Донбасс

Глава 23 За ленточку

На марше, с целью конспирации, мы двигались в казацкой одежде, изображая запорожцев. Караван из более чем сотни лошадей, видимо, внушал уважение, так что за время марша проблем в степи у нас не возникло, а в населенные пункты мы не совались. Поэтому, по прибытии я переоделся в цивильное платье и направился на аудиенцию к Суворову.

Вышедший из-за стола мне навстречу мужчина лет сорока пяти, был ниже среднего роста, сухощав, немного сутуловат, со светло-русыми волосами, завершавшимися в районе лба небольшим хохолком. Именно так обычно изображали его в различных учебниках. Высокий лоб, визуально расширявшийся за счет хохолка и большие голубые глаза, искрившиеся умом и энергией, делали его лицо чрезвычайно выразительным.

— Доброго дня граф! Граф Крымский по делу государственной важности! — протянул я Суворову письмо от Екатерины, старательно пытаясь скрыть волнение от встречи с величайшим полководцем.

— Доброго дня, прошу присесть граф! — показал Суворов мне на кресло и прочитал вслух, — Подателю сего оказывать всемерное содействие. Подпись и печать ее величества. Неожиданно. Поясните в чем суть?

— Непременно. Но прежде два момента. Предлагаю общение по имени-отчеству. Работать вместе нам предстоит длительное время, а я привык по простому, без церемоний. И второе. Сохранение тайны моей миссии имеет наивысший приоритет, поэтому в детали операции должны быть посвящены только вы лично! — ответил я, присаживаясь в кресло.

— Сам не люблю эти расшаркивания. Александр Васильевич Суворов к вашим услугам. А касательно сохранения тайны миссии не извольте беспокоиться. Понимаю. Государыня-матушка такие письма по пустому делу писать бы не стала! — присел Суворов на кресло, стоящее напротив.

— Иван Николаевич фон Штоффельн. Рад знакомству! — кивнул я головой, — Александр Васильевич, прежде чем я изложу свое дело, не посвятите меня в обстановку, сложившуюся в Подолии и на сопредельных территориях.

— Извольте Иван Николаевич! — резко встав с кресла, пригласил он меня пройти к карте, лежащей на большом столе, — Севернее Хотина мои полки, покуда преследовали конфедератов, вышли к Плоскирову (совр. Хмельницкий), что верст на восемьдесят пять западнее Винницы, и встали по рекам Смотрич и Случь. Далее на север от Житомира до Киева действуют войска генерал-поручика Каменского. В Галиции пару недель назад австрияки заняли Тарнополь. Как обстоят дела западнее сведений пока не имеется. А у турка все спокойно, здесь граница, как была по Днестру, так и осталась. Только вместо поляка мы встали, да порядок почти навели на нашем берегу.

Пока Суворов вводил меня в курс дела, я невольно продолжал рассматривать его. Вся его фигура, взгляд, слова, движения — всё отличалось живостью и проворством. Не было в нем ни толики солидности или важности, наличие которых люди считают обязательным признаком крупного деятеля.

— Благодарю Александр Васильевич! А как на счет конфедератов в Галиции, сопротивление австрийцам оказывали? — показал я на район Тарнополя.

— Стычек было достаточно, но организованного сопротивления по моим сведениям не было! — отрицательно покачал он головой.

— Что ж, теперь пришел черед моего рассказа. Австрийцы и французы остались весьма недовольны результатами нашей войны с турками и продолжили попытки повторно натравить их на нас. Но ладно бы только турки, у них прямо сейчас нет сил с нами воевать. А вот Вена, при определенных обстоятельствах, под которыми можно понять нейтралитет Берлина, склоняется к вступлению в войну против нас в союзе с турками, поддержанном французами. Моя задача, сделать так, чтобы австрийцам в ближайшее время было совершенно не до нас. Если у нас появится время на создание флота и освоение Крыма, потом нам никто на Черном море не будет страшен. С этой целью, — начал показывать я район предполагаемых действий, — мы перережем в Карпатах Верецкий и Яблонецкий перевалы. По моим сведениям, это единственные возможные пути снабжения австрийской армии в Галиции, а после постараемся поднять в Закарпатье восстание венгров. При этом, действовать будем сохраняя инкогнито, дабы не дать повода обвинить Россию в нападении. Если одновременно начнется восстание в Галиции, австрийская армия может оказаться в тяжелом положении.

— Дерзко Иван Николаевич, весьма дерзко. А какими силами вы располагаете? — внимательно оценивал возможный театр боевых действий Суворов.

— Сорок два человека, вместе со мной! — улыбнулся я.

— Сорок два человека? — совершенно по-детски прикусил он кончик пера, которым показывал обстановку на карте, — Неожиданно. Я всегда учил своих подчиненных главному правилу на войне «удивил — победил», но тут уж пришел мой черед удивляться!

