Долгая дорога домой v2

Глава 8

Вот и знакомый остров. Едва его узнал, разительно отличается от своего зимнего вида. Останавливаюсь на ночлег — завтра на рассвете пойду. Оттягиваю неизбежное…

Утром не завтракаю, лишь выпиваю тонизирующий отвар. Достаю части посоха и пытаюсь собрать их воедино. Что-то не выходит, похоже, есть еще что-то! Ладно, сначала доложусь, а там посмотрим.

Похоже, что доигрался с магией крови! От яркого света, слезятся глаза. Так что выбор небольшой: капюшон и зеркальные очки, или дорожки высохшей крови на щеках. Весело, одним словом.

М-да, как неестественно выглядит печать, посреди весеннего леса! Даже не пожарище, а словно сама земля выгорела на большую глубину. Да и птиц не слышно, видно даже они сторонятся этого проклятого места. Волхв так и стоит в центре, опираясь на свой посох.

— Я нашел, — говорю ему. — Ты признаешь, что я выполнил наш уговор?

— Нет! — хмурится он.

— С чего бы это? Мы договаривались, что я найду, пять частей, и я их нашел!

— Собери его окончательно и только тогда ты выполнишь наш уговор! — мужчина бьет посохом по земле. — Выкопай под дубом на этом острове оставшееся, и соедини все в единое целое!

Вот же… Договор-то обоюдный и пока волхв не признает, то уговор не выполнен! Я же сглупил: признал, что он исполнил. Какой же я дурак!

— Хорошо, — цежу сквозь стиснутые зубы. — Где это дерево?

— Пятнадцать шагов отсюда на закат, и двадцать от березы по левую руку!

— Скоро вернусь, — как же хочется стереть подошвой сапога эту ухмылку с его лица!

Начинаю пробираться через густой кустарник и молодую поросль деревьев. Вот и дуб, хорошо, что навершие лопатки захватил с собой. Свинчиваю навершие чекана и заменяю его самой обычной, всего лишь титановой, лопаткой. Фух, все же резьба в семь сантиметров это много.

Полчаса раскопок и я держу в руках основательно прогнившую шкатулку. Достаю из нее крепления, выполненные из золота. Их покрывает замысловатая рунная вязь. Собираю посох. Золото, пульсируя, начинает растекаться по посоху, пока полностью не покрывает его.

Так и тянет от него силой! Нет, такой артефакт не отдам! Покажу, освобожусь от договора и все, поминай, как звали! Собираю топор снова, но на этот раз с двумя частями рукояти. Все же удобную конструкцию купил: хочешь — длинный топор собери, в духе викингов, или короткий, ручной.

Очки в поясную сумку. Тут все равно густой полумрак от крон деревьев.

Вот так и возвращаюсь: в одной руке топор, в другой посох…

— Теперь я выполнил наш договор? — спрашиваю, останавливаясь в паре шагов от круга.

— Да, выполнил, — кивает волхв. — Теперь отдай его мне!

— Размечтался, — хмыкаю я. — Мне мертвая Русь не нужна.

— Ты обещал!

— Собрать его, а не передать тебе.

— Тогда я заберу его силой, а ты будешь смотреть…

— Ты в печати, — перебиваю его, — а она непроницаема.

Волхв ощеривается, показывая мелкие, неровные зубы, рассекает запястье и оглушительно громко хлопает ладонями.

Посох исчезает из моей ладони, а граница круга вспыхивает черным пламенем, скрывая волхва из вида. Выпускаю все пять патронов наугад. Убираю обрез и перехватываю топор широким хватом: правая рука под лезвием, левая внизу рукояти.

Пламя опадает, и я вижу невредимого, усмехающегося волхва. Значит бой, бой без права на ошибку.

«Ускорение», «зажигаю» топор и наношу несколько рубящих ударов. Мужчина блокирует все своим посохом. М-да, солидный артефакт!

А дальше началась безумная круговерть. Скорость боя возросла, окружающее превратилось в смазанные разноцветные пятна. Удары, блоки и снова удары. Поставить щит, запустить заклинание. Увернуться и ударить. Снова швырнуть заклинание.

Удар волхва проходит сквозь защиту, и моя отрубленная кисть падает на землю. В глазах на мгновение темнеет. Неверие, страх, переходящий в холодную ярость. Броситься вперед. Подрубить ноги. Из целой руки вылетает топор. Растерзать, разорвать на куски!

Наважденье спадает. Возле меня едва дышащий жрец со сломанными руками и почти что порванным горлом.

Я даже не могу ненавидеть его, не смотря ни на что. Он достоин лишь презрения: не отстоял своей веры и убеждений, а трусливо скрылся. Я много когда шел по краю и даже умер за свои убеждения. А он…

С другой стороны, я тоже нежить отпускал, но… М-да, демагогия выходит какая-то.

