Дракон на поводке, или Истинная против!

Глава 15

— Погоди, — Миранда уже опустила руку на очередную книгу. Её рвение, конечно, радовало, но…

Увлечённая великой идеей спасения дракона, моя добрая девочка опять не подумала о главном. За то время, что мы знакомы, привычка прыгать в облака без страховки, не зная, что там, внизу, много раз выходила ей же боком. Деятельная, готовая всегда встать на защиту справедливости, Мири то и дело забывала о себе, но я-то помнил. Кто она, откуда… И давно уже просчитал возможные варианты.

Так легко и просто Мири говорила тогда, на острове, о новых началах, но понимала ли в самом деле, что её ждёт?

— Как это погоди⁈ Мы же только отдыхали, Сир. Разве у нас много времени? Нельзя вот так сидеть тут, радоваться, что нам повезло и не думать о тех, кто забыв себя, как пёс на поводке прикован к стене вольера, — слушая её возмущённую тираду, я невольно вспомнил холодные, каменные клетки. Судя по всему, материал отделки стен как-то блокировал или ослаблял магические силы драконов, совершенно не вредя при этом магам. Я ведь не просто так говорил Мири, что суть нашей магии различна.

— Ну что? — заметив мою улыбку, Миранда сложила руки на груди, подсознательно защищаясь. Она часто жаловалась, что отец не воспринимал её слова всерьёз, считал, что удел дочери аристократа не сложные мыслительные процессы, а огранить магию тренировками, чтобы поудачнее продать в династический брак.

— Вспомнил, как ты приходила в вольер, протирала драконью шкуру каким-то маслами, чтоб «не натирали цепи».

— Не смешно, мне было пятнадцать! — обиженная, она ещё сильней закрылась в своей позе-коконе. Теперь-то она понимала, что драконья шкура не нежная девичья шейка.

— Я разве смеюсь? — раскрыть замок сжатых до белёсой кожи пальцев было непросто, но я всё равно отвоевал ладошку, чтобы приложить её открытой пятернёй к своей груди. — Так тепло вот тут, каждый раз, когда вспоминаю, твои слова. Помнишь?

Покраснев, она кивает. Смущённая той детской искренностью, с которой давала обещания своему любимцу, не зная, с кем говорит.

— Когда ты станешь моим, больше никому не позволю, посадить тебя на цепь, — не отпуская ладони, накрыл её своей рукой, впитывая тепло прикосновения самого важного на свете человека.

— Ты меня смущаешь! — а в голосе никакого возмущения, только неловкость. Раньше её не было между нами. Ни во снах, ни в жизни. Пока дракон и человек, в её голове, жили отдельно с обоими Миранда ощущала себя легко, позволяла видеть настоящей и не боялась говорить, что думает. Почему же теперь вдруг всё так поменялось.

— Ты любила дракона, Мири. Не спорь, я знаю же, что любила. И считала близким мужчину из снов. Тогда почему тебе не даёт покоя, что мы одно целое? — по глазам видно, что она и сама задаётся этим вопросом. — Помнишь, я спросил, что будет, если муж запретит тебе полёты или откажется позволить содержать дракона?

— Я сказала, что не выйду замуж вообще, раз так…

— Теперь тебе не нужно выбирать. Между драконом и мужчиной.

— Это другое, — неуверенность этого размытого утверждения не скрылась и от самой Миранды, она поморщилась, и поджала губы, попытавшись отобрать у меня руку. Привычно не стал удерживать, позволив ей решать самой, чего она хочет. Нагретая прикосновением ткань тут же отдала телу холодок пустоты. Та засела где-то внутри беспросветной тоской. — Мы ведь договорились, что обсудим это после спасения драконов.

Моя маленькая храбрая девочка. Как недалеко ты смотришь в своих планах…

Я знал, что дело здесь не в глупости. Миранда очень умна для своего возраста и жизненного опыта. Ей всего девятнадцать! Я в эти годы только встал на крыло и ветер, свистевший в ушах во время полёта, кажется, настолько продувал мозги, что умные мысли там даже не квартировали. Так что зрелостью Мири я восхищался искренне, пусть временами в её словах и поступках сквозили свойственные импульсивной юности противоречия.

— Когда мы это сделаем, если всё получится, — признавать возможность провала не хотелось, но в таких вещах всегда лучше быть реалистом и готовиться к самому неприятному исходу, чтобы заранее просчитать пути отступления и иметь пару вариаций плана про запас, — ты пожертвуешь свою кровь ради спасения драконов. Но для всех жителей Галдура станешь предательницей.

— Они просто не знают! — так искренне она верила в святость своих соплеменников, что разрушать её мир было больно почти физически.

Вместо ответа я улыбнулся, хотел поддержать её, но горечь внутри не давала поднять уголки губ, щедро приправив улыбку грустью.

— Но не всё же… — верно расценив молчание, Мири качнула головой, всё ещё не желая признавать очевидное.

— Не всё, небо моё. Но кто твой отец?

Глаза её наполнились болью. Она, конечно, думала об этом раньше, но гнала старшую реальность из мыслей и сердца.

— Такие вещи не могут вершиться без участия первых людей королевства, Мири.

Желая унять её тоску, я шагнул вперёд, раскрывая объятия, но Миранда попятилась. Когда-то во сне бежала в мои объятия всякий раз, случись что-то дурное в академии или отругай отец, а теперь… Сердце сжало тисками боли. Даже вполне естественный сейчас жест отторжения ощущался так, будто впереди первый оборот и кости с непривычки выкручивает из суставов… Всё разом.

— Я не прошу тебя выбирать между мной и родителями, слышишь?

— Тогда что? Зачем ты всё это говоришь?

— Потому что люблю тебя. Больше всех драконов королевства. И больше себя самого. И если сейчас ты скажешь, что хочешь вернуться домой…

— То что⁈ — не дав мне договорить, Мири перебивает, громко и хлёстко, будто уже накрутила себя вконец и близка истерике.

— То мы полетим во дворец к дяде, расскажем всё, что успели узнать. А потом ты наденешь на своего дракона седло, накинешь узловую цепь и вернёшься домой героиней, обуздавшей взбесившегося зверя.

Закрыв рот рукой, Мири отчаянно мотает туда-сюда головой.

— Ты не сделаешь…ты не можешь.

— Единственное, чего не может дракон, Миранда, это жить без своей пары. Мы всё равно будем вместе. А в каком варианте зависит только от тебя. Я не смогу быть счастлив, зная, что несчастна ты.

— А я, значит, смогу по-твоему⁈ — взорвавшись, она снова принялась молотить меня кулаками, как тогда после прорыва завесы. — Жить, зная, что с тобой стало. Что я с тобой сделала⁈ Смогу, да?

Поймав её руки, довольно улыбаясь, стал целовать сжатые в бессильной злобе пальчики.

— Видишь, Мири. Ты только что ответила себе на главный вопрос. И мне тоже. Обещаю, тебе никогда не придётся об этом пожалеть.

— Ты бессовестный, коварный манипулятор! Я тебе этого никогда не прощу, понял? — быстро осознав, что только что без слов расписалась в своей ко мне любви и привязанности не только как к дракону, Мири разозлилась ещё сильнее, но я не мог стереть с лица глупой улыбки.

— Никогда это очень долго, любимая. Почти так же долго, как вечность. Ты обещала, Мири. А леди всегда держат слово, верно?