Drama Kings, или Короли неприятностей

Глава 11,

в которой Логан штопает раны, Астер теряет половину сердца, а Джейкоб пытается превратить химию в физику

Дом Робертсов был территорией холостяков, сколько Логан себя помнил. Нога женщины давно сюда не ступала, разве что пару раз забегали сестры Джейка, но это не считается. Логан-средний, похоронив жену, стал отцом-одиночкой еще в колледже и домой вернулся уже с ребенком. Логан-старший тогда вздохнул и принес с чердака кроватку, которую четверть века назад собрал для сына. Он тоже когда-то оказался в этом печальном статусе.

Робертсы умели воспитывать детей, и женщины им для этого как будто были и не нужны. Эти мужчины не знали, как жить иначе. Они ели только то, что умели готовить: макароны с сыром и ребрышки. Решетку для барбекю никто не мыл, ее лишь обжигали на огне. И да, у них был стул для одежды. Точнее, три стула, и они стояли там, где было удобно, а не там, где красиво. На их диване не было пледа и красивых подушечек — только шерстяное одеяло и огромная перьевая подушка в наволочке, которую меняли, когда повелит душа. В доме всегда поддерживалась умеренная чистота. Тарелки каждый мыл сам за собой, окна мыли вместе дважды в год, газон косили по очереди. А главное, каждый должен был сделать для семьи одно полезное дело в день, и тогда хочешь — учись, хочешь — работай, хочешь — пиво пей на заднем дворе.

Сегодня Логан решил, что отмоет дверцу камина, поскольку имел неосторожность сжечь там охапку еловых веток, не подумав, что от них будет смола и копоть. Логан-старший уже прочитал лекцию, в которой фигурировали фразы: «Умник, етить его! И ты еще в Гарвард собрался?», «А на химии вас такому не учат?». И коронная: «Ты без деда помрешь».

За отмыванием дверцы последовала уборка территории у камина. По накатанной пришло решение помыть в кои-то веки пол, подклеить пару отвалившихся плинтусов и выкинуть прошлогодние рождественские украшения. Да, они до сих пор висели на камине.

Дед был в столярной мастерской, а отец на конференции в Хэмптоне, и Логан остался дома один. Это всегда умиротворяло: можно было просто разжечь камин и помолчать без шума телевизора или звука дедовых пластинок, без лекций, ругани, лая собаки. Дома осталась только Холли: лежала на своем матрасе у огня, греясь и вздыхая. За окном шел не то дождь, не то снег. Декабрь начался волшебно; не хватало, чтобы растаяли жалкие сугробы, — тогда из дома Робертсов будет не выйти.

— Холли, как насчет кофе? Не желаешь?

Коза его проигнорировала.

— И мне не предложишь? Так и знал… Ну что ж, все сам, как всегда. Ты бестолковая женщина, Холли.

Логан был уже на полпути к кухне, когда снаружи раздался визг шин и громкий хлопок. Стекла в доме задрожали. Коза с визгом кинулась к лестнице, где как раз для таких случаев поставили детскую защиту с замком.

Робертс схватил первую попавшуюся куртку и, едва успев ее накинуть, выскочил из дома. Увидев, что произошло, он с трудом поверил глазам.

Аврора Блэквуд стояла под дождем у своей красной машины. Низкую спортивную тачку занесло, и она въехала в массивное крыльцо, даже не поцарапав его.

— Ты в порядке? — Логан уже был рядом с перепуганной Авророй.

Девушка всхлипывала и пыталась что-то сказать, но явно с этим не справлялась и потому просто махала руками. На лбу у нее был след от удара — видимо, об руль. А еще она как будто задыхалась.

— Эй, пошли скорее в дом.

— Я… я не знала, что тут дороги нет… Я…

— Все хорошо. Пошли, у тебя кровь на лбу.

Логан увидел, что со стороны столярки спешит дед, а перед ним мчится, поскальзываясь, Горгона.

— Дед, отгонишь машину?

— К-к-ключи в-в-внутри, — всхлипывая и икая, сказала Аврора, вцепившись в руку Логана, который пытался увести ее в дом.

Дождь хлестал, мешая рассмотреть, есть ли у Авроры еще повреждения, а она не двигалась с места. Пришлось тащить силой.

Она была совсем бледная, как в детстве. Черные волосы намокли, на голове — рваная шапка Логана. Увидев свое отражение в большом зеркале у входа, Аврора торопливо ее стянула и спрятала в карман.

Логан помог девушке разуться, снять короткую дутую куртку и хотел отвести в ванную, чтобы обработать рану, но Аврора словно застыла.

— Эй, все, ты уже в порядке. Машину починишь. Пошли царапину заклеим. Энни, ну?

Она вдруг снова часто задышала, стала мотать головой.

— У тебя паника, да?

Она кивнула.

— Я… могу тебя обнять?

Она снова кивнула и сама сделала первый шаг, повиснув у Логана на шее, а он, обняв ее за талию, оторвал от пола и потащил в ванную.

— Тише, все, ты жива-здорова. Я отвезу тебя домой…

— Нет, не надо… Точнее, да, отвези, — пробормотала Аврора, уткнувшись Логану в шею и периодически всхлипывая. — Я не истеричка и не паникерша, я просто испугалась.

— Это нормально. Знаешь, как Астер испугался, когда его в первый раз тут занесло? Дед его до сих пор дразнит: «Эх, опять не успели для принца Блэквуда асфальт закатать, но к будущему году непременно сделаем», — усмехнулся Логан.

— И м-м-меня будет дразнить?

— Скорее всего. — Логан мягко отстранился, усадил Аврору на край ванны — старой, потрескавшейся, но чистой — и сделал шаг назад, вытянув перед собой руки, мол, сиди смирно. Нашел аптечку и достал вату, антисептик, лейкопластырь. — Где болит?

Аврора рассматривала обстановку. Деревянные панели вместо плитки, под раковиной деревянная тумба, на стене деревянный шкаф.

— Лиственница дешевле плитки… и покупной мебели, по мнению деда, — пояснил Логан.

Аврора кивнула.

— Болит что-то?

— Тут, от ремня. — Она потерла плечо и снова сморщилась, будто сейчас заплачет.

Логан быстро обработал ее ссадину и заклеил пластырем:

— Ничего серьезного, к маскараду заживет. — И он поцеловал ее в лоб — дурацкая новая при­вычка.

— Ты меня целуешь так, будто я ребенок. — Аврора закатила глаза.

— А как надо? — Логан спросил это почти беззаботно, потому что старательно делал вид, что очень занят, и это помогало дышать ровнее. — Покажи плечо.

