Дракон на поводке, или Истинная против!

Глава 20

Я чувствовала усталость, но вместе с тем небывалый душевный подъём: мы уже столько узнали, осталось всё это сложить в единую картинку, чтобы понять, как спасти других драконов! Потерев глаза, посмотрела на Сигирилла.

— Сколько мы уже здесь? Кажется, что целую вечность.

Дракон подошёл ближе, мягко обнял, прижимая к груди.

— Время здесь течёт иначе Мири, — невесомые поглаживания вдоль спины вызывали одновременно расслабленность и нетерпеливое томление. Незнакомое мне прежде, пугающее желание изведать запретное. Бороться с ним оказалось трудно, и каждое новое касание Сира беспощадно выжигало стойкость, привитую многочисленными няньками и сводом правил высшего общества Галдура. Нельзя оставаться наедине с мужчиной? Нарушено. Нельзя позволять ему тебя касаться? Тоже нарушено. Нельзя давать ему надежду? Я пыталась! Боги, это очень трудно сделать.

— Нужно закончить с этим, пока отведённое твоим отцом время не закончилось, — отстранившись, чтобы вернуть себе решимость держаться до победного, подошла к полкам и принялась задумчиво осматривать корешки. Столько всего уже известно, и потому я никак не могла подобрать нужную формулировку. — Как нам незаметно пробраться к Сердцу мира? Там ведь всюду стража!

— Можем взять с собой на штурм отряд паладинов. Это двадцать крыльев.

Я покачала головой не соглашаясь.

— Так мы наделаем слишком много шума. И Сир, ты уверен, что отряд драконов сможет противостоять армии Всадников-магов?

— Если бы я был уверен, то предложил бы другие меры, — развёл он руками.

— Ты же это не серьёзно сейчас? — удивлённо посмотрела на него и отвернулась, поняв, что это была не дурацкая шутка.

— Я не милый мальчик, Миранда, — лицо его стало жёстче, глаза потемнели, стали похожими на те, что я видела у своего Сапфира. — Я помню, что в Галдуре живут люди. Женщины, дети. Многие из них, я правда хочу в это верить, ни в чём не виноваты. Они, так же, как и ты, считают драконов ездовыми зверюшками, без личности и разума. И я не желаю всем этим людям смерти. Но если бы я знал, что штурм сможет спасти десятки наших людей, я бы поднял паладинов и отправил их в Галдур. Да, разъярённые, они бы не церемонились. Единственное, что меня останавливает — незнание! — Сир ударил кулаком о деревянную полку. — Как я могу вести за собой людей, если нет гарантии, что ещё на подлёте их всех не лишат воли и не запрут в теле зверя?

Сир отвернулся. Хотелось коснуться ладонью напряжённых плеч. Его ужасные слова про штурм моей страны, про возможную битву в пожаре которой прогорит много жизней: и драконьих, и людских, вызывали внутри отторжение и ужас. Мысленно я твердила себе, что мой Сир не может даже думать об этом, но глубоко внутри жила уверенность, что все так. Верный своей стране он будет сражаться за каждого дракона. И, вероятно, не задумываясь погибнет за их спасение. Но я не хочу войны! Не хочу смертей и пожарищ! Не хочу потерять этого мужчину едва обретя. Три года я ждала встречи, чтобы через несколько дней вновь лишиться всего?

— Неужели нет мирного решения?

В ответ с одной из полок прямо мне в руки мягко опустилась книга с красивым сиреневым переплётом, на котором золотым узором едва заметно светилась магическая печать.

— Смотри, Сир, — дракон вновь повернулся ко мне, его лицо снова казалось мягким, глаза уже не горели жаждой битвы. Бросив взгляд на книгу, он отодвинул стул, помогая мне сесть, и опустился рядом. — Какое забавное название: «Дракон не моей мечты».

