Drama Queens, или Переполох на школьном балу

Глава, в которой все танцуют вальс

ВСЕ ДЕВОЧКИ ШКОЛЫ Деполе ощутили на себе в свое время цепкий взгляд миссис Шнайдер. Эта сухонькая низенькая старушка преподавала хореографию в школе искусств, а какая девочка не мечтает стать балериной? Почти каждая однажды заглянула в этот просторный танцевальный класс с потеками под потолком, почти каждая встала к станку, и, увы, почти каждая пару раз схлопотала тросточкой по спине, потому что миссис Шнайдер была не человеком, а самим дьяволом во плоти.

Она отбивала желание танцевать у всех девочек, какие только появлялись перед ней.

«Костлявые лодыжки!», «Ты что, горбунья?», «Зажатая!», «Слишком сильно руками машешь», «Мало рук», «Лишний вес», «Тощая», «Слишком хорошенькая, тебя не балет интересует, а отражение в зеркале, брысь!» – именно так она отвадила когда‑то и Тейлор, и Кэт, и Пенни, и даже Эмбер.

Из-за этой женщины было пролито немало слез, и все они наполнят для нее адский котел, по словам Кэтрин, у которой миссис Шнайдер буквально растоптала самооценку, когда той было десять. И вот они снова в ее классе. Она уже давно не воспитывала юных балерин, ставила вместо этого танцы для школьных мюзиклов и балов, а директор вот уже пять лет не знал, как сказать ей, что для нее нет средств в бюджете школы. И должности хореографа у них тоже нет.

Пенни и Люк вошли в числе последних. Они не разговаривали с вечера пятницы, или, если точнее, с утра субботы, да и не о чем было. Пенни проснулась вроде бы здоровой. Температура больше не поднималась. Люка рядом не было. Она покраснела, вспомнив свой сон. Там были поцелуи, Люк Уилсон и Майкл Джордан, причем Люк почему‑то был ее мужем, а за всем за этим наблюдал сплетник Ральф.

– Ты уверен, что умеешь танцевать вальс?

Просто я совершенно точно уверена, что не умею.

Миссис Шнайдер когда‑то сказала, что я сделана из ваты и клубничного желе и мое место в суфлёрской будке.

– А я утверждаю, что ты настоящая королева бала и танцуешь как Майя Плисецкая. И кому ты веришь? Старухе или своему лучшему другу?

Пенни через силу улыбнулась на слове «друг»

и огляделась по сторонам. Эмбер и Гарри, хохоча, наворачивали круги по классу, совсем как тогда на катке.

– Как мило. Я и забыла, что Эм три года отходила на бальные танцы, – фыркнул кто‑то совсем рядом.

Тейлор без своего партнера стояла в дверях. Она выглядела как настоящая королева, готовая покорять. Волосы забраны в высокий хвост, спортивны костюм – по фигуре. Все парни обратили на нее внимание, и Люк, разумеется, тоже.

– Ты выше меня на целый фут. Уверен, что у нас все получится? – шепнула Пенни.

Ей приходилось запрокидывать голову, а Люк наклонялся, чтобы ее услышать.

– Конечно. Я профи. Я станцую даже с куском бревна вроде Эм.

– Ха-ха. О-он-она красотка и тан-танцует суперкруто. – Пенни с тревогой наблюдала, как парочки становятся в круг.

– Нет-нет-нет. Вам еще рано двигаться по кругу. Вы тесто, из которого я в лучшем случае вылеплю кривой пирожок. А ну‑ка по парам!

В дверях показалась миссис Шнайдер. На плечо закинута тросточка. Седые волосы в тугом пучке.

Обтянутые лосинами ноги, руки скрыты длинными рукавами гимнастического купальника.

– Люк…

– Я с тобой, малыш.

– Я тебе не малыш.

– Эй, Браун, сколько ты заплатила, чтобы с тобой танцевал Большой Волк Уилсон? – крикнул кто‑то из парней.

Девчонки покатились со смеху.

– Кажется, тут имел место шантаж.

– Не слушай их.

Пенни и не слушала. У нее шумело в ушах.

Совсем близко стояла Тейлор – без пары, с высоко поднятой головой. Она делала вид, что рядом кто‑то стоит, изящно вытягивала руки, будто ее держит невидимый партнер, и от этого зрелища мурашки бежали по коже. «Она потрясающая», – подумала Пенни. Никто бы не стал жалеть Тейлор или насмехаться над ней в эту минуту.