Аврора расстегнула черную рубашку, под которой оказался бежевый топ, и скинула ее, положив на край раковины. От ремня безопасности остался красный след.

— Лед приложим. Еще что-то болит? Подушки не сработали?

— Не знаю. Я выскочила из машины так быстро, что не помню даже как… Я почему-то испугалась, что она загорится. Не представляю, как в кино люди после аварии сидят в ды-ды-дымящемся авто. — Аврора снова себя накручивала.

Логан сделал шаг вперед и опять обнял ее. Она так легко это позволила, что возникла мысль: а если бы он сделал это прежде? Что, если бы в любой момент, когда этого захотелось, Логан обнимал бы Аврору? Она вот так же утыкалась бы ему в шею, прижималась всем телом и гладила по волосам? Будто они с детства ни на минуту не расставались и обнимались просто по привычке.

— Зачем ты приехала? Что-то случилось? Что-то с Астером? — спросил Логан, зарывшись носом и губами в волосы Авроры.

— Что? — Она отстранилась. — Считаешь, я могу приехать только из-за Астера?

— Я не это хотел сказать. Но… ты раньше не приезжала. Не знал, что тебе известно, где я живу.

— Я у Астера в навигаторе посмотрела. Там было написано «Берлога», и я просто решила… Короче, вру. Астер знает, что я — Э, и дал мне твой адрес, чтобы я…

— Зачем ты приехала? — Логан пальцами зачесал ее волосы назад.

Аврора не противилась, молчала, иногда отчего-то хмурилась, будто смиряясь с происходящим. А может, он все выдумал? Может, ей больно? Или, может, она испытывает то же щемящее чувство, что и он?

— Ты сказал приходить, когда успокоюсь. Я успокоилась. — Она решилась посмотреть Логану в глаза.

Робертс заранее знал, что проиграет именно в этот момент. Перед прямым, решительным, полным огня взглядом Авроры он всегда был бессилен. Даже будучи десятилетним мальчиком, он понимал: эта девочка может делать с ним что захочет, просто посмотрев в глаза и попросив. Он всегда будет таскаться за ней — и она запросто станет смыслом его жизни. Он этого боялся. На этом погорели в свое время все Робертсы. Они умели любить так, что потом всю жизнь страдали.

— Я хотела кое-что сказать…

Они все еще стояли, цепляясь друг за друга. Это напомнило Логану стабильную ковалентную связь. Они были двумя элементами, полностью заполнившими внешние электронные оболочки, ни в ком и ни в чем не нуждающимися. Будто бы даже неотделимыми, идеально друг другу подходящими. От этого на душе потеплело. Все и всегда объясняла химия. Они углерод и водород.

Хлопнула входная дверь. Аврора вздрогнула и замолчала, а Логан вдруг снова крепко прижал девушку к себе, зная, что она не успеет договорить. Речь явно шла больше чем о паре слов, Рори готовилась к диалогу, но они не одни, а дед не самый тактичный человек.

— Ты чего? — шепнула Аврора.

— Можно я тоже кое-что скажу? Быстро, потому что нам не дадут поговорить.

Аврора кивнула. У них было не больше десяти-­пятнадцати секунд — Горгона уже скреблась в дверь.

— Только не пугайся, — шепнул Логан, — окей?

— Говори уже, — шепнула в свою очередь Аврора.

И Робертс просто поцеловал девушку, потому что иначе она никогда не решилась бы заговорить. Ей помешало бы что угодно: метеорит, землетрясение, нашествие саранчи, гололед и разбитая машина, тест по химии. Ее смелость не распространялась на личное и пасовала, когда речь заходила о делах сердечных. Логан очень надеялся, что не ошибся и Рори сейчас не скажет, будто хотела обсудить химию, углеводы или ковалентные связи. Он прижался к ее губам, понимая, что они оба не знают, как действовать дальше. Логана это рассмешило, и Аврора засмеялась тоже. Ее губы приоткрылись, его губы приоткрылись — и все стало ясно.

Робертс понял одну простую истину: нужно просто оказаться ближе, чтобы заползти друг другу под кожу. Если слышен стон — хорошо, значит, все правильно. Если ее руки обнимают за шею и притягивают ближе — все замечательно, нельзя останавливаться. Если забраться под ее топ и коснуться горячей кожи так, что она вздрогнет и покроется мурашками, — все в порядке, этим нужно пользоваться. Нужно целовать ее шею, чтобы не упустить момент, потому что такие поцелуи не повторяются. Будут другие, если на то пошло, но этот — уникальный, первый настоящий.

— Эй, вы где там?

Логан еще раз прижался к Авроре. Кончик его языка коснулся ее нижней губы, она ахнула и поторопилась ответить, но нужно было выходить.

— Потом договорим, — быстро шепнул Логан, делая шаг назад. — Идем! У Энни ссадина на лбу! — крикнул он через дверь деду.

— Скорую надо? — крикнул тот в ответ.

— Нет! — Логан быстро натянул на вновь застывшую Аврору рубашку, убрал аптечку и толкнул девушку на выход. — Деда не бойся, он хороший.

И на них тут же обрушились все прелести семейства Робертс. Горгона начала прыгать им прямо в лицо, коза завизжала, а потом завалилась на бок.

— Дед, у Холли припадок.

— Да чтоб тебя! — всплеснул руками дед.

— Я сейчас, только отнесу ее наверх. Она у нас впечатлительная. — Логан поднял козу.

Холли, как известно, периодически падала в обморок — результат миотонии. Она вся деревенела, а потом приходила в себя, будто ничего и не случилось. Дед говорил, что по этим обморокам определяет приближение Вулча, поскольку в старину таких коз, как Холли, использовали для предупреждения о подкрадывающихся хищниках.

— А раньше она только от соседушки обмирала, — крякнул дед, намекая на хищную сущность Авроры.

Логан скрипнул зубами. Это была ложь — коза падала с копыт по пять раз на дню от любого шума.

Когда Логан вернулся, то застал Аврору за столом. Дед сидел напротив и смотрел на нее, прищурившись. Рубашки на Авроре не было, однако Горгона носилась по дому с чем-то очень на нее похожим, черным и дорогим.

— Я отдала ей рубашку, чтобы она прекратила… ну… — Аврора сморщила нос.

— Потому что псина моя зверь! — громко и с гордостью сказал Логан-старший. — Экипаж, кстати, в порядке, не придется кататься на нашем. А то дело такое, может и не довезти…

— Де-ед! — протянул Логан.

— Что? Чай, не принцесса, — кивнул тот на Аврору. — А ты, кажись, сестра мальчишки нашего?

— В-вашего мальчишки?