— Я тоже следую вашему правилу Александр Васильевич, на это и расчет. Чтобы перерезать путь снабжения в горах много сил не потребуется, — особенно имея наше оружие и обладая подготовкой, о которой местные понятия не имеют, подумал я про себя, — а большой отряд сложнее скрыть и сложнее снабжать!

— После этого дела, если оно завершится благополучно, захват вами крепости Ор-капу и крымского хана будет выглядеть детской шалостью! — внимательно посмотрел он мне в глаза, — Не удивляйтесь Иван Николаевич, о том деле в армии легенды ходят!

— К счастью или к сожалению, об этом деле никто не должен узнать, — развел я руки, — тайная операция потому и тайная, чтобы даже подозрений о ее проведении не было. И не только у врага!

— Признаюсь, опыта подобных действий у меня нет. Да и, думаю, во всей действующей армии тоже. Какая помощь потребуется от меня Иван Николаевич? — приготовил он перо и бумагу.

— Никаких записей Александр Васильевич. К тому же дел будет немного. Для перехода ленточки лучше всего использовать контрабандистов, знающих тропы в горах! — машинально проговорился я.

— Прошу прощения, что перебиваю Иван Николаевич. Что имеется ввиду под ленточкой? — удивленно посмотрел на меня Суворов.

— Это вы меня простите Александр Васильевич. В Новом Свете так называют границу, а я однажды услышал и мне просто понравилось это выражение! — перевел я стрелки на пиндосов, — Так, на чем мы остановились? Нужны контрабандисты, но их я найду сам. Снабжение нам тоже не понадобится, будем действовать на местных ресурсах. Раз в месяц или по необходимости несколько моих людей будут доставлять вам шифрованное письмо. Как пользоваться шифром я вам покажу, там нет ничего сложного. Самое сложное, что от вас потребуется Александр Васильевич — это организация восстания в Галиции по моему сигналу. У вас есть пленные конфедераты?

— Взяли пару сотен после боя под Винницей! — подтвердил Суворов.

— Единственной возможностью организовать действия в Галиции без привлечения наших войск, я вижу использование пленных конфедератов. Но как их заставить работать в наших интересах и при этом сохранить инкогнито я сейчас не совсем понимаю Александр Васильевич. Но это задача на перспективу, поэтому оставим пока пустые думы, — махнул я рукой, — уверен, что после работы на месте у меня появятся мысли, как это организовать, а вам нужно лишь брать побольше пленных и содержать их в нормальных условиях!

Обсудив еще несколько незначительных вопросов и обучив Суворова книжному шифру, мы пообедали простой солдатской кашей, которую, как нам не врали историки, предпочитал будущий генералиссимус, и я, тепло попрощавшись с ним, убыл в свой лагерь. Дальше нам предстояло автономное плавание. Из рассказов Суворова следовало, что государства, как такового, в этих землях не существует уже довольно давно. До начала колиивщины, здесь заправляли польские магнаты, считавшие себя равными королю, и признававшие только право сильного. А после начала народного восстания, войны с Барской конфедерацией и последовавшей за этим русско-турецкой войны, говорить о законности на этих землях вообще стало смешно. Такая обстановка подходит нам, как нельзя лучше.

По мирному договору, одним из творцов которого был я, границу с турками определили по Днестру, за одним небольшим исключением, которым была крепость Хотин, находящаяся на высоком западном берегу реки, тогда как сам небольшой городишко находился на пологом восточном. Крепость доминировала над округой и стояла на перекрестке дорог, поэтому оставить ее туркам стало бы большой ошибкой, которую мы с Потемкиным собирались совершить, не подскажи нам правильную мысль Румянцев, прекрасно владевший обстановкой на театре военных действий. Поэтому, переправившись через Днестр в обратную сторону, мы с Вейсманом и двумя бойцами, сопровождавшими меня, направились в наш лагерь, расположившийся в лесу километрах в пяти от города.

Переодевшись обратно в одежду запорожцев, разные вариации которой были одеждой большинства местных жителей, за исключением евреев, я взял с собой Доброго, Вейсмана и Милошевича и отправился в город искать контрабандистов. План у меня был прост, как три копейки. Прикинувшись многонациональной преступной группой, промышляющей контрабандой из Турции, найти местных проводников и нанять их для перехода через Карпаты. Я буду косить под англичанина, Вейсман переводит, Милошевич просто для разнообразия типажей, а Добрый как-всегда контролирует обстановку.

Несмотря на переодевания, мы смотрелись на фоне торговцев и местных жителей, как белые в Гарлеме, поэтому немудрено, что минут через сорок бесцельного хождения по рынку Добрый срисовал прицепившийся за нами хвост. Пошла жара!

Уведя за собой хвост в угол рынка, к которому примыкали какие-то строения, мы взяли его в коробочку и затащили за гору какого-то хлама. Милошевич встал на стреме.

