Drama Queens, или Переполох на школьном балу

Глава, в которой Пенни становится Маленькой Волчицей, Тейлор играет в прятки, а Кэтрин обзаводится собственным дилером

ПРОСТО ЗНАЙТЕ: если кто‑то говорит вам, что все под контролем, то не удивляйтесь, когда через восемь часов обнаружите себя среди ночи запертой в пустом школьном здании между кулисами и кладовкой для швабр. Не спрашивайте, почему Люк Уилсон несет Пенни Браун на руках, а за ними тянется мокрый след, словно они искупались в Ниагаре. Почему тихоня Стив, ни о чем не ведая, мирно спит на диване в хоровой студии. Почему на Эмбер Новак из одежды лишь розовый махровый халат. И тем более почему на всех остальных надета баскетбольная форма. Просто не спрашивайте, а главное, не слушайте, когда вам говорят, что все под контролем.

Особенно если это говорит вам Хитклифф Риверо.

За несколько часов до случившегося…

Кэтрин медленно оглядывала зал, уже частично подготовленный к новогоднему вечеру. Свежевыкрашенные стены, увешанные гирляндами и нарисованными плакатами. Сцену, сооруженную в дальнем конце и обрамленную ветвями ели и остролиста. Несколько диско-шаров на потолке.

– Вот туда еще одну коробку, – ткнул Эрлингтон пальцем, указывая одному из десятиклассников, куда поставить привезенную омелу.

– Куда еще? Я уже видеть ее не могу, – простонал Хит где‑то над ухом.

Удивительно, но за последнее время Кэтрин так привыкла к его присутствию, что не представляла, как когда‑то его не окажется рядом. Да и сложно было не признать, что Хитклифф хорошо разбавляет рутину этого места.

– У меня уже шея болит от развешивания этого добра по всей школе. Ты хочешь, чтобы все только и делали, что перманентно засасывали друг друга через каждые два шага?

– Это ведь так на меня похоже, правда? – скорчила гримасу Кэтрин.

– Безумно, – ехидно улыбнулся парень, наклоняясь ближе и указывая пальцем вверх, где прямо над их головами висела зеленая ловушка. – Ты вмажешь мне, если я тебя поцелую?

– Отстань, Хитклифф. – Кэт не без удовольствия толкнула его локтем. – Надоели твои

шуточки. Хочешь заняться делом – иди… трав покрась.

Уходя, он запрокинул голову назад и громко рассмеялся. А она отвернулась, чтобы никто не видел, что ее губы тоже растягиваются в улыбке. В этот момент зазвонил ее телефон.

– Да, – ответила она, сделав пару шагов в сторону, чтобы поговорить спокойно.

– Кэтрин Ли? Здравствуйте. Это Джулия Ламбер из администрации Корнелльского университета. – Ладони у Кэт моментально вспотели, и она поочередно вытерла их о юбку, чтобы не выронить телефон. – Вы можете говорить?

– Да, я… конечно. Спасибо большое, что нашли время.

– Кэтрин, – начала женщина на том конце, – мы рассмотрели вашу заявку, и она выглядит весьма впечатляюще. Должность президента школы, организационный комитет. Средний балл четыре ноль, к тому же вам дают замечательные рекомендации.

– Еще медаль по бегу на первенстве города, – добавила Кэт осторожно.

– Да, это тоже, конечно же. Пусть и не так важно в нашем случае. – Неприятное ощущение появилось в животе Кэт. – Думаю, вы, как никто другой, понимаете: стипендия, которая не только покрывает стоимость обучения, но и дает полны пансион, – это один шанс из тысячи.

– Конечно, я…

– И пусть заявок в этом году мы получили не так много – девяносто шесть…

«Твою ж мать! – прикрыла глаза Кэтрин и повторила – Твою ж мать!»

– …стипендию получат лишь семеро.

– Это мечта всей моей жизни – учиться…

– Ваши достижения выглядят весьма впечатляюще, но, видите ли, все отправившие документы таковы. Здесь нет посредственных результатов.

Корнелл всегда выбирает лучших.

«И не выбирает вас» – уже заранее приготовилась услышать Кэт.

– Я прочитала ваше эссе и думаю, что вам стоит еще раз над ним поработать и попробовать заново. Вам нужно показать, что делает вас особенной, чем вы лучше других претендентов, Кэтрин.

А пока мы с большим сожалением вынуждены вам отказать.

Рука Кэт повисла вдоль тела со все еще зажатым в ней телефоном. Итак, минус один университет.

Чем ты лучше других, Кэт? Проблема в том, что она и сама не знала.

– Ну, что думаешь? Как тебе? – спросил подлетевший Эрлингтон, улыбаясь и окидывая взглядом зал.

– Очень красиво, – ответила Кэтрин, не поднимая глаз.

– Знаешь, в коридорах только и разговоров о нашем бале. Все в предвкушении. Твоя затея с лотереей просто фантастическая!

– Что за лотерея? – спросил снова оказавшийся рядом Хитклифф.

– Кэт придумала, – отчитался Эрлингтон. – Благотворительные билеты. Мы поставим кого‑нибудь на входе, и за небольшую сумму каждый сможет купить несколько билетов, потратить которые можно будет на праздничный торт, право исполнить песню или танец с любой дамой. Вырученные деньги пойдут в фонд помощи детской больнице. В этом году мы помогаем им.

– Отличная идея. А если дама откажется танцевать?

– Она не решится, – ответила уже Кэт, все так же глядя в пол. – Это ведь благотворительность, Синдикат, почти святое дело.

– Говорю же, все схвачено! Эй, куда вы это тащите? – крикнул Эрлингтон и унесся разбираться с грузчиками в другой конец зала.

– Послушай, что с тобой? Что‑то не так?

– Все в порядке, – пожала плечами Кэт. – Небольшие проблемы. Не бери в голову. Да, – вспомнила она, – наверное, придется отменить сегодняшнюю репетицию.

– Почему?

– У футболистов тренировка в семь, поэтом в это время Такер прийти не сможет. У группы поддержки – в четыре, а в хоре ежегодная подгонка костюмов. Уилсон будет только после девяти, потому что у него подготовка к благотворительному матчу «Отцы против сыновей», это тридцатого,

так что на данный момент это важнее бала. Те двое, что вечно танцуют с краю, уехали с классом в Нью-Йорк на какую‑то выставку. Что еще? А, н и Линда, та, что из школьной газеты, кажется, растянула запястье и ближайшую репетицию вообще пропустит.

– Но остальные‑то могут.

– Остальные – это мы с тобой и баскетболистка Мэй? – приподняла бровь Кэт. – В таком случае да, валяй, я совершенно свободна.

– А если назначить на девять тридцать?

– Нельзя, – покачала головой девушка. – В это время в школе уже никто не должен находиться. Ты же помнишь. – И тут же пожалела, что сболтнула. Они ни разу не упоминали вечер, когда между ними едва не случился до-дрожи-в‑коленях-почти-поцелуй, а просто делали вид, что обоим показалось, поэтому Кэт добавила: – Охранник внизу закрывает двери.

– Давай так. – Хит присел на корточки рядом, потому что она упорно продолжала пялиться в пол. – Ты предупредишь всех, что время переносится, а охранника я возьму на себя. Сегодня дежурит новенький, мы как‑то вместе на обеде курили, он отличный парень. Проблем не будет.

– Хитклифф, ты не куришь.

– Я оказывал моральную поддержку, – ответил он. – Расслабься, все будет нормально.

И вот именно после этой фразы все и пошло кувырком…

Все началось с того, что температура резко упала. На смену снегопаду пришел первый за эту зим мороз, и вечером машина Кэт просто не завелась.

Она бросила взгляд на часы: семь. Значит, еще есть время взять у соседей клеммы, измазаться в солярке, замерзнуть или просто… попросить о помощи.

Пусть это и было нелегко, Кэтрин открыла диалог под звучным именем «Колумбийская задница» и набрала:

«У меня что‑то с аккумулятором. Забери меня».

Почему‑то именно с Хитклиффом она не испытывала потребности ни в наигранно вежливом тоне, ни в вымученном «пожалуйста». Как будто знала, что он сам в этом тоже не нуждается. По экран побежала дорожка из точек, говорящая о том, что на том конце кто‑то печатает.

«Пиши адрес».

Кэтрин сбросила свою геолокацию и лишь потом подумала: может, зря? Но телефон в руке завибрировал кратким:

«Буду».

Когда будет и опоздает ли как обычно, Кэт не знала. Поэтому на всякий случай добавила:

«Репетицию перенесли на девять».

Учитывая, что Хитклифф всегда минимум на двадцать минут задерживается, они точно приедут вовремя. Но в дверь постучали уже через четверть часа. Хитклифф появился на пороге ее дома все такой же взлохмаченный, в куртке нараспашку, с большим пластиковым контейнером в руках.

– Ты рано, – посмотрела на часы Кэт, тут же прикидывая в уме, уж не она ли так просчиталась.

– Просто решил тебя как следует перед репетицией накормить. Твой желудок по вечерам урчит так сильно, что перебивает даже музыку.

Щеки у Кэтрин вспыхнули.

– Это было лишь раз.

– Но я же знаю, ты вечно ничего не ешь, – произнес парень, протягивая ей контейнер, чуть наклонив, чтобы она могла рассмотреть содержимое. Покрытая корочкой из сыра, внутри находилась лазанья – весьма аппетитная.

– Нам не надо помогать. Мы не какие‑то нуждающиеся.

– А разве я так говорил?

– Нет, но…

– Вот и прекрасно, – произнес Хитклифф. – Тогда поужинаем вместе, я тоже с утра ничего не ел. – И, совершенно не стесняясь, принялся стаскивать кроссовки. Те самые, за двести баксов. Она их хорошо запомнила, не зря несколько дней возила в машине.

– Только не говори, что сам это приготовил, – произнесла Кэт, закрывая за ним дверь.

– Нет, это было бы слишком даже для чудо-меня, – по‑мальчишечьи широко улыбнулся Хит, и ей захотелось улыбнуться в ответ. Машинально.

«Какая же заразная штука этот Хитклифф», – подумала Кэт. – Я в семье самый младший. Поэтом у меня есть вход на кухни минимум четырех домов.

