Дороги своих любят (СИ)

Глава 26. Лед и небесные бури

И снова нам путь в неизвестное лентой под ноги ластится,

А истрепанная старая карта как раньше в котомку ложится,

Что в этот раз мы искать пойдем, братец, по этому черствому свету?

И не разведут ли нас в стороны ветры, моря, люди, сны и рассветы?..

Менестрель Осверин, десятью годами спустя.

В Обитаемых Землях давно не было войны. Во время последней Железная Империя подчиняла себе новые территории захватывала новые варварские племена. Часть Империи – наиболее цивилизованная и развитая, с многолюдными красивыми городами и ухоженными дорогами – по праву входит в Обитаемые Земли, считаясь сильной и богатой. Но огромные просторы, лежащие за ее пределами, снискали себе славу гиблых мест беззакония, где царствуют дикие и жестокие варвары. Имперские солдаты кровью и потом держат их в железных тисках, но служба эта опасна и неблагодарна.

Если беглые преступники, разбойники, грабители, осужденные на казнь и объявленные в розыск бегут при первой же возможности на легендарный Сирр или пытаются затаиться в глубинках, не привлекая к себе лишнего внимания, чтобы потом постепенно найти себе честное занятие, то в Железную Империю не бегут даже самоубийцы. Жить там действительно нельзя. Вообще никак. Тот, кто не родился неотесанным варваром, не переживет на диких землях и нескольких часов после заката, не то что всю ночь. Могущественная Империя выступает надежной защитой цивилизованный королевств и княжеств от самой себя же, и потому ее боятся и уважают: в случае войны достаточно будет просто открыть варварам границы и дать им хорошее оружие, чтобы на долгие годы утонуть в обоюдно проливаемой крови.

Обитаемые Земли отгородились от опасности широкой быстрой рекой, никогда не ведающей покоя, и грозные воины вечно несут свою стражу на ее берегах.

Под высоким деревом-гигантов стоял, запрокинув голову, пропыленный путник в некогда богатой и красивой одежде. Глаза его смотрели честно и прямо, лоб не избороздила ни одна морщинка печали, губы привычно складывались в полуулыбку. Он прошел немало дорог, лицо его обветрилось и загорело, волосы выцвели на солнце и ветру. За спиной у путника весел тяжелый длинный меч, и рукоять его поблескивала драгоценными камнями. Искусным мастер ковал это оружие, верой и правдой служил клинок своему хозяину, не раз выручал из беды, спасал жизнь, помогал постоять за себя и друзей. Путник сощурился на ярком солнце, приложил козырьком руку к глазам и стал пристально рассматривать раскидистые ветви лесного исполина.

– Рин, ну что там? – крикнул он куда-то наверх.

Листва зашевелилась, и, держась одной рукой за невидимую с земли опору, вниз бесшабашно свесился человек.

– На западе уже граница, – сообщил он бойко, – а с севера идет грозовая туча. Что делать будем?

Его друг беззлобно чертыхнулся и помахал рукой, мол, спускайся скорее. Тот кивнул и снова исчез в ветвях, чтобы через считанные мгновения спрыгнуть на землю рядом с воином. Огляделся, подхватил прислоненную тут же к стволу гитару. Менестрель.

Длинные волосы музыканта заплетены в растрепанную косу, в ухе – серебренное колечко. Пальцы у него тонкие, длинные, ногти обгрызены и покусана кожа. По щеке тянется едва заметной нитью удачно заживший старый шрам, губы обветрены от еды и пения на ветру. Глаза смеются.

Им обоим не больше двадцати, если встретить этих путников на тракте и проехать мимо. Но если завести разговор ни о чем, завернуть в придорожный трактир, разомлеть от тепла и света, устало откинуться на спинку стула и предложить менестрелю сыграть... За несколько минут молодые ребята превратятся в вечных странников без возраста и страха, в людей, которые уже что-то большее, чем просто люди. Спокойные взгляды станут лучиться чем-то далеким и дивным, словно они много раз уже рождались и умирали, а сейчас просто идут по новой дороге куда-то в им одним ведомые дали... Или это просто вино и красивая музыка так туманят разум. Вскоре двое путников переглянутся, положат трактирщику на стол плату за ужин и выскользнут в мягкие вечерние сумерки, оставив что-то важное недосказанным и словно давая понять, что каждому дано разгадать это только самому.

– Далеко твоя туча?

Менестрель пожал плечами.

– Может, к ночи доберется. Но ветер скверный, меняется каждую минуту... Вдруг пронесет?

– Вдруг пронесет, – легко согласился воин. – Но ночлег все равно придется искать, да и ужин бы...

