Добродетель грешника

Глава 28

Я просыпаюсь одна в незнакомой комнате. Нет, не в незнакомой комнате. В спальне Марселя. Ему действительно нужно позволить мне переделать интерьер.

Во рту так сухо. Агрх.

Я слезаю с кровати и направляюсь в смежную ванную. Приведя себя в порядок, я нахожу в шкафчике новую зубную щетку и чищу ею зубы. Пытаясь избавиться от ужасного привкуса во рту. Почистив зубы, я провожу пальцами по волосам, а затем подхожу к шкафу Марселя. Я снимаю одну из его толстовок и надеваю ее через голову. Она такая длинная, что выглядит на мне как платье.

Затем я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. Я понятия не имею, где он. И, честно говоря, у меня, наверное, уйдет час на то, чтобы найти его в этом доме. Если только я не обращусь за помощью к кому-нибудь из мужчин, стоящих вокруг. Я нахожу одного из них у подножия лестницы.

— Привет, эм, ты знаешь, где Марсель? — Спрашиваю я.

Парень целую минуту смотрит на меня, как на инопланетянку, прежде чем откашливается.

— Игровая комната. Вон туда, третья дверь налево, — говорит он.

— Спасибо, — говорю я, двигаясь в указанном им направлении.

В игровой комнате Марселя я не нахожу. Зато нахожу одного из его братьев. Санто. С которым я еще не знакома. С остальными тремя я уже встречалась, хотя и мельком. Санто смотрит на меня, и в его взгляде появляется какая-то пугающая пустота, которая переносит меня в другое время.

— Извини… Я искала Марселя, — говорю я, внезапно почувствовав, что мне нужно бежать.

— Он вернется через минуту. Можешь зайти. Я не кусаюсь, — говорит он мне.

Я захожу в комнату и сажусь на диван напротив него.

— Санто, верно? Я Зои.

— Я знаю, кто ты, — говорит он.

Ладно, этот брат определенно не самый дружелюбный из всех. Где Вин? Он мне нравится больше. Я оглядываю комнату, стараясь не ерзать.

— Что с тобой случилось? — Спрашивает Санто.

Моя голова резко поворачивается к нему.

— Прошу прощения?

— Ты чертовски нервная и выглядишь… Ну, сломленный узнает сломленного. Поэтому, как я уже сказал, что с тобой случилось?

Сломленный узнает сломленного. Что, черт возьми, это вообще значит?

Я смотрю на него, по-настоящему смотрю. И по неизвестной мне причине у меня открывается рот.

— Мой отец продал меня, чтобы расплатиться с долгами, когда мне было семнадцать. Меня продали на аукционе тому, кто предложил самую высокую цену. После этого мое тело использовали против моей воли снова и снова. Так что, если я кажусь сломленной, возможно, так оно и есть. Но у меня есть чертовски веская причина для этого.

— Я не говорил, что ты сломлена без причины. Просто сказал, что ты сломлена, — ворчит он в ответ. — Мой отец забил мою невесту до смерти, когда она была беременна нашим ребенком, в ночь перед тем, как мы должны были пожениться. Видимо, у нас обоих были дерьмовые отцы.

— Похоже на то. — Вздыхаю я. — Мне жаль твою невесту.

— Да, мне тоже. — Он хмурится. — Как думаешь, можно ли знать кого-то всю жизнь и при этом не знать его по-настоящему?

— Думаю, да, — говорю я ему. — Люди показывают тебе только то, что они хотят, чтобы ты увидел.

— Ты умна, — говорит Санто. — Наверное, слишком умна, чтобы быть с Марчелло.

— Он тоже довольно умен. — Пожимаю я плечами.

— Иногда. Но он влюбился. А это просто глупо.

— Почему это глупо? — Спрашиваю я его. Еще слишком рано для такого серьезного разговора, но, глядя на Санто, я понимаю, что для него это вовсе не рано. А, скорее, даже поздно. Сомневаюсь, что он вообще ложился спать.

— Потому что любовь — это то, что тебя погубит.

— Мы все умираем, Санто. Мы рождаемся, чтобы умереть. Не любовь губит нас. А жизнь, — говорю я ему. — Любовь — это то, что заставляет нас жить. Любовь делает все лучше, а не хуже.

— Это потому, что ты не теряла свою любовь. И я надеюсь, ради твоего же блага, что ты никогда не испытаешь этого.

— Я не сомневаюсь, что ты любил ее, но ты никогда не думал, что, возможно, сможешь полюбить кого-нибудь еще?

Санто свирепо смотрит на меня.

— Нет, — огрызается он. — Я не изменщик. Я был очень верен. Я и сейчас, блять, верен. Даже если она не была.

Даже если она не была? Его невеста изменяла ему? Но я не собираюсь задавать ему этот вопрос. Спрошу Марселя позже.

— Двигаться дальше — это не измена. А жизнь. Возможно, ты еще не готов к этому, но однажды ты встретишь кого-то, и я надеюсь, что когда этот день настанет, ты достаточно исцелишься, чтобы открыться новым чувствам.

