 февраля Отвергая себя

Что подразумевал Иисус, когда сказал, что я должен потерять ради Него свою душу? Что конкретно Он имел в виду, говоря, что мне необходимо отвергнуть того себя, к которому я за много лет так привык, взять свой крест и последовать за Ним?

Своими утверждениями о том, что мы должны отвергнуть себя, Иисус хотел сказать что-то важное, иначе авторы Евангелий не повторяли бы их так часто. После многих размышлений я пришел к следующим выводам о смысле Его слов.

Самоотвержение, прежде всего, наносит удар по моей глубинной сущности. Будучи эгоистичным по природе, я каждый день имею дело с телом и личностью, уникальными во всемирном масштабе. Это неизбежно ведет к тому, что у меня формируется определенное мировоззрение и система ценностей, основанная на соответствии происходящего вокруг меня моей точке зрения. Я начинаю навязывать свои предпочтения окружающим.

В своей статье «Беда с этим N» Клайв Стейплз Льюис отмечает, что мы видим роковые изъяны почти в каждом встречном — даже в ближайших друзьях. Мы говорим: «Он — отличный парень, и мне нравится общаться с ним. Но если бы не его…». Тем не менее, мы никогда не замечаем роковых изъянов в самих себе. Мы находим рациональные объяснения своим слабостям, списывая их на недостатки воспитания или оправдываясь добрыми намерениями.

«Отвержение себя» начинается с полного, ведущего к покаянию принятия своих внутренних роковых изъянов. Невзирая на все свои достижения, на всю утонченность, на все замечательные черты характера, я должен прийти к смирению, признав себя таким же, как все, кто когда-либо жил на земле. Я — грешник.

Более труднопреодолимый камень преткновения в христианстве тяжело себе и представить. Вдохновлять людей с помощью христианской этики любви относительно просто. Либеральный гуманизм, в основном, базируется на подобных чувствах. Однако все механизмы самозащиты внутри меня с криком противятся этому болезненному, отталкивающему шагу: признать себя грешником. Этим действием я лишаюсь всех обретенных качеств своей личности и остаюсь просто бунтарем против Бога.

(Продолжение см. 20 февраля)

Из книги «Открытые окна»

20 февраля Зеркала и стекла

(Продолжение от 19 февраля)

Но, к счастью, я не остаюсь в этом уничиженном состоянии. «Христианство — странная вещь, — сказал Паскаль. — Оно повелевает человеку признать себя ничтожным и даже — омерзительным, и в то же время призывает его желать быть подобным Богу. Без этих противовесов столь высокое положение сделало бы его ужасно тщеславным, а подобное уничижение — страшно несчастным». Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать.

Пройдя через унизительный акт потери себя, в процессе которого я отказываюсь от защитной гордости, я вдруг вижу, что приобрел новую сущность: то возвышенное состояние, которое Павел описал словами «во Христе». Мне больше не нужно отстаивать свои мысли, ценности и поступки. Я обменял их на сущность, данную мне как Божьему сыну. Я отказываюсь от ответственности устанавливать собственные этические стандарты и самому формировать свое мировоззрение.

Мое чувство соперничества быстро угасает. Мне больше не нужно, сцепив зубы, пробиваться в жизни, набирая очки в попытке доказать, что я на что-то способен. Теперь, в идеале, моя роль — являть Бога, то есть жить так, чтобы окружающие увидели Иисуса и Его любовь, а не демонстрировать какой-то новый набор качеств, отделяющих меня от мира.

Я обнаружил, что этот процесс — благотворный, расслабляющий и всецело полезный. Мы все не до конца осознаем это, однако я уверен, что степень, в которой мы будем это осознавать, и будет определять наше психологическое здоровье. Напряжение и беспокойство вспыхивают внутри меня в тот момент, когда я забываю, что живу для единственного Зрителя — Христа, — и вновь окунаюсь в борьбу за самоутверждение в этом захлестнутом конкуренцией мире.

Ранее моим основным жизненным стремлением было представить себя разукрашенным яркими красками и основательно наполненным знаниями, чтобы каждый, кто посмотрит на это, был впечатлен. Теперь же я вижу, что моя роль — быть зеркалом, ясно отражающим Божий образ. Или, возможно, метафора цветного стекла подойдет лучше, поскольку Божий свет все-таки проходит через мою личность и тело.