Подползаю поближе и начинаю пить кровь, сочащуюся из надорванных артерий. Я выложился больше чем полностью: ни физических сил, ни энергии, как пустой кувшин. Пытаюсь усмехнуться этому сравнению, но щеку пронзает острая боль.

— Проклинаю… — булькает он. — Не вернешься…

Все, finita la comedia, хотя больше похоже на трагедию. Тело волхва на глазах начинает разлагаться. Удар сердца и только серый прах на земле свидетельствует, что мне все это не причудилось. Падаю на спину рядом с ним. Над головой плывут облака в бескрайне синем небе, тихо шелестят молодой листвой деревья. Какая красота!

Кое-как поднимаю левую руку к глазам. Да, кисти как не бывало. Хоть боли нет. Видно, придеться менять тело. Или попробовать знания, полученные из либерии царя? Костяной или голем плоти? Из глины руку не хочу!

Кровь усвоилась, самочувствие улучшилось. Сажусь, подтягиваю топор и оперевшись на него, встаю.

Вон и кисть. Подбираю ее. Со среза капает темно-багровая кровь, странно. Ритуал исцеления или сразу ритуал создания голема? Эх, была — не была, рискну!

Траншейником черчу на земле пентаграмму. Протираю руку, срез и нож с иглой спиртовыми салфетками. Открываю рану и крупными стежками сшиваю плоть вплотную. Ешкин кот, как неудобно делать такую мелкую работу правой рукой! Боль так и не появляется: или шок, или просто вместо крови, плещется чистый адреналин.

Провожу ритуал, и кисть прирастает! Правда плохо слушается, да и есть очень хочется. Быка бы съел!

От посоха волхва остался лишь череп с треснувшими изумрудами в глазницах. Убираю его в сумку. Порывом ветра раздуваю оставшийся от него прах. Покойся с миром, ты был сильным противником.

Шею что-то печет. Достаю и развязываю ладанку. Мандрагора и земля обратились в черную пыль. Да, проклятие, скрепленное смертью, оказалось сильней. Надо будет сжечь. Да и надо подумать, как ослабить его, если такое вообще возможно.

Поднимаюсь на ноги, и, опираясь на топор, бреду к месту своей стоянки.

Поев мяса, проваливаюсь в липкое забытье.

А утром обнаруживаю новые потери. Очки разбиты, хлеб покрылся черной плесенью. А соль с перцем превратились в бурую кашу с отвратительным запахом.

Разжигаю большой костер и все это сжигаю. Попытались защитить, но не смогли. А что может быть лучше огненного погребения?

Два или три дня прихожу в себя. Точно не скажу, все как во сне. На запястье остается рубец, да и на лице теперь красуется грубый шрам: от уха к правому уголку губ. Странно, что после ритуала вообще остались какие-то следы!

Потихоньку разрабатываю кисть. Пока еще плохо слушается, но все равно пора отправляться к казакам. А от них ехать договариваться насчет помощи при штурме городов, точнее чтобы ночью открыли ворота.

В трансе изучаю свое тело. Что могу сказать, его все оплетает серая паутина. Видимо так на уровне энергий видится проклятие. Попытки ее сорвать безрезультатны.

Снова возвращаюсь в Раздор. Атаман сообщает, что царь расщедрился и выделил не пять сотен стрельцов, а целых семь! М-да, пятнадцать сотен бойцов и простенькое задание — захватить Крымское ханство! В котором, как минимум, в десять раз больше бойцов. С другой стороны это не регулярная армия: пока соберутся — успеем разгромить по частям.

Эх, нажил я себе головную боль, при чем добровольно. Ладно, завтра с утра переоденусь, а то мой наряд больно запоминающийся, и поеду договариваться с местными купцами и ростовщиками.

— Микола, — отлавливаю характерника, — у меня к тебе два вопроса.

— А? Чего?

Шальной он какой-то. Берсерки в предки затесались?

— Ответь на два вопроса!

— У тебя опять что-то стряслось?

— Угу, — киваю, — во-первых — меня прокляли, во-вторых — поедешь со мной?

— Легко, хоть посмотрю, как они живут, — улыбается он, но затем он хмуриться и продолжает: — Кто и на что проклял?

— Волхв, умирая. А какая разница на что?

Он спокойно принимает данный факт, удивительно. А то, что всю эту братию извели под корень еще веке в одиннадцатом, это так, мелочи жизни.

— Дык в любом проклятии можно черпать силы.

— Не понял.