— Who are you? — спросил я, когда Добрый прихватил его за горло и приставил нож к глазу.

— Ты кто такой? — перевел Вейсман, глядя на затрясшегосяневзрачногомужичка.

— Та я просто до ринку пишел, панове! — прохрипел он в мою сторону, распознав во мне главного.

— I do not care. You can die now or earn money. What do you choose? — с выражением брезгливости на лице спросил я.

— Господину плевать на твои слова. Ты можешь сейчас умереть или заработать. Что выбираешь? — повторил Вейсман.

— Та вы обозналися, панове! — продолжил упираться соглядатай.

Я посмотрел на Доброго, молча показал ему интернациональный жест, означающий перерезание горла, и повернулся на выход.

— Панове! — заверещал пленник, прекрасно понявший мой жест, — Усе сделаю, пойдемте зараз до хаты, там хлопчики дожидаются, туточки недалече!

— Lead the way! — махнул я рукой, а Вейсман озвучил, — Веди!

Пройдя какими-то огородами, минут через пятнадцать мы оказались около ничем не примечательной хаты, за одним только небольшим исключением. Возле хаты стоял на шухере человек, юркнувший за калитку, как только мы показались невдалеке. Ну точно воровская малина!

За большим столом в просторной горнице сидели шесть человек, которые, как и положено бандюкам, выпивали и закусывали. Еще двое встретили нас в сенях. Итого с провожатым девять на четверых, при этом Вейсмана я еще не считал за полноценную боевую единицу. Расклад на первый взгляд для нас тухлый, но вера в численное преимущество и свою крутость сгубила очень много народа на этом свете.

Всю дорогу пока шли к хате, я прокручивал варианты развития событий. То, что нас начнут убивать с порога было маловероятно. Просто так убивают только во время совместного распития горячительных напитков на кухне, а большинство остальных убийств происходят из-за денег или очень больших денег. С нас пока взять нечего, поэтому для начала наверняка захотят поговорить.

Я молча прошел к столу и сел на свободный табурет напротив главы стола. Надо признать, что экземпляр сидящий напротив меня был олицетворением местного колорита — боров килограмм на сто двадцать с оселедцем на бритом черепе и длиннющими отвислыми усами. Глядя мне в глаза, он вгрызся в огромный кусок жареной свинины, перемалывая хрящи с изяществом мясорубки, и не прожевав до конца мясо, вымолвил.

— Ви хто такие будете? И пошто моего хлопчика покалечили? — показал он на нашего сопровождающего куском мяса в руке.

— We need a guide to the mountains! — ответил я и кинул на стол перед боровом злотый.

— Господин желает нанять проводника через горы! — продолжил свою работу Вейсман.

— Ти глянь братушки, иноземцы завитати до хаты! — залыбился боров и вытерев жир с руки об рубаху, прикусил край монеты.

— Get moving! — кинул я еще один злотый.

— Пошевеливайся, господин торопится! — заволновавшись перевел Вейсман и его можно понять, он ведь Доброго в деле не видел.

— Та куда поспишати панове, ужо прийшлы до миста! — еще сильнее залыбился боров, — Зараз золотишко виддавати и гуляти куды хочите!

Сидящие за столом бандюки дружно заржали под слова борова, предчувствуя легкую добычу и только щуплому, трепыхающемуся в кулаке Доброго, было не до смеха. Ну что парни, я тоже люблю повеселится.

Выхватив свою проверенную «Гюрзу» из широкого рукава рубахи, я вскрыл глотку ближайшему ко мне бандиту, в этот момент Милошевич задвинул засов на двери, отсекая подкрепление из сеней, а Добрый мимоходом сломал шею доходяге и, швырнул его в борова, неуловимым движением переместился к столу. Оказавшись за спиной бандитов, он просто взял и столкнул их головами, размозжив им черепа.

Две секунды и счет стал четыре три в нашу пользу. Оставшиеся за столом двое бандитов так и замерли с мясом и огурцами в руках, а боров в это время пытался выбраться из-под доходяги.

— Move or die! — повторил я приказ.

— Шевелись или умри! — громко и с нажимом перевел Вейсман.

— Зараз, зараз панове, уси зробим! — заискивающе пролепетал боров, вылезший из под трупа доходяги и сходу оценивший смену власти, — Не будьте ласкаві переживати. Вот Степан зараз проводить, он там усе тропки знати!

Степан, застывший с огурцом в руках, закашлялся и неуверенно повернувшись в мою сторону, кивнул в подтверждение слов борова.

— All right let's go! — я встал и пошел на выход.

— Давай шевелись! — придал Добрый Степану ускорение, отвесив небольшого леща.

Милошевич в этот момент вышел в сени и предъявил к оценке работу Доброго по подготовке личного состава, вырубив двумя ударами стоявших в сенях хлопцев.