— Астера.

— Да, это я.

— Дед, это моя Энни. Помнишь ее?

— Та, что ли? А-а, вон оно как. — И дед махнул рукой, будто сделал определенные выводы.

— Я пойду, — холодно сказала Аврора, глядя на Логана-старшего с выражением, которое он, честно сказать, заслужил.

— А чёй-то? Интэрьэры наши не понравились?

— Спасибо за помощь, Логан. — Снова ледяной тон.

Ну, привет, леди Айсберг.

— А чего тогда приезжала в нашу глушь? — опять сощурился дед.

— Дед, прекрати, — строго сказал Логан, понимая, что впервые говорит в таком тоне со старшим. — Аврора может приезжать когда ей вздумается.

— О как. Тогда уж, поди, надо и дорогу заасфальтировать. — Дед засмеялся, но никто не подхватил, поэтому он опять махнул рукой и закатил глаза.

— Это шутки у него такие, — попытался оправдаться Логан.

Но Аврора смотрела на деда в ужасе: тот стянул с себя клетчатую рубашку, оставшись лишь в грязной после столярки майке, взял подстилку Холли и хорошенько встряхнул прямо перед столом, так что вся шерсть и пыль полетели девушке в лицо.

Логан едва успел заслонить Аврору собой, однако большая часть мусора оказалась в ее волосах.

— Пойду-ка к козочке моей. Хворает, бедолажка, — сообщил дед, хищно улыбнулся и, насвистывая, направился наверх.

Логан посмотрел на Аврору, глаза которой наполнились сначала слезами, а потом холодом.

— Ладно, до встречи. Отвозить не надо. Я сама.

Он даже не успел придумать ответ — она накинула куртку прямо поверх топа и, схватив со стола ключи, бросилась из дома.

— И не злись на меня, пацан! Пусть знает, где жить будет. Я что, не вижу, что ты с ней того? А мы не цацкаемся! — хохотнул с верхней ступеньки дед. — О, Холли, дорогуша, никак жива?

* * *

— Ты не мог его продать! — Астер ворвался в кабинет хозяина конюшни и швырнул на стол лист, сорванный с денника Ориона. На нем словно его кровью было написано имя нового владельца — какого-то арабского шейха. — Я все делал для того, чтобы это место процветало! Ни разу не отказал тебе в помощи! Выигрывал для тебя что только мог! А ты его продал? — Огонь в глазах Астера мог поджечь сам воздух.

Но Линч лишь отвел взгляд, с раздражением поднял бумагу и выбросил ее в урну.

— Ты можешь пересесть на Кондора или на Аляску, — совершенно спокойно сказал он. — Или бери Айвори, она от того же жеребца-производителя, что был Орион.

«Был Орион».

«Был».

— Я не могу пересесть на Айвори, как ты не понимаешь?

— Послушай, Астер, — начиная раздражаться, выдохнул Линч. — Я ценю тебя, да ты и сам это знаешь, поэтому даю на выбор любую лошадь. Это уже больше, чем мог бы себе позволить кто бы то ни было в этом месте. Но Орион точно такой же конь, как и остальные. И раз на него нашелся покупатель, готовый щедро заплатить, то я продаю его. Таков был наш с тобой уговор три года назад. — Он сделал паузу, словно давая Астеру возможность переварить эти слова. — Ты молод и многих вещей еще не понимаешь. Я знаю, Орион кажется тебе единственной в мире лошадью, другом, подопечным… Но ты должен понять: так будет не всегда.

— Мне нужен только этот конь, — постарался как можно спокойнее произнести Астер. Несмотря на то что Линч был вдвое старше, Блэквуд всегда обращался к нему, забив на субординацию.

— Ты же понимаешь, что он не вечен?

— Ему только пять лет.

— Лошадь, по сути, тот же инвентарь.

Астер невольно поморщился от этого сравнения. Как вообще человек, с нуля построивший такое место, мог говорить подобное?

— Они падают. У них ломаются ноги и рвутся сухожилия. Они стареют и умирают, Астер. Это просто бизнес. Ничего личного.

Возможно, отец был прав и быть бизнесменом важнее, чем оставаться человеком, но сейчас Блэквуду не хотелось в это верить.

— В таком случае я ухожу, — сверля взглядом пол, произнес Астер. — Если здесь не будет Ориона, то и мне тут делать нечего.

Линч смотрел на Блэквуда, пытаясь понять, какую игру он затеял на этот раз. Вот только сам Астер знал — в его рукавах больше не осталось козырей. Он пошел ва-банк, буквально кожей ощущая, как его прежняя жизнь трещит по швам.

— Думаешь, сможешь меня этим шантажировать?

— Просто ставлю в известность.

Повисла пауза. Он? Или его? Другого исхода в этом поединке быть не могло.

Линч произнес:

— Я предупрежу охрану, что до конца года ты заберешь свои вещи.

Блэквуд кивнул.

— Да, и с нового года твой пропуск больше не работает.

Не оборачиваясь, Астер вышел из кабинета.

…В амбаре в это время было тихо. Все, кто занимался выездкой, разошлись, и только Астер стоял внутри денника Ориона, прислонившись к стене и опустив голову. Казалось, в этом месте даже доски немного примялись, как будто он делал это такое количество раз, что ворота подстроились под изгиб его тела.

Линч не понимал: отобрать Ориона — значит лишить Астера души. Наверное, именно поэтому Блэквуд-младший так цеплялся за это место. Только здесь он добился чего-то сам, причем вопреки, а не благодаря фамилии. И сделал это не в одиночку.

В желтом свете ламп летала пыль. Орион мягко фыркал, водя ушами, и Астер погладил его гриву. Место для таблички пустовало — там остался лишь клочок бумаги. Напоминание о чужом имени. Теперь уже никогда Астер не увидит здесь свое.

— Прощай, малыш, — прошептал он, уткнувшись своим лбом в лоб коня.

Орион громко выдохнул и вскинул голову, тычась носом в ладони Астера в поисках угощения.

— Так и знала, что ты уже здесь, — раздался мягкий девичий голос.

Энджел. Астер сам позвал ее. Но, увы, не так он мечтал провести этот вечер.

Заметив девушку, Орион навострил уши и наклонил голову, явно совершая какие-то крайне сложные мыслительные процессы. А потом провернул свой коронный трюк: поднял полные тяжелой судьбы глаза — обнять и плакать, сложил домиком брови и тяжело вздохнул.

— На, на, держи, — рассмеялась Энджел, раскусив его намерения и протянув на ладони какую-то вкусняшку. — Я готова, — сказала она, переступая с пятки на носок. — И даже не сбежала.