— Ну, смотри, — разъясняет характерник, — если тебя прокляли на смерть от веревки, то значит, точно не зарежут и не отравят.

— Да если бы такая ерунда, — поглаживаю шрам на запястье. — Он проклял меня на невозвращение.

— Так же он не сказал куда именно!

— Он знал, что я хочу вернуться домой. Сам по глупости проболтался.

— Да кто знает, может, он о чем-то другом думал.

— Не знаю, мысли читать, еще не научился. Снять как-нибудь его можно?

— Не в людских силах от такого проклятья избавить.

— Ясно. Тогда собирайся — завтра выезжаем.

Теперь с атаманом поговорить и можно отдохнуть.

Два часа потратил на убеждение, что большой отряд мне не нужен! Кое-как уговорил. Лошади к рассвету будут готовы, как и переметные сумки.

В доме характерника меня поджидает Торквемада.

— Что, хвостатый, готов к очередному приключению?

Он протяжно мяукает и уходит.

Рассвет. Облачаюсь в подготовленный казаками костюм. Похоже, что купца. Мешковатый, значит, доспеха видно не будет. На пояс вместо привычного чекана, вешаю подаренную саблю. Вот и готов. Торка нигде не видать. Значит со мной не едет. Все, пора!

— Куда поедете? — спрашивает атаман.

— В Азов, — забираюсь в седло. — За котом присмотрите, хорошо?

— Я позабочусь о нем, странник, — влезает в разговор Василиса.

М-да, чувствую, кошак поправится, как минимум, на пару-тройку кило! А мне его на своем горбу еще тягать!

Пришпориваем коней, в поводу за нами следуют по паре заводных.

Почти к закату доезжаем. Набрасываю иллюзию на глаза и использую «Маску души». Оплачиваем пошлину на воротах, за мелкую монетку подсказывают хороший постоялый двор. Или они тут караван-сараями называются?

Спешиваемся и идем по узким извилистым улочкам. Хм, а архитектура до боли напоминает европейскую этого периода. Только вместо крестов минареты и полумесяцы.

Похоже, это и есть, постоялый двор Селима. Бросаю мальчишке монетку, он ловит ее на лету. Передаем ему поводья и заходим в здание.

Большая комната, освещается лампами с горящим маслом. Невысокие столики и подушки возле них. Что-то похожее на подиум в углу. И удушающий запах благовоний. Большинство столиков уже занято.

— Что желаете? — подбегает к нам толстяк в ярком халате.

— Ужин и две комнаты, — опускаю на его пухлую ладонь золотой.

— Вы к нам надолго? Что будете есть?

— Дня на три. Плова и вина.

— Хорошо, этого хватит. Еще что-то?

— У кого тут можно под залог большую сумму взять?

Трактирщик задумывается.

— Очень большую.

— А, — складки на лбу распрямляются, — тогда вам надо к уважаемому Хаиму обратиться. Его дом возле порта стоит. Присаживайтесь, сейчас все принесут.

Занимаем столик в углу: вход и две двери хорошо просматриваются. Да и когда за спиной стена, как-то уютней себя чувствую.

— Что ты задумал? — наклонившись ко мне, негромко спрашивает Микола.

— Открыть нам ворота, — замолкаю, так как к нам приближается разносчица в полупрозрачном наряде и с подносом в руках.

Расставив блюда, она уходит, покачивая бедрами. Провожаю ее взглядом.

— Ты не договорил, — возвращает меня к реальности характерник.

— Если все получится, — достаю свою ложку, — то нам откроют ворота, а если повезет, то и уменьшат число защитников города.

— Как?

— Пока рано говорить — не хочу сглазить. Давай есть, пока не остыло.

Только доели, как на сцену вышли трое музыкантов. Что-то типа лютни, флейта и барабан. Только они заиграли, как появились пятеро девушек с аппетитными фигурами. Так еще и в полупрозрачных одеяниях! Пояса, браслеты на руках и ногах, все с колокольчиками. Вот и развлечение.

Хм, неплохое вино. Вот так потягивая его и смотря на танец, проводим пару часов.

— Ладно, пойду я спать, — поднимаюсь на ноги и потягиваюсь.

— Давай, а я еще посижу, — кивает Микола.

— Развлекайся, — опускаю перед ним один из кошелей с монетами. — Даже не возражай!

Подхожу к толстяку.

— Второй этаж, третья дверь направо, — тараторит он.

— Ключ?

— Там засов с внутренней стороны.

— До утра не беспокоить, — киваю толстяку и ухожу.

Скрипучая темная лестница. Вот и второй этаж. Ага, вот и моя комната. Зайдя, прикрываю дверь и задвигаю засов.

«Свет». Стол с табуретом, сундук и кровать. Причем даже с чистым бельем!