– Девушки, встаем напротив партнеров. Обратите внимание, вы не должны стоять лицом к лицу.

Вам надо сместиться вправо. Да куда ты от него ломанулась, вернись! – Миссис Шнайдер поймала за руку Мэй и силой поставила ее как нужно.

– Люк, я все верно делаю? – шепнула Пенни.

– Да, великолепно, – похвалил он со знанием дела.

– Ближе! – гаркнула хореограф на одну из пар. – А вы чего прилепились? Снимите отель! – досталось другой паре. – Ближе! – Это уже на Пенни и Люка. – Да ты до нее не дотянешься, танцор!

Пенни сделала крошечный шажок вперед. Миссис Шнайдер ехидно хмыкнула. Люк сделал большой шаг.

– Твой звездный час, малышка Пенни, пощупай его как следует, когда еще представится возможность, – захохотала Эм.

– Да уж, разве что во сне! – поддакнул Гарри.

«Замечательно. Видимо, у меня это на лице написано».

– Теперь руки. Молодые люди не лапают девушек. Рука СТРОГО на лопатке. Не талия. Не филейная часть. Лопатка! – Миссис Шнайдер стукнула тросточкой по полу, и все, вздрогнув, послушались.

– Чего стоишь зажатым? – гаркнула миссис Шнайдер на громилу Такера, квотербека футбольной команды.

– Я вас боюсь, – признался Такер и чуть отступил, прячась за Мэй.

– Ногами рисуем квадрат! Парни шагают на девушек. СТОЯТЬ!

Четко по команде «парни шагают» партнеры из страха получить тросточкой по спине сделали шаг на не готовых к танцу партнерш, и тут же раздался писк из‑за оттоптанных ног.

– Прости, прости! – зашипел Люк. – Я не привык… ну, типа… что ты не знаешь, что делать.

Ну… Все нормально?

– Да. Да, все хорошо.

– Парни шагают левой ногой, девушки ОТСТУПАЮТ назад правой, чтоб вас всех разобрал дьявол. И-и-и! РАЗ!

– Она сорвет голос, – шепнул Люк.

– Наверняка, – кивнула Пенни.

– И сра-азу же парни правой ногой, девушки левой в сторону. И то же самое наоборот. И-и-и…

Раз-два-три.

Чтобы показать движение, миссис Шнайдер встала в пару с Тейлор на место парня. Джонсон мгновенно вжилась в роль. Их ноги мелькали, рисуя идеальные квадраты, и Пенни не могла представить, что они с Люком смогут так же.

– Повторяем, не стоим. И-и-и раз-два-три, раздва-три, РАЗ-ДВА-ТРИ! – Последнее она проорала на ухо Эмбер.

Та танцевала неплохо, но очень расслабленно, а рука Гарри лежала как раз‑таки на филейной части.

– Люк, мы все верно делаем?

– Идеально.

– Мы что, будем просто топтаться по кругу? – простонала Мэй.

– Нет. Но вы и на месте‑то пока не сильны.

Тренируемся.

– А вы можете показать, что будет в итоге? – спросила Эмбер с видом настоящего профессионала.

– Где твой партнер, дорогуша? – поинтересовалась у Тейлор миссис Шнайдер.

– А-а…

Тейлор выглядела решительной и растерянно одновременно. Все вокруг затаили дыхание. Больше всех ее ответа ждал Гарри, на губах у которого уже расползлась довольная усмешка. Шнайдер нахмурилась и строго поджала губы.

– Ты же в курсе, что для вальса нужен партнер? – прогремел старческий голос.

* * *

Тейлор ворочалась всю ночь. Сна не было ни в одном глазу. Как только часы показали 6:00, она больше не могла лежать в постели. Встав, первым делом сделала комплекс йоги, а после приготовила себе зеленый напиток из сельдерея, авокадо и яблока. Она хотела начать утро с правильной ноты. Замазать консилером круги под глазами и быть готовой держать спину ровно, а голову прямо. Дома было тихо, когда она уходила в школу. Лишь в салоне автомобиля она задумалась, стоит ли ей все‑таки позвать с собой Лоренса или нет, но гордость не позволила.