К тому же моя сестра готовит лучше всех на восточном побережье, так что, когда я сказал, что голоден, она была только рада подсуетиться.

Остановившись посреди гостиной, Хит окинул ее заинтересованным взглядом. После его дома на Миссисипи-роуд она наверняка показалась ему пустоватой. Здесь на стенах не висели фотографии, не стояли цветы в горшках, а из кухни не доносился запах свежих вафель. Так что Кэт была даже благодарна коту, что он проскользнул в коридор и отвлек на себя внимание. Увидев чужака, он на мгновение замер, насторожившись, выгнулся, а потом, не спуская с Хита глаз, уселся прямо напротив, словно говоря: «Эй, я за тобой наблюдаю».

– Не знал, что у тебя есть домашние животные, – произнес Хит и, присев на корточки и протягивая руку к коту, позвал: – Эй, приятель, как тебя зовут?

– Его зовут Перестань-лазить-в‑окна-мисс-Престон-засранец, – ответила вместо кота Кэтрин. – Ну или просто Тоби. Ладно, идем, – пригласила она его на кухню, где было пусто так, словно в доме никто не жил и ничего не готовил минимум лет десять. – У нас не так много времени. Перекусим и собираемся.

– Слушай, а за тебя никто не будет волноваться? – спросил Хит, кивнув на темную улицу за окном. – Я‑то ладно, не привыкать, но, судя по моим сестрам, родители обычно не в восторге, когда их дочери гуляют допоздна. Отцы особенно.

– У меня только мама, а у нее ночное дежурство, – ответила Кэтрин. – И, можно так сказать, в нашей семье за старшего я. Так что ответ на твой вопрос: нет. Волноваться обо мне никто не будет.

Он лишь молча кивнул, словно что‑то записывая в уме. Пока Кэт доставала тарелки, Хит сел за стол. Тоби устроился в углу комнаты и принялся наблюдать за ними. А Кэтрин невольно отметила, как странно выглядит парень в их маленькой полупусто кухне.

Вот так, не прошло и месяца, как они уже делят совместный ужин. А это почти свидание. Только сейчас Кэтрин поняла: происходящее между не и Хитклиффом было не чем иным, как крайне странными свиданиями. Иногда с ноткой ненависти, иногда раздражения, а иногда теплоты. Они вместе танцевали в пустых коридорах школы, красили стены (Хитклифф всегда пытался ее измазать), препираясь, развешивали ненавистные ветки омелы и вырезали приглашения. Пусть все происходило и не в той самой привычной манере: они не ходили в кино и не держались за руки, но только сейчас Кэт поймала себя на мысли, что за эти дни проговорила с парнем, сидящим напротив, больше, чем со всеми своими знакомыми, вместе взятыми, за последний год.

Когда обе тарелки заняли на столе свое место, Кэт залезла с ногами на стул, вдохнула аромат горячей пищи и только приготовилась есть, как ее прервал голос:

– Вы не молитесь перед едой?

Кэт замерла, так и не донеся вилку до приоткрытого рта.

– Э-э… нет.

– Ясно, – ответил парень.

Кэтрин отложила вилку, положила руки на стол и подперла ладонью подбородок.

– Знаешь, чем больше я смотрю на тебя, тем больше не понимаю.

– Чего? – пережевывая, спросил Хитклифф.

– Вся твоя жизнь и рассказы о семейном бизнесе буквально кричат о нарушении закона и порядка, но при этом ты все время цитируешь мне Библию короля Иакова. Как‑то это все плохо сочетается, разве нет?

– Вовсе нет, – рассмеялся он.

– Что ж…

Возразить на это было действительно сложно, поэтому Кэтрин решила заняться едой. Которая, надо сказать, действительно была потрясающей.

Томаты и моцарелла буквально таяли на языке, а от сочетания приправ хотелось застонать. Хитклифф уже съел половину. Потянувшись за стаканом с водой, он спросил:

– Вот скажи, кто чаще всего обращается к врачу – здоровые или больные?

– И дураку ясно кто, – хмыкнула Кэтрин.

– Вот, считай, и здесь так же. Когда у человека все хорошо, он редко вспоминает о Боге. – Было удивительно, что, несмотря на явное улично-хулиганское прошлое, речь его была невероятно рассудительной и лаконично-стройной. – А что касается молитвы перед едой, все просто. Нужно просто за все благодарить. Таков закон жизни.

– Но жизнь несправедлива, – вспомнив сегодняшний разговор с приемной комиссией и принявшись ковырять в тарелке, произнесла Кэтрин.

– Это не так.

– Считаешь? – хмыкнула она.

– Как минимум ты ходишь, говоришь, слышишь, у тебя есть крыша над головой, а значит, ты уже счастливее сотен тысяч людей в мире.

– Ой, это так не работает, Хит. Ведь те люди где‑то там, далеко, а ты здесь. И проблемы твои реальны.

– Их тоже.

– Нет, Хитклифф, не успокаивает.

– Ты красивая, – рассмеявшись, добавил он. – Приплюсуй еще пару миллионов из числа сомневающихся в себе.

Она наклонила голову, словно говоря: эта шутка с ней не пройдет.

– И фигурка зачет, – подмигнул он. Кэт тоже рассмеялась. – Вот видишь, многим есть из‑за чего тебе позавидовать. Цени то, что имеешь.

– Мне бы твое жизнелюбие, честное слово, – покачала головой Кэтрин.

– На благодарность уходит столько же времени, сколько и на нытье, – ответил он, убирая посуду в раковину, и включил воду.

– Ой, нет, не мой, я сама, – подскочила следом Кэтрин, практически вырывая тарелку у него из рук.

– Мне несложно. Иди пока переодевайся.

Кэт, спохватившись, попыталась хотя бы крошки со стола стряхнуть, но только ударилась бедром об угол столешницы. А потом все‑таки решила ретироваться. Тоби запрыгнул на кухонную стойку и неожиданно боднул Хитклиффа под локоть.

Тот вытер руки и принялся чесать кота за ухом.

А Кэт так и застыла посреди лестницы, глядя на это и сама себе удивляясь.

Раньше каждый жест этого парня если не раздражал, то определенно не казался каким‑то особенным, сейчас же от одного лишь взгляда на его губы, непослушный завиток, падающий на лоб, или ладони, гладившие нагло забравшегося на руки кота, в животе лопались пузырьки шампанского, которое Кэт никогда не пробовала, но которое должно ощущаться, как она полагала, именно так. И это пугало до смерти.

Поднявшись наверх, она села на кровать и закрыла руками лицо. Потому что ситуация снова выходила из‑под контроля. Она столько трудилась, мечтая вырваться из состояния, когда мысли о том, как заплатить за дом, – первое, что приходит на ум при словах «новый месяц»! Не для того она это делала, чтобы втрескаться в пацана, промышляющего к тому же незаконным бизнесом. Да, он весь был словно соткан из того, что раньше она все

душой ненавидела. Из легкости и безалаберности, смешливости и хаоса. Постоянно расшатывая границы ее порядка, врываясь в них словно ураган. Он ее раздражал. Он ее восхищал своей нешаблонностью. Она не могла его выносить, и при этом ее к нему тянуло будто магнитом. И самое страшное, что уже много лет никто из окружающих не вызывал в ней никаких чувств. Этот же парень вызывал все сразу и одновременно.

Всего неделя, успокаивала себя Кэтрин. А потом он уедет. Исчезнет из ее жизни, словно его там никогда и не было. Достав туфли на каблуках, как и просил Хит, она закинула ежедневник в сумку и только закрыла дверь спальни, как снизу раздался крик:

– Твою мать, Кэт! – а следом поток нецензурной брани. – Твой кот нагадил в мои ботинки!

Это была случайность номер два, из‑за которой спустя сорок минут они неслись по коридорам школы, а телефон Кэтрин разрывался от входящих сообщений.

– Мы опаздываем, мы так опаздываем, – стонала она.

Им пришлось вернуться домой к Хитклиффу, сделав крюк, потому что он жил совсем в другом районе. Он переобулся, и все бы ничего, но, даже действуя максимально быстро, приехать вовремя не получилось.

– Всего двадцать минут, не страшно, – откликнулся Хит на бегу.

– Это тебе не страшно. Ты вечно опаздываешь.

Но не мне!

– Слушай, Кэт, это твой кот вообще‑то, я здесь при чем?!

– Ладно, прости. Заносит, – согласилась она. – Тоби действительно засранец. Надо было его кастрировать не жалея.

Хит оглянулся, в его глазах вспыхнуло опасение.

– Не зря они тебя боятся, – покачал он головой.

– О чем ты?

– Тот пацан, что плакаты рисует, давно к тебе неровно дышит, но даже подойти боится. Ты как глянешь на него!.. – засмеялся он. – Бедняга в последний раз едва со стремянки не свалился.

– Глупости, – возмутилась Кэт. – Ты придумываешь.

– Ладно. Так даже забавнее, – ухмыльнулся Хитклифф. – Только ты, похоже, этого не видишь. И кстати, я не всегда опаздываю.

– Ты опоздал на две прошлые репетиции. На уборку снега в пятницу и к мистеру Эрлингтону во вторник, а потом еще дважды из‑за слушаний. Учитывая, что это единственные причины для твоего присутствия здесь, выходит, что всегда.

– Боже милостивый, ты действительно так считаешь?

Они одновременно вломились в репетиционный зал. Как ни странно, репетиция проходила

относительно спокойно. И хотя танцоры нервничали, но дело шло. Это было главное.

– Ай, она проткнула мне стопу! – взвыл Гарри.

– Боже, если ты каждый раз будешь так тормозить с шагами, я самого тебя проткну, на этот раз палкой старухи Шнайдер, – возмутилась Эмбер.

– Кажется, разбилась чья‑то идиллия, – констатировал за спиной Кэтрин Дэниел, судя по всему единственный, кто нормально воспринял идею Хита заставить девушек танцевать на каблуках. Его‑то ноги в отличие от других явно не страдали.

– Давайте еще разок, чтобы закрепить окончательно, – произнес Хитклифф, потянув Кэт на себя и ловко крутанув вокруг своей оси.