Сегодня на ней были высокие жокейские сапоги, бриджи и короткая расстегнутая куртка.

Астер встал:

— Прости, но все отменяется.

Девушка ошарашенно застыла:

— Почему?

— Планы изменились.

В амбар вошли несколько мужчин. Их вел местный конюх Сойер. Астер не знал этих людей. Орион по запаху, походке, лицам тоже понял, что это чужаки, и тут же принялся нервно переступать с ноги на ногу.

— Идем, — позвал Астер девушку, молча покинул денник и широким шагом направился в противоположную сторону.

Энджел почти бежала за ним. По лицу поняла: что-то случилось, но не стала спрашивать.

Теперь уже издалека были слышны громкий смех и чужая речь. А потом лошадиный зов, резкий и пронзительный. Плач непонимания: почему Астер оставил его?

Астер не обернулся. Он шел все дальше, чтобы не видеть и не слышать того, что будет происходить. Орион признавал только его голос, его запах, его жесты и даже силу, с которой Астер обычно держал в руках уздечку. А теперь… Значит, придется ему привыкнуть.

Голоса снова смеялись и шутили. Коня попытались вывести, но он, вскидывая голову, принялся лягаться, вставая на дыбы.

— Своенравный, очень своенравный, — донесся до Астера голос Сойера.

Орион в этот момент издал пугающий затравленный звук, словно умоляя Астера вернуться. И он хотел. Буквально видел, как врывается туда, вломив каждому, кто посмел прикоснуться к его коню. Но взрослые так не поступают — нельзя просто прийти и забрать то, что тебе не принадлежит.

«Это просто бизнес, — сказал ему Линч. — Ничего личного».

Отойдя на достаточное расстояние, чтобы Орион его не увидел, Астер наконец остановился. Усевшись на тюк сена, он уперся локтями в колени и прикрыл глаза. Энджел молчала.

Орион снова жалобно заржал. Так громко, что они оба одновременно вздрогнули. Сойер нацепил на его спину седло, и теперь новый хозяин, забравшись верхом, принялся дергать за повод. Видно было плохо, обзор частично закрывали другие лошади. Слышались крики конюха, пытающегося справиться с Орионом, недовольная речь, ругань на чужом языке. Вот только конь противился, тряс головой и попеременно то подскакивал, пытаясь скинуть всадника, то вставал на дыбы. А потом воздух рассек свист плетки.

Отвернувшись и стиснув зубы, Астер со всей силы сжал кулаки, впиваясь пальцами в сено. Энджел осторожно положила свою руку поверх его.

Борьба длилась еще несколько минут, а потом коня все-таки усмирили, увели, и стало тихо. Астеру показалось, что вместе с этой тишиной у него оторвали кусок сердца.

— Лошади — это болезнь, — совсем тихо произнесла Энджел.

— Затяжная и неизлечимая, — ответил Астер.

— А уходя, они оставляют в сердце дыру размером с себя, — как будто точно зная, что он сейчас чувствует, закончила девушка.

Астер повернулся в ее сторону.

— Как его звали? — спросил он.

— Ее, — ответила Энджел. — Ее звали Лав.

«Любовь». Отличное имя для лошади.

С тяжелым вздохом он откинул голову назад, закрыв глаза. Чувствуя себя побежденным как никогда. Судьба переиграла его снова. Но что-то теплое вдруг коснулось холодных щек.

Энджел стояла прямо перед ним, между его разведенных в стороны коленей. Настолько маленькая и хрупкая на фоне этих конюшен. А потом тихо произнесла:

— Закрой глаза. — И она осторожно коснулась его губ своими.

Весь мир в этот момент словно остановился. Прошлое рухнуло. В будущем было так темно, что Астер не видел ни единой дороги. Осталось лишь это мгновение настоящего, в котором Энджел Белл сама целовала его. Это был самый невинный поцелуй в жизни Астера — чистая нежность. Как будто кто-то рассыпал белые лепестки роз на битые стекла.

— Что ты делаешь? — прошептал Астер ей в губы.

— Понятия не имею, — едва слышно выдохнула она.

Его руки инстинктивно сжали ее талию. И этого было катастрофически мало.

— Тогда не останавливайся.

В следующую секунду Астер поцеловал ее сам, бросив наконец спичку на эту тоненькую дорожку из бензина. Сжигая их обоих дотла. Его язык касался ее языка, увлекая в поцелуй все глубже, катастрофически грязно, как в старых голливудских фильмах, как в клипах из двухтысячных. Сейчас это был поцелуй-потребность. Как кислород. Как инъекция инсулина в сердце.

Из груди Энджел вырвался удивленный вздох. Так как Астер сидел, ей приходилось наклоняться, чтобы целовать его. Его же руки уже без стеснения касались ее тела, но Энджел не была против. Она не оттолкнула. Не закрыла его рот ладошкой, как в тот раз, не сбежала и не попыталась увернуться, а позволяла себя целовать. Она хотела целовать его!

Их колени соприкасались, сердца бились так громко, что, казалось, даже в конюшне услышат этот стук. Поцелуи прогоняли боль, ненависть, обиду и всю черноту, что заволакивала душу Астера словно дым. И он вдруг понял, что боится. Потому что все становилось слишком серьезно.

Она пробралась ему прямо в сердце. А учитывая, что половину он только что потерял, нельзя было позволять этой девушке забрать и вторую.

— Энджел… Энджел! — остановил он ее.

Они смотрели друг на друга, переводя дух. Ее губы покраснели, грудь вздымалась, на щеках появился румянец, очарованию которого было катастрофически сложно противостоять.

Астер выдохнул:

— А вообще — плевать!

Клин клином вышибают. И он снова впился в ее рот.

Чего только ни сделаешь, чтобы не влюбиться…

* * *

Джейкоб Эванс шел в школу с одной целью — уговорить Мэддисон Эванс прийти к нему домой. Предлог имелся: несчастная лабораторная по химии. Они еще тогда закончили эксперимент, осталось написать про поэтапное слияние химических материалов и составить вывод. Вот только Мэдс словно скрывалась от Джейка, ведь он ни разу не увидел ее ни в коридоре, ни в классе. Зато фотографии своего голого торса он встречал на каждом шагу. Они были развешаны по всей школе, как рождественские украшения. Уборщица, скорее всего, проклинала королей Алтиора и крыла их последними словами, ведь именно ей приходилось убирать последствия этого безобразия.