Книга открылась и зашелестела страницами. Наконец, перед нами открылась нужная, и я начала читать:

'Печать выглядела не очень хорошо: мерцающие цепочки, что связывали между собой знаки Домов, были разорваны в нескольких местах. Ещё немного — и всё построение просто рухнет, разрушив саму печать. Видослава поёжилась, представив, что тогда случится. Тот, кого закрыли в подвалах под Академией Двуликих, сможет вырваться на свободу. И непременно — ведьма была уверена в этом — отправится мстить всем тем, кто заключил его в магическую тюрьму. Ви не знала, кто там, но среди ведьм ходили легенды, будто это был сильнейший некромант и представитель рода костяных драконов. О нем что только не говорили! Видослава подозревала, что часть уже давно стала обычными страшилками, но они ведь на чем-то основывались? Одним словом, ведьма уж точно не хотела, чтобы он освободился от пут. Поэтому ей следует приложить максимум усилий — и немного подлатать печать. Сделать это нужно было как можно быстрее, пока никто не пришёл, почувствовав магический всплеск. По своей природе ведьмы ощущали их сильнее обычных магов, а потому Видослава оказалась здесь гораздо раньше других.

Протянув тонкие руки над печатью, Ви принялась аккуратно связывать порванные цепочки. Именно за этим делом ее и застал магистр Эмрен, так не вовремя появившийся в коридоре.

— Что вы делаете здесь, адептка? — вкрадчиво спросил он.

Видослава испуганно ойкнула. Пальцы дрогнули, едва не порвав только-только восстановленные цепи. Медленно опустив руки, чтобы ненароком ничего не сломать, она повернулась, с вызовом посмотрев на дракона.

— А вы разве не видите, магистр?

— Я-то как раз-таки прекрасно вижу, что вы делаете, — прошипел он, в два широких шага преодолев разделяющее их расстояние. — И рад, что вы, наконец, показали свою истинную сущность, адептка.

— Что вы хотите этим сказать, магистр? — нахмурилась Видослава и отступила на полшажочка от нависшего над ней дракона.

— А то, что мне удалось поймать с поличным ту, что пытается взломать печати! Выпустить на свободу зло, что уничтожит весь мир! — Эмрен схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Как это по-ведьмински. Вы всегда ненавидели и презирали двуликих. Что же, думаю ректор будет рад тому, что лазутчик найден.

Он схватил Видославу за предплечье и потащил за собой. Ведьма пыталась упираться, но дракон был сильнее.

— Я всего лишь пытаюсь помочь! — воскликнула она, тщетно пытаясь выпутаться из хватки магистра. — Именно из-за таких, как вы, ведьмы драконов и других двуликих и презирают! Отчего-то каждый из вас думает, что ему всё позволено!

Эмрен резко остановился, отчего Ви влетела ему в спину. Он повернулся к ней, снова нависнув, словно тяжёлая горная гряда. Видослава зло сдула упавшую на лоб прядь.

— Из-за таких, как я? — прошипел дракон. — Я таких ведьм, которые только притворяются хорошими, а на деле строят очередные козни, на своём веку повидал достаточно. И очередная милая мордашка, делающая вид, что хочет помочь, уже не собьёт меня с толку.

— Ах, милая мордашка, — в тон ему ответила Видослава, уперев руки в бёдра. — Если вас когда-то успела обидеть ведьма, то вовсе не обязательно своё отношение переносить на других! Так слишком легко отпугнуть от себя тех, кто действительно пытается помочь!

Ведьма притопнула ногой от злости и, не дожидаясь ответа, впервые по собственному желанию обернулась вороной. Глухо каркнув и едва не задев крыльями опешившего дракона, она улетела прочь.'

— Кажется, они совсем не понимают друг друга, — грустно вздохнула я, закончив читать. Вместо ответа Сигирилл мягко притянул меня к себе, как будто хотел показать, что мы-то совсем другое дело: мы чувствуем друг друга, замечаем перемены настроения. Соглашаясь с молчаливым доводом, я положила голову на его плечо и задумалась. Дракон тоже молчал, медленно скользя по руке от плеча до локтя и обратно. Тепло его тела и нежные касания вызывали желание прикрыть глаза, позволив себе отдых. Ну хоть немного. Что решит жалкая четверть часа? Едва ресницы сомкнулись, как перед глазами поплыли картинки из прочитанных историй, перемешивались между собой и таяли в тумане сонливости. Зацепившись за одну из них, я подскочила, случайно стукнувшись макушкой о подбородок Сира. От боли на глазах выступили слёзы.