Она не понимала, зачем он заставляет ее танцевать наравне со всеми. Все равно на балу ей не выступать. Ее место за кулисами, так какой прок?

– Еще разок – и тебе придется нести меня домой на руках, потому что мои ноги просто откажутся выполнять свою работу, – простонала она, переминаясь на тонких каблуках.

– Да брось, – подал он руку, – ничего с тобой не случится. – И когда ее ладонь легла в его, притянул к себе ближе и добавил, довольный собой: – Хотя я и на руках отнести тебя не против.

Считай, тебе повезло. Даже несмотря на испорченные кроссовки.

А вот Пенни Браун не везло точно. Ее партнер был ненамного выше нее и уже дважды заехал локтем ей по затылку, всякий раз получая вдогонку от Люка, танцевавшего на другом конце зала, но прекрасно все видевшего с высоты своего роста, грозное: «Эй, парень, еще раз – и я…» Пенни лишь морщилась, стискивая зубы. Так что даже Кэт, не сильно эмпатичная в обычной жизни, хотела подойти к ней узнать, в порядке ли ее голова.

– Эй, ты как, Пенс? – решилась она в конце занятия, присев рядом с Браун на корточки, пока та снимала туфли.

– Сойдет, – слабо улыбнулась Пенни, бросив взгляд в окно, за которым давным-давно стемнело. – Мне немного не по себе… Никогда не бывала в школе ночью, – добавила тихо, но, похоже, переживала она не по этому поводу.

Наверняка родители на дежурстве, а значит, не отругают. Кэт помнила: оставаться по ночам одно уже со средней школы, а то и раньше, было чем‑то почти привычным для Пенни.

– Как будто зомби-апокалипсис, – бросила проходящая мимо Эмбер и заворчала: – Идемте уже, собирайся быстрее, коротышка Браун!

– Ну и стерва, – процедила Кэт.

– Идете? – окликнули Сью и Мэй от дверей.

Стив тоже толкался там, как будто не зная, то ли подождать Пенни, то ли провалиться сквозь пол из‑за косых взглядов, которыми его награждал Уилсон. Кэт протянула руку:

– Пошли.

В школе было тихо и темно. И лишь огоньки сигнализации мерцали у потолка как красные светлячки. Все столпились у дверей, и, только подойдя ближе, Кэт увидела, что на проходной пусто.

– Хитклифф, – шепнула она, чтобы никто не заметил. – Быстро скажи, что все в порядке и ты договорился с охранником, потому что я его почему‑то не вижу.

Тот лишь потер рукой подбородок, глядя куда‑то в сторону.

– Хи-и-ит?

– Должно быть, вышел покурить, – предположил парень.

Люк подошел к будке охранника и просунулся в крошечное окошко, чтобы посмотреть на мониторы камер.

– Э-э… Ну, у главного входа его нет… у запасного тоже… и у стадиона он тоже не курит. Может, в туалете?

– Так, если через пятнадцать минут нас не выпустят отсюда, я звоню папе, – вспыхнула Эмбер, достав для убедительности телефон.

Только этого еще не хватало! Кэтрин не предупредила Эрлингтона, заранее зная: тот вряд ли их поддержит. К тому же его устраивал и классический вальс: «Обошлись бы без поддержек, зачем вам еще репетиции?» Как обычно, лишь бы не нести очередную ответственность. Кэт могла

поклясться, что Пенни увидела следы паники на ее лице, потому что внезапно подхватила:

– А дверь точно закрыта?

Но едва она успела сделать шаг, как Люк поймал ее за руку и потянул на себя.

– Датчики, малыш. Они сработают.

Все замолчали и уставились на них.

– «Малыш»? – внезапно переспросил Стив из‑за спины Кэтрин.

– Это… прозвище. Из-за роста, – покраснев, отозвалась Браун.

– Ясно, – странно усмехнулся Стив.

Все расселись на лавки в коридоре и замолчали, как будто говорить и не о чем особо было. Эмбер расхаживала из стороны в сторону, специально всех лишь сильнее нервируя. Такер принялся щелкать зажигалкой. Кэт отбивала носком ритм, стараясь успокоить нервы.

– Поговорим? – кивнула она Хитклиффу, отзывая подальше от других, и, как только они скрылись за поворотом, прошипела: – Что происходит?—

Слушай, я здесь при чем? Ты же видишь.

В коридоре раздался возмущенный вопль. Судя по всему, у Эмбер началась истерика, потому что уже всем стало ясно, что охранник, бросив пост, просто куда‑то смылся.

– Иди разбирайся, – шепнула Кэт, подтолкнув парня к возмущающейся Новак. – Можешь задействовать все свое обаяние.

– Я звоню родителям.

Эмбер опять достала телефон, но Хит тут же выхватил его у нее из рук:

– Если позвонишь, влетит и Кэт, и охраннику.

– Почему меня это должно волновать? Нечего было назначать репетицию так поздно.

– Я просто не смогла выкроить время в вашем плотном расписании, – зачем‑то принялась оправдываться Кэт. – Поэтому подумала, что…

– Фигово подумала! – рявкнул Гарри, делая шаг вперед, но Хит внезапно так на него посмотрел, что все собравшиеся дружно отшатнулись.

Половина ребят просто промолчала, другая половина придвинулась ближе к Эмбер. Только Тейлор и Пенни все еще стояли где‑то посередине, не зная, куда податься.

– Итак, давайте по существу, – начал Хитклифф. – Мы заперты в школе – факт. Надолго ли – никому не известно. Но это ведь не трагедия, воспринимайте как возможность в последний раз повеселиться. Ей-богу, вам как будто не по восемнадцать! Знаете, в моей школе…

– В латинском гетто, что ли? – хмыкнул кто‑то из толпы.

И почему‑то вдруг именно Кэт стало стыдно. Но Хит продолжил, не обратив внимания:

– …была традиция оставаться внутри перед выпускным. Ну а вы, считайте, выполните план на полгода раньше.

– Зачем? – спросила Сью.

Но только Хит собрался ответить, как Кэт прикрыла ему рот ладонью.

– У нас приличная школа, – отрезала она, грозно глядя в его сторону. – А значит, никаких «повеселиться».

– И что делать предлагаете? – Это уже Стив, нервно теребящий шнурок на толстовке. – Меня родители ждут.

– Напиши, что останешься с ночевкой у меня.

Смотрим игру «Лэйкерс», – вдруг подал голос Уилсон. – У кого‑то еще будут проблемы? Ссылайтесь на меня. Предки не будут против.

– Я в ваших дурацких незаконных заварушках участвовать не собираюсь, – фыркнула Эмбер.

– И я тоже, – поддакнул Гарри.

– Эмбер, можно тебя на минуточку? – попросила Кэт, и Новак недовольно посмотрела в ее сторону, явно припомнив недавнюю встречу у кабинета психоаналитика.

– Что? Никуда не пойду.

– Правда?

Кэт улыбнулась, но Эмбер ее улыбке не поверила и со страдальческим видом захныкала как маленькая, а потом обреченно вздохнула:

– Ладно, ладно, я тоже остаюсь, нельзя подставлять Кэтрин, и ты, Гарри, тоже остаешься.

– Какого?..

– Такого! Пошли.

Новак взяла его за руку и куда‑то потащила.

– Эй, вы куда?

– Ну уж точно мы не станем зависать с вами, раз уж нам тут сидеть! – фыркнула Эмбер, и парочка ретировалась.

– Замечательно, – пробормотала Кэтрин. – У кого‑то еще есть возражения?

– Мне все это не нравится. – Теперь Тейлор скрестила руки на груди. – У меня были другие планы.

– Смотреться весь вечер в зеркало? – хохотнул кто‑то в толпе и тут же схлопотал грозны взгляд от Дэна.

– Я отвечаю за Тейлор, так что мы остаемся.

Пока не откроют дверь.

Джонсон уставилась на своего кавалера, потом поджала губы и покачала головой, явно соглашаясь на авантюру, хоть и нехотя.

– Мы могли бы во что‑нибудь поиграть… Или еще порепетировать, – начала было Кэт, но поняла, что все сами придумывают себе занятия. Никакого тимбилдинга.

– Лю-ук, покажешь ваш стадион? – пропела Сью.

– Старина Стив, хотите с нами? – зачем‑то позвал Люк, и их четверка удалилась.

Пока Кэт за ними наблюдала, оказалось, что Тейлор и Дэн тоже куда‑то ушли. Мэй сказала, что в кабинете ее тренера есть удобный диван, а Такер занялся автоматом с газировкой в северном крыле.

– Ну… выходит, мы остались одни? – поморщилась Кэт.

– И твои школьники очень скучные. Никакого командного духа.

– Пошли уже.

– Надеюсь, не декорации красить. По ночам я предпочитаю…

– Ой, заткнись, Синдикат.

* * *

Тейлор и Дэниел переглянулись. Репетиция закончилась, мягко говоря, не так, как они планировали.

– Такого в моей биографии еще не было, – с веселой улыбкой сообщил Лоренс.

– Неужели оторва Лоренс ни разу не оставался в школе на ночь? – приподняла бровь Тейлор.

– Представляешь! Оторва Лоренс засыпал в кабинете рисования, но охранник знал о моей причуде и всегда проверял этот кабинет перед закрытием школы.

– Значит, мы сегодня вместе переживаем что-то новенькое, – хмыкнула Тейлор.

В своем платье она выглядела сейчас как Золушка, до того как к ней прилетела фея-крестная. Дэн расхохотался, впервые увидев ее в этом наряде. На что она воинственно погрозила ему кулачком и сказала, что в день новогоднего бала он рот от изумления разинет.

– Кстати, – Дэн поймал ее за руку и потянул к себе, – какого цвета будет твое платье?

В глазах Тейлор появился хитрый блеск. Е захотелось поиграть с ним, немножко пофлиртовать.

– А зачем тебе?

– Планирую подобрать бабочку в тон, – ответил Лоренс. – Ты же не думала, что я столь безответственный, что упущу из виду такую важную деталь? – В его голубых глазах плясали искорки смеха.

– То есть мы пойдем на бал как парень с девушкой? – хмыкнула Тейлор. – Я думала, ты будешь лишь моим партнером по вальсу.