Стоя перед дверями спортивного зала, она размышляла: нет ничего страшного в том, чтó о не подумает кучка старшеклассников. Ну пришла одна. Без партнера. Мысленно ей хотелось добавить: «С кем не бывает?» Но ответ вертелся на кончике языка. Язвительный и саркастичный: «С королевой школы такого не бывает». Тейлор сделала глубокий вдох и прошла в зал. Значит, она будет первой королевой школы без короля.

Стоило ей войти, как она мгновенно ощутила на себе липкие взгляды. Хотелось спрятаться.

Превратиться в невидимку. Но Тейлор с детства поняла, что это не выход. По крайней мере, для таких, как она. Осознание пришло, когда во втором классе учительница мисс Анабель на открытом уроке посадила ее за первую парту со словами:

«Ты точно всех очаруешь…» Затем в третьем классе

ее отправили получать приз за лучшую стенгазет среди юниоров. Хотя над газетой работали пять человек, на фотографии оказалась только Тейлор Джонсон. Ведь нужен был красивый снимок. После этого друзья перестали с ней разговаривать. Будто это была ее вина. Сейчас, в восемнадцать лет, Тейлор бы отстояла совместный снимок. В девять она слишком боялась учителей и не хотела лишни раз им перечить.

Затем Джонсон переехала в Деполе, и ее ждал свежий старт и новые подруги: Кэт и Пенни. Им было все равно, что ее мать – знаменитая актриса.

Они по‑детски восторгались особняком Джонсонов, но она никогда не чувствовала с их стороны зависти. Завистливой в этой компании оказалась она. Какая ирония, не правда ли? Даже глупо, что они не поделили Люка Уилсона. Так тупо и инфантильно, прямо как в жизни. Однако для Тейлор случившееся было настоящим предательством.

А прощать подобное она не умела.

На Тейлор всегда смотрели, на нее равнялись, ей завидовали и всегда шепотом добавляли: «Е повезло». Возможно, поэтому она из кожи вон лезла, чтобы доказать, что одного везения мало. Каждый косой взгляд придавал ей сил и уверенности в себе. Это был ее способ борьбы с подобным отношением. Быть лучшей во всем и утирать нос тем, кто строит козни.

Миссис Шнайдер визгливо командовала. Ее отвратительный писклявый голос эхом отражался от

стен. Эта женщина в свое время пыталась превратить Тейлор в балетную приму, однако ее подход не понравился родителям, и они нашли для дочери другой дополнительный урок. Тот день был одним из лучших в жизни Тейлор. Ей совсем не хотелось слушать, как ее называют кривоногой и безмозглой.

Но она научилась абстрагироваться. И теперь все крики Шнайдер пропускала мимо ушей. Тейлор молча встала в закрытую позу и положила руки на невидимые плечи своего несуществующего партнера. Джонсон заметила смешки и шепотки, доносившиеся со стороны Эмбер, и грациозно выполнила все необходимые движения. Таким был ее ответ:

идеальные па. Она не собиралась опускаться до склок и недостойных жестов.

Чтобы показать движение, миссис Шнайдер встала в пару с Тейлор, заняв место партнера. Джонсон задержала дыхание, ведь миссис Шнайдер была известна не только своей сварливостью, но и непомерным использованием парфюма. Тяжелый аромат «Шанель номер пять» ударил в ноздри. Это был любимый парфюм всех бабушек городка Деполе, особенно той его части, где стоял особняк Джонсонов. Тейлор решила сосредоточиться на ногах и выводила идеальные квадраты, как того требовала миссис Шнайдер. Кто‑то что‑то спросил. Она не уловила. Сегодня она была рассеяннее обычного.

– Где твой партнер, дорогуша? – поинтересовалась у Тейлор миссис Шнайдер.

Повисла пауза.

– А-а… – невнятно потянула Джонсон.

Вот тот самый момент, когда она должна громко и отчетливо сказать, что партнера у нее нет, но что‑то заставило ее медлить. Самодовольны взгляд Эмбер сбивал с толку.

– Ты же в курсе, что для вальса нужен партнер? – прогремел старческий голос.

– Я здесь, – донеслось в ответ из дверного проема.

