До мурашек

38. Лёвка

Гулька должна выходить на пробежку в семь тридцать, но я подрываюсь в шесть утра.

В крови бурлит так, что сразу отрубаю будильник на телефоне, не теша себя иллюзией, что смогу снова заснуть. Растирая будто сухое с недосыпа лицо бреду в душ и там надраиваю себя мочалкой с таким усердием, словно мне надо соскоблить с себя следы тяжкого преступления.

В голове только и жужжит, что нам с Гулико надо нормально поговорить, пока размякаю под упругими струями воды. Хуй знает, о чём на самом деле, но женщины это вроде бы так называют. Надо поговорить…

Если честно, то по мне говорить нам совершенно не о чем.

Я сам себе напоминаю мартовского кошака, который к тому же с детства был недалеким, так что про меня всё более, чем очевидно. Ведомый каблук. Крути как хочешь – я всё стерплю. И я бы рад бастовать, но воли к сопротивлению нет. Факт.

А вот Гулю я совсем не понимаю. Что она вообще хочет от меня? Заверений каких-то? Любви??? Так…Я же, твою мать, не против!

Но она-то сама готова к этой любви, или ей так? Чисто самолюбие потешить?

Нет уж, я может и каблучара, но не клоун. Хочет любви, пусть взамен тоже даёт…хоть что-то...

Но я вижу по её отстранённому взгляду, по тому, как хмурит брови, как косится иногда, слышу, что говорит, и отчетливо понимаю, что не хочет она ничего серьёзного. Словно за невидимой стеной. Тогда о чем говорить? Секс есть – прекрасно, что ещё? Но ведь спросила вчера! Зачем?! И опять мысли мчатся по кругу...

И так сутки уже. Останавливаются только, когда рядом с ней нахожусь. В это время вообще в голове пусто – розовая вата как у сопливого пацана. А потом накатывает…На хрена всё это? Как в ране под наркозом ковыряться – сейчас не оторваться, а потом будет жутко больно.

Но остановиться я не могу… И потому уже в семь торчу под развесистым буком у её дома и гипнотизирую калитку воспаленным взглядом, думая, что зря я выскочил из дома, не выпив кофе – курить противно натощак.

Гуля появляется на улице ровно в семь тридцать – я как раз раскуриваю вторую сигарету. В тех же чёртовых лосинах, от которых у меня трико в районе паха превращается в палатку и свободном топике, оголяющем идеальные золотистые спинку и живот. Затягиваюсь глубже, думая, что это ненормально – так жадно пялиться на женщину, с которой был буквально несколько часов назад, но ощущение, будто вообще никогда к ней не прикасался. А хочется…

Гуля озирается по сторонам и останавливает взгляд на мне. В ответ сердце бахает о ребра, словно рвясь навстречу, но сам я не двигаюсь, наблюдая. Подойдёт сама или нет? Улыбнётся? Помашет рукой? В этой игре важно всё.

Улыбка не трогает её нежные губы, но она идёт прямо ко мне, обняв себя руками. С таким видом, будто и у неё просто выхода нет. Как и у меня. Окатывает лёгким жаром от этой мысли. Что, Гулён, тоже тянет, да?

- Лютик, ещё чуть-чуть и я решу, что ты меня преследуешь, - пытается шутить, остановившись напротив в каком-то несчастном полуметре от меня.

Преследую…Ну да, ты же не поняла, почему я спросил, во сколько ты на пробежку выходишь? Забавный заход…Улыбаюсь. Будет делать вид, что вчера ничего не было? Поздно…

Незаметно тяну носом воздух, улавливая её чистый пряный запах. Надеюсь, что незаметно…При этом наши глаза встречаются, и разрядом простреливает по позвоночнику до самого паха.

- Решил попробовать вести здоровый образ жизни, - подыгрываю, затягиваясь, - Одобряешь?

- Вполне, - подчеркнуто пристально смотрит на сигарету.

Выдыхаю дым кольцом, Гулена всё-таки расплывается в ехидной улыбке.

- Травишься, чтобы силы уравновесить?

- В смысле? – не сразу понимаю.

- Ну, я - хромая, ты – без лёгких, идеальная пара, да? – смеётся.

- Идеальная пара мы по определению, - отбиваю раньше, чем успеваю подумать, как это звучит.

У Гули тут же улыбка застывает, и я смещаю акценты. Не хочет про это никто – ни я, ни она.

- Так мы будем бегать или нет?

- Эм, да…Но я медленная, - говорит совершенно серьёзно, моментально переключаясь. Это для меня тренировка – игра, для неё – обязательная работа, - И больше пяти километров пока не могу. Так что учти.

- Пойдёт, - отвечаю в тон, мысленно добавляя про себя, что мне хоть пять, хоть двадцать пять, лишь бы рядом. А в идеале можно вообще без бега, а сразу где-нибудь в укромном месте полежать.

***

Оказалось, что, назвав тренировку игрой, я слегка много о себе возомнил, потому что выбрала Гулёна – садистка дорогу в гору.

Кто не бегал изнурительной трусцой вверх по склону почти три километра – настоятельно рекомендую попробовать. Ощущения – закачаешься. А пот льёт так, что в душ я мог и не ходить – зря только воду потратил.

Разваливаюсь на старенькой лавке на спортивной площадке нашего лесопарка. Шумно дышу, замедляясь, пока Гуля медленно ходит кругами, остывая.

Слежу как коршун за ней.

От щёк до декольте смуглая карамельная кожа Гульки пошла красными пятнами, и я почти ощущаю парящий от неё жар, мягкие губы приоткрыты, выпуская воздух, миндалевидные глаза блестят как угли, влажные черные завитушки волос липнут к гибкой шее сзади, капелька пота стекает между аккуратных грудей под спортивный топ… Всё это вместе – такой охрененный секс, что у меня давление скачет так, будто я только что намотал ещё километр.

Гулька перехватывает мой поплывший похабный взгляд, то ли раздраженно, то ли смущенно поджимает губы и, отвернувшись, идет к железным уличным турникетам.

Начинает тянуться, а я выбиваю сигарету из пачки, готовясь к просмотру самой забористой эротики в моём личном топе. Гулико и разминка – это всегда горячо.