Донбасс

Глава 17 Перспективы

Осмотр Белорецкого чугуноплавильного завода дал мне еще один козырь в предстоящем разговоре, потому как заводом это недоразумение можно было называть с большой натяжкой. Средства механизации в виде лошадей, естественным образом ограничивали размах строительства производственных мощностей. Хотя даже таким небольшим заводиком они сумели весь лес в округе перевести. А если расширить мощности, тут никаких сибирских лесов не хватит. Значит никуда им от донбасского уголька не деться, подумал я.

Хозяев на заводе в Белорецке не было, поэтому мы, передохнув, двинулись утром к Магнитной горе, до которой было всего верст около сорока. Часа через два пути горы закончились и мы выехали на холмистую равнину. Осмотр окрестностей сразу дал ответ на вопрос, почему завод не построили непосредственно возле горы. Здесь леса не было, от слова совсем. Видимо, возить руду в Белорецк было удобнее. Река Урал, увиденная мной в окрестностях Магнитной горы, тоже не впечатлила и на роль транспортной артерии явно не подходила. Не знаю, как там будет летом с полноводностью, но небольшая ширина и извилистость явно говорили, что двигаться по ней можно только на небольших лодках.

«День сурка» продолжался. Вначале дорога привела нас в Орск, небольшой пограничный острог, а потом уже через два дня в Оренбург, ничем не примечательный засыпанный снегом город, больше похожий на разросшуюся до невообразимых размеров деревню. Дом Якова Борисовича Твердышева, старшего в тандеме братьев и по возрасту и по положению в компании, являвшийся самым богатым и высоким зданием на главной площади Оренбурга, за исключением церкви, явно намекал, кто здесь «папа».

Прожив в этом мире почти два года, я, честно сказать, до сих пор имел весьма смутное представление о правилах этикета. Ведь почти все время я оказывался в ситуациях, когда на эти правила можно было спокойно «забить». И вот теперь ситуация — я, граф, приехал без приглашения к другому дворянину, только без титула. А если он не принимает без предварительной договоренности? Что делать? Лезть нахрапом? Ведь еще необходимо честь графскую не запятнать. Но и позволить себе проехать впустую две с половиной тысячи километров, я тоже не могу. Сплошные вопросы без ответов, а посоветоваться не с кем. Не у Вейсмана же спрашивать. Собираясь в дорогу, я о таких вещах не задумывался, размышляя только о практической стороне дела.

Остановившись у парадного входа и отправив Вейсмана с письмом внутрь, я вдруг ощутил смутное беспокойство и понял, что мои размышления об этикете были не зря. А воспоминания о том, что граф Соймонов в разговоре предупреждал меня об эксцентричном характере Якова Твердышева, сделали это ощущение реальным. Вернувшийся, с раздувающимися от негодования щеками, Вейсман подтвердил мои опасения — здесь нам не рады. Человек, встретивший его в парадной, даже не стал слушать и сразу сказал, что хозяин никого не ждет и никаких писем принимать не велел. Называется приехали!

Ладно, делать нечего, пойду сам разруливать. Разминая на ходу кисти рук, я прошел в парадную и принялся за воспитательную работу. Привратник, или черт его знает кто, сходу наглеть не стал и вполне почтительно сказал.

— Хозяин никого сегодня не ждет, велено никого не пущать и писем никаких не принимать! — коротко поклонился он.

Я не собирался вступать в бессмысленные разговоры со слугами, мне нужно было обострить ситуацию, поэтому сделав два шага вперед, ткнул его несильно в солнечное сплетение и вывернув кисть, от чего он вскрикнул, произнес.

— Быстро веди к хозяину, пока рука цела!

В этот момент из помещения справа от парадной лестницы вышли два молодца, одинаковых с лица. Их габариты, пудовые кулаки и выражение на лицах не оставляли сомнений в их профессиональной принадлежности. Прибыла силовая поддержка.

Передо мной встала дилемма, как с ними поступить — сильно калечить не хотелось, они просто делают свою работу, но при попытке лайт варианта можно и самому отхватить. Парни на вид серьезные, хорошо, что пока без оружия.