Из книги «Открытые окна»

21 февраля Да здравствует чувство вины

«Любовь — это когда тебе никогда не приходится извиняться», — заявил герой одного из сентиментальных любовных романов 1970-х годов. Я же пришел к прямо противоположному заключению. Любовь — это как раз необходимость извиняться. Чувство вины, которое в высшей мере недооценивают, заслуживает нашей признательности, поскольку только эта могущественная сила может заставить нас раскаяться и примириться с теми, кому мы причинили зло.

И все же, чувство вины таит в себе и опасность. Я знаю христиан, которые идут по жизни с обостренной внимательностью к своим недостаткам. Они постоянно боятся, что тем или иным образом преступают один из Божьих законов. Зрелый христианин учится различать между ложным чувством вины, унаследованным от родителей, церкви или общества, и истинным, как реакции на нарушение Божьих законов, ясно представленных в Библии.

Вторая опасность проистекает непосредственно из первой. Есть люди, которые тешат себя чувством вины, будто не знают, что оно, как и физическая боль, имеет направленный характер. Точно так же, как физическое тело сообщает нам на языке боли о наличии повреждения, душа обращается к нам на языке вины, чтобы мы предприняли необходимые меры для исцеления. В обоих случаях цель — поправить здоровье.

В своей книге «Легенды нашего времени» Эли Визель описывает визит в свой родной город Сигет в Венгрии. Двадцатью годами ранее он вместе с другими евреями Сигета был арестован и отправлен в концлагерь. К своему ужасу, Визель обнаружил, что современные жители города просто вычеркнули тех евреев из своей памяти. Его поразила внезапная мысль, что, предавая забвению чьи-то грехи, мы совершаем не меньшее зло, чем согрешившие, потому что забытое не может быть исцелено.

Читая о великих духовных личностях, я обратил внимание, что люди, которых мы сейчас называем святыми, были очень чувствительными к греху. Зная Божий идеал, стремясь к святости, и будучи свободными от ослепляющих большинство людей тщеславия и желания защитить себя, они жили, полностью осознавая свои недостатки.

Настоящие святые не впадают в уныние из-за своих проступков, поскольку они знают, что человек, не ощущающий вины, никогда не сможет обрести исцеление. Парадокс, но этого не сможет и тот, кто тешится чувством вины. Это чувство служит своему предназначению только в том случае, если оно устремляет нас к Богу, Который обещает прощение и восстановление.

Авторская колонка в журнале «Христианство сегодня»,

18 ноября 2002 года

22 февраля Критика в адрес Иисуса

Когда какой-то новый лидер начинает будоражить общество, обязательно возникает оппозиция. Будучи на земле, Иисус сделал экстравагантное заявление: Он назвал Себя посланным от Бога Мессией. Сразу же после бурного всплеска популярности в Галилее Он столкнулся с противлением. В Марка 2 упоминаются три вида критики, звучавшей в адрес Иисуса на протяжении всей Его жизни.

«Он богохульствует». Учители закона были шокированы тем, что Иисус прощает грехи. «Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» — бормотали они. Иисус охотно соглашался с тем, что грехи может прощать только Бог — именно это Он и имел в виду.

На протяжении всей Своей жизни Иисус сталкивался с жесточайшей оппозицией со стороны наиболее набожных ревнителей ветхозаветного закона. Они никогда не могли согласиться с тем, что внушающий трепет далекий Бог Израиля мог обосноваться в человеческом теле. В конце концов, они и казнили Иисуса именно за Его заявления об этом. (Люди, воспринимающие сегодня Иисуса просто как «хорошего человека и просвещенного учителя», обычно не замечают тех эпизодов, где Он открыто отождествляет себя с Богом. Фарисеи скрежетали на Иисуса зубами именно потому, что в точности понимали, о чем Он говорит. Они просто отказывались поверить Ему.)

«Он трется в дурной компании». Иисус явно предпочитал общаться с самыми недостойными людьми. Он задевал политиков и религиозных лидеров, применяя к ним оскорбительные эпитеты. Даже став знаменитым, Он обедал с презренным мытарем и его гнусными дружками. На кривотолки о столь странном поведении Иисус дал простой ответ: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».