Присаживаюсь на постель и расшнуровываю сапоги. Портянки вешаю на край стола: до утра как раз просохнут. Ослабляю ремни бригантины, под бок кладу обнаженную саблю. Да, лучше быть живым параноиком, чем доверчивым и мертвым!

Не успеваю уснуть, как меня начинают кусать клопы. А может, какая другая гадость. Что за жизнь?

Поливаю матрас с простынями свежесозданной водой. Все намокло. Растираю между ладоней полынь и высыпаю на ткань. Теперь «Кипение». К потолку поднимаются клубы горького пахнущего пара. Подхожу к постели вплотную. Жжется. Создаю еще пару раз это заклинание.

По идеи этот гадость должна уже скоропостижно скончаться. Тюфяк влажный, но лучше так, чем с паразитами. Теперь спать, и только спать!

Рассвет… Вроде отдохнул, но думаю, ростовщик еще спит. И снится ему большой сундук с золотом и самоцветами. Ладно, потренирую пока левитацию.

Три с половиной часа убил на это. Высота так и не увеличилась, зато контроль над расходом энергии улучшил, а то болтанка просто убивала. Повторюсь наверно, но хорошо хоть морской болезнью не страдаю! Иначе можно было бы забыть об этом заклинании. Теперь позавтракать и можно идти, великие дела ждут меня! Хотя нет, сначала все же умыться.

М-да, бородку надо подправить. Да и пряди на висках хорошо бы сбрить.

Спустившись вниз, занимаю вчерашний столик.

— Что будете кушать, господин? — неподалеку от меня замирает девушка.

— Без разницы, — разваливаюсь на подушках.

Через пару минут она возвращается и ставит передо мной тарелку с яичницей и круглыми хлебцами. Также глубокую пиалу.

— Постой, красавица, — придерживаю ее за руку.

— Господину еще что-то нужно?

— Подскажи, где здесь ближайший цирюльник обитает?

— Как выйдете с постоялого двора, господин, то поверните направо и через два квартала выйдете на рынок.

Киваю и протягиваю ей пару мелких монет. Девушка берет их и уходит, снова выразительно покачивая бедрами. Похоже, здесь имеется полный спектр услуг для отдыхающих с тугой мошной.

Хм, запах знакомый. Не может быть. Делаю глоток из пиалы. Кофе, настоящий кофе! Ешкин кот, кресала нет: трубку не раскурю. Магическими способностями светить не стоит, не зря перед въездом применил «Маску душ» — колдуны и маги местных правителей имеются, вот поэтому и замаскировался в меру своих способностей. А уже казалось, что жизнь потихоньку начинает налаживаться.

Допиваю и выхожу на улицу. Сначала с бородой разобраться, а потом все остальное.

Вот и базар. Шум, гам, крики. Запах специй, благовоний, рыбы. Ага, вон похоже и цирюльник.

Смотрю на себя в бронзовое зеркальце. Вот и на человека похож, правда шрам немного портит общую картину, но что поделать. И вообще, шрамы украшают мужчину! Или превращают его еще в то чудовище. Теперь можно и к ростовщику сходить.

В начале припортового района встречаю нищего. Останавливаюсь и начинаю крутить между пальцев серебрушку.

— Благородному господину что-то нужно? — подволакивая ногу, приближается он ко мне.

— Нужно. Знаешь где живет уважаемый Хаим?

— Конечно, господин, — он часто кивает, — хромой Серг знает и покажет!

— Тогда веди, — нищий кланяется, и, пошатываюсь, идет вперед.

По дороге мучаюсь дилеммой: или использовать «Поцелуй сильфиды», или перетерпеть амбре, исходящее от моего провожатого.

— Вот господин, — он прерывает мои размышления. — Это дом уважаемого Хаима.

— Держи, — бросаю монету, из лохмотьев высовывается рука, покрытая коркой грязи, и ловит ее, — но если обманул…

— Нет, уважаемый! — нищий трясет головой. — Хромой Серг никогда бы не посмел обмануть столь важного господина! Серг может идти?

— Иди.

Перевожу взгляд с его удаляющейся спины на дом ростовщика. Приземистый, сложенный из грубо отесанных камней. Решетки на окнах, и тонкие пластины слюды в рамах, а не бычьи пузыри. Да, похоже, по нужному адресу пришел. Дверь тоже внушает уважение: похоже, дубовая, да еще укрепленная металлическими полосами. Смотровая щель, закрыта с внутренней стороны заслонкой.

Хм, руку отбивать не хочется. Бью ногой. Раздается глухой звук.

— Кто? — заслонка отодвигается, и я вижу два оценивающих серо-зеленых глаза.