Тук-тук – это ее сердце отбивало ритм. Тейлор резко повернула голову и замерла. В дверях стоял Дэниел Лоренс, а на плече у него висели лакированные классические туфли. Его голубые глаза искрились весельем. В них можно было прочитать насмешливое: «Видела бы ты сейчас свое лицо».

– Вот они и покажут. Вижу потенциал, – хмыкнула миссис Шнайдер.

– Что именно покажем? – приподняв бровь, поинтересовался Дэниел и сел на пол, чтобы переобуть зимние ботинки.

– А нечего опаздывать на репетицию, Лоренс! – строго отчитала его миссис Шнайдер и провозгласила приказным тоном: – Вальс! И не говори, что ты его уже не помнишь! Твой выпуск был всего‑то пять лет назад. Я тогда так намучилась с вами. Горстями пила успокоительные.

– Мы тоже, – хмыкнул Дэн и оказался напротив Тейлор.

Она сглотнула нервный ком в горле и приподняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Дэниел, не тратя времени даром, положил горячую ладонь на талию Тейлор и притянул ее ближе. Слишком близко. Она почувствовала его запах.

Горная свежесть и сладкий пончик, который он, наверное, наспех слопал на завтрак.

– Начинаем! – хлопнув в ладоши, крикнула миссис Шнайдер.

Тейлор ощутила, как ее сердце пропустило удар.

Дэн хорошо танцует? Она не имела ни малейшего понятия. Но неожиданно он начал вести. Раз-два-три. Она слишком хорошо знала Лоренса и видела, как он нервничает. Дэниел хмурился и неловко наступал ей на ноги, но чем больше они кружились, тем увереннее он становился.

– Как тебя вообще в школу пустили? – шепотом спросила Тейлор.

На губах у Дэна появилась та самая задорная мальчишеская усмешка, которую Тейлор втайне считала сногсшибательной. Она в жизни ему не признается в этом.

– Директор Хадфилд проходил по коридору и, увидев меня, велел охраннику пропустить. Не повезло, что старина Фрэнк ушел на пенсию, тогда бы я так не опоздал.

Тейлор помнила байки Райана про охранника Фрэнка, который выпускал их с Дэном даже во время урока. Когда она перешла в старшую школу, этого охранника уже не было.

– Раз. Два! Слушайте хлопки! – прорычала миссис Шнайдер и начала задавать ритм. – Лоренс,

шаг назад левой ногой! Тейлор, шаг вперед право ногой!

Тейлор запуталась в ногах. Правая, левая – какая, к черту, разница? Она никогда не стояла так близко к Дэниелу. Сейчас она видела золотые искры и черные крапинки в его голубых глазах. И трещинки на губах, которые были такими красными после мороза. Легкая щетина на мужественном подбородке в свете ламп переливалась золотом. У нее по телу побежали мурашки.

– Лоренс! Включи мозги! Шаг влево левой ногой! Тейлор, шаг вправо правой! Что тут сложного? – продолжала отчитывать их миссис Шнайдер.

И правда, сложного ничего не было. Вот только мозги превратились в желе и ничего не соображали.

– Вот так! Другое дело! – наконец снизошла мегера.

Джонсон не знала, как так получилось. Но двигались они значительно лучше. Не благодаря ей. Дэниел полностью взял ситуацию под контроль и вел их по идеальному кругу.

– Зачем ты пришел, Лоренс?

Тейлор боялась моргнуть. А вдруг она сошла с ума и он ей мерещится? Раз – и его не станет.

Лоренс улыбнулся и подмигнул ей в игривой мальчишеской манере.

– Потому что я твой парень, принцесса, – произнес он хриплым голосом, и рой мурашек забегал еще быстрее.

* * *

Этой ночью вместо кошмаров Кэтрин снились танцы, и она готова была поспорить на что угодно: сегодня они будут сниться всем. Шла сороковая минута урока с миссис Шнайдер. Сороковая минута крика и эпатажной истерики. Эта женщина еще с детства внушала Кэт непреодолимое желание застрелиться прямо на паркете, потому что тем, кто был недостаточно хорош, в ее классе делать было нечего. А Кэтрин никогда не была подающей надежды танцовщицей.