Эванс вышел из школы. Девочек должна была сегодня забрать тетушка Лиона. А значит, у него свободный вечер и есть время поискать рыжую ведьму, как сказала бы Чарли. В Деполе началась настоящая зима; он левой рукой натянул на уши шапку, связанную матерью, и прошел к своей машине, запорошенной снегом. Ничего такого, с чем не справится щетка. Он очищал капот и думал, что, возможно, знает одно местечко, где сможет найти Мэдди.

Пиццерия Cosa Papa сверкала рождественскими огоньками. Эвансу повезло: прямо перед входом было свободное парковочное место. Он остановил джип и сквозь большие окна сразу же увидел ее. Мэдс тоже заметила его машину и, недолго думая, побежала в подсобку. Джейк хмыкнул: долго бегать не получится. Он вошел в теплое помещение, и с его холодных губ сорвался клуб белого пара.

Внутри пиццерии царила праздничная атмосфера. Елку в углу украсили яркими гирляндами, а на стенах висели венки из еловых веток и красных лент. В воздухе витали ароматы свежеиспеченной пиццы, хвои и корицы. Посетители весело болтали и смеялись, наслаждаясь рождественской музыкой.

— Добрый день, — поздоровалась незнакомая официантка, глядя на него во все глаза. — Вы планируете ужинать или возьмете пиццу навынос?

Ни то, ни другое. Что-то подсказывало Джейкобу, что эта мисс в курсе, зачем он пришел.

— Я ищу Мэддисон Эванс.

— Она сегодня не работает, — слишком быстро ответила официантка.

Да, некоторые люди абсолютно не умеют врать.

— Хорошо. — Джейк кивнул и направился к двери, на которой висела табличка «Для персонала».

— Стойте! — Визг врунишки перекрыл стук двери об стенку.

Эванс не рассчитал силу своей левой руки. Правое плечо все еще было в бандаже, и Джейк старался шевелить им лишь по необходимости.

— Простите! — крикнул он.

Мэддисон стояла посреди комнаты, сжимая кулаки и глядя на сумасшедшего Эванса огромными зелеными глазами. Изумление так ярко сверкало в них, что ему пришлось подавить улыбку. Да-да, Мэдди Эванс, я полон сюрпризов. Не только же тебе быть безумной Мэдс.

— Что ты тут…

— У нас лабораторная, — перебил он, делая шаг вперед. — И я не собираюсь из-за тебя получать низкий балл.

От возмущения она покрылась алыми пятнами. У нее разве что пар из ушей не шел. Боже, как же ему нравилось злить Мэдс… И он даже представить не мог, насколько, оказывается, по ней соскучился.

— Эванс, а ну вон отсюда! — Она скрестила руки на груди.

Джейкоб с трудом сдержался, чтобы не уставиться на ее декольте. Нет, это точно нелегально — быть такой красивой. Такой огненно неотразимой!

— До скольких работаешь? — невозмутимо спросил он, плюхнувшись на диван, и взял в руки пульт от телевизора.

— Я сейчас копов вызову. — Ее голос звенел от раздражения.

— Отлично, подождем их вместе, — ухмыльнулся он, нажав на кнопку включения.

— Ты не понял. Тебе нужно уйти! — с вызовом процедила она, сделав шаг вперед.

— Нет, это ты не поняла. — Джейкоб повернул к ней голову. — Я без тебя не уйду.

Джейк почувствовал исходящую от нее злость, но лишь хмыкнул, — злость тоже эмоция, а это значит, что не все потеряно!

На пороге появилась официантка. Та самая, что пыталась его обмануть.

— Все в порядке? — Она переводила озадаченный взгляд с Джейка на Мэдс.

Комната на несколько секунд погрузилась в молчание. Джейк приподнял бровь и посмотрел на Мэдди. По телику шла передача America’s Got Talent, пятилетний мальчик играл на барабанах под восхищенные возгласы толпы.

— У меня отличные оценки, Эванс, — сообщил ей Джейк. — Ты не испортишь мне общий балл.

Она качнула головой, и волнистые рыжие пряди водопадом рассыпались по ее плечам.

— Это ты не испортишь мне общий балл, — все же отозвалась она, закатив глаза. — Моя смена до шести, Эванс.

Мэдди вышла к своей подруге, и Джейкоб по­удобнее откинулся на подушки. Ему нужно было подождать полтора часа. Но он готов был ждать гораздо больше.

Мэдс была пунктуальной. Она зашла в подсобку в положенное время, без фартука. На груди, как всегда, красовалась кричащая надпись. Обтягивающая юбка с разрезом и массивные ботинки с металлическими пряжками добавляли ее образу рокерской дерзости, которая Джейкобу странным образом нравилась.

— Мы не поедем к тебе, — твердо сказала она, опираясь на стену. — Мы позанимаемся здесь.

— Упс! Тетрадь осталась дома, — невинно улыбнулся Джейк.

Зеленые глаза недоверчиво блеснули.

— Дай-ка проверю твой рюкзак.

Джейк расплылся в своей самой обаятельной улыбке — той самой, эвансовской, от которой у всех вокруг плавился мозг. Он втайне надеялся, что безумная Мэдс не станет исключением.

— Рюкзак в машине, — с наигранным спокойствием отозвался он, наблюдая за ее реакцией.

— Я не поеду к тебе, — повторила она, чуть сильнее сжав руки на груди.

— Боишься? — Джейк медленно поднялся с дивана, лениво потянулся, и футболка чуть задралась, оголяя его рельефный пресс.

Мэдди резко отвернулась, волосы огненной волной скользнули по ее спине.

— Чего мне бояться, Эванс? — холодно бросила она, пытаясь скрыть смущение.

— Вот и я не знаю, Эванс, — ухмыльнулся он, сделав шаг вперед. Ему чертовски понравилась ее реакция.

Девушка непроизвольно отступила, а он продолжил наступление.

— Может, боишься потерять контроль и повиснуть у меня на шее? — спросил он, подмигнув в ребячливой манере, наслаждаясь ее замешательством.

Мэдди несколько раз моргнула. Кончик ее носа дернулся — явный признак приближающегося возмущения. Джейкобу нравилось подмечать эти маленькие детали. Она открыла рот, чтобы послать его, но он приложил указательный палец к ее губам.

— Тсс… Просто знай: ничего не получится, как бы сильно ты этого ни жаждала, — у меня дома три сестры, две собаки и мама. — Он указал на себя большим пальцем. — Боюсь, тебе светит только химия.

— Ты невыносим. — Она оттолкнула его руку.

— Ты тоже. Может, поэтому мы так спелись?

— Мы не спелись.

— Как скажешь, безумная Мэдс.

