Дон Алехандро и Тайное Убежище

Глава 17

После возвращения в Убежище герцог собрал совет. Чувствовал он себе не просто на своем месте, а на очень важном месте, от которого зависит многое. Сам же совет количеством советников не впечатлял: на него были допущены, кроме самого герцога, разумеется, только его дочь, Оливарес и я. Причем, по замыслу Болуарте, все мы должны были играть роль массовки, соглашающейся со всем предложенным организатором Совета. Но Оливарес его обломал почти сразу.

— Как-то пока все очень мутно, — буркнул он хриплым, простуженным голосом. И где только умудрился подцепить заразу? Сидим практически в изоляции, ни с кем не общаемся…

— Поэтому нам нужна связь. Предлагаю немедленно отправить в Уларио Серхио за порталистом.

Оливарес скептически скривился. Похоже, в нашей небольшой группе он решил взять на себя неблагодарную роль оппозиции.

— Да с чего вы взяли, дон Болуарте, что порталист там сидит и ждет ваших указаний?

— Письмо мы уже получили, дон Оливарес, — с нарастающим раздражением ответил герцог. — Это не такой специалист, которому для перемещения нужны чужие услуги. Порталист на то и порталист, чтобы перемещаться почти мгновенно туда, куда его отправили, а значит, он уже в Уларио.

— Торопиться нам нельзя, — недовольно проскрипел Оливарес. — Мало ли что там в письме написано? А если это ловушка?

— Милый мой, — покровительственно бросил Болуарте. — Я бы понял такое сомнение от Алехандро, но не от вас, дон Оливарес. На встречу отправится один Серхио, а он ни с какой стороны не ключевая персона. Мы-то с вами чем рискуем, если это окажется ловушка? Да ничем. Только тем, что поймем, что на отправившего письмо полагаться нельзя, а значит он подлежит устранению потом, когда мы придем к власти. Отомстим, так сказать, за нашего верного соратника.

Вариант с местью мне не понравился, потому что предполагал гибель Серхио. Но сказать я ничего не успел, за меня это сделал Оливарес.

— У нас не так много верных людей, чтобы ими рисковать — заупрямился он, неожиданно обеспокоившись судьбой моего компаньона. — Если Серхио захватят, Алехандро полезет его выручать. И выходит, что мы рискуем сразу всем.

— Не такой же Алехандро идиот, чтобы лезть в пасть врагу? — удивился Болуарте.

Оливарес так выразительно прокашлялся, что Болуарте перевел взгляд на меня, оценил выражение моей физиономии и сразу сдулся, поняв, что да, именно такой я идиот и своего единственного бескорыстного друга в беде не оставлю.

— Но порталист нам нужен, и срочно, — все же сказал герцог.

— А чем вам не по нраву сеньорита Фуэнтес? — внезапно вспомнил Оливарес. — Она вроде умелый порталист и на нашей стороне, если судить по предупреждению о ловушке и доставке писем.

— Боюсь, сеньориту мы больше не сможем использовать… — ответил Болуарте.

— Да бросьте, дон, чтобы вы кого-то отказались использовать, должно случиться явление Всевышнего.

— Явления Всевышнего не было, но сеньориту теперь можно использовать только для охраны кладбища, с которого ее нельзя выпускать. Наш недальновидный юный друг позволил ей туда пройти, — начал рассказ Болуарте, полностью перекладывая на меня вину за решение предоставить сеньорите возможность побывать на кладбище Бельмонте.

— Вы должны были его остановить! — возмутился Оливарес. — Кто же пускает некроманта на старинное личное кладбище? Только идиоты.

Болуарте идиотом себя не считал, поэтому продолжил, сделав вид, что намек не понял:

— После чего Фуэнтес всосала в себя всю накопившуюся некроэнергию и переродилась в нечто странное. Да еще и подняла недавно захороненного дона Мурильо.

— Всевышний! — ахнула Исабель, приложив руку ко рту. — Бедный старик. Нет ему покоя даже после смерти.

— Не заслужил, значит, — отрезал Болуарте. — Если бы не он, с Сангреларом такое не случилось бы.

— Начали Бельмонте, — напомнил я.

— Да? Кто там уже помнит эти подробности? — пренебрежительно бросил герцог и махнул рукой. — Сейчас мы должны думать о себе, а не о том, как нам помочь устроившим катаклизм покойным чародеям. Тем более что им самим это уже безразлично. Хотелось бы услышать ваши предложения, а не пустые сотрясения воздуха.

— Никуда вас нельзя пускать без присмотра, — резюмировал Оливарес. — Испортили все, что могли. Теперь у нас нет ни порталиста, ни доступа на кладбище. Да что там на кладбище — у нас нет доступа в замок.