— Мустафа, я к уважаемому Хаиму. Хочу кое-что заложить.

— Ждите, — с лязгом заслонка встает на место.

Снова ждать. По привычке кручу между пальцев монету.

— Проходите, — вскоре дверь слегка приоткрывается, протискиваюсь в эту щель.

— Куда мне идти?

— Я вас провожу, — произносит бугай-привратник, задвигая второй засов.

— Так веди, время — деньги!

Он молча обходит меня и идет вперед.

Две комнаты, узкий коридор и вот мы стоим в кабинете ростовщика. Никаких окон, большой письменный стол со стоящим на нем подсвечником на три рожка с горящими свечами. Невысокий стул, наверно еще и колченогий. Вот и вся меблировка.

Хозяин кабинета, стоящий у стены, не впечатляет. Невысокий, полноватый, обычное лицо. Густая борода, височные пряди заплетены. На голове ермолка. Плотная накидка черного цвета ниже колен. Из-под нее виднеются шаровары темно-серого цвета и коричневые полусапожки.

— Чем обязан? — он проходит и присаживается за стол.

— Добрый день, уважаемый Хаим. Я бы предпочел поговорить об этом без свидетелей.

— Но… — отстегиваю саблю от пояса и вручаю охраннику. — Борис, иди.

— Так лучше, — присаживаюсь на табурет, точно, колченогий.

— Так что вы хотели?

— Мне нужна ваша помощь.

— Без залога золото не суживаю, — поскучневшим голосом, оповещает меня Хаим.

— В другом деле, — достаю верительную грамоту. — Вы клянетесь, что никому не расскажете об этом? Это дело принесет неплохие барыши.

— Хорошо, клянусь! — через пару минут размышлений, произносит он.

— Читайте, — протягиваю свиток.

По мере прочтения его брови поднимаются все выше и выше.

— Это шутка? Кто вы такой?!

— Я похож на паяца? Там все написано. Вы согласны? Или мне искать кого-то другого?

— В одиночку я не могу! — говорит ростовщик срывающимся голосом. — Мне надо посоветоваться!

— До заката, — выдергиваю грамоту из его рук, — и не пытайтесь продать меня, иначе…

— Что вы, что вы! Такой шанс… Где вы остановились?

— У Селима. До заката! — развернувшись на каблуках, покидаю комнату.

Перед выходом из дома возвращаю себе саблю. Прогуляться или на постоялый двор? Наверно вернусь, все равно смотреть тут не на что.

За угловым столиком сидит характерник и лениво потягивает вино.

— Привет, — щелкаю пальцами — ко мне подбегает официантка, заказываю кувшин вина и плова, больно хорош он тут.

— Привет, как твои задумки?

— К закату узнаем, — наполняю кубок. — Не люблю ждать.

Микола хмыкает. Чокаемся и пьем. Приносят мой заказ.

— Что собираешься делать? — интересуется мой спутник, после того как я доедаю плов.

— Наверно посплю, а что?

— Возьми с собой Ясмин, теплее будет, — сально усмехается он.

— И так не мерзну. Не напивайся — неизвестно, как все обернется.

— Понял.

Вот и комната. Спать не хочется, займусь наверно сортировкой имеющихся знаний. Распахиваю ставни и сажусь за стол.

За час до заката спускаюсь вниз. Микола сидит все там же, но на этот раз пьет кофе. По пути к нему заказываю сей напиток и себе.

— Как спалось?

— Нормально, — делаю глоток из пиалы. — Меня никто не искал?

— Нет, все тихо.

— Тогда ждем…

Только допиваю вторую порцию, как на пороге появляется ростовщик с охранником. Машу им рукой.

— Уважаемый Яков бен Песах, согласился встретиться с вами, — на одном дыхании выпаливает Хаим.

— Когда и где?

— Как можно скорее. Он приглашает вас к себе домой.

— Хорошо, — соглашаюсь и перевожу взгляд на Миколу. — Если не вернусь, то ты знаешь, что делать.

Он кивает.

— Ведите, — поднимаюсь на ноги.

Хм, похоже, элитный район. Чистые мостовые, двух и трехэтажные дома, патрули стражников.

Мои временные спутники останавливаются возле узкой калитки справа от кованых ворот. Охранник стучит. Она распахивается и виден практически брат-близнец Бориса.

— Пройдемте, вас ожидают.

Мощенная камнем дорожка, клумбы по ее бокам. Двухэтажный дом. Пока ничего особого. Вру, потоки маны здесь более упорядочены. «Щит маны»! Сжимаю рукоять сабли. Интересно, чем все это закончится.

Высокие двухстворчатые двери. Холл, мраморные полы, ковры на стенах. Поднимаемся на второй этаж.