– Аскольд, ты не у отца в замке, не забывай! Закатай губу обратно.

Тот хмыкнул и поправил меч за спиной.

– Такое забудешь, конечно!.. Ну что, беспамятный певец, который помнит тысячу песен и забыл одну единственную дорогу, следуй за мной и помалкивай!

– Ах вот ты как?! – в притворном негодовании воздел руки к небу менестрель. – О боги, за что мне такие испытания?!

Мгновение длилась тишина, а потом друзья посмотрели друг на друга, одинаково фыркнули и расхохотались. Ситуация и правда была до смешного дурацкой, но им было не привыкать.

Дорогу все-таки нашли. Вернее, Аскольд нашел – и вывел, ни минуты не колебаясь. Своему чутью он привык доверять, воину без этого никуда. Теперь они шли куда-то на юг по узкой пыльной дороге, то молчали, то вместе придумывали менестрелю новые песни. Они казались похожими, словно братья: в чертах их не было поразительного сходства, но зато было что-то неуловимое, вроде выражения или взгляда, что никак не удается точно разглядеть и показать, но играет гораздо большую роль чем цвет глаз или волос. Собственно, они и были братьями – названными, выбранными однажды по великой дружбе, а не рождению, но оттого еще более гордыми этим и родными.

– Осверин? – спросил вдруг воин и посерьезнел.

Тот оторвался от созерцания облаков, прервал беспорядочные и плохо зарифмованные стихи и повернулся к брату. Вопросительно посмотрел на него.

– Сегодня, кажется, ровно половина, – помедлив немного, наконец вздохнул Аскольд слегка виновато, – я обещал отцу.

Менестрель понимающе кивнул. Друг искал в его взгляде хотя бы тень немого укора, но сумел разглядеть только легкую грусть.

– Быстро время прошло! Он дал тебе четыре года, верно?

– Четыре года, вот этот меч и один добрый совет. Хорошо же он купил у меня обещание вернуться! – усмехнулся Аскольд.

Осверин хмыкнул и тут же спросил:

– А что за совет? Не впутываться в приключения вроде наших?

– Не пить островного вина, – плохо сдерживая смех, ответил воин, и братья снова дружно рассмеялись. Четыре года – долгий срок. Они успели пройти много дорог, спеть много песен и повидать много мест, успеют и еще больше.

Где-то в отдалении раздался раскат грома, но небо над головой оставалось ясное, ярко-голубое. Может, бурю и правда пронесет мимо?

* * *

В землю врезался обломок льда. Потом еще один, и еще. Последний, долетев до травы, брызнул в разные стороны водой, и почему-то тухлой. Раздалась досадливая ругань. Следующая попытка оказалась хуже предыдущей – заклинание взорвалось еще в воздухе, обдав своего создателя брызгами, отчетливо пованивающими гнильцой.

Маг зашипел, дернулся в сторону и, плюнув на хваленое самообладание, предписанное его коллегам народной молвой. Молодой еще колдун, пока даже не имевший права обижаться на «начинающего». Но смотрел он твердо и спокойно, как смотрят те, кто знают, что делают. Обычно смотрят. А если они делают то, что не знают – например, отчаянно пытаются хоть как-нибудь договориться с неродной стихией и сколдовать с ее помощью что-то путное... В сердцах маг пнул единственную оставшуюся сосульку, заковыристо матернулся и махнул рукой за спину, снимая накопившееся раздражение в каком-то бесформенном колдовстве. Как на зло, раздражения вышло немало, а неудавшееся раньше заклинание «ледяного плена», зависшее недоделанным в воздухе – загребущим и голодным. Миг, синяя вспышка, и в небо по красивой дуге улетела половина боевоего заряда. Маг проводил ее взглядом, устало вздохнул и пошел в том же направлении. Помнится, где-то там была дорога...

– Ааааа, черт, чееерт!!! Тремр гха'рт!

Осверин, мирно бренчавший что-то на ободранной гитаре, подскочил в воздух на половину своего роста и ойкнул. Шедшему рядом с ним воину невесть откуда взявшимся льдом сковало левую руку до самого плеча и проморозило ее к телу. По животу расползались тоненькие морозные нити, и ощутимо запахло тухлятиной.

– Аль?! – менестрель инстинктивно дернулся в сторону, и тут же – обратно, к другу на помощь.

Тот многоступенчато обложил сколдовавшего это типа и заозирался по сторонам. Врагов у них с Рином не было, особенно таких, которые стали бы выжидать месяц, пока путники шлялись по бездорожью, а потом подкарауливать и внезапно и бестолково нападать единичным заклинанием. Больше на дурачка похоже, честное слово, а не на врага. Впрочем, друзей у них тоже не было.