Дэн качнул головой и притянул ее еще ближе.

– И это говорит девушка, которая предложила мне стать ее парнем?

– Фиктивным, – поправила Джонсон и вздернула подбородок.

– Это не имеющие никакого значения детали, – нагло возразил Лоренс. – Так какого цвета твое платье?

– Меня немного печалит тот факт, что ты все еще не знаешь меня настолько хорошо, чтобы угадать его цвет.

Тейлор сделала шаг назад и оглядела Лоренса с головы до ног.

– Не стыдно ли тебе? Еще и будучи моим бойфрендом.

– Ужасно стыдно, – без капли сожаления ответил Дэн и щелкнул ее по носу. – Прости меня, о лучшая в мире герлфренд Тейлор!

– Я подумаю, – сдерживая улыбку и стараясь изо всех сил быть серьезной, произнесла Джонсон.

– Что мне сделать? Я готов на все! – продолжал ломать комедию Дэниел.

– Как насчет того, чтобы провести ночь в школе незабываемо? – спросила она, все еще глядя на него свысока.

Дэниелу нравилась такая Тейлор. Игривая, флиртующая и дерзкая.

– У тебя есть идеи, как это сделать?

– Прятки, – мгновенно слетело с ее губ. – Предлагаю следующее: я прячусь, и у тебя десять минут, чтобы меня найти…

– Если выиграю я, что мне будет? – с криво усмешкой поинтересовался Дэн.

– Я скажу тебе цвет своего платья!

– А если выиграешь ты?

– Ты расскажешь мне свой секрет, – произнесла Джонсон, поигрывая бровями.

– Какой секрет? – Дэн едва сдержался, чтобы не расхохотаться, и уставился на нее во все глаза, но Тейлор не клюнула.

– Тот самый, что ты скрываешь с тех пор, как украшал крыльцо дома!

– Я был уверен, что ты забыла об этом.

– Ждала подходящего момента, чтобы тебя расколоть, – подмигнула ему Тейлор.

Дэн все‑таки не выдержал и расхохотался. Его веселый, задорный смех эхом отражался от стен школы и залетал прямиком в сердце Тейлор.

– Тогда прячься. – Его глаза сверкнули. – Но если я найду тебя, то потребую нечто большее, чем цвет платья.

Хриплый мужской голос вызвал у нее мурашки.

А Дэн отвернулся и достал из кармана телефон.

– У тебя тридцать секунд, чтобы спрятаться, и я включаю таймер.

Тейлор помчалась со всех ног. Подол длинного платья мешал, и она старалась не наступать на него. Еще не хватало порвать один из костюмов театрального кружка, которые Кэт выбила им для репетиций, чтобы они привыкли к длинным юбкам. Тейлор, взволнованная, бежала по школе.

Везде было темно, в коридорах ни души. Лишь шкафчики сиротливо тянулись вдоль стен. Куда же спрятаться? Ответ пришел сам собой. И хотя она не планировала этого, но устоять не смогла. Тейлор влетела в подсобку мисс Бутански и с гулко бьющимся сердцем прислонилась к стене. В подсобке стояла кромешная тьма. Джонсон боялась пошевелиться. Неизвестно, где тут швабра и прочие атрибуты для уборки. Подсобка мисс Бутански всегда была открыта на случай всяких неожиданностей, например, если кто‑то разольет химикаты на уроке химии или уронит поднос в столовой.

Бутански называли бессмертной: она работала в старшей школе Деполе больше пятидесяти лет, и все уборщики ходили у нее по струнке. А ее подсобка была особым местом… для поцелуев. Тейлор фыркнула. Школьная романтика как она есть.

Но да, это единственное место, где не было камер и куда никто без надобности не заходил. Почем она пришла сюда? Ради поцелуя номер три… Ее телефон пискнул, и на экране загорелось: «РАЗ-ДВАТРИ-ЧЕТЫРЕ-ПЯТЬ, Я ИДУ ТЕБЯ ИСКАТЬ».

Она надеялась, что он найдет ее. Но пусть это будет спустя десять минут. Уж очень ей хотелось узнать секрет Дэна. Он часами пропадал в своей комнате, а потом запирал ее на ключ. В доме у Джонсонов был специальный шкаф с дубликатами всех ключей, но Дэн оказался дальновидным и запасной ключ тоже припрятал. Любопытство Тейлор росло.

«Я ЧУВСТВУЮ ТВОЙ ЗЕФИРНЫЙ ЗАПАХ», – загорелось на экране телефона. Тейлор чуть ли не запищала и прикрыла рот рукой. Она так разволновалась, что ее дыхание стало ужасно громким. Тейлор казалось, что она слышит стук собственного сердца, – так сильно пульс колотился в ушах.

«ТЫ ЖЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ТЕБЯ НАШЕЛ?» Новое сообщение снова вызвало волн мурашек. Она хотела этого, но в то же время не хотела проигрывать. Тейлор плотнее прижалась к стене. Бум-бум. Сердце колотилось, силясь вырваться из грудной клетки. Одно успокаивало: вокруг было тихо. Она же услышала бы приближение Лоренса? Ответ не заставил себя ждать. И он был отрицательным. Лоренс резко распахнул дверь подсобки, а Тейлор так и не услышала его шагов.

От неожиданности она подпрыгнула, и все‑таки короткий писк сорвался с ее губ, что вызвало у Дэна смех.

– Испугалась? – нахально произнес он и прикрыл за собой дверь, оставляя их в полной темноте.

– Ты нарочно, да?

Она попробовала пихнуть его. Лоренс поймал ее за руки и прижал к стенке.

– У меня тот же вопрос. – От его голоса, такого лукавого, такого самодовольного, Тейлор ощутила поток мурашек, а бабочки в животе затрепетали с новой силой. – Подсобка мисс Бутански? Кажется, кто‑то жаждет поцелуй номер три?

Она чувствовала приближение его губ, его запах и исходящее от него тепло.

– Ты тоже ведешь подсчет? – шепотом произнесла она. – Как же это мило, – не удержалась от мимолетного подкола.

– Когда‑нибудь мы будем целоваться так часто, что со счета собьемся.

– И когда же?

– В ближайшем будущем. – Она услышала улыбк в голосе Лоренса. – А пока нас ждет нечто более важное…

Тейлор замерла и вытянула губы трубочкой в ожидании третьего поцелуя.

– Какого цвета твое платье, Тейлор? – усмехнулся Лоренс и нежно провел большим пальцем по ее губам. – Поцелуй под номером три можно заслужить честностью!

Джонсон вспыхнула. Вот негодник! Как же хорошо, что тут так темно и он не видит, что она стала цвета своего платья. Ему знать об этом совсем не обязательно.

– У меня несколько бальных платьев, – проворчала она, увиливая от ответа. – О каком именно речь?

Дэн обхватил ее за талию, тесно прижавшись к ней. Его ладонь легла ей на бедро, осторожно сжав ткань платья. Бабочки, которые до этого сходили с ума, сейчас решили, что настал конец света, и притаились, еле шевеля крылышками. Иначе объяснить то, почему защекотало внизу живота, Тейлор не могла.

– Будь послушной девочкой, – игриво произнес Лоренс. – Платье для новогоднего бала.

– Боюсь, у меня случилась амнезия, – без тени сомнения ответила Тейлор. – Память вернется ко мне, когда некий мистер Лоренс – может, ты знаешь такого? – откроет мне свой секрет.

– Не поверишь, но знакомых мистеров Лоренсов у меня нет, – прошептал ей в губы Дэн, чем вызвал очередной приступ тахикардии.

Минуту они ловили вздохи друг друга в надежде, что кто‑то сдастся. Но оба упрямо не делали первый шаг.

– Я думаю, что поцелуя номер три все же не будет, – прошептала Тейлор.

– Стоит лишь назвать цвет платья, – эхом отозвался Дэн.

Она почувствовала легкое касание его губ где‑то в районе шеи, там, где жилка бьется в такт сердца.

– Как же плохо ты меня знаешь, Лоренс, если думаешь, что я проиграю.

Она прикрыла веки, стараясь сдержаться и не поцеловать его. Лоренс запустил пальцы ей в волосы и притянул еще ближе.

– Как же плохо ты знаешь меня, Тейлор, если думаешь, что еще не проиграла. – Он потерся носом о ее нос и, прежде чем его губы накрыли ее, ласково прошептал: – Благородный бордовый цвет, принцесса.

Тейлор ахнула, и поцелуй под номером три все же случился. В подсобке мисс Бутански. И, несмотря на известность этого места и его славу, для Тейлор и Лоренса это был первый поцелуй среди швабр и моющих средств. Однако темнота скрыла прозаические детали, оставив лишь звуки, касания и ощущение его губ на ее губах. А ощущался этот поцелуй сказочно. «Как и все поцелуи с Лоренсом», – затуманенно и счастливо пронеслось в голове у Тейлор.

* * *

«Хромые олени сбиваются в кучу» – примерно так говорила когда-то бабушка Кэтрин, и прямо сейчас Кэт видела перед собой доказательство этого утверждения. Те, кто не уединился в пустых

кабинетах, чтобы проверить чудесные свойства традиций омелы, одиночки и неудачники, которым больше некуда было податься, медленно стягивались обратно в танцевальный зал.

Джейк, один из «волков»-баскетболистов, со своей партнершей из кружка бальных танцев отыскали где‑то ракетки и, собрав стоявший в углу раскладной теннисный стол, принялись играть в теннис.

Мэй и Такер о чем‑то тихо беседовали. Но Кэт не примкнула ни к тем ни к другим. Уединившись на краю сцены, подальше от остальных, она водрузила свой старенький ноутбук на колени и открыла чистый лист. Эссе.

«Чем ты лучше других, Кэтрин?» – повторил в голове назойливый голос.

– Что пишешь?

Хитклифф встал напротив, тоже послонявшись туда-сюда и явно не найдя себе занятия.

– Да так, ерунда, – вздохнула Кэт, откидывая со лба волосы. – Дурацкое эссе для поступления.

– Хочешь, помогу?

Кэтрин, не сдержавшись, улыбнулась. Нет, это было действительно мило. Она отставила ноутбук в сторону и, закинув ногу на ногу, взглянула на парня.