«Он противится традиции». С точки зрения фарисеев, ученики Иисуса слишком фривольно относились к святой субботе, на что Он им ответил: «Настало время для новой одежды. Довольно уже ходить в старой и залатанной». Вскоре Иисус даст «новый завет». У Бога для человечества были припасены коренные перемены, и узкий, ограничивающий завет с израильтянами всех этих перемен просто не выдержал бы.

Из книги «Знакомство с Библией»

23 февраля Вечная тайна

Притча о сеятеле хорошо обобщает неоднозначные результаты, достигнутые на земле Самим Иисусом. У нас, живущих две тысячи лет спустя, на календарях четко обозначены такие события как Рождество и Пасха, и потому нам бывает нелегко понять, почему Иисуса во плоти воспринимали с явным недоверием.

Соседи видели, как он ребенком играл на улицах. Иисус для них был просто слишком знакомым, чтобы поверить в то, что Он послан от Бога. «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? — спрашивали они. — Что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его?» (Марка 6:3, 2).

Совместить сверхъестественное с повседневным было непросто даже Его семье. Марк упоминает, что однажды мать и братья Иисуса пришли, чтобы забрать Его, потому что они решили, что Он «вышел из себя» (3:21). Простолюдины тоже не могли определиться, как им относиться к Иисусу. Они то называли Его «одержимым бесом» (Иоанна 10:20), то пытались силой короновать Его на царство.

Книжники и фарисеи, досконально знавшие Пророков, должны были совершенно четко понимать, как будет выглядеть Мессия. Тем не менее, никто другой не доставлял Иисусу больше неприятностей. Они критиковали Его богословие, Его образ жизни и Его выбор друзей. Когда Иисус совершал чудеса, они приписывали Его силу сатане и бесам.

Когда шторм едва не опрокидывал лодку, на которой плыл Иисус, Он крикнул ветру: «Умолкни! Перестань!» Ученики отпрянули в ужасе. Кто может криком успокоить погоду, словно она — непослушный ребенок? Этот эпизод помог им утвердиться в том, что на земле нет никого, подобного Иисусу. Он же открывает причину, по которой ученики были в замешательстве. Как-никак, Иисус спал в лодке от сильной усталости — признака Его человеческой слабости.

Ранняя Церковь на протяжении трех веков спорила о том, что именно произошло, когда Бог воплотился в человеке, однако их символы веры не могут рассеять ощущение тайны. В некоторой степени, Иисус — такой же, как все: у него есть национальность, профессия, родственники и определенное телосложение. Но в то же время Он — совершенно новое явление в истории вселенной. Между этими двумя противоположностями находится тайна, которая никогда не будет раскрыта до конца.

Из книги «Знакомство с Библией»

24 февраля Без контроля

В последнюю субботу февраля 2007 года я проповедовал в церкви в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико. В тот вечер, говоря на тему молитвы, я рассказал общине о некоторых из моих альпинистских приключений. Например, однажды мы с женой, восходя на гору Вильсон, поднялись уже намного выше уровня леса, в котором можно было бы укрыться от непогоды, когда небо затянуло черными тучами. Молнии били все ближе и ближе. «Что будем делать?» — спросил я нашего опытного попутчика.

«У нас не так уж много вариантов, — ответил он. — Гранит проводит электричество, поэтому я могу посоветовать разве что разойтись в разные стороны как минимум на сотню метров. Тогда, если в одного из нас попадет молния, другие смогут прийти на помощь. И сядьте на корточки, держа ноги вместе, чтобы быть как можно меньшей мишенью для молнии».

Мы с женой взглянули друг на друга. Наконец, я, пожав плечами, сказал: «Дорогая, мы прожили хорошую жизнь. Давай останемся вместе». Бросив свои альпенштоки, мы взялись за руки и, как и советовал наш друг, опустились на корточки. В течение следующего часа на нас нещадно обрушивался дождь, град, снег и все вышеперечисленное сразу, а мы сидели и считали секунды между шипящими вокруг нас ударами молний и следующими за ними раскатами грома.

«Из этого случая я вынес один важный урок, — сказал я собравшимся в зале «Объединенной церкви». — Мне ничто не подконтрольно. Должен признаться, как свободному писателю, мне приходится многое контролировать. Иначе — никак. Поскольку у меня нет начальника, который говорил бы мне, чем заниматься, мне приходится самому организовывать свою жизнь. Не удивительно, что я привык считать, что все — у меня под контролем. Однако, как я узнал на вершине горы Вильсон, это — иллюзия».