— Этот день не настанет. Приятно поболтали, Зои. Передай Марселю, что я устал ждать его медлительную задницу. — Санто встает с дивана напротив меня и выходит из комнаты.

Какая-то часть меня задается вопросом, не является ли утверждение, что лучше любить и потерять, чем не любить вовсе, просто чушью собачьей. Потому что, глядя на Санто, и видя, как разбито его сердце, я не хочу испытывать такую боль.

Он прав. Я сломлена. Но даже несмотря на все, что мне пришлось пережить, я не так сломлена, как он. Может, это потому, что у меня было время, чтобы исцелиться. Время, чтобы лучше скрыть свои шрамы. А может, это потому, что я нашла Марселя.

— Привет, я не знал, что ты проснулась, — говорит Марсель, входя в комнату, словно я его каким-то образом вызвала. Он наклоняется и прижимается губами к моему лбу. И я растворяюсь в нем. Это такой нежный жест. Что-то настолько простое, но каждый раз, когда он это делает, у меня мурашки бегают по коже.

— Эм, да, я просто разговаривала с Санто, — говорю я ему.

— С Санто?

— Угу.

— Слушай, что бы он тебе ни сказал, не слушай. Он сейчас не в себе.

— Его невеста изменяла ему?

— Шелли? Почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто он кое-что сказал… Это было странно. — Я слегка пожимаю плечами.

— Что он сказал? — Спрашивает Марсель, избегая моего вопроса.

— Что-то о том, что он был верен, даже если она не была верна. Это просто застало меня врасплох.

— Да, но мы не думали, что он знает, — говорит Марсель. — Мы нашли ее дневники. И, ну, они… содержательные.

— Почему вы не сказали ему? Не показали?

— Потому что он уже опустошен. Ему не нужно терять ее дважды, — говорит он.

Может, Марсель и прав, но знание правды может в какой-то мере освободить и его. Я не знаю наверняка. Я хочу сказать, что не переживала такую потерю, как он. Мне кажется, никто не знает, как бы мы повели себя в той или иной ситуации, пока не столкнемся с ней лично.

— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?

— Сегодня суббота. Так что, нет.

— Хорошо, сегодня семейный день барби, — говорит он.

— День барби?

— Барбекю. Ну, знаешь, солнце, задний двор, пиво, мясо на гриле.

— О, отдых на открытом воздухе. Вы, ребята, занимаетесь подобным? — Спрашиваю я его.

— А почему бы и нет?

— Не знаю. Просто… наверное, из-за строгих костюмов и угрюмого вида, который ты и твои братья обычно демонстрируете, я не представляла вас в роли любителей гриля. — Пожимаю я плечами.

— Тогда ты будешь приятно удивлена. И я не угрюмый. Джио — определенно. А я? Я добродушный брат.

— Вообще-то я думаю, что Вин может выиграть титул самого добродушного брата. — Улыбаюсь я.

— Тебе нужно держаться подальше от Вина. Он плохо влияет на тебя, — ворчит Марсель.

— Какая жалость. Пока что он мне нравится больше всех, — признаю я. — Как думаешь, мы можем заехать ко мне, чтобы я могла переодеться?

— Я попросил Ивана привести тебе кое-какие вещи. Сумка в моей комнате. В нашей комнате. Ты поживешь немного у меня.

— Что?

— Я просто подумал, что практически каждую ночь провожу у тебя. Так что тебе пора провести какое-то время у меня, — говорит Марсель, но не смотрит мне в глаза.

— Чего ты мне недоговариваешь, Марчелло?

— Я хочу, чтобы ты была здесь, потому что так безопаснее. Это место защищено лучше, чем Форт Нокс. Никто не сможет добраться до тебя здесь.

— С чего бы вообще кому-то стараться добраться до меня?

— Не знаю. Но я пытаюсь это выяснить. Эти перестрелки не случайны, Зои.

— Я знаю это, но я думала… Наверное, я думала, что кто-то нацелился на тебя.

Марсель качает головой.

— Хотел бы я, чтобы это было так.

Кто-то охотится за мной? Мои руки начинают дрожать. Я чувствую, как учащается сердцебиение.

— Эй. Все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Я тоже не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я просто… я хочу, чтобы все это прекратилось. Хочу проснуться и даже не знать, что мир мафии существует.

— На самом деле ты этого не хочешь. Этот мир — твоя семья, Зои. Петровы, Валентино, я. Мы — твоя семья.

— Это небезопасно, Марсель.

— Жизнь небезопасна, детка. Мы все рождаемся, чтобы рано или поздно умереть. Но ты и я? Мы будем жить долго. Мы умрем от старости. Возможно, лет через шестьдесят я тебе надоем, и ты зарежешь меня ножом или что-нибудь в этом роде.

— Это не смешно. — Смеюсь я. — Я бы тебя не зарезала. Это слишком грязно, помнишь? И я буду старой и слабой. Вместо этого я просто отравлю твою еду.

— Когда у нас будет свое жилье, я найму шеф-повара. Ты никогда не ступишь на кухню, — отвечает Марсель с широко раскрытыми глазами.