– Спасибо, конечно, Хитклифф, но вряд ли ты сможешь мне помочь.

– Считаешь меня несерьезным?

Он оперся одной рукой на сцену справа от нее.

– А есть те, кто считает иначе?

– Ты полна стереотипов, Кэтрин Ли. Как и все в этом здании.

– Слушай, то, что там говорили… про гетто и прочее…

– Забей, я даже не об этом, – ответил парень. – Просто как факт: эта школа находится в очень благополучном районе. Достаточно посмотреть на то, какие машины стоят на парковке.

Бьюсь об заклад, минимум половина твоих друзе метит куда‑то в Лигу просто потому, что это университет их уровня. И это единственная причина.

– Разве это плохо?

– Ставить большие цели? Нет. Делать поспешные выводы, основываясь лишь на том, что на поверхности? Возможно. – Вторая рука заняла место по левую сторону от Кэт. – Сборище снобов эта ваша Лига плюща, вот что я тебе скажу.

«Ах, ну конечно. Глупо было ожидать иного от человека, который в двадцать один вообще нигде не учится», – подумала Кэтрин.

– Значок престижного университета вовсе не гарант, а жизнь сложнее, чем тебе сейчас кажется, можешь мне поверить, – произнес парень, теперь полностью загнав ее в ловушку. Ее острые коленки оказались в опасной близости от его промежности, и они оба перевели взгляд вниз.

– Не бойся, Хит, – пробормотала Кэтрин. – Даже я не настолько жестока, чтобы оставить наркокартель без будущих семерых наследников.

– Почему семерых? – мягко улыбнулся он.

– Так ты же католик, а Бог любит цифру семь.

Мне кажется, очень символично.

Хитклифф ухмыльнулся и, положив одну ладонь ей на колени, слегка отвел их в сторону. Глядя в глаза, медленно провел подушечкой большого пальца по ее щеке и произнес:

– Ты допрыгаешься, Кэт.

– Посмотрим, – улыбнулась она и, когда он отошел, крикнула вслед: – Да, Синдикат, сегодня у тебя юбилей. Всего двадцать часов осталось!

А затем, сама того не ожидая, рассмеялась. Безумие.

Чистой воды безумие. Она флиртует с этим парнем, заранее понимая, как широка между ними пропасть. Уже через полгода ее ждет новая жизнь, наполненная разговорами о мировой политике и экономике стран третьего мира, роскошными библиотеками и тихим кампусом, а Хитклифф… Он останется в иной Вселенной. Привязываясь к нему, она лишь рискует остаться с разбитым сердцем и такими же надеждами. Глупо.

– Почему ты зовешь его «Синдикат»?

К Кэт незаметно подсела Мэй, тоже взяв ракетку и теперь ожидая своей очереди у теннисного стола.

– О, это длинная история, – ответила Кэтрин, снова водружая на колени свой лэптоп.

– Мне он кажется очень милым.

– Поверь, тебе просто кажется. Этот парень умеет произвести впечатление, но у его семьи почти что наркопритон, именно за это его и запихнули сюда, так что лучше держись от него подальше.

– Что? – рассмеялась Мэй. – Кэт, ты что‑то путаешь.

Кэтрин уставилась на нее:

– С чего бы это?

– Его осудили за другое. Он сбил на дороге животное.

– И какое же?

– Кажется, оленя, – почесала ракеткой лоб Мэй. – А, нет, кошку. Абсолютно точно – кошку!

– Ой, Мэй, за это срок не дают, – отмахнулась Кэтрин.

– Да, – наклонилась она ближе, словно желая поделиться страшным секретом. – Но они с друзьями потом ее съели. А это уже преступление.

– Откуда ты знаешь?

– Он мне сам рассказал.

Кэтрин взглянула на Хитклиффа, теперь тоже стоявшего возле теннисного стола. Он рассказывал что‑то явно забавное. Смутное подозрение закралось в ее душу.

– Эй, Такер! Такер! – позвала она футболиста.

Тот обернулся. – Иди сюда!

– Что‑то случилось?

– Что ты знаешь про этого парня? – кивнула Кэт в сторону Хитклиффа. – Ты в курсе, за что он здесь?

– Бабка-соседка у него померла от стрельнувшего прямо под ее окнами глушителя на его машине. Сердечный приступ. Так вроде.

– Вроде или ты точно уверен?

– Уверен, он сам говорил.

Прикрыв веки, Кэтрин сделала глубокий вдох.

– Ему конец, – медленно произнесла она.

– Кому? – переспросил Такер.

– Просто отойди, – процедила Кэтрин.

Она соскользнула со сцены на пол, поймав взгляд напротив. Хитклифф попятился, будто понял.

– Ах ты, лживый сукин сын! – вскинулась Кэт, обходя широкий теннисный стол, за которым Хитклифф пытался от нее скрыться. – Значит, колумбийский картель, да? Сбитая кошка? Бабушка-соседка? Я трое суток не спала, пытаясь смириться с торговлей наркотиками!

– Воу, воу, Кэт…

– Беги! – выкрикнул кто‑то.

– Это же Кэт – Самые Быстрые Ноги, так что не поможет, – добавил другой.

Но, даже несмотря на предупреждения, Хитклифф сорвался с места, и Кэтрин кинулась за ним, схватив со стола упаковку с шариками для пинг-понга.

– Подлец! Врун! Ну‑ка иди сюда!

– Кэт, Кэт, дай мне объяснить, – уворачиваясь от летящих в его сторону мячей, еле сдерживая смех, взмолился Хитклифф. Запрыгнув на сцену и тем самым выиграв себе пару секунд форы, он выставил руки вперед, все еще надеясь на переговоры.

– Нечего здесь объяснять!

Он и опомниться не успел, как меньше чем через минуту она догнала его за кулисами возле кладовки для швабр и ведер и его толстовка оказалась зажата

в ее кулачках. Кэт толкнула его к стене, и они вместе запутались в висящих портьерах.

– Я тебя убью, клянусь, Хит! – прошептала она, но не успела ничего больше добавить.

Хитклифф обхватил ее раскрасневшиеся от гнева щеки ладонями, стремительно прижал девушку к себе и поцеловал. От неожиданности Кэт закрыла глаза, попыталась вдохнуть, но у нее не вышло. Как и оттолкнуть. Он не пытался целовать ее нежно, это был поцелуй-вторжение. Прямиком в сердце.

Которое, казалось, сейчас не выдержит, разлетевшись на миллиард осколков.

Его рот был теплым. А язык наглым, как и он сам. Теперь она поняла: черт побери, этот мальчик не наркоторговец, этот мальчик – вор. Вот почем именно от таких, как он, мамы учат девочек держаться подальше. Вот почему их портреты висят в участках. Вот только кто бы сказал, почему Кэт не послушала? А теперь всё. Поздно. В полицию не заявить о краже поцелуя. Пусть даже это твой самый первый. А жаль…

Хотя, впрочем, ей было совершенно не жаль.

Кэтрин сделала еще одну слабую попытку пропищать что‑то, но быстро сдалась под напором упрямых губ, позволяя наконец признаться самой себе, что давно хотела этого. Где‑то на задворках разума еще не раздавленное до конца чувство ответственности подавало последние признаки жизни, напоминая, что Хитклифф – последний человек, с которым следует смешивать не только свои мысли,

но и языки. Но жажда была сильнее. Ей хотелось испить именно из этого колодца, и пусть она знала, что вода там насквозь отравлена, сегодня ей изо всех сил хотелось отравиться.

Сейчас в школе могло происходить что угодно, вплоть до инопланетного вторжения, – ее мир замкнулся на этом человеке, одна рука которого сжимала ее талию, а вторая касалась лица, скользила к шее, углубляла поцелуй.

«Это неправильно! Не-пра-виль-но!» – кричали в голове сталкивающиеся мысли-человечки, че мир стремительно летел в бездну. Но Кэт прогнала их словно стайку надоедливых галдящих птиц.

Плевать, правильно или нет. Это было невообразимо горячо!

Пустота в животе вдруг заполнилась легким щекотанием невидимых крыльев («Обалдеть, во мне тоже живут бабочки!»), пальцы зарылись в густые волосы на затылке («Какие шикарные гены!»), притягивая и сжимая («Боже!»). Его рука пробралась е под майку, но Кэтрин не возражала и даже хотела этого. Тело как будто болело. Наверное, вот она, та самая ломка, и сейчас ей требуется анестезия. Из языка, губ и нахальных пальцев, которыми он провел по ее ребрам, а потом, подцепив кромку белья, и по груди открытой ладонью. Кэтрин накрыло волной жара. Она не хотела думать, что слишком быстро привыкла к его присутствию, глупым шуточкам, а главное, запаху тела и рукам. Не хотела знать, почему позволяет делать с собой все эти

восхитительно порочные вещи, потому что именно так и бывает в книгах. Тех самых, про плохих парней. Ведь это как пить огонь, зная, что спустя недолгое время придется развеять прах по ветру.

Но ей было наплевать.

Она запустила ладони под его толстовку, касаясь спины – теплой, напряженной. Провела пальцами по коже, притянула за ремень. Хитклифф шумно выдохнул. Ей понравилось. Она всегда была хорошей ученицей. Не зря же в списке по академической успеваемости числилась первой.

Теперь Кэтрин понимала, почему он все время так или иначе совращал ее, словно убеждая попробовать. Поцелуи – они как наркотик. Почувствовав раз, ты будешь хотеть возвращаться снова и снова.

И теперь у нее появился собственный дилер.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем они нашли силы отлепиться друг от друга. Сердце все еще стучало так, словно они вдвоем бежали Нью-йоркский марафон, вот только здесь явно не было проигравших.

– А теперь признайся, что ты с самого начала все это спланировал, – прошептала Кэтрин, отодвигая в сторону пыльную портьеру, которая все время липла к волосам. В этой темноте и пыли она беспокоилась лишь об одном: не подхватит ли здесь какую‑нибудь заразу? Но вряд ли во всем Деполе найдется зараза ядренее, чем сам Хитклифф.

И если учесть, что его язык уже побывал у нее во рту, то вряд ли стоило чего‑то бояться.