Далее я сказал, что этот «альпинистский» урок, в действительности, универсален. «Даже когда я думаю, что контролирую что-либо, это не так. Я могу умереть от сердечного приступа прямо у вас на глазах, не закончив это предложение». Некоторые люди в зале нервно засмеялись. «Или же я могу разбиться завтра на обратном пути в Денвер. По крайней мере, это гораздо вероятнее, чем погибнуть от удара молнии на горе Вильсон». Эти слова вызвали еще больше смеха.

Каким же зловещим пророчеством они оказались!

(Продолжение см. 25 февраля)

Путевые заметки, включенные в некоторые издания

книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

25 февраля Самый долгий из дней

(Продолжение от 24 февраля)

В воскресенье утром, возвращаясь на машине из Лос-Аламоса в Денвер, я свернул на узкую, отдаленную дорогу вблизи границы с Колорадо. Особой причины на это не было — мне просто захотелось сменить пейзаж. За несколько дней до того выпал снег, и меня неоднократно застигали врасплох пятна льда на дороге. Вдруг, на одном из поворотов во время спуска с холма мой «Ford Explorer» понесло юзом. Я как-то пытался удержать машину, но тут правое заднее колесо зацепило мягкий грунт на обочине, и мой «Explorer» пошел кубарем, перевернувшись в общей сложности пять раз.

Вокруг стоял оглушительный грохот, крещендо из бьющегося стекла, ломающегося пластика и металла. Все окна разлетелись вдребезги, разбрасывая по полям Колорадо лыжи, ботинки, коньки, мой ноутбук и прочий багаж.

Наконец, машина ударилась в последний раз и остановилась (к счастью — на колесах). Я выключил зажигание, отстегнул ремень и, нырнув под вмятую крышу, выпрыгнул на землю. У меня был разбит нос, порезаны лицо, ноги и руки, и чувствовалась жгучая боль в верхней части спины чуть ниже шеи. Мои пожитки были разбросаны по полю, и я начал бродить туда-сюда в поисках ноутбука и мобильного телефона.

Через несколько минут на обочине остановилась машина, из которой выскочила хорошо одетая супружеская пара. Подбежав ко мне, они начали отдавать распоряжения. Как оказалось, оба супруга были дипломированными медработниками, а муж даже заведовал отделениями скорой помощи всего округа. Они меня отвели в свою машину, вызвали скорую помощь и сели возле меня, удерживая мою голову в фиксированном положении. «Как вы оказались на этой отдаленной дороге да еще и в воскресенье утром?» — спросил я после того, как они стабилизировали мою шею.

«Мы — мормоны, — ответила женщина. — Наша миссия недавно основала служение в новой церкви в городке Сан-Луис, и мы как раз едем туда, чтобы помочь ей встать на ноги».

Так начался один из самых долгих и памятных дней в моей жизни. Когда приехала карета скорой помощи, санитары привязали меня ремнями к жестким носилкам и зафиксировали голову с помощью специального нашейного воротника. Прошел почти час, пока мы добрались до города Аламос, где меня довольно таки жестко и чувствительно переложили на каталку и доставили в реанимацию.

(Продолжение см. 26 февраля)

Путевые заметки, включенные в некоторые издания

книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

26 февраля Угроза для жизни

(Продолжение от 25 февраля)

В течение двух часов я лежал в ужасно неудобном положении на жестких носилках, ожидая результатов компьютерной томографии. Наконец, в палату вошел врач: «Мне нелегко говорить вам об этом, мистер Янси…». У меня была сломана шея, точнее — раздроблен третий шейный позвонок. К счастью, перелом не повредил спинной мозг. Если бы это произошло, то я, скорее всего, оказался бы парализованным, как Кристофер Рив. Впрочем, плохо было то, что один из осколков кости мог в любой момент разрезать главную артерию.

«У нас наготове самолет на тот случай, если вас понадобится переправить для операции в Денвер, — сказал врач. — Мы сделаем еще одну томографию — на этот раз, с йодным раствором в качестве красителя, — чтобы выяснить, нет ли кровотечения из артерии. Хочу подчеркнуть, что сложившаяся ситуация опасна для жизни. Советую вам связаться с близкими».