— Заходите, — произносит местный охранник, открывая передо мной дверь.

За ней оказывается библиотека! В пользу этого свидетельствуют пять высоких книжных шкафов, пара кресел и множество зажженных свечей. Единственное окно занавешено тяжелой портьерой.

— Проходи, присаживайся, — раздается из кресла, стоящего спинкой ко мне.

— Добрый вечер, уважаемый Яков бен Песах!

Названный оказался пожилым мужчиной, одежда похожа на костюм Хаима, кроме пары деталей. Височные пряди переплетены черной лентой, а на руках белые перчатки.

— Как тебя зовут? — снова произносит он, при чем на русском, видно уважает.

— Меня не зовут — я прихожу сам. Но можете называть меня Лисом.

— Хм, так какая помощь тебе нужна?

— Чтобы вы открыли ворота, и если возможно подлили яда гарнизонам.

— И все?

Окидываю его магическим взглядом. Силен, гораздо сильнее меня.

— Если сможете, то обезвредьте колдунов.

— Хм, — он барабанит пальцами по подлокотнику, — мы выполняем это и получаем то, что написано в грамоте?

— Думаю, что да, — пожимаю плечами. — Не хочу вас обманывать, но думаю, царь сдержит слово.

— Хорошо, но половина сокровищниц наша и вы не тронете наших лавок! Если согласен, то поклянемся именем Бога, что эта сделка достоверна и нерасторжима!

Надеюсь, атаман, не сильно обидится на такие условия. Иначе до конца лета мы возьмем максимум один-два города!

— Нарисуйте мелом тогда крест в верхнем углу дверей, — криво усмехаюсь. — Я же не царь, имеет ли тогда смысл…?

— Да, — припечатывает он, стягивает перчатку и протягивает мне ладонь.

Повторяю за ним слова клятвы.

— Напишите тогда рекомендательное письмо к старейшинам других городов.

— Хорошо, — он встает и подходит к конторке и начинает быстро писать.

— Разрешите вопрос?

— Нет, я не знаю, как снять такое проклятие.

— Было так очевидно?

— Весьма, — он присыпает бумагу песком.

— Жаль, придется искать.

— Вся наша жизнь — поиск, — старейшина смахивает песок заячьим хвостом.

— Это да, зато нескучно жить.

— Держи, — он протягивает мне письмо. — Возле каждого города будет сидеть наш человек с парой голубей. Они оповестят нас. До встречи!

— До встречи! — пожимаю ему руку и ухожу…

Загоняя коней, объезжаем крупные города. В первую очередь, города-крепости защищающие Крым. Затем крупный торговый порт — Гезлеву. Больше всего намучался, с городами, где стоят османские гарнизоны: Керчь, Судак и Балаклава. А вот резиденцию османского наместника и столицу ханства объехал стороной — больно у меня плохие предчувствия были.

Атаман нормально принял перспективу отдать половину сокровищниц. Подумаешь, полчаса грязно ругался и выпил бутылку хлебного вина.

— Хорошо, — успокоившись, хрипит, из-за сорванного голоса, он. — Еще что-то мне нужно знать?!

— Да, — предусмотрительно делаю пару шагов назад, — грабить будет некогда — только натиском, бешеным напором и скоростью, мы сможем выполнить царскую волю.

— Ладно, — атаман хмуриться. — С чего тогда начнем? Но учти — ответственность будет на тебе!

— С ворот Крыма — Перекопа! Возьмем его, и дальше будет легче.

Не зря учил историю родного Отечества! Могу послужить ему на благо. И сделать его сильнее…

Ненавижу войны! А еще больше в них участвовать! Нет, меня не мутит от вида крови и для защиты собственной жизни и чести, я спокойно убиваю. Но когда рядом с тобой падает твой товарищ, тот, с кем ты утром ел кулеш из одного котла и перешучивался, пронзенный клинком или стрелой, это тяжело. Точнее это больно, очень больно. Ты начинаешь терзать себя мыслями: почему он, а не ты и ведь ты тоже мог лечь в землю рядом с ним. Ты в очередной раз выживаешь в мясорубке, да ты напиваешься до зеленых чертей, но все равно идешь дальше выполнять царскую волю. А за спиной у тебя остается земляной холмик и простой деревянный крест.

Прав был поэт, ой, как прав:

«Бой был короткий.

А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей

я кровь чужую».