— В замок-то почему? — удивился я. — Он от кладбища отделен стеной.

— Которая для нынешнего состояния сеньориты, скорее всего, не помеха, — мрачно пояснил Оливарес. — У замка и кладбища защита общая. Никто же в здравом уме не запускает к себе нежить. Но вы и в этом отличились.

— Я о таких тонкостях не знал.

— Я тебя и не виню. Но вот дон Болуарте мог бы подумать не только о нашем общем будущем, — ехидно сказал Оливарес, — но и о том, каким оно станет, если мы напортачим. Потому что напортачил он, а выход искать предлагает нам.

— Да вы просто боитесь, дон, — высокомерно бросил герцог.

— Разумеется, боюсь. И ничуть не стыжусь этого, потому что осторожность — свойство любого нормального чародея. Фуэнтес точно переродилась?

— Предложи ему лично посмотреть, — задергался на моем плече Шарик. — Вдруг придумает, как это упокоить?

— Дон Уго, а вашими методами можно решить эту проблему? — без предисловий поинтересовался я.

— Смотреть надо, что с ней, а уже потом думать.

— Мы опишем, — оживился Болуарте.

— По описанию сами думайте, как справиться. Тем более вашему, дон, доверия вообще нет.

Так, похоже, среди соратников пошла борьба за власть. Соратников с гулькин нос, власти — и того меньше, а уже что-то делят. Не такие уж вдохновляющие новости были в письмах, чтобы начинать делить близость ко мне. Я бы сказал, скорее неопределенные, которые могут качнуть маятник в любую сторону. Если на ритуале выживет не тот король, то мы сразу оказываемся в аутсайдерах.

— Пойдемте, дон Уго, — предложил я.

— Сейчас? — уточнил он и громко чихнул в вытащенный из рукава не слишком чистый носовой платок. — Я не особо хорошо себя чувствую.

— Это из-за спертого воздуха в Убежище. Оно не рассчитано на такую толпу, — уверенно сказал герцог.

На удивление Оливарес спорить с ним не стал, подумал, качнул головой на манер китайского болванчика и согласился:

— Очень может быть, дон Болуарте. Атмосфера здесь не самая здоровая.

— Так и я о чем. Прогуляетесь, дон Оливарес, легче станет.

В конце концов Оливарес дал себя уговорить и из Убежища вышел. Он задрал голову к небу, зажмурил глаза и некоторое время просто наслаждался солнечными лучами. Я его не торопил: ему нужно было прийти в себя и понять, сможет ли он вообще совершить такое тяжелое для его возраста путешествие на кладбище. Причем в данном случае тяжелое не только физически, но и морально.

— И долго мы будем стоять? — неожиданно ворчливо спросил он.

— Как скажете, дон Уго, так и двинемся.

— Идем тогда, чего время тянуть, — буркнул он. — Как меня злит этот гравидиец, если бы ты знал. Считает себя пупом земли, а сам в чарах — что младенец. Даром что столько лет ими занимался.

— Думаю, он больше занимался интригами.

— С этим не спорю. Здесь у него иной раз здравые мысли проскакивают, — согласился Оливарес. — Но он же чародей, должен и в чародейских делах разбираться, а не только владеть определенным набором чар на все случаи жизни.

Разговаривая, он не забывал переставлять ноги и уверенно двигался к кладбищу, как бы двусмысленно это ни звучало. В Убежище Оливарес совсем перестал следить за собой и теперь выглядел неопрятно не только из-за многодневной щетины, но и из-за грязи на балахоне, которая особенно хорошо была видна при солнечном свете.

— И вообще, он невыносимый собеседник, — продолжал Оливарес. — Признает только свою точку зрения, какой бы абсурдной она ни была. Посоветоваться, видите ли, с нами он решил. Да потому что в результате его действий все зашло в тупик. Мама дорогая…

Последнее относилось к виду на кладбище. Сеньорита Фуэнтес окончательно утратила любой намек на формы и представляла из себя скелет, на котором болтался балахон. Только он и развевающиеся волосы оживляли сеньориту, потому что в целом выглядела она очень зловеще даже без сопровождающего ее дона Леона, который на фоне своей хозяйки казался даже благообразным, хотя в том, что он — поднятая нежить, никто бы не усомнился. При нашем появлении уже точно покойная некромантка рванула к ограде, но замерла в отдалении, не в состоянии к ней прикоснуться. Дон Леон в точности копировал ее движения, при этом с его лица не сходила дебильная пугающая улыбочка.