— Уснула? — Сир аккуратно отвёл руку, не дав мне продолжить растирать ушиб, коснулся волос губами. От его дыхания по коже потекло привычно тепло притупляя боль.

— Целительство? — за три года он ни разу не намекнул, что обладает таким редким даром.

— Целителей в Эстинии очень мало, энтле. Все драконы стихийники. Я же говорил, наша магия другая. Мы получаем ее от природы, частью которой являемся. Поэтому в нашей стране так бережно охраняют реки, леса и даже вулканы. Все чистокровные драконы стихийники. Дополнительная магия появляется, если один из родителей маг или представитель иной расы. Например, — Сир хитро улыбнулся, — наши дети смогут унаследовать мой огонь и твою магию. Или любую другую магию вашего рода. Например, твоего отца, ты говорила, что он сильный менталист. Вполне может быть, что кто-то из наших детей будет огневиком менталистом. А другой, например, невосприимчив к любого рода иллюзиям и одновременно с этим будет также носителем огненной стихии.

— Наши дети, значит?

Вместо ответа дракон невинно пожал плечами, как нашкодивший подросток. Лукавый взгляд явно подначивал, но я решила не давать ему возможности лишний раз себя подразнить.

— Мы говорили о чудесном исцелении.

— Это связь, Мири. Если в паре один из истинных не дракон, то дракон делит свою жизненную силу с партнёром.

— За счёт сокращения собственной?

— Радость моя, ну зачем дракону вечность, если, потеряв смысл жизни, он все равно сойдёт с ума, одичает и помрёт с тоски?

— Кстати про диких драконов… я подумала… что, если мы вернёмся в Галдур так, словно ничего не произошло? Скажем всем, что мне удалось восстановить над драконом контроль? Тогда никто не будет нас подозревать, мы сможем доставить «око» к Сердцу мира и провести ритуал.

— Исключено, — отрезал Сир. Я с непониманием посмотрела на него. — Ты не будешь так рисковать, Мири. Вдруг кто-то догадается? Нужен другой план.

Дракон встал и принялся ходить по читальному залу, словно запертый в клетке зверь. И, с одной стороны, я понимала его опасения: возвращаться в Галдур страшно, но я не видела другого выхода.

— Рисковать тобой я не готов, энтле, — не нужно было видеть его лица, чтобы представить, как напряглись скулы и сжались губы. Сир оказался заперт между долгом перед сородичами и привязанностью ко мне, метался внутренне от одного края пропасти до другого. От мысли, что моя жизнь в его глазах ценнее десятков сородичей становилось одновременно страшно и… тепло. Не придумав ничего лучше, я подошла ближе, аккуратно опустив ладонь на напряжённое плечо. Шероховатая ткань камзола холодила кожу.

— Я верю тебе, Сир, и знаю, что рядом с тобой буду в безопасности. У нас все получится.

Да, пожалуй я пыталась убедить его в том, в чем сама сомневалась, дракон, конечно, прекрасно это понимал.

— Слишком рискованно! Я не всесильный, Миранда. Что если не смогу тебя уберечь? Твой отец менталист! Как ты собираешься врать ему? Или считаешь он не пожелает увидеть вернувшуюся с победой дочь?

— Сир, я должна попытаться! Как ты не понимаешь⁈

— Это ты не понимаешь, Миранда! — снова взрывается он, оборачиваясь и сминая пальцами плечи. Почти сразу осознав, что не рассчитал с нажимом, ослабляет хватку, качая головой. — Что, если тебя раскусят? Что мне делать, если маги Галдура решат тебя пытать, чтобы выведать больше информации? Знаешь, что сделает дракон, если почувствует, угрозу своей паре? Он возьмёт верх, — Сир стучит костяшками по своему виску, — поднимет на крыло всех, кого сможет подчинить по праву сильного. Я племянник короля, Миранда. На зов твоего драгоценного Сапфира слетятся сотни драконов и оставят от Галдура пепелище! Вот что случится.

— Не правда… — прошептала, испуганно отступая.

Он же шутит? Тот Сапфир, которого я знала столько лет, ведь не такой. Он не может уничтожить сотни жизней из-за одной меня!