Она лишь закатила глаза, но сегодня Эванса радовала любая ее эмоция. Главное, что она рядом. Джейкоб смотрел, как она собирает сумку, и предвкушал. «Да, три сестры и две собаки. Полагаешь, этого недостаточно, чтобы тебя покорить? Ты не видела моих лабрадоров», — задорно думал он. Радостно виляющие хвосты… кого подобное может оставить равнодушным?

Когда они вышли из пиццерии, стоял уже вечер. Синее полотно неба покрылось множеством сверкающих звезд. Один из огоньков стремительно пролетел, на краткий миг оставив за собой белую полосу.

— Падающая звезда, — прошептала Мэдс.

— Надо загадать желание.

Девушка пожала плечами:

— Я зареклась заниматься такими глупостями.

Джейк нахмурился:

— Почему?

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Потому что порой хочется развоплотить свои сбывшиеся мечты, — ответила она твердо, чеканя каждое слово.

Джейкоб понял намек. Поцелуй…

— А я загадаю, — сказал он и шагнул в сторону Мэдди. — Интересно, что у нас с тобой мечты в чем-то схожи, — прошептал он ей в губы.

— Так, Эванс, если не хочешь получить по яйцам, держись на расстоянии, — сладко улыбнувшись, отозвалась она и сделала большой шаг назад. — У нас сегодня по расписанию химия и никакой физики.

Джейкоб готов был с этим поспорить, но знал, что битвы надо выбирать с умом.

— Как скажешь, — сдержанно кивнул он, хотя желание не отступать было слишком сильным.

Дома их встретила кухня, на которой словно взорвалась бомба. Упаковки из-под мороженого, шоколадная крошка, взбитые сливки — все было размазано по столешницам и даже стекло на пол, на радость Тору и Локи, которые спешили провести генеральную уборку своими языками. Из каждой колонки орал голос Тейлор Свифт, и ее Cruel Summer заполонило все пространство.

— Вау. — Увиденное действительно не оставило Мэдди равнодушной.

Джейк неловко улыбнулся:

— Да, порой так выглядят мои вечера.

На кухню влетела Сьюзен, с головы до ног покрытая блестками.

— У-у-у, итс круэл сама-а-а, — пританцовывала она, не сразу заметив брата.

Мэдди и Джейк смотрели, как она ставит перед шкафчиком, где хранились сладости, стул и достает огромную упаковку «Эм-энд-Эмс».

— Мисс Сьюзен, у вас же будет сахарная кома! — воскликнул Джейк.

Сью на секунду замерла, потом обернулась и улыбнулась во весь рот.

— Неужели это семейная черта? — шепнула Мэдди ему на ухо. — Решать все неловкие вопросы обаятельной улыбкой?

Уголок губ Джейка приподнялся.

— А у нас получается? — Он смотрел ей прямо в глаза.

Мэдди смутилась.

— Мы смотрим «Эрас тур», — все еще пританцовывая, сообщила младшая сестра, и Джейк заметил, что конфеты на место она так и не вернула.

Мэдди не растерялась: она протянула руку и забрала упаковку.

— «Devils roll the dice, angels roll their eyes, — пропела она и посмотрела на Джейка. А потом закончила: — What doesn’t kill me makes me want you more».

— Ведьма тоже любит Тейлор! — Сьюзен помчалась к сестрам, топая маленькими ножками, как стадо слонов.

Услышав это прозвище, Джейк поджал губы и посмотрел на Мэдди, надеясь, что та не обидится. Мисс Эванс, поняв, что ведьма — именно она, расхохоталась так, словно и правда была злодейкой из диснеевских сказок.

— Он привел ее? — Удивленное восклицание перекрыло голос Тейлор Свифт.

— Он что, правда влюбился?

— Она теперь будет жить с нами?

На контрасте голос мамы Эванс в соседней комнате прозвучал удивительно спокойно:

— Девочки, дышите.

Джейк знал, что, скорее всего, материнская ладонь скользит по головам его сестер.

— Пойдемте поздороваемся.

В коридор выглянули три любопытные головы.

— Она красивее, чем я помнила, — прошептала Чарли.

— «The future is female», — по слогам прочитала Сьюзен.

Фунти приосанилась, увидев послание на футболке Мэдди, и Джейк впервые заметил в ее глазах недетское одобрение.

— Я Мэдди, — махнула рукой рыжая, — но ведьма мне тоже нравится.

Девушка подмигнула, чем вызвала румянец на лицах сестер и веселое фырканье мамы Эванс.

— Добро пожаловать на миллионный просмотр «Эрас тур», — сказала мама.

Лабрадоры Тор и Локи виляли хвостами и принюхивались к новому человеку. Мэдди наклонилась и почесала за ухом черного, чем вызвала ревность белого. Джейк поймал себя на мысли, что она удивительным образом вписывается во все сумасшествие его семьи. Быть может, ему действительно не нужна была нежная, утонченная… и прочее из списка «идеальная женщина», который он себе выдумал. Ему нужна была сумасшедшая ведьма Мэддисон Эванс.

— Присоединитесь к нам? — спросила Чарли.

— Боюсь, что нет. У нас химия.

— И вы будете заниматься у тебя в спальне? — спросила Сьюзен, хлопая ресницами.

Джейкоб прочистил горло.

— Ну да, — произнес он, смутившись.

— Показывай, куда идти, — силясь не расхохотаться, сказала Мэдди. — Надеюсь, мы быстро справимся и я досмотрю с вами концерт.

Девочек этот ответ удовлетворил.

— Только, может, тебе сладостей не хватит, — пробормотала Сью.

Мэдди потрясла упаковкой конфет.

— Я о себе позаботилась, — хмыкнула она.

В этот момент Джейк понял, что она действительно подходит их огромной семье. И словно в подтверждение его мыслей мама Эванс с улыбкой произнесла:

— Мэдди поняла правила игры.

А затем Джейк увидел календарь. На кухне, на серебристом холодильнике, висел он собственной персоной с американским флагом на плечах.

— Ма-ам? — потянул парень, с изумлением глядя на свое фото.

Мама Эванс хитро прищурилась:

— Думал, это пройдет мимо меня?

— Джейк, у нас у всех в классе есть этот календарь! — чуть ли не с ужасом сообщила Фунти. — Все только и говорят, что ты красавчик. — Она сделала вид, что ее сейчас стошнит.

— Но круче всех получился Астер, — мечтательно произнесла Чарли. — Он такой…

— Фу-у-у! — крикнула Фунти, перебивая сестру.

— А мне кажется, Логан вышел отпадно. — Голос пятилетней Сью звонко отскочил от стен. — Он как волшебник… Дым… — Она взмахнула руками.

— Это нужно убрать, — прохрипел Джейк.