Пришлось срочно падать на высокую траву у обочины и торопливо осматривать ущерб. Все оказалось не так плохо, как можно было подумать на слух – лед только толстой коркой покрыл руку и бок, все же остальное только окатило волной энергии от столкновения заклинания и человека. Менестрель с обезнадеживающим вздохом поковырял его, досадливо побарабанил тонкими пальцами по блестящей поверхности и задумчиво подышал. Ощущение было, что ты дышишь на стекло – мороз куда-то пропал, и вдруг лед, сковавший мечника, напоследок обдал его холодом и принялся активно стаивать. Капая на штаны и подмораживая и без того промокшую насквозь рубашку. Ощущение не из приятных, с какой стороны не посмотреть.

Осверин запасливо извлек из котомки запасную одежду и стал помогать другу отколупывать остатки этого дурацкого льда. Оба они чувствовали себя как-то глупо: шли, шли, и вдруг в прямом смысле слова с неба упала магия, сделала гадость и закончилась. И ни мага, ни каких-либо объяснений. Только мокрые штаны.

– Ладно, всякое бывает, – философски пожал плечами менестрель, – хорошо хоть не в голову.

Аскольд усмехнулся и кивнул. Хорошо. Друзья еще немного помолчали, занятые важным делом и гадая про себя, что это было за знамение свыше.

От размышлений их отвлек звук шагов и шелест сухой травы. Вариант был только один – все-таки ледышка взялась в небе не сама по себе. Песенное расположение духа куда-то испарилось, осталась кровожадная жажда деятельности. Крайне не пацифичной деятельности. Так что когда названные братья одинаково подняли головы и уставились на вывалившийся на дорогу источник звуков, тому осталось только вздрогнуть и попятиться. Но молодой лорд потянулся за мечом, не отрывая взгляда от незнакомца, и бегство сразу потеряло все свои прелести. Маг никогда не был хорош в погонях.

– Здравствуйте, – выдал он секундой позже, – опа... хорошо, не в голову.

– Ээ... спасибо, – брякнул менестрель, не задумываясь.

Аскольд перехватил меч поудобнее и приподнял одну бровь, молча требуя продолжения, и маг истолковал его жест весьма правильно – зажег наконец в руке заклинание универсального щита. Правда, одноразового.

– Поразительная везучесть, надо вам сказать, – добавил незнакомец, оглядев путников... И, вздохнув, повинился и предложил им компенсацию в двух вариантах. Можно дать по шее (один раз, удар-то был один!), а можно дойти вместе до ближайшего трактира и выпить там бутылочку вина за его счет. – В конце концов, никого же не убило, – цинично пожал он плечами, – а то был бы другой разговор.

Менестрель едва сдержал ехидный смешок и от греха подальше отвернулся: улыбка-то сквозь затылок не проступает.

Решение оставалось за Аскольдом. Тот посмотрел долгим взглядом на незнакомца, на свой меч, еще раз на незнакомца – на меч – и на незнакомца. Потом фыркнул, плавным привычным движением вернул клинок в ножны и с полуулыбкой протянул руку.

– Аскольд.

Маг улыбнулся в ответ довольно искренне и с явным облегчением.

– Сардиар Лас, – представился он, пожимая руку. Потом повернулся к менестрелю. Тот тоже назвался, и, откинув волосы со лба, задел локтем мелодично тренькнувшую гитару. Чародей улыбнулся инструменту в отдельности и счел нужным добавить: – Моя стихия огонь, если что. И... простите за заклинание, ребята.

Благодушное настроение удивительным образом стало возвращаться к побратимам. Да и маг, отвлекшись, думать забыл про свое раздражение. Раз это случайность, так удачно закончившаясь, а не чье-то вероломство и злая шутка – так почему бы и нет? Нечасто встретишь душевных ребят в этих краях.

Где-то у горизонта громыхнул гром.

– А до ближайшего трактира – сколько недель пути? – прищурился Осверин.

Аскольд переглянулся с недавним незнакомцем и негромко рассмеялся.

– Да, друг мой, маги умеют выкручиваться из любой ситуации!

– И заключать ненормальные сделки, – в тон ему ответил тот.

Желтую дорожную пыль прибили к земле первые тяжелые капли дождя, принесенного ветром, должно быть, откуда-то из варварских земель. Умерившее свой пыл солнце наполовину скрылось за серыми боками мягких облаков, а в прогремевшем чуть ближе громе послышался заразительный смех Хетта, безбашенного бога небесных бурь. Или это так ветер шумит в полевых травах? Осверин уверял, что небо собирается петь.