К счастью, парни сами не оставили мне выбора, когда первый из них, с легкой ухмылочкой на лице, видимо, на принимая меня за серьезного соперника, бросился в атаку. Чрезмерное желание врезать мне по черепу сыграло с ним злую шутку, так как его ноги совершенно не поспевали за корпусом и преграда, в виде оказавшегося у него в ногах оглушенного привратника, превратила его забег в полет, окончившийся в стоящем у стены комоде. Два-ноль в мою пользу! Но расслабляться еще рано.

Приняв боевую стойку, я двинулся ко второму бодигарду. Тот немного замешкался, раздумывая над дальнейшей тактикой действий, и принял подобие фронтальной стойки, но продолжил стоять на месте, совершив ошибку прямо противоположную ошибке, совершенной своим напарником. В рукопашном бою вредны две крайности — стояние на месте в виде мишени и чрезмерные ускорения, выводящие тебя из равновесия. Необходимо двигаться, раздергивая соперника, контролируя свой центр масс и имея потенциальную энергию в ногах и корпусе.

Проследив, как начинается двигаться его плечо, разгоняя боковой удар правой, я спокойно поднырнул под удар, сместился с разворотом почти ему за спину и пробил по затылку. Оглушенный громила зашатался, а в это время первый, выбравшись из-под обломков комода, начал вставать и разворачиваться в нашу сторону. Поначалу, я планировал второго немного придушить, но времени уже не оставалось, поэтому пришлось еще раз пробить по затылку и отправить его в нокаут. Второй к этому моменту уже встал на ноги и неверным шагом направился ко мне. Настырный. Не дожидаясь атаки, я сделал два шага и срубил его лоу-киком с правой, добив следом по затылку. В этот момент сверху раздался недовольный голос «Эй лодыри, я кому велел тишину в доме блюсти!», и на лестнице появился дородный мужчина с опрятной бородой, одетый в домашний халат. Картина Репина «Не ждали»!

Сказать, что хозяин был удивлен увиденной им картиной, значит ничего не сказать. Разведя руки в стороны и приоткрыв рот он завис. Учитывая, что момента схватки он не видел, а повреждений у меня не было, да и дыхание было в норме, я решил включить дурака.

— Доброго дня Яков Борисович! Генерал-майор в отставке барон фон Штоффельн Иван Николаевич, граф Крымский! — представился я, — Что у вас здесь происходит?

Твердышев продолжал безмолвно, словно жирный сазан, втягивать в себя воздух.

— Прибыл к вам из столицы, по весьма важному и, думаю, прибыльному делу, — поднялся я по лестнице, — извольте ознакомиться, рекомендательное письмо графа Соймонова!

Упоминание фамилии президента Берг-коллегии произвело на Твердышева положительное влияние. На лице появилось осмысленное выражение, рот закрылся, а руки вполне уверенно взяли письмо. Быстро пробежав глазами по тексту и поняв, что сказанное мной соответствует написанному, он выдохнул и, видимо, почувствовав уверенность спросил.

— Доброго дня ваше сиятельство! Что здесь все же произошло? — нахмурился он и обвел взглядом парадную.

— Для вас просто Иван Николаевич. Думаю здесь имело место небольшое недопонимание! — пожал я плечами.

Внизу как-раз начали приходить в себя жертвы недопонимания.

До Твердышева начал доходить смысл моих слов и он внимательно посмотрел на меня.

— Не сердитесь Яков Борисович. Я не для того проехал тысячу с лишним верст, чтобы уехать не солоно хлебавши! — развел я руки.

Глянув на меня исподлобья, Твердышев вдруг заразительно засмеялся, откинув голову назад, а потом хлопнул себя ладонями по бедрам.

— Ну дела, братьев Косолаповых поломал, а сам даже на запыхался. С вами определенно стоит поговорить Иван Николаевич! — аж прослезился он от смеха.

— Эй дармоеды! — посмотрел он на пытающихся встать братьев, — Отожрали морды на дармовых харчах, а дело свое делать разучились. Михея в чувство приведите, да приберите здесь все быстро!