— Я еле вырвала этот календарь у старухи мисс Рейнальдс. — Мама Эванс с иронией смотрела на сына. — Старушка мечтала повесить твой портрет в своей спальне.

— МА-А-АМ! — Басок Джейка разлетелся по кухне.

— Ну а что такого? — встряла в разговор Мэдди. — Пожилых женщин тоже надо радовать.

— Полностью согласна, — хмыкнула мама Эванс. — Но мне этот календарь нужен был на память, поэтому пусть мисс Рейнальдс дожидается допечатки.

— Надо все отменить! — Джейк потер глаза.

— Веди меня к себе в комнату. — Мэдди стукнула его плечом.

Комната Джейка оказалась ровно такой, какой она ее представляла. Серые простыни на огромной деревянной постели. Дубовые балки на потолке. Идеально чистый стол (и лишь вещи в углу говорили о некоторой небрежности).

Джейк кинул рюкзак на пол и отодвинул для Мэдди стул.

— Замашки джентльмена? — Она приподняла идеальную бровь.

— Это лишь начало.

— Сильно не старайся, ничего не выйдет.

Они остались вдвоем. Дверь была заперта. Звуки песен Тейлор Свифт остались внизу, зато частота дыхания натягивала невидимую струну между ними.

— Мэдс, — прошептал Джейк и сделал шаг вперед.

— Не надо, Эванс. — Она сделала шаг назад.

Поцелуй. Желание, словно извержение вулкана, взрывало внутренности, переходя в потребность. Но поцелуя не получилось.

В комнату без стука влетела Фунти. Глаза девочки были широко раскрыты, лицо искажал испуг.

— Мама! — крикнула она.

У Джейкоба перед глазами все расплылось. Он молнией сбежал вниз и увидел маму на полу с окровавленной правой рукой. Кровь была повсюду.

— Джейки, — слабо улыбнулась мама Эванс. — Рука соскользнула. Кажется, я вену порезала. Хотела вам торт отнести…

— Надо перевязать и отвезти ее в травмпункт, — прозвучал уверенный голос Мэдди.

Джейка спас этот голос. За ним хотелось следовать — столько в нем было силы.

Фунти прибежала с аптечкой. Джейк кое-как перевязал огромный порез и, подняв маму на руки, понес в машину. Замялся перед водительской дверью.

— Мэдс! — позвал он.

— Все будет хорошо, — заверила девушка. — Ни о чем не думай.

Он сел в машину и повез маму в больницу.

Все прошло быстро: доктор Браун была давней подругой мамы Эванс и позаботилась о ней. Ей наложили четыре шва и отправили домой.

Они ехали в машине молча. Двигатель гудел. Снег валил, и снежинки разбивались о лобовое стекло.

— Мы с тобой теперь оба перевязанные, — пошутила мама. Ее глаза грустно поблескивали. — Прости, Джейки. Испортила тебе свидание.

— Мы должны были делать записи для лабораторной. — Джейк махнул рукой. — Ты ничего не испортила. — В его голосе слышалось раздражение. — И никогда так не говори, мам.

Домой они приехали в час ночи, и их ждал сюрприз — идеально чистая кухня, сверкающая в лучах уличных фонарей.

— Она, наверное, и правда ведьма, — прошептала мама Эванс.

Такой чистой кухни в их семье не было со времен рождения Чарли.

Джейкоб отвел маму в спальню и дал ей лекарства.

— Проверь девочек, — попросила она и устало прикрыла глаза.

— Конечно.

Сначала он зашел в спальню Фунти, та спала на животе и тихо похрапывала. На стуле стоял собранный рюкзак и приготовленные на завтра вещи. У Джейка не нашлось слов, чтобы описать свое изум­­­ление. Собираться в последнюю секунду перед выходом — вот традиция Эвансов. В комнате Чарли было чисто, и точно так же на утро было приготовлено все необходимое.

Джейк заглянул в комнату Сьюзен, но ее там не оказалось. Он сразу понял, где найти младшую сестру. Тихо-тихо открыл дверь собственной спальни, боясь, вдруг она скрипнет и нарушит чужой сон.

В его постели, свернувшись калачиком, лежала Мэддисон Эванс. На ней были его старая футболка и черные спортивные шорты. Одеяло сползло к ее ногам. Девушка лежала с самого краю, позволяя малышке Сью заполнить своим маленьким тельцем все пространство.

Джейкоб подошел к кровати и, сев на корточки, оглядел Мэдди. Ее волосы разметались по подушке, и он, подхватив один локон, перебирал его меж пальцев. В груди становилось тесно. Что-то большое и необъятное заполняло ее теплом и щемящей благодарностью. Джейкоб еле удержался, чтобы не поцеловать ее. Мэддисон Эванс… Кто мог знать, что она станет той самой для него? Непредсказуемость жизни. Эвансу чертовски сильно нравился этот резкий поворот. Он встал и аккуратно поднял Сью. Она приоткрыла один глаз и посмотрела на брата. Джейк вышел в коридор и шепнул:

— Сегодня ты спишь в своей спальне.

— А ты с Мэдди?

Сонный детский голосок вызвал у него улыбку.

— А я с Мэдди.

— Хорошо, — согласилась Сью.

Он вошел в комнату сестры, опустил ее голову на подушку, и девочка тут же приплюснула рукой щеку. Джейки поцеловал ее и вышел за дверь.

Главное было не разбудить бестию — иначе она отправит его спать в зал на диван. Джентльмен бы так и поступил, но Джейкоб Эванс оставался джентльменом, лишь когда ему это было выгодно. Впрочем, как и многие другие мужчины. Он лег рядом и разглядывал ее спящую — такую уязвимую, беззащитную. Что-то при этом кольнуло в районе ребер. Джейкоб открывал для себя новые и неизведанные ощущения. Все, что касалось Мэдди, словно переворачивало его душу наизнанку. Взяв одеяло, Джейк накрыл им и ее, и себя. Иногда мечты сбываются в самый неожиданный момент, подумал он и прикрыл глаза, чувствуя тепло и запах Мэддисон Эванс.

Джейкоб проснулся, почувствовав на себе изучающий взгляд. Он нехотя приоткрыл одно веко, и у него перехватило дыхание. Мэдс смотрела на него открыто, без игр и притворства. В глубине ее глаз таилось тепло и что-то такое большое, похожее на взрыв вселенной, что заставляло сердце Эванса прерывать удары. Он впервые в жизни испытывал нечто подобное.

— Доброе утро, — прохрипел он сонным голосом.

Создавалось ощущение, что в мире этим ранним утром остались лишь они двое.

— Ты как? Как мама? — тихо спросила девушка, и ее голос звучал удивительно мелодично.