Месяцы, проклятые два месяца — взяли почти все города и крепости, с характерниками захватили османские галеры, охранявшие торговые порты. Остался последний рывок, столица. Я уже ненавижу эту землю, оплаченную нашей кровью. Из пятнадцати сотен, нас осталось где-то семь, максимум восемь. Как же тяжело видеть мертвым того, с кем ты утром делил хлеб, того, кто прикрывал тебе спину. Ощущать смрад мертвых тел, вонь горелого мяса, когда раны прижигают раскаленным железом. Из своего тела вырезал три пули и вырвал с мясом пять стрел. Удары саблями уже не считаю. Зашил на живую, туго перебинтовал, чтобы швы не разошлись и вперед, в новый бой. С помощью магии удалось спасти несколько десятков своих. Мало, почему я никогда не интересовался целительством, почему?! На себя ее не трачу, я же живучая тварь. Спим и едим в седлах, на ходу, а мой балахон превратился в лохмотья, которые только на пугало огородное одевать. Янычары с татарами остервенело сражаются за каждую пядь земли. Видно поняли, что мы пришли сюда до скончания веков.

Возьмем Бахчисарай, и я отправлюсь, надеюсь, что домой. Энергии в перстне и черепе, он тоже оказался накопителем, хватает. Обойдусь и без добровольных жертв.

Прорубились! Тут самые большие потери за всю войну. Вот и дворец. Остатки его воинства. Они последней рубеж, между нами и головой хана. Победа близка!

— Хан убегает! — кричит Микола, показывая рукой в сторону.

Выдергиваю поводья скакуна у одного из казаков, вскакиваю в седло и несусь за ними. За мной следуют несколько казаков. Бросил своих, трус!

Нагоняем. На первой лошади видимо сам хан, в богатом халате. А вот на второй похоже телохранитель, но какой-то странный. Белый халат, забрызганный кровью, и такая же чалма, две сабли на поясе. Где-то я про такое читал…

Два патрона в обрезе. Снарядить новые было некогда.

— Давай, поднажми! — шепчу я, прижимаясь к конской шее.

Сто метров… Семьдесят… Сорок… Над ухом пролетает метательный нож. Стреляю по вражеским лошадям. Они с жалобным ржанием заваливаются набок, наездники успевают спрыгнуть — видно я их не задел.

Телохранитель в белом начинает вращаться вокруг своей оси, вздымая и опуская руки. На скаку рублю его топором, но он со звоном отскакивает от подставленной сабли. Мой конь начинает заваливаться с отрубленной головой. Невозможно! Лицо этого воина остается безразличным, словно он в трансе. Неужели, я встретил легендарного танцующего дервиша?

Поднявшись на ноги, вижу, как казаки падают, сраженные метательными ножами. Целыми остаюсь я, да характерник. Бросаю «Шок» в хана. «Щит крови», ускоряюсь и атакую дервиша. Ого, двурукий!

Никак не можем его достать: то на блок попадаем, то на скользящую защиту! На мне порезов пока нет, щит спасает, а вот Миколе досталось.

— Удержи его! — кричу характернику.

Отбегаю назад, рассекаю запястье и собираю кровь в ладони, составленные ковшиком.

Последнее слово заклинания совпадает со вскриком Миколы, в которого бьют сразу две сабли. Но это не важно, в дервиша бегущего на меня летит «Танец крови».

Он пытается перерубить подобие стрелы из крови, но у него… Перерубает! Но уже поздно: часть попадает в дервиша. Удар сердца, он падает на снег. Игра закончена.

Подбегаю к характернику. Еще дышит. Быстро вычерчиваю звезду для ритуала. Мана есть. Готово, раны у него затянулись. Проверяю оставшихся казаков, один еще дышит. Подхватываю его под мышки и тащу к пентаграмме.

Все, двоих спас, хана захватили — можно возвращаться. Грузим мертвых на коней, я же подбираю сабли и перевязь с ножами дервиша. Едва не забываю телекинезом собрать всю картечь.

С одной стороны радостно — мы победили, а с другой нет — сколько хороших воинов потеряли. Хорошо, что царь выделил не только стрельцов, но и церковнослужителей: всех павших похоронили, как положено. Да и казакам будет, кому исповедаться и попросить окрестить детей.

Выпив пару кубков за упокой погибших и пару за победу, решаю заняться своими делами. Сначала восстанавливаю одежду с помощью магии. Что-то забыл о полезном заклинании, носящем банальное название «Ремонт одежды». А с бригантиной придеться повозиться. Ткань восстановил, а пластины нужно ровнять: покорежило их в боях, да и кожаная основа изрядно потрепана.

Справившись с этим, облачаюсь обратно. Оружие целое: ни править, ни точить не нужно. Пойду-ка в пыточную: кровавое железо не повредит, а шахты искать долго.

Ух, а хан любил развлечься пытками — помещение так и дышит болью, отчаяньем и ненавистью! Забираю инструменты с самыми пылающими аурами. Теперь поискать комнаты придворного колдуна или алхимика.