Нет, у нее были отличные память и ум, так что даже в десятилетнем возрасте она не путалась в шагах и четко знала все повороты, но, как говорила миссис Ш. – а именно так Кэт ее про себя называла, подразумевая совсем неприличное слово, – «девочка совершенно не чувствовала музыку». Она торопилась или опаздывала, не попадала в такт и каждый раз, когда на нее орали, была близка к обмороку или, на худой конец, истерике. Так что сейчас, глядя, как разлетается челка Пенни Браун от крика в ее адрес, Кэтрин готова была петь «Аллилуйя» громче, чем школьный и церковный хоры, вместе взятые, просто потому, что не находится на ее месте.

Спрятавшись за экраном ноутбука, она уставилась на пустой лист, где за выходные появилось лишь одно слово: «Эссе». Промучившись полночи, она в итоге стерла все, что смогла придумать, потому что даже ей написанное показалось полным

бредом. И теперь просто водила курсором из стороны в сторону.

С Хитклиффом, к ее вящей радости, тоже сталкиваться не пришлось. После того как их отчитал за нарушение комендантского часа сначала директор, а потом инспектор полиции, разговаривать с Риверо она не имела ни малейшего желания. Возможно, поэтому и он сегодня на удивление молчаливо работал в другом конце зала, нацепив наушники, а Кэтрин периодически поглядывала на него из‑за экрана ноутбука, убеждая себя, что делает это лишь потому, что ее задача – контролировать.

С утра он закончил с покраской сцены, вымыл банки и кисточки, отыскал где‑то в подсобке стремянку и принялся перевешивать криво висящую растяжку. А Кэтрин наблюдала за его действиями, признавая, пусть и неохотно, что все‑таки от него есть польза. Вальс же, наоборот, вгонял ее в полное уныние. Потому что выглядел прискорбно. Все пары, кроме – ожидаемо – Тейлор и ее неизвестно откуда взявшегося кавалера, путались так, будто их мозги и ноги функционировали совершенно отдельно друг от друга. Может, зря Кэтрин выбрала венский вальс, да еще в современной обработке?

Мужская половина, кажется, с трудом могла осилить даже простой – медленный. Что уж говорить про поддержки! Кэтрин свернула страницу, вернувшись к статье о том, как проводились подобные балы раньше, надеясь, что здесь найдутся какие‑нибудь идеи.

– Господи, что это? – раздался шепот прямо нее над ухом, так что девушка подпрыгнула. – «Резвая Дженни»? – Хитклифф сдавленно хохотнул.

Стараясь оставаться незаметным для миссис Ш., он реквизировал стул на колесиках и подкатил прямо туда, где пряталась Кэтрин.

– Ты что тут забыл? – не поворачиваясь, огрызнулась девушка.

– Просто ты с таким разъяренным видом глядела в экран, что мне стало жизненно необходимо узнать, что именно ты читаешь.

Отбивая, как обычно, ритм своей клюкой, миссис Шнайдер продолжала считать: «И-и-и раз-два-три, раз-два-три». Кэтрин понизила голос до шепота:

– Это перечень танцев. Доволен? – Хотя их названия, согласно найденной ею книжке, и правда казались странными. И да, это действительно было забавно. Местами. Разве что самую малость. Но она все равно прошипела: – А теперь сдрысни обратно в свой угол и не мешай.

Кэтрин подперла ладонью щеку и уставилась в центр зала, где Тейлор вместе с партнером показывали присутствующим, как делать квадрат.

– Боже, да тут целая драма, – снова раздался шепот за спиной.

– Хитклифф…

Она хотела сказать, что эта пара в отличие от остальных единственная, кто умеет нормально танцевать, но поняла, что взор парня был направлен не на паркет, а на экран.

– «Убей его добротой», – прошептал Хитклифф, а потом ласково добавил: – Кэтрин, это про тебя.

– Не смешно.

– А вон тот парень, – совсем близко наклонился он, указывая на танцующего Гарри, зачем‑то решившего поднять Эмбер Новак, но едва не уронившего ее на паркет, – определенно танцует номер сорок два.

Кэтрин бросила взгляд на экран, где под это строчкой числилась кадриль «Со мной случился припадок», и против воли рассмеялась, прикрыв рукой рот, но тут же замаскировала смех кашлем.

– Спину прямо! Держите позвоночник!

Кэт аж сама выпрямилась.

– Черт, Кэт, Кэт. – Его дыхание коснулось ее щеки и уха. – Прикинь, тут написано: «Дженни собирает груши».