В тот день я пролежал привязанным к носилкам в общей сложности семь часов, и у меня было достаточно времени, чтобы поразмышлять о своей жизни. Я писал статьи о людях, жизнь которых внезапно изменилась в результате несчастного случая, приведшего к частичному или полному параличу. Теперь же меня самого едва не постигла такая же участь. Однако если моя артерия, питающая мозг, действительно кровоточит, или если сформировался кровяной сгусток, то вскоре меня ожидают последствия похуже паралича.

Я лежал, вспоминая, о чем накануне учил в Лос-Аламосе в отношении молитвы. Я впервые столкнулся с явной угрозой смерти, однако на душе у меня было на удивление спокойно. Все-таки, я прожил удивительную жизнь рядом с прекрасной супругой; пережил массу приключений в более чем пятидесяти странах; имел наполненную смыслом работу, дающую почти абсолютную свободу и связь через книги и статьи с многими людьми, которых никогда не встречал…

Оглядываясь на свою жизнь, я мало о чем сожалел. Что же касается того, что ожидало меня впереди, то я был совершенно спокоен. Хотя никто, выросший в церковной среде вроде той, где воспитывался я, до конца не уверен, что избежит огня и едкого запаха серы, я был исполнен упования на Бога. Я познал Бога сострадания, милости и любви.

(Продолжение см. 27 февраля)

Путевые заметки, включенные в некоторые издания

книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

27 февраля Оглушенный благодатью

(Продолжение от 26 февраля)

Благодарение Богу (воистину, благодарение Ему!), результаты обследования оказались гораздо лучшими, чем я ожидал. Снимки кровотечения не выявили, и через час после приезда жены меня выписали из больницы, одев на шею жесткую шину, которая на протяжении следующих двенадцати недель не позволяла мне двигать головой. После нескольких месяцев физиотерапии трещины заросли, и у меня остались лишь остаточные болевые ощущения и легкое смещение позвонков. Со временем могла потребоваться операция по скреплению раздробленного позвонка, но во всем остальном я, по сути, вернулся к нормальной жизни.

Сейчас, оглядываясь назад, я вижу множество случайных (или устроенных Богом?) стечений обстоятельств, послуживших благополучному исходу этого происшествия. Мормоны с медицинским образованием, ехавшие ранним воскресным утром по той дороге. Самый опытный рентгенолог, который по выходным обычно не работал, но в тот день подменял заболевшего коллегу. Врач реанимации — лучший выпускник элитного медицинского ВУЗа, вернувшийся в свой родной городок в Колорадо, чтобы начать врачебную практику. И, прежде всего, — само повреждение: серьезное, но далеко не такое катастрофическое, каким оно могло бы оказаться.

Сегодня я оглядываюсь на тот долгий день, который я провел привязанным к носилкам в машине скорой помощи, а затем — в реанимации, как на уникальный дар. Каждый из нас однажды встретится со смертью: кто-то — в результате продолжительной болезни, вроде рака, другие — из-за внезапного несчастного случая. Меня же постигло нечто промежуточное, окно во времени, когда я лежал в неопределенности между жизнью и смертью, осознавая, что, вполне возможно, умру через несколько минут или часов, хотя оставалась и надежда на потрясающе хорошие новости и еще один шанс на жизнь.

Надеюсь, я никогда не забуду это окно во времени и то, что я через него увидел. В течение нескольких недель после аварии я ходил «оглушенным благодатью», глядя на небо, деревья, траву, мою жену и моих друзей новыми глазами. И хотя мое израненное тело напоминало о себе болями, жизнь на каждом углу открывала что-то удивительное, вновь вызывая во мне благодарение и радость. Каждый день я просыпался с чувством глубокой признательности за простейшие вещи: птиц, порхающих с дерева на дерево; журчание речушки по камням и ледяным глыбам возле нашего дома; способность шевелить пальцами и самостоятельно одеваться…

(Продолжение см. 28 февраля)

Путевые заметки, включенные в некоторые издания

книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

28 февраля Самое важное

(Продолжение от 27 февраля)

Новость о моей аварии распространилась молниеносно, и на протяжении следующих нескольких месяцев я был окружен поддержкой друзей, родных и совершенно незнакомых мне людей. Когда пишу, на страницы книг я всегда выплескиваю часть своей души, и теперь, через полученные открытки и письма, я понял, что могу устанавливать удивительную связь даже с незнакомцами. Один человек написал мне, что квакеры, по их выражению «держали меня в свете» все время болезни. Я действительно чувствовал эту поддержку.