Пока ищу, прохожу, по всей видимости, а точнее слышимости мимо гарема. Откуда еще может доноситься женские крики и стоны удовольствия? Казаки отдыхают.

Ого, похоже что тут был именно алхимик! Целая лаборатория расположилась в одной из башен. Так-с, флаконы у меня есть, рецепты помню. Значит можно и зелий наготовить. Заодно и патроны снаряжу.

Нахожу кусок ткани и высыпаю на него дробь с картечью. «Кровь в воду», а то лениво в ручную отмывать. Теперь зелья.

— Эй, Лис, — раздается окрик со стороны двери, — ты здесь?

— Да, — хрипло отвечаю я: надышался испарениями, — проходи.

Ешкин кот, не могли вытяжку сделать! В кузницах стоит, а тут нет!

— Чем ты тут занимаешься? — интересуется характерник. — Тут такой гарем и такие подвалы с вином!

— В дорогу собираюсь, обещание я выполнил, — осторожно переливаю содержимое колбы в котелок. — Что я нового в этом гареме увижу?

— Там такая египтянка! Подожди, ты разве не останешься?!

— Нет, мне надо еще найти свой дом.

— Чем тебе тут плохо? Царь тебя вознаградит, боярином станешь!

— Родина одна, — добавляю растертый тысячелистник, — и на мирские блага ее не меняют.

— Это да, — Микола выходит из-за моей спины, — а я так тебя и не поблагодарил.

— Пустое, ты его отвлекал, да и промолчал о моей магии.

— Нет, так…

— Ты мне друг? — перебиваю его. — Какие счеты между друзьями?

— Ладно-ладно, — он поднимает перед собой руки. — Но хоть вина выпьешь со мной?

— Легко, — усмехаюсь я. — Неси.

Пока характерник бегал за бочонком вина, успеваю разлить готовые зелья с эликсирами по флаконам. В процессе распития, узнаю, что янычары, как и местные воины, считаю меня настоящим шайтаном: в черных лохмотьях, лица не видно, а его топор рубит всадника напополам, вместе с конем, а призвал его к себе на службу русский царь-колдун. Горько, но от души посмеялся. Вот так и рождаются легенды…

После бочонка, спускаемся вниз за добавкой. В итоге характерник засыпает в гареме. Выпив зелье регенерации, принимаюсь снаряжать патроны.

Разогнался что-то, сначала надо очистить гильзы от копоти с окислами, да и дробь с картечью рассортировать по материалам.

Фух, закончил. Теперь поменять стреляные капсюли и можно засыпать порох.

К рассвету заканчиваю все тридцать патронов. Теперь надо написать письмо царю.

В письме излагаю свои мысли по поводу дальнейших действий, советую приблизить к себе казаков — они не предадут. А так же рекомендую наладить хорошие отношения с местными купцами и ростовщиками. Закончив, рисую стилизованную морду лиса, и укладываю в тубус к верительной грамоте.

Я сделал все что мог, а теперь спать. Завтра после полудня отправлюсь. Надеюсь, что домой.

Утром обнаруживаю под боком Торквемаду. Нашел все-таки, а ведь оставлял его у купца, в Азове.

— Со мной отправляешься? — спрашиваю, подтягиваю ремни доспеха.

Кот фыркает и вскарабкивается мне на плечи.

Умываюсь и иду на кухню: завтракать и запасаться в дорогу. Драгметаллы и камни я давно заготовил. М-да, а туалетная бумага заканчивается. И что мне делать?

Мяса с пшенкой и гречкой набрал. Трав разнообразных тоже, шиповник с кофе тоже не забыл. Точно! Туесок меда надо захватить.

Вроде все взял. Что забыл, то ненужно. Теперь с Миколой попрощаться и все.

— Микола, — обращаясь к нему, — я сейчас ухожу.

— Жаль, — он стискивает меня в объятиях, — удачного пути, друг!

— Тебе тоже, — киваю и протягиваю ему тубус, — передай царю.

— Хорошо, прощай!

— Береги себя и найди себе учеников! — хлопаю его по плечу и ухожу в лабораторию.

Поднявшись в башню, быстро черчу звезду мелом.

— Залазь, — говорю коту, расстегивая горловину рюкзака.

Он раздраженно мяукает, но запрыгивает. Не плотно затягиваю и забрасываю его себе за спину. Жаль, что придеться разбить череп — не желает он отдавать накопленную энергию мне!

Начинаю ритуал. Четыре слова до конца заклинания. Звезда приобретает объем и переливается всеми цветами радуги. С последним словом дроблю череп ударом ноги. Раздается низкий гул, а потом яркая вспышка света…