– Понятия не имею, о чем ты, – ухмыльнулся он и снова потянулся к ней, целуя в шею. Потом выше и выше. Его губы снова прижались к ее губам, а их языки мягко коснулись друг друга. На этот раз неторопливо. Как будто первый голод утолен и настала пора прочувствовать каждую ноту.

– Все ты имеешь, Хитклифф, – сквозь поцелуй прошептала Кэт. – Закрытые двери. Эта ночевка здесь. Я же не дура.

Он прихватил ее губу в легком укусе, подцепил указательным пальцем сползшую с плеча бретельку, медленно потянул вверх, возвращая ее на место, и прошептал, ухмыльнувшись:

– Обожаю.

* * *

– И-и-и-и-и-и-и… Святая святых! – Люк толкнул двери, пропустил в спортивный зал Пенни, Сью и Стива и подкинул в воздух ключи.

Быть капитаном чего‑либо было круто не только из‑за дополнительных баллов при поступлении, но и из‑за почетного права хранить у себя дубликат ключей от спортивного зала, раздевалок или, как в случае со Стивом, хорового класса.

– И тут творится магия, – хихикнула Сью, повиснув на руке Люка.

Пенни не обращала на этих двоих внимания, пытаясь убедить себя, что это просто не стоит ее переживаний. Неугомонная Сью уже раскручивала

Люка, чтобы тот показал ей, как забрасывать мяч в корзину, а Стив откровенно скучал. Он был неспортивным парнем и даже не увлекался просмотром игр по телевизору. Пенни же постоянно торчала вместе с их с Люком отцами на диване во время сезона НБА и неплохо разбиралась в том, что происходит на площадке.

– Слушай, Пенни, я как‑то не про спорт, это все не очень весело. Я пойду в хоровую, там диван.

Уже поздно. Если хочешь, пойдем со мной.

Люк в ту же секунду резко оторвал взгляд от Сью и уставился на Пенни, будто она должна сейчас сделать выбор, от которого зависит что‑то очень-очень важное. Может, он хочет, чтобы его оставили со Сью? Нет, он влюблен в ту, слепую. Или он, наоборот, не хочет оставаться со Смит наедине, чтобы не отбиваться от приставаний?

Пенни посмотрела на Люка вопросительно, чтобы он дал хоть какой‑то намек, и друг наконец сжалился. Прошептал одними губами: «Пожалуйста».

– Я останусь, Стив. Иди отдыхай.

– Ладно, – тоскливо протянул ее кавалер и скрылся за дверью спортивного зала.

– Кажется, ты ему нравишься, Пен, – хихикнула Сью.

– Я… он милый, – только и нашлась, что ответить Пенни, потому что Люк все еще сверлил ее взглядом.

– Научишь бросать мяч? – На его руке опять повисла Сью. – Я уже два года в группе поддержки

и постоянно тусуюсь с баскетболистами, а так и не научилась. А ты умеешь, Пенни?

– Нет. Ну… я сдала зачет на физкультуре в прошлом году… и все.

– Отлично, профессор Уилсон, учите нас, – весело скомандовала Сью и вышла в центр зала.

Люк нехотя подошел и встал у нее за спиной.

– Согни ноги в коленях, локти по направлению к корзине, и смотри, куда бросаешь, – нехотя пробормотал он, а потом отошел на метр по направлению к Пенни. – Спаси меня, – процедил он сквозь зубы.

– Просто скажи ей правду, – прошептала Пенни. – Скажи, что влюблен, а она просто твоя партнерша по танцам.

– Я говорил.

– И?

– Она сказала, что это неважно… Вроде как не все сразу, или… я прослушал все, что она говорила, скажу честно.

– Что вы там шушукаетесь?

Сью приблизилась уже без мяча, который тоскливо катался где‑то под корзиной, но попал ли в цель, осталось загадкой.

– Да ничего, обсуждали… Рождество.

– Да? Какие у вас планы? – Сью принялась накручивать локон на палец.

– Ну-у, мои родители дежурят… – вздохнула Пенни.

Сью понимающе кивнула.

– Мой папа, кажется, тоже, – пожал плечами Люк.

– А-а, они же все врачи… Доктор Браун оперировал мою бабушку пару лет назад. – И она посмотрела на Пенни с такой теплотой, будто та лично этим занималась. – Люк, принимай экзамен! – Сью добежала до мяча, подбросила его и встала на штрафную линию. – Ита-ак… Ноги согнула, локти по направлению к кольцу, вижу цель… Оп!

Мяч пролетел по дуге и ударился о кольцо.

– Пенни, твоя очередь!

Сью сама подобрала мяч и вручила его Пенни.

Тот оказался непривычно тяжелым, а руки слишком непослушными.

– Я не уверена, слушай, игры – это не мое.

Я хороший болельщик.

– Да ладно, один бросок! Ну давай!

Сью отошла в сторону, Пенни и Люк подошли к штрафной линии.

– Колени…

– Согнула.

Пенни чувствовала дыхание Люка макушкой и от этого никак не могла собраться с мыслями.

– Локти.

– Вроде нормально…

– Внимание?..

– На к-ко-корзину, – пробормотала она, хотя все ее внимание было обращено на Люка.

Его руки лежали у нее на талии и казались слишком большими – быть может, потому, что Пенни чувствовала их каждой клеточкой тела? Его дыхание было слишком горячим, а сердце билось так громко, что она могла это почувствовать, прижавшись спиной к его груди.

– Эй… – мягко произнес он, возвращая ее с небес на землю. – Ты бросаешь?

– Бросаю…

– Тогда вперед, руки переставь.

Он прикоснулся к ее запястьям, локтям, потом помог держать мяч, управляя Пенни как марионеткой. Бросок, мяч в корзину, и…

– Получилось! – воскликнула на заднем плане Сью.

– Получилось… – Щеки у Пенни пылали.

– Один ноль в пользу Пенни! – объявила Сью.

– Это точно, – пробормотал Люк, и дышать стало совсем нечем.

– Баскетбол – это не мое.

– А что твое? Хор? – усмехнулся Люк, наконец выпуская Пенни из рук и позволяя сделать шаг в сторону.

Потом еще один и еще пару метров к выходу, чтобы дышать было легче. Баскетбол или хор? Это намек на Стива?

– Еще по броску?

Сью подбежала к Люку и запрыгнула ему на спину, вызвав в груди Пенни укол пугающе сильной ревности.

– Нет, я… пожалуй…

– Тут что, матч? – Двери распахнулись, и в зал заглянул Гарри. – Эй, ребята, как насчет баскетбола? – крикнул он куда‑то в глубину коридора.

– Отличная идея! Мальчики против девочек?

Я училась у лучшего! – объявила Сью.

В зал вошли все, кого смогли собрать. Дэн и Хит тут же завладели мячом, будто постоянно играли вместе, и начали отбирать его друг у друга, но даже Пенни понимала, что они просто дурачатся. Тейлор и Кэт обменялись ностальгическими улыбками. Пенни помнила, что когда‑то девчонки мечтали поиграть в этом зале, будучи старшеклассницами.

Она беспомощно смотрела на народ, готовы к битве, и совсем не понимала, что ей делать во всем этом безобразии. Она знала правила, болела за тех же, за кого болели родители, и могла от души порадоваться с трибун за игроков, но абсолютно точно не знала, как вести себя с мячом. У Тейлор и Кэт глаза горели. Баскетболистка Мэй и вовсе пританцовывала от нетерпения. Было странно видеть, что даже Новак как будто рада.

– Нам нужно переобуться, и… мы в платьях. – Она скрестила руки на груди. – А в остальном я готова надрать задницы парням.

– В мужской раздевалке есть чистая форма, – пожал плечами Люк.

– Еще чего! – Мэй вышла вперед и кивнула всем, что переодеваться они пойдут в женскую раздевалку. – Так, Тейлор – шкафчик номер три, ты примерно одного роста с Лореной. Пенни, лови.

– Это… детская форма?

В руках она держала розовую майку с номером семь. У взрослой команды форма была красного цвета.

– Именно. Это моей сестренки, она в средне школе и вечно забывает форму дома, таскаю с собой запасную. Кэт – первый номер. Эмбер – пятый. И после все отнести в прачечную! Я придумаю, как объяснить это девчонкам.

– Тут есть прачечная? – удивилась Пенни.

– Да, у бассейна, – пожала плечами Тейлор.

– Я думала, вы стираете форму сами… дома.

– Привилегии спортсменов, – усмехнулась Мэй, и Пенни в который раз вздохнула:

– Как мило, – и поплелась за остальными в раздевалку.

Они выглядели как худшая баскетбольная команда в истории, и если бы это была комедия, то шли бы по залу в замедленной съемке. Тейлор, которой из‑за недостатка объема на талии пришлось подвязать шорты Лорены. Кэт, которой досталась майка едва ли не до колен. Пенни с логотипом «Маленькая Волчица»

на – какой ужас! – детской розовой форме.

– Между прочим, Пенс, «Маленькие Волчицы»

стали чемпионками прошлого года, – рассмеялась Мэй. – Мы готовы… – Она с сомнением оглядела соперников. – О боги! Хорошо, что вы все не в команде.

На Дэне форма едва не трещала по швам, и было непонятно, как он вообще сможет шевелиться.

Хиту достались слишком короткие шорты, а Гарри вышел вообще без майки, правда неизвестно, насколько это было связано с отсутствием подходящего размера, а не с его желанием выпендриться.

– Ну что, Большой Волк, реванш? – подмигнула Мэй.

Пенни помнила ту фееричную игру, когда «Волчиц» на благотворительном состязании поставили против «Волков». Тогда девчонки проиграли пятнадцать очков.

– Стоп! – воскликнула Эмбер. – Тейлор и Кэт занимались баскетболом, Мэй занимается.

Пенни – да черт ее знает, что в тихом омуте водится. А я вот ничего не смыслю. И на ходу учить правила не стану!

– И что ты предлагаешь? – устало вздохнул Люк.

– Правило одно: попасть в корзину, как в детстве, помните? Никаких линий, никаких штрафных. Просто попасть в корзину. За любое попадание одно очко, ничего и слышать не хочу про двух-, трех-, пятиочковый. Нет!