Моя жена, работая капелланом хосписа, отметила огромную разницу между тем, как верующие и неверующие встречают смерть. И те, и другие испытывают страх, боль и скорбь, однако христиане чуть ли не осязаемо объединены непостижимой связью, которая формируется молитвой. Есть разница между посетителем хосписа, говорящим: «Я буду молиться о вас — честно, каждый день», — и тем, кто говорит: «Удачи. Всего наилучшего».

В последнее время множество писателей трубит во все трубы о триумфе атеизма. Я могу понять, почему кто-то избирает атеизм, но не могу понять, почему это считается великим благом, о котором нужно трубить на каждом углу. Лежа беспомощным, привязанным к носилкам, я чувствовал бы себя крайне и безутешно одиноким, если бы не моя вера в то, что я лежу в руках Бога, Который любит меня и обещает будущее за чертой смерти.

Я стараюсь не утерять то ясное понимание, которое пришло ко мне, пока я семь часов лежал связанным. Я узнал, насколько тонка нить, отделяющая жизнь от смерти, и насколько утешает осознание того, что я в этом странствии не одинок. Все это я понял в таких обстоятельствах, которые вряд ли когда-либо забуду. То, на что мы тратим столько времени и сил (деньги, имидж, достижения), пред лицом неотвратимой смерти теряет всякое значение.

Самое важное сводится к нескольким фундаментальным вопросам: «Кого я люблю? О ком я буду скучать? Как я прожил свою жизнь? Готов ли я к тому, что будет дальше?» И вот моя проблема: «Как не забывать об этих вопросах, каждый день садясь за свой рабочий стол, где тебя уже ожидают стопки бумаг и требующие ответа электронные письма?»

Путевые заметки, позже включенные в некоторые издания

книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

29 февраля Гроссмейстер

В школе я очень гордился своим умением играть в шахматы. Я вступил в шахматный клуб, и час обеденного перерыва частенько проводил вместе с другими такими же занудами, изучая книги с названиями вроде «Классические дебюты королевской пешки». Я изучил технику игры, выиграл большинство партий и забросил игру на 20 лет. Потом однажды в Чикаго я встретил по-настоящему хорошего шахматиста, который долго совершенствовал свои навыки после окончания школы.

Сыграв с ним несколько партий, я понял, что значит играть с гроссмейстером. На любое классическое нападение он отвечал классической защитой. Если я переходил к более рискованной манере игры, он делал мои лихие наскоки частью своей выигрышной стратегии. Хотя у меня была полная свобода в выборе следующего хода, вскоре я пришел к выводу, что ни одна из моих стратегий не имеет особого значения. Его превосходное мастерство гарантировало, что любые мои замыслы неизбежно начинали работать на достижение его целей.

Наверное, Бог обходится с нашей вселенной, Своим творением, подобным же образом. Он дарует нам свободу бунтовать против Его первоначального замысла, однако ирония заключается в том, что, даже поступая так, мы, в итоге, начинаем служить конечной цели: восстановлению. Если я соглашаюсь с этим замыслом — огромный шаг веры, должен признать! — то это преображает мое отношение ко всему происходящему со мной: как хорошему, так и плохому. Хорошее (например, здоровье, талант и деньги) я могу приносить в жертву Богу на служение Его целям, а плохое (увечья, бедность, семейные проблемы, неудачи) может быть «оправдано», как средство, подталкивающее меня к Богу. Многие люди обнаруживают, что постоянное искушение и даже зависимость — это как раз та рана, которая заставляет их в отчаянии обратиться к Богу, и эта рана формирует отправную точку для нового творения.

Скептики, наверное, обвинят меня в вопиющем нарушении логики, когда факт объясняется из предшествующего ему умозаключения. Да, так и есть. Христианин начинает с заключения, что благой Бог восстановит творение в соответствии с Его первоначальным замыслом, и рассматривает всю историю как этапы на пути к этой цели. Когда Гроссмейстер играет с любителем, победа гарантирована, независимо от того, как выглядит доска в любой момент партии.

Авторская колонка в журнале «Христианство сегодня»,

22 мая 2000 года