— Все хорошо, насколько может быть хорошо, — ответил он, продолжая разглядывать Мэдс.

На ее коже виднелись едва уловимые, блеклые веснушки.

— Это уже кое-что. — Уголок ее губ приподнялся в слабой улыбке. — Что-то невероятное, да?

— Что именно?

— Ты и я в одной постели.

— Звучит как сбывшаяся мечта.

Зеленые глаза сверкнули.

— Или как страшный кошмар.

Джейк покачал головой и поймал себя на мысли, что не хочет с ней сегодня спорить. Он аккуратно положил руку поверх ее талии и притянул ближе.

С губ Мэдс вырвался удивленный вздох.

— Что ты делаешь?

— Наслаждаюсь, — промычал он и уткнулся ей носом в шею.

Она пахла вишней. Эванс и представить не мог, что вишня станет его любимой ягодой.

— Ты наглец, — отозвалась она, но позволила обнять себя покрепче.

— Это я еще не наглел, — прошептал он и почувствовал, как вена на ее шее начинает биться сильнее, а по всему телу бегут мурашки. — Наглость — это вот. — И Джейк Эванс просунул руку под футболку Мэддисон Эванс, обхватывая ее тонкую талию своей широкой ладонью.

— Джейк… — сорвалось на выдохе с полных губ.

Но он не мог остановиться. Ее кожа была такой мягкой, бархатной. Он вел ладонью медленно, нежно, борясь с желанием перевернуть девушку на спину и нависнуть над ней. Джейк остановился, водя большим пальцем под ее грудью.

— У нас ничего не выйдет. — Она взъерошила его каштановые волосы.

— Почему ты написала мне? — Он все еще не хотел с ней спорить.

Большой палец медленно поднимался вверх по груди, и с губ Мэдди сорвался тихий выдох.

— Потому что ты делал вид, что знаешь меня, — ответила она.

Джейк заглянул ей в глаза. Мэдди выглядела сейчас такой уязвимой. Он действительно все эти годы делал вид, что знает ее. А тем временем она была для него полна тайн: ее чувства, эмоции, мысли. Ему хотелось узнать обо всем. Он вглядывался в знакомое лицо, но видел ее иначе. Легкие веснушки на носу, пирсинг, зеленые глаза — она выглядела как обычно, но что-то неуловимое изменилось в ней. Эвансу хотелось запомнить каждую черточку ее лица, каждое движение бровей, то, как дергались ее губы или менялся взгляд. Мэддисон стала для него загадкой, которую он планировал разгадать.

— Я был дураком.

— С этим не поспоришь. — Она слабо улыбнулась.

В ней не было привычной ему борьбы, напротив, Мэдди растекалась лужицей в его руках.

— И как давно я тебе нравился?

Мэддисон прикусила губу, Джейк даже на миг испугался, что она не расскажет… Но Мэдс призналась.

— Ты мне нравишься с шестого класса, — едва слышно произнесла она и, неожиданно толкнув Эванса, уложила его на лопатки и уселась сверху. — А ты думал, что тебе пишет Энджел?

Настроение Мэдди изменилось за секунду. Сейчас, прижимаясь бедрами к его бедрам, на нем сидела безумная Мэдс, сверкая зелеными ведьминскими глазами.

Джейк сглотнул, протянул руку и запустил ее в пышную шевелюру, слегка оттянув назад. Эвансу подумалось, что ему нравится в Мэдс все: смены настроения, взгляд и сумасшедшие кудри.

— Значит, ты влюблена в меня с шестого класса? — Он улыбнулся и свободной рукой притянул ее бедра ближе.

Да, он не ответил на ее вопрос. Такое бывает. Иногда во избежание краха лучше не отвечать.

— Это ничего не значит, — заявила она.

— Это значит для меня целый мир, Мэдди, — произнес Джейк, гладя ее по бедру.

Она должна чувствовать то же самое, ведь так? Это притяжение, сумасшедшее и необузданное.

— Вот как? Значит, ты раскаиваешься в своих поступках?

— Тебе нужно покаяние? — Он изогнул бровь и резко приподнялся, сокращая расстояние между ними.

У Мэдс перехватило дыхание. Он был такой сильный, такой большой и уверенный в себе… Это обезоруживало. Но девушка отстранилась и, серьезно глядя на Джейка, произнесла:

— Мне нужна правда.

— Ты знаешь всю правду. — Джейк нахмурился и протянул руку, дотронувшись до ее скулы.

Она отбросила ладонь парня:

— Я — да, а вот Энджел? — Голос девушки звучал отстраненно.

— При чем тут она?

— При том, что твой Астер пудрит ей мозги.

Джейк замер, и Мэдс, словно вынося вердикт, спросила:

— Ты скажешь ей правду?

— Правду? — От волнения у него заложило уши.

— То, что Астер тоже на нее поспорил. — Мэдди скрестила руки на груди и посмотрела на Эванса в упор.

— Не знаю, о чем ты, — пробормотал Джейкоб, не глядя на нее.

— Не знаешь? — Теперь в ее голосе слышалась горечь. Мэдс наклонилась и прошептала: — Вот поэтому между нами ничего не будет, Эванс. — Она резко подскочила и твердым шагом направилась в ванную.

— Мэдс, стой!

— Доеду на такси, — отрезала она и заперла дверь.

Черт, черт, черт!

Через пятнадцать минут к дому Эвансов подъехал белый седан, и Мэдди в него села. Джейк пытался сказать что-то вразумительное, но не мог.

От шума проснулась Сьюзен. Она стояла в коридоре в своей футболке с Тейлор Свифт и терла глаза.

— Уехала? — сонно спросила она.

Джейкоб растерянно молчал. В голове хаотично разбегались мысли. Он всеми силами пытался отследить цепочку. Откуда Мэдс знает про Астера?

Сьюзен громко зевнула и гнусавым голосом пробормотала:

— Странно, ведь я ей вчера подарила вален­тинки…

— Ты вчера что? — Джейк почувствовал, как сердце выпрыгивает из груди.

— Подарила валентинки! Я прочитала, там было для Мэддисон Эванс. — Сью вновь зевнула и невнятно продолжила: — И для Э… Тоже для нее, да?

— Ты подарила обе? — Джейкоб прикрыл глаза ладонью.

Младшая сестра приосанилась и тоном, не терпящим возражений, произнесла:

— Чем больше, тем лучше!

Джейкоб силился вспомнить, как выглядела та валентинка. Та самая, для Э… Что на ней было? Правила спора и три подписи. Подпись Астера была самой размашистой и объемной…

Чат «Беда не приходит одна»

Джейк: У нас проблема!!!