– До какого счета играем? И что будет с проигравшими? – спросил Дэн.

– Правда или действие! – заявила Тейлор.

Все обернулись к ней, она в ответ просто пожала плечами.

– На каждый гол, – усмехнулась Мэй. – Жертву выбирает тот, кто забил.

– Иначе что это за ночевка без интриги? – кивнула Эмбер. – А кто не хочет выполнять – раздевается.

Кэт и Пенни переглянулись, кажется единственные, кто не обрадовался новым правилам.

– Значит, задача просто закинуть мяч? – с сомнением спросил Дэн.

– Да, здоровяк, справишься? – Мэй явно горела желанием оторваться на полную катушку.

– Приготовьтесь отвечать за свои слова. – Хит подбросил мяч, и Люк с легкостью его перехватил. – Проигравшая команда выполняет желание выигравшей. Всем составом.

Пара секунд, и игра началась, а Пенни даже не успела подготовиться. По телевизору и с трибуны все выглядело иначе, сейчас же она просто не понимала, куда кидаться. Вот мяч, вот она, но стоит сделать шаг в сторону, а там уже Тейлор отбирает мяч у Дэна, просто ему улыбнувшись.

– Это нечестно! – воскликнул он.

– Честно! – Она подмигнула, и – р-раз – мяч в корзине.

– Я чего‑то о тебе не знаю, Тейлор Джордан?

– Это мы не знаем чего‑то о тебе, Лоренс.

Правда или действие?

– Действие, принцесса, и только оно.

– Я все равно узнаю твой секрет, – прищурившись, твердо произнесла она, и ее губы расползлись в ехидной усмешке. – Но сейчас можешь

станцевать для нас «Танец маленьких лебедей» из балета «Лебединое озеро»!

Дэниел не растерялся. Он с присущим ему энтузиазмом встал «на пуанты» и начал танец. Он попытался воспроизвести изящные прыжки и подскоки, но выглядел слоном в посудной лавке. Руки Дэниела, нелепо скрещенные на животе, вызывали у всех присутствующих неудержимый смех. Его неуклюжий танец стал настоящим комедийным шоу, вызвав бурю аплодисментов и взрыв хохота. Под конец он раскланялся, как истинный артист балета.

Игра продолжилась. Эмбер, к собственном удивлению, забросила мяч в корзину прямо на глазах у Люка. Он бы, может, и забрал у нее мяч, но Эмбер, двигаясь к корзине, истошно визжала: «Поберегись!» Шансов у Большого Волка просто не было. Все опять пришли в движение.

– Эй, Гарри! Правда или действие?

– Действие.

– Гарри, шлепни‑ка по заду этого латиноамериканского красавчика.

Она подмигнула Хиту, и Пенни показалось, что сейчас кое‑кто шлепнет саму Эмбер. По крайне мере, Кэт так посмотрела на Новак, что могла бы запросто испепелить ее взглядом.

– Ты не на тех напала! – улыбнулся Хит, и они с Гарри разыграли целое представление для ликующей толпы.

– Ита-а-ак… Кэт, – протянул Хит, котором удалось забить со штрафной линии, хотя Пенни

была почти уверена, что он просто удачно поскользнулся.

– Действие! – ответила она.

– Поцелуй, – улыбнулся он. – Для того, кто тебе больше всех здесь нравится.

Вот только Кэт подошла к Пенни и, закинув руку ей на плечо, громко чмокнула в щеку.

Парни даже не успели начать свистеть.

– Однозначно это Пенни, – улыбнулась Кэт.

– Нечестно! – выкрикнул кто‑то из парней.

– Честно! – хором ответили девчонки. А пока все препирались, мяч перехватила Мэй.

– Эй, Уилсон…

– Правда, – не дожидаясь вопроса, рявкнул Люк.

– Опиши одним словом свой первый поцелуй.

– Незабываемый, – не задумываясь, ответил он, выбил мяч из рук у Мэй и в три ловких движения, подпрыгнув к самой корзине, забил гол.

Пенни испуганно огляделась по сторонам. Она почти не двигалась и не пыталась перехватить мяч, больше всего опасаясь задать кому‑нибудь вопрос и тем более услышать ответ. Остальные же просто веселились. Малознакомые раньше парни начали общаться между собой. Девчонки стали командой. А поздняя репетиция обернулась не катастрофой, а развлечением. Но только не для нее.

– Отстаем на три очка, парни, – крикнул Люк. – Итак… Тейлор. Правда или действие?

Правда? Тогда ответь, сколько у тебя пар обуви.

– Делайте ваши ставки, – громко выкрикнул Гарри. – Моя – полсотни.

– Дюжина? – пожал плечами Хит.

– Воздержусь, – покачал головой Дэн.

– У нас с мамой коллекция туфель! Счет идет на тысячи, – фыркнула Тейлор, и все на нее уставились, совершенно не ожидая услышать такое огромное число.

– Ты в норме?

Рядом с Пенни будто из‑под земли вырос Люк, пока остальные снова включались в игру. Тейлор попыталась забросить мяч, запрыгнув на спину Дэну, но у нее предсказуемо ничего не вышло, а Эмбер и Гарри, кажется, начали ссориться, отойдя в сторону и жестикулируя в сторону Хитклиффа.

– Д-да я просто не понимаю, что мне делать, – пробормотала Пенни.

– А ты попробуй, тебе понравится.

– Да хватит стоять столбом! – грозно крикнула Мэй, наблюдая за тем, как Сью бросает мяч, но он даже не долетает до корзины.

– Я не могу, я неловкая, неуклюжая и…

– Ура! Я попала! – засмеялась Сью, не оставлявшая попытки.

Кажется, на нее уже даже никто не пытался напасть, лишь бы девчонка хоть раз забила. Правда, мяч тут же подобрал Гарри, забросив в кольцо.

– А какие парни тебе нравятся, Кэт? – задал он вопрос, так как она предпочла правду.

– Блондины, – ответила Кэтрин, глядя прямо в глаза Хитклиффу. – Голубоглазые, коротко стриженные блондины. Серьезные и молчаливые.

И пока между ними продолжался бессловесны диалог взглядов, Эмбер ловко увела мяч и забросила в корзину на противоположной стороне поля.

– Хитклифф, правда или действие? – разрывая эту связь, улыбнулась она.

– Действие, – не поворачиваясь, ответил парень.

– Так нечестно. Ты никогда не выбираешь правду, – взвыла Эмбер.

– Это потому, что он патологический врун, – ответила Кэт, недобро глядя не то на Хитклиффа, не то на Новак.

Та, кажется, теряла интерес к Гарри стремительнее, чем он успевал это осознать. Ее новая жертва стояла посреди зала без майки и с усталой усмешкой на губах. «Странно, что это не Дэн, – подумала Пенни. – Ведь раньше Эмбер засматривалась лишь на то, что принадлежит Тейлор».

Новак уже несколько раз атаковала Хита игривыми предложениями, но каждый раз он предпочитал штраф, в итоге уже избавился от майки и носков, и, казалось, еще один отказ от ответа – и снимать будет нечего. Эмбер задумалась, прикусив губу.

– Может, хватит его раздевать? – не выдержала Кэтрин. – У тебя есть свой парень!

Все вопросительно обернулись. Лицо Кэт пошло красными пятнами.

– Я не в том смысле, – неуклюже пояснила она. – Просто невозможно на все это смотреть.

Устроили тут… Пусть выбирает правду!

– Ладно, – прищурилась Эмбер. – В таком случае, Хитклифф, что между тобой и Кэт?

– А что, до сих пор не ясно? – улыбнулся он.

Все притихли.

– Это не ответ.

– Все просто, – пожав плечами, мягко произнес он, глядя на Кэтрин. – Между нами сто шестьдесят часов исправительных работ.

Она улыбнулась в ответ. Мэй крикнула, что пора продолжать игру, потому что счет семь семь, а уйти отсюда они должны с победой, иначе никак, и Тейлор перехватила мяч. Кажется, только теперь она вошла во вкус по‑настоящему.

– Гарри, изменял когда‑нибудь своей девушке? – ослепительно улыбаясь, спросила Тейлор после фееричного броска, который удостоился поклона от Большого Волка Уилсона.

Гарри, необдуманно выбравший правду, закашлялся и промямлил что‑то неразборчивое.

– Погро-омче, Га-арри. – Тейлор легко обошла вокруг него, ловко ведя мяч по полу. – Хотя, впрочем, пусть это останется тайной. Или нет?

Тейлор явно что‑то задумала, показалось Пенни, и они с Кэт переглянулись. Джонсон двинулась на противоположную сторону поля, к кольцу своей же команды, и одним точным броском закинула мяч девчонкам.

– Что ты творишь? – завопила Мэй.

– Эй, Эмбер, правда или действие?

– Ч-что? – замялась Эмбер. – Мы же в одно команде…

– Нам гол. Забила я. Выбираю тебя, а ты, если не струсишь, выбери‑ка правду. Эмбер, встречалась ли ты когда‑нибудь с парнем подруги?

– Нет, – легко солгала она. – Потому что мы с тобой не подруги. Кста-ати, а они у тебя есть?

Тейлор ничуть не растерялась, так и стояла с совершенно победным видом, гордо вздернув подбородок. К ногам Пенни подкатился ником не нужный мяч, и она, наклонившись, взяла его в руки. Она стояла как раз в центральном круге и не была уверена, что с такой позиции кто‑то бросает мячи, да и попасть отсюда было невозможно. Но начиналась ссора, а вот этого Пенни совсем не хотелось.

Прежде чем развернуться к кольцу соперников, она встретилась взглядом с Люком. Он едва заметно кивнул, будто желая удачи. Пенни набрала воздуха в грудь и со всей силы швырнула мяч снизу вверх, совсем не так, как учил Люк. Кто‑то стоящий рядом присвистнул.

– Да ла-а-адно, – протянула Мэй.

Мяч ударился в щит, угодил в кольцо, завис на секунду и свалился в корзину.

Раздался дружный визг, кричали даже парни, а Люк, разбежавшись, кинулся к Пенни и подхватил ее на руки.