— Пойдемте Иван Николаевич, — пригласил он меня, — отобедаем, чем бог послал, поговорим.

После нескольких его окриков, сонный доселе дом, пришел в броуновское движение. Коней в конюшню, Ефрема на кухню, нас с Вейсманом за огромный стол. Твердышев, как хозяин дома, запретил до конца обеда вести деловой разговор, и узнав, что я участвовал в войне с турками, насел на меня с расспросами. Пришлось в очередной раз рассказать боевой путь отряда полковника Потемкина в Крыму. Закончив обед и отправив Вейсмана, размякшего от съеденного и выпитого, отдыхать, мы прошли в кабинет Твердышева и приступили к деловой части встречи.

— Удивляете вы меня Иван Николаевич. Прошу не обижаться, позволю себе некоторые размышления. Судя по тому, что вы Крым парой полков от турка очистили, ждала вас успешная военная карьера. Государыня милостию своей вас тоже не обделила — граф, генерал-майор, земли, крестьяне! Никак в толк не возьму, на кой черт вам эти мануфактуры сдались! — озвучил свои мысли Твердышев, когда я сказал ему, чем собираюсь заняться.

Взяв с подноса рюмку клюквенной настойки, я пригубил напиток и посмаковал его во рту, обдумывая в это время ответ.

— Отменный вкус! — похвалил я напиток, — Ну сейчас, слава богу, война закончилась, а до следующей можно и другим делом заняться, а я человек очень обширных интересов. Скажу так Яков Борисович, несмотря на уход в отставку, интересы государства российского для меня все равно первостепенны. В данный момент эти интересы требуют срочной модернизации и развития промышленного производства, независимо, казенное оно или частное. Возьмем ваш Белорецкий завод, который я сам осмотрел — водяные колеса летом, конная тяга, да ручной труд. А ведь в Англии уже применяют паровые машины, которые повышают производительность труда рабочего в несколько раз. Это и паровые молоты и дутье воздуха и откачка воды из шахт и еще множество полезных вещей!

— Слыхивал я про машину Ползунова на Барнаульских заводах. Говорят недолго проработала, а потом и вовсе разобрали! — усмехнулся Твердышев.

— Было дело, только я не о машине Ползунова говорю, у меня есть своя работоспособная паровая машина! — немного поторопил я события, не сомневаясь, впрочем, что Гном ее сделает.

— И что вы предлагаете Иван Николаевич? — осторожно поинтересовался Твердышев.

Я не стал отвечать сразу на вопрос, стараясь глубже развить свою мысль.

— А вы чем торгуете Яков Борисович! — сбил я его с толку.

— Ясно дело чем — чугун, медь, железо! — поднял он брови, не понимая сути моего вопроса.

— С этим как раз понятно, а чугун, медь и железо в каком виде продаете и кому! — продолжил я расспросы.

— Чугун и медь отливками, а железо разное — полосовое, шинное, прутковое. Часть в России продаем, а железо в основном в Англию идет! — пожал он плечами.

— Англичане из вашего железа товары делают и по всему миру продают. А что дороже железо или гвозди того же веса? — внимательно посмотрел я на Твердышева.

— Так у них корабли для торговли по всему миру, а нам куда товар девать прикажете? — ответил мне таким же взглядом Твердышев.

— Пока никуда Яков Борисович. Ломать старое, можно только построив новое. Я говорил о принципе, что торговать выгодней товаром, а не сырьем, пусть даже и немного переработанным! — пригубил я настойку, — Англичане покупают у нас металл, покуда своей выработки не хватает, но как только шире распространят механизацию, лавочка прикроется и что тогда с товаром делать будете?

Твердышев задумался.

— Насколько я понимаю, англичане заняли монопольное положение в торговле с нами через Балтику. Но..! — поднял я указательный палец, — В этом году будет открыт новый торговый путь. Через Черное и Средиземное моря и там англичан пока точно не будет!

— Свои корабли надобно иметь, чтобы самим выбирать куда товар везти! — мгновенно сориентировался прожжённый торговец.