– Тише ты! – Она попыталась шлепнуть его по руке, но парень уже выхватил мышку. – Хитклифф!

– Расслабься и не мешай мне самообразовываться.

Ладно, бог с ним, подумала Кэтрин, пусть дурачится, лишь бы к ней не лез. В конце концов, если не обращать внимания, ему просто надоест. А так как время на часах подходило к восьми, то это значит, что еще немного – и она сможет отправиться домой. Всего полчаса натужного крика и отрицательных эмоций.

– Кэт! – Этот гад снова хохотнул. – Она встретила мужика, смотри: контрданс пылко, уверенно «Я боролся за мою Дженни».

– Хитклифф, если ты не прекратишь…

– Обожди, тут финальное: «Дженни, подойди, завяжи мне галстук». Ё-моё, он все‑таки ее добился!

– А я клянусь: добьюсь, чтобы тебя депортировали!

– Тут ошибка, Кэт, – хохотнул в ответ Хитклифф.

– Какая еще ошибка?

– «Резвая Дженни» вот здесь должна стоять.

После того, как они сошлись.

Она обернулась и влепила ему затрещину.

– Ай!

– Чтобы не болтал, – прошептала Кэтрин, извинительно улыбнувшись педагогу, уже во второй раз стрельнувшей в ее сторону глазами. Слишком уж они расшумелись.

– Дай я дальше почитаю.

Наклонившись через ее плечо, он покрутил колесико мышки вниз, а потом расхохотался едва ли не до слез. Миссис Шнайдер явно заметила.

– Что, припадок теперь у тебя? – Кэтрин развернулась к парню лицом и совершенно серьезно произнесла: – Если ты не прекратишь, я тебя выгоню. Без шуток.

Хитклифф засмеялся, затем, собрав всю сил воли, положил ладони ей на плечи и, глядя в глаза, произнес:

– Кэтрин, там танец называется «Дыра в стене».

Секунду они смотрели друг на друга, словно испытывая, чьи губы дрогнут первыми. А потом дружно прыснули. На этот раз списать все на кашель уж точно не выйдет.

– Иди отсюда, – толкнула она его ногой так, что стул на колесиках, на котором сидел парень, отъехал назад. Сама же отвернулась и стиснула зубы, чтобы не лыбиться как идиотка.

– О, я тебя умоляю, Кэтрин, – раздался позади заговорщический шепот, – давай станцуем «Дыр в стене».

– Что значит «давай»? – обернулась Кэтрин. – Ты вообще не танцуешь! Уйди на ту сторону зала и крась траву.

Хитклифф, посмеиваясь, поднялся и действительно ушел. Ну наконец‑то, подумала Кэт, е

удалось от него избавиться. Вот только радость оказалась недолгой. Гроза этого зала повернулась в ее сторону.

– А вы, как вас?

Прекрасно. Она даже имя ее не запомнила.

– Кэтрин.

– Точно. Почему вы не танцуете?

– О, я не участвую в бале, – махнула Кэт рукой. – Я просто распорядитель.

Но, кажется ответ показался недостаточно убедительным.

– Тем более вы должны знать все! Вдруг меня не будет и вам придется отрабатывать движения самостоятельно?

– Я запомню. У меня хорошая память, и я все снимаю на камеру, видите? – Кэт развернула ноутбук вперед экраном, продемонстрировав, что идет запись. – К тому же у меня все равно нет партнера.

И тут она поняла, что последняя фраза была ошибкой. Словно сокол на охоте, миссис Шнайдер резко обернулась, увидев цель. Цель, которая, сидя спиной к вальсирующим, даже не подозревала о чужих коварных намерениях.

– В этом зале абсолютно точно есть один свободный молодой человек. – Взгляд миссис Ш.

впился в Хитклиффа, профессионально делавшего вид, что красить нарисованный забор – самая интересная вещь, которой он когда‑либо занимался.

– Он не умеет танцевать! – выпалила Кэтрин.

– Нет, я умею, – обернулся парень.

– Нет, не умеешь!

– Умею.

Теперь весь зал смотрел, как они препираются.

– Как твое имя? – рявкнула миссис Ш.

– Хитклифф, мадам.

– На паркет, – скомандовала она, а потом хмыкнула словно хорошей шутке: – Ну, надо же!