– Да ты баскетболистка, Пенни-пони? – рассмеялся он.

– Пони? – усмехнулся кто‑то. – Отличное прозвище.

– Правда или действие, Большой Волк? – спросила Пенни у Люка. Он.

– Ну правда, – пожал плечами он.

– Тогда скажи, что у тебя за татуировка.

Он поставил Пенни на пол, и она лишилась своего теплого укрытия. После великолепного мяча, который кто‑то уже собирался засчитать сразу за три, ее немного потряхивало.

– Она… посвящена девушке… которую я люблю.

Раздался дружный женский вдох, даже Кэтрин, кажется, умилилась. Только Тейлор выглядела не особо впечатленной, скорее задумчивой. Они с Люком переглянулись, и он нахмурился. Пенни кивнула, надеясь, что никто не заметит, как в глазах у нее сверкнули слезы. Игра больше не казалась веселой. Эмбер сверлила Тейлор злобным взглядом.

Тейлор смотрела в пол. Мэй уселась на лавку, заявив, что это не игра, а позорище.

– Зато у меня есть моя команда, – вкрадчиво произнесла Джонсон, делая к Новак шаг. – А у тебя только подержанный парень, – процедила она, прежде чем Эмбер развернулась и ушла, даже не поманив Гарри за собой.

Кажется, бросок Пенни никого не успокоил, а совсем наоборот, дал передышку, чтобы набраться

сил для очередной волны недовольства. Она посмотрела на Тейлор, умоляя ее взглядом не срываться, но та уже не собиралась успокаиваться.

– Что такое, Пенни? Жалко меня? У тебя у самой‑то много подруг?

Пенни пыталась что‑то сказать, но понимала, что жестокие слова Эмбер сделали свое дело и уже ничего не поможет. Тейлор подняла мяч и легко забросила его в корзину.

– Эй, Пенни, почему шесть лет назад ты поцеловала парня, который нравился мне? – Голос у Тейлор дрожал, а Пенни, как ни пыталась, не смогла проглотить ком в горле, чтобы ответить. – Молчание – знак того, что кто‑то дерьмово умеет дружить…

– Это я ее поцеловал, – слишком громко в наступившей вмиг тишине прозвучал голос Люка.

Пенни подняла на него мутные от слез глаза, и губы ее задрожали.

– Что?

Тейлор сорвалась с места и со словами «К черт парней» ушла в сторону бассейна, видимо не желая встречаться в раздевалке с Эмбер. Кэт и Пенни, не сговариваясь, бросились за ней.

– Это правда? – тихо спросила Кэт, когда они уже возились с ручкой двери, схватившись за нее одновременно.

– Д-да… правда.

– Вовремя же мы об этом узнали, – вздохнула она, распахивая дверь в бассейн, на бортике которого сидела Тейлор.

– И главное, – тихо произнесла Пенни, – как мало нам было нужно, чтобы все разрушить.

* * *

«Как мало нам было нужно, чтобы все разрушить». Шепот Пенни донесся до Тейлор. Словно маленький острый ножик влетел в сердце, оставив там очередную кровоточащую рану. Тейлор подняла голову и встретилась со взглядами девчонок.

Пенни закусила нижнюю губу и неловко переминалась с ноги на ногу, а в глазах Кэтрин Ли читалась решимость. Она стремительным шагом направилась к Джонсон и села рядом.

– Нам стоит поговорить.

Тейлор знала, что стоит, но чувствовала себя такой идиоткой. Чувство стыда разъедало словно кислота, и не было никаких слов. Повисло очередное молчание, а тут и Пенни села рядом, осторожно прикоснувшись коленкой к коленке Тейлор.

– Все хорошо, – прошептала она.

Милая, добрая Пенни… Как же Тейлор обиделась на нее шесть лет назад. Взъелась!

– Для меня это было предательством, – сорвалось у нее с губ, и она вспыхнула. – И нет, Люк Уилсон мне сейчас не нравится, и, если честно, он разонравился мне в ту самую секунду, когда я увидела вас целующимися. Но в тот момент… – Тейлор запнулась и, прикрыв глаза, покачала головой. – Я, кажется, все разрушила.

Кэт положила ладонь ей на плечо, похлопав по нему, как будто потрепав за ухом собаку.

– Никто не застрахован от ошибок, – неловко бросила она.

Тейлор знала, что Кэт в такие моменты всегда теряется. Ей бывает сложно словами выразить поддержку. Кэт больше про дела и вовремя поданную руку.

– Почему ты перестала отвечать на мои звонки? – наконец спросила у нее Тейлор.

Джонсон думала, что в жизни не задаст этот вопрос так открыто. Точно так же как была уверена, что никогда ничего не скажет Гарри и Эмбер. Но сегодня, видимо, какая‑то особая ночь. Расположение луны. Или же ей надоело молчать. Между недосказанностью и бестактностью Тейлор наконец готова была выбрать второе. Первое никуда ее не привело.

Ей стоило шесть лет назад схватить Пенни, вытащить ее в коридор и прямо спросить: «ПОЧЕМУ

ТЫ ПОЦЕЛОВАЛА ЛЮКА УИЛСОНА?!» Вместо этого она обвинила ее в предательстве и поставила жирную точку на их дружбе. На дружбе, в которой нуждалась! Разве можно было именно так уничтожить то, что их связывало?

– Не молчи, Кэт, – чуть слышно попросила Тейлор. – Сегодня мне нужны ответы на все вопросы. Будь добра.

Кэт отвернулась. Тейлор нахмурилась, глядя, как подруга неловко заправляет выбившуюся прядь.

– Мои родители развелись, – негромко и сипло произнесла Кэт. – Папа ушел в другую семью, оставив мне маму в депрессии, а вы перессорились из‑за какого‑то мальчишки! – И тут та самая обида, которую Кэт похоронила в себе шесть лет назад, вспыхнула с новой силой и встала комом в горле. – Что мне нужно было вам сказать? Что подруг на парней не меняют? – Она резко повернулась и перевела горячий взгляд с Тейлор на Пенни. – У меня мир рухнул, – твердо произнесла она. – А вам было все равно.

Пенни захлопала глазами. Тейлор знала, что Браун сейчас изо всех сил борется со слезами.

– Но мы же ничего не знали, – испуганно произнесла она. – Если бы мы только знали! – Она все‑таки всхлипнула и потерла пальцами переносицу. – Я столько лет задаюсь вопросом: почем вы перестали со мной дружить? И знаете, до сих пор не нашла внятного ответа. – Голос у Пенни дрожал от обиды и разочарования. – Я осталась совсем одна… В новом районе, в средней школе.

У меня не было ничего, кроме хора, где не особо принято дружить, и класса биологии, где и имени‑то моего не знают. И кроме Люка…

Тейлор смотрела на Кэт в немом диалоге. Они поняли друг друга без слов. Только сейчас они обе будто по щелчку осознали, как выглядит вся ситуация со стороны Пенни. Они обе ее бросили.

– Я даже не думала о поцелуе с ним… Мы оказались под глупой омелой, и он сказал, что все

традиции на Рождество надо соблюдать! Я была уверена, что он поцелует меня в щечку. Но это же Люк! Ему нужно было пошалить, и поцелуй этот для него ничего не значил. Когда ты тогда перестала отвечать на мои звонки и здороваться в школе, я была просто убита! Я даже не успела ничего объяснить. И… наверное, со стороны наша с Люком дружба казалась чем‑то бóльшим, но поначалу родители просто скидывали меня на Уилсонов, чтобы спокойно работать целыми днями… Наша дружба вынужденная, и я уверена, что она закончится, как только мы поступим в Пен. – Пенни тихо вздохнула, и до девушек донеслось тихое всхлипывание. – Я себе надумала тоже… Даже говорить не буду! – Еще одно всхлипывание, и Тейлор обняла ее за плечи.

– Пенни, я такая идиотка, – начала она, но Браун перебила ее:

– Какие же мы все‑таки с вами королевы драмы!

– Каждой по короне! – хмыкнула Кэт.

– Мне, чур, самую драматичную, – попыталась пошутить Тейлор, но, глядя на Кэт, серьезно произнесла: – Прости.

Они бы так и сидели там втроем, свесив ноги с бортика, и обдумывали всю горечь и глупость ситуации. Но раздался шум, и в бассейн толпой вломились ребята. Такер и Гарри не нашли другого развлечения, кроме как бросить обиженную на весь свет Эмбер в воду. Отбиваясь и визжа, она схватилась за Хитклиффа. Тот, не удержав

равновесие, зацепил Мэй, а та, в свою очередь, словно в спасательный круг, вцепилась в ногу Пенни. Но разве крошка Браун удержит рослую баскетболистку? А уж когда Пенни с головой оказалась в воде, с криком «Она же не умеет плавать!» в бассейн с разбега нырнул Уилсон, ставя финальный аккорд в этом безумии и окатив Тейлор и Кэт такой волной, что их обеих с бортика просто смыло.

Девчонки взвизгнули. Рядом вопила Эмбер, проклиная всех подряд. Сью, незаметно подойдя, осторожно спрыгнула сама, явно сожалея, что ей не удалось поучаствовать в заварушке. И только Дэн стоял в стороне, ухмыляясь.

Все таинство испорчено, горько подумала Тейлор, выныривая на поверхность. Ей хотелось еще столько сказать своим подругам, но момент был разрушен. Злая, она выбралась на сушу, поднявшись по лестнице, около которой ее ждал Дэн с полотенцем в руках.

– Ты как? – Накинув полотенце ей на плечи, он заглянул в глаза Тейлор, пытаясь понять ее состояние.

– Чувствую себя вселенской дурой, – честно призналась она.

Он потащил ее в раздевалку и крепко обнял.

– Это порой тоже полезно, – подвел он итог.

Тейлор с благодарностью растворилась в его объятиях. Но гадкое и едкое чувство все еще томилось в душе. Как она могла все испортить? Вместе с тем пришло и некое освобождение. Она неидеальна – это стоит принять. А Пенни не предательница. Нет. Не предательница. А Кэт не кремень, она ранима, как и все в этом мире. И это согревало изнутри и позволило детской дружеской любви новым ростком прорваться сквозь окаменевшее сердце.