Древнее сказание

XVII

Между тем, пока слуги, исполняя приказание князя, очищали двор и сглаживали следы происшедшего, Жула, староста Мстивоя, предвидя, что и его ожидает плачевная участь, припал к земле, осторожно прополз к кустам, росшим у самой стены, спрятался в них и никем не замеченный взобрался на стену; потом, соскочив с нее, он бросился в озеро с целью переплыть на другой берег. Слуги, занятые своим делом, не обратили внимания на это бегство, не слышали даже всплеска воды… Караулившие на башне оказались бдительнее: они начали стрелять по плывшему Жуле, подняли крик; но пока собирали погоню, Жула успел добраться до противоположного берега и там, заметив пасшихся лошадей, вскочил на одну из них и быстро помчался по направлению к лесу…

Пастухи, которым принадлежала лошадь, уведенная Жулой, бросились было за ним вдогонку, но скоро отстали. Ногами и руками понукал всадник испуганное неожиданностью животное; как шальное, скакало оно, невзирая ни на какие препятствия, и убавило шаг, только когда очутилось в