Кэтрин и Хитклифф! Идеальная книжная пара.

– О, спасибо, это так мило, – встрял Хитклифф, улыбаясь так, как улыбаются троюродным тетушкам, которых видят раз в пять лет на семейных юбилеях. – Нам все так говорят!

– Заткнись, Cиндикат!

– Хватит болтать! Раз, два! Встали в позицию.

Все без особого энтузиазма заняли свои места.

– Позволите? – Хитклифф, улыбнувшись, протянул руку.

– Не позволю, но у меня нет выбора. Или танцевать с тобой, или быть рассеченной напополам старой клюшкой, – ответила Кэтрин, принимая приглашение, и удивилась, что его рука легла четко на нужное место. «Ну хоть это запомнил», – подумала Кэтрин, судорожно вспоминая шаги.

– Раз-два-три! Раз-два-три!

Кэтрин хотела спросить, готов ли он и знает ли, что нужно делать, но Хитклифф чуть крепче сжал ее ладонь и повел по залу именно так, как требовалось. Аккуратно, мягко, уверенно. Как будто делал это уже много раз. Он не боялся ее уронить, не боялся кружить и стоять так близко, что она

чувствовала, как его грудная клетка касается пуговиц на ее рубашке. Черт побери, да он умел танцевать!

После тех жутких па, что она уже двадцать минут наблюдала, после постоянных возмущений из‑за оттоптанных ног, после вида испуганно Пенни, которую во время каждого поворота Волк Уилсон раскручивал так, словно хотел как спутник запустить в стратосферу, казалось, ничто больше не сможет ее удивить. Но Хитклифф, мать его, из колумбийского наркокартеля умеет удивлять.

– Что они делают? – шепнул он, кивнув на пару слева.

Гарри и Эмбер вытворяли безумные движения.

Кажется, даже другие пары оборачивались, чтобы посмотреть на это порно возрастной категории PG‑13.

– Плевать, – мотнула головой Кэт, уже пожалев, что отвлеклась, и тут же наступив Хитклифф на ногу. – Ой, прости.

Тот лишь едва заметно пожал плечами. Она предполагала, что он станет ее донимать, смеяться над ней. Но он просто продолжал танцевать, лишь изредка получая замечания, что смотреть полагается в сторону, а не на собственную партнершу. Но на фоне остальных это казалось сущей мелочью.

– Где ты научился? Что, на криминальных сходках по пятницам играют сальсу?

– Типа того, – хмыкнул Хитклифф. – Нас же с детства только и учат пить ром, сажать кофе и танцевать.

Кэтрин посмотрела на него весьма строго, снова запнувшись.

– Ой, черт!

Хитклифф лишь приподнял брови.

– Ну ладно, возможно, пить ром нас не учат.

Но я рад, что сэнсэй расписания и маэстро красной ручки оценил мои старания. – Он шутливо поклонился. – Какая честь!

– Обхохочешься. Ежедневник верни.

– Обязательно. Кстати, я до дочитал конца.

Знаешь, девушки вроде тебя определенно должны быть феминистками, веганами и борцами за свободу Ливии.

– А парни вроде тебя должны сидеть в тюрьме.

– Туше. Но это доказывает лишь одно.

– Что же?

– Все мы полны предрассудков.

Кэтрин против воли улыбнулась. Но по закон подлости рядом тут же оказалась та, кто решил стереть с лица ее улыбку.

– Я тебя вспомнила! – вдруг щелкнула костлявыми пальцами перед самым ее носом миссис Шнайдер. – Ты ходила ко мне на занятия.

– Да, было дело, увы, – пробормотала Кэтрин.

– Деревянная Кэт.

Кэтрин прикрыла глаза. Хорошо, что к этом моменту никто не танцевал, выдыхая перед очередным кругом, а то она бы точно запнулась и распласталась прямо тут.

– Столько лет прошло, а ничего не меняется.

Ты все так же не слышишь музыку и не проживаешь ее. Хорошо, у тебя хоть парень умеет двигаться, а то была бы катастрофа. – Она подошла ближе и, похлопав Хитклиффа по плечу, произнесла: – Жаль, что тебе приходится танцевать с бревном.

Если хочешь, мы поменяем партнершу.

– Спасибо, – ответил Хитклифф.