— Договор, — проскрежетала бывшая сеньорита Фуэнтес. — Дон Алехандро, согласна на договор. Договор служения в обмен на свободу через десять лет.

Я от удивления аж шаг в ее сторону сделал.

— Не вздумай соглашаться, — всполошился Оливарес. — Для этого создания любой договор — тьфу, даже если он сопровождается чародейской клятвой. Аура рваная, печать свалится очень быстро, поэтому ЭТО ничем не ограничить вне кладбища.

Когда Оливарес сказа про ауру, я удивился и проверил. Но точно: ауры чего-то живого там не было, одни ошметки, к которым ничего не прилипнет.

— Классифицировать это сможете, дон Уго?

Он что-то забормотал и замахал руками, выплетая нечто похожее на ложную многослойную паутину, которая и отправилась к сеньорите, минуя все защитные чары на ограде.

— Ничего подобного не видел. Похоже, сеньорита Фуэнтес хапнула энергии больше, чем смогла впитать, но остановиться вовремя не смогла. В результате Сангрелар породил новый тип нежити. На договор с ней идти нельзя, подчинить возможности не вижу, только уничтожать, что сделать необходимо как можно скорее, хотя и проблематично: ОНО очень быстрое, а чтобы уничтожить, придется войти на кладбище — чужие чары ограда не пропускает, если они не нейтральные.

— Так то чужие, а я для нее свой.

Оливарес повернулся ко мне и посмотрел так, как будто видел впервые.

— А ты не так безнадежен, как мне иногда кажется. Сработать может, — согласился он. — И сил чародейских у тебя хватит. Оставлять ЭТО нельзя: ОНО набирает силы, и живой некромант может вывести ЭТО даже с запечатанного кладбища.

— Каким образом?

— Через некромантский портал. Здесь все в зоне видимости, поэтому получится. А после того как эта тварь окажется снаружи, начнет охотиться за тобой.

— А не за вытащившим ее некромантом?

— Его ОНО не тронет. Возможно, даже поделится энергией — зависит от того, на что они договорятся, потому что короткий договор эта тварь выполнит, метка клятвы слететь не успеет. А у тебя с ней есть связь, сильная связь, по которой эта тварь притянется к тебе из любого места.

— Какой смысл кому-то ее вытаскивать? — недоумевал я.

Оливарес возвел глаза к небу, призывая Всевышнего в свидетели того, какой тупой у него оказался ученик.

— Алехандро, ты собираешься садиться на трон, а не понимаешь простых вещей. Это — оружие против тебя, практически неуничтожимое через пару лет. Любой твой противник согласится заплатить подходящему некроманту не такие уж большие деньги, чтобы тебя с гарантией уничтожить.

Меня наконец проняло, потому что я представил, как пялящаяся сейчас на меня через решетку тварь преодолеет этот рубеж и станет моим личным проклятием. Судя по всему недолгим.

— Тогда надо уничтожать сейчас, чем скорее — тем лучше.

Тварь сообразившая, что решается ее судьба, заволновалась и начала соблазнять меня совсем непотребными вещами, обещая себя всю на те же десять лет. Честно говоря, она меня не соблазнила бы, даже когда была живой, а уж теперь ее предложение могло только напугать, а не заставить действовать в ее интересах.

— Имей в виду, что при этом порвется одна из нитей, связывающих тебя с тем, что на кладбище. Видеть их сможешь только ты, как и решать, какую рвать. Это будет платой. Без нее проклятие не сработает.

— То есть порвется не случайная? — уточнил я.

— Нет, у тебя будет выбор. Рви связь с Мурильо. Во-первых, останешься владельцем замка Бельмонте, во-вторых, потеряешь его ученическую метку.

— Но при этом теряю половину острова, — напомнил я.

— Ты и так потеряешь либо одну, либо другую. Иным способом это создание не уничтожить.

— А если рвать связь с ней? — заинтересовался я.

— Ты по ней выйдешь на тварь и наведешь проклятие. Пожертвуй этой связью — и все будет впустую.

Жертвовать половиной острова из-за собственной дури и жадности сеньориты Фуэнтес не хотелось. Но тут я вспомнил, что у меня есть связь еще и с могилой своего прошлого тела. Связь, которая, как утверждала сеньорита, мешает мне встроиться в этот мир. Может, некромантка тогда и соврала, но из всех связей в данный момент эта самая ненужная. Она принадлежала моей прошлой жизни, к которой возврата никогда не будет, остальные же связывали с жизнью нынешней.

— Я выбрал, — сообщил я Оливаресу.

— Это хорошо, Алехандро, — обрадовался он. — Для подготовки нам нужно вот что…