— Совершенно верно Яков Борисович. Один корабль у меня в Крыму уже есть! — не смотря на поговорку про шкуру неубитого медведя, я, почему-то, был уверен, что у Антонио все получится и он благополучно доберется до Крыма, — К кораблям, с вашего позволения, мы еще вернемся. А у меня есть еще один вопрос. Надолго вам леса хватит для работы заводов?

— Не в бровь, а в глаз Иван Николаевич! — вся глубина этой проблемы отразилась на нахмуренном лбу Твердышева, — За двадцать верст уже дрова возим, да еще и по горам. Руду рядом с Белорецким заводом нашли, можно новую домну строить, но сложности с доставкой топлива постоянно растут и я уже начинаю сомневаться в необходимости таких вложений!

— А вы Яков Борисович про каменный уголь слыхали?

— Слыхали конечно, но с ним сложнее работать, меха не справляются с дутьем воздуха, да и нет его на Урале! — посмотрел на меня с прищуром Твердышев, — Чую у вас Иван Николаевич и на этот вопрос есть хитрый ответ!

— Ну особой хитрости здесь нет, но вы правы. Ответ есть! — закольцевалась наша беседа, — Возвращаемся опять к паровой машине. Она решит все проблемы и позволит расширить производство, но без угля ее внедрение бессмысленно, а угля на моих новых землях в диком поле на пару веков хватит!

— И в какую цену мне выйдет ваш уголь? — задал самый главный вопрос Твердышев.

— Честно скажу Яков Борисович. Понятия не имею! — развел я руки, — Я в финансах совершенно не разбираюсь. Думаю, на начальном этапе это будет не очень выгодно, может быть даже убыточно. Но если играть в долгую, то иных вариантов просто не существует. Выбор у вас невелик. Остаться одним из многих и через десяток лет закрыть заводы ввиду отсутствия древесного угля или стать величайшим промышленником Урала!

Несмотря на то, что я вполне уверенно ответил Твердышеву на вопрос про цену угля и даже нашел слова для воздействия на его «эго», внутри я был в панике. Перед глазами вдруг всплыли слова «финансовая модель», из просмотренного мной от нечего делать в прошлой жизни видео про организацию бизнеса, и я понял, что даже не представляю, как все это буду реализовывать на практике — ценообразование, трудозатраты, амортизация и прочая канитель, были для меня китайской грамотой. Меня даже в пот бросило и пришлось себя убеждать, что мое дело решать стратегические вопросы, а на остальные участки поставим знающих дело людей.

Подумав про стратегию, я успокоился, попросил у Твердышева большой лист бумаги и набросал карту России на запад от Урала, на которой изобразил предлагаемую схему работы. Твердышев строит за свой счет на Урале завод по производству паровых машин, а мы предоставляем ему рабочий образец и техническую документацию на изготовление машины, а также обучаем людей, за десять процентов от себестоимости произведенных машин.

Уголь Донбасса соединяется с рудой Урала новым торговым путем «гора Магнитная — Орск — Оренбург — Яицкий городок — Саратов — Царицын — Донбасс», а дальше металлы, а потом и промышленные товары, идут на продажу через новый порт Мариуполя, который еще предстоит построить. Для организации торговли создаем на паритетных началах транспортную компанию, которой будут принадлежать порт, верфи и новые корабли. При наличии порта и кораблей можно будет замкнуть на себя торговлю не только металлом, но и зерном и другими товарами с юга России. Кроме того, получив с Донбасса кокс и уголь Твердышев сможет основать новый современный металлургический завод непосредственно у Магнитной горы.

А с железной дорогой все оказалось даже лучше, чем я думал, так как Твердышев уже начал этим заниматься, правда в ограниченном масштабе — в рамках заводских территорий. Козьма Фролов оказался действительно великим изобретателем и уже придумал рельсы с вагонетками на конной тяге. Поэтому перспективы использования железной дороги для перевозки грузов, после появления паровоза, Твердышев оценил сразу.

Р.S. Уважаемые читатели! Если вы собирались подписаться или поставить лайк, но забывали, сейчас самое лучшее время для этого. Спасибо!