Кэтрин не видела выражения его лица, потому что сверлила глазами пол. Но она и не хотела видеть. Может, оно и к лучшему, если будет так.

Может, кто‑то из футболистов снова сломает ногу, Хитклифф его заменит, а ее избавят от необходимости участвовать в подготовке этого глупого танца. Но парень вдруг произнес:

– Я не хочу другую, – а потом добавил: – Другую партнершу. Меня все устраивает.

Так и не поднимая взгляда, Кэт боковым зрением видела, как миссис Шнайдер покачала головой.

Она знала, его решение – вопрос времени. И эта старая кошелка его добьет. То ли он был глуп, то ли просто самоуверен, что не понимал провальности затеи, но, признаться, это подкупало. До того момента, когда она начинала думать, насколько хватит его запала и после чего именно он наконец сдастся.

– Еще раз. Последний! На этот раз с музыкой! – провозгласила миссис Ш. – Сегодня под магнитофон, а на балу попросим сыграть мисс Престон. Танцевать будем под медленный вальс Штрауса.

По залу разнесся недовольный гул. Все знали мисс Престон еще со времен детских праздников.

Это была очень неторопливая сухая женщина, репертуар которой начинался Штраусом и им же заканчивался. Благодаря этой престарелой рок-звезде любое мероприятие превращалось в поминки.

Только вот миссис Шнайдер была с ней неразлучна и считала, что ничто так не оживит танец, как «живое» исполнение полумертвой Престон.

– Нет, – громко и четко произнесла Кэтрин.

Миссис Ш. обернулась, приподняв свою клюку, словно шпагу, которой собиралась проткнуть девушку.

– Что значит «нет»? Я здесь решаю. И если я сказала, что мы танцуем медленный вальс под Штрауса, мы танцуем именно его!

– Но мы с вами так не договаривались. – Кэтрин почувствовала, как на ее запястье сжались чьи‑то пальцы, как будто говоря: «Держи себя в руках». – Вы, – жестом указала она на преподавательницу, – ставите основные движения. Я выбираю музыку и хореографию.

– Не собираюсь танцевать под Престон. – Эмбер, которую едва не избили за «неизящные руки», вышла вперед, поравнявшись с Кэт. – При всем…

уважении.

– Миссис Шнайдер, это наш новогодний бал и наше дело. Никакого Штрауса там не будет. – Тейлор тоже не осталась в стороне, и Кэтрин почувствовала, как в ней поднимается волна облегчения.

Хоть тут она не одна. Поэтому собралась с силами и произнесла:

– Я отвечаю за этот праздник! И не позволю его испортить.

– Сами тогда свой вальс и ставьте, – обиженно бросила миссис Шнайдер и, проворчав напоследок что‑то вроде «Сборище бездарей», удалилась.

Несколько секунд стояла тишина, а потом кто‑то рассмеялся.

– О да, наконец‑то мы вздохнем свободно!

– Круто, никаких танцев вообще не будет!

Гарри уже собирался смыться, подхватив спортивную сумку, но Кэтрин выкрикнула:

– Стоять!

Она не позволит им вот так разбежаться. Ведь столько сил было потрачено.

– Послушайте, – произнесла она. – Знаю, что все вышло не совсем так, как мы планировали, но мы должны исполнить этот танец. И исполнить так, чтобы никто не посмел упрекнуть нас в непрофессионализме. Хотя бы потому, что две эти старые клюшки будут сидеть в первом ряду и смеяться над нами. Вы этого хотите?

– О, эти точно будут, – подхватила Эмбер.

– И поэтому мы должны собраться. Я сделаю все, что от меня зависит. Но без вас я не справлюсь.

В этот момент Кэтрин говорила не для других.

Для себя, потому что сама понятия не имела, каким образом собирается все провернуть, но отступать было некуда.

– Мы с тобой, Кэт, – раздались по залу поддерживающие возгласы. – Ерунда, разберемся!

«Как? – с каждой новой ободряющей улыбкой поднималась внутри паника. – Как я это сделаю?»

Вряд ли кто‑то, кроме нее, мог найти ответ на этот вопрос.

– Поздравляю, вдохновляющие речи – явно твое! – шепнул позади Хитклифф. Кэтрин уже и забыла, что так и стоит, до красных полос на коже сжимая его запястье. А потом наклонился и добавил: – А можно мне уже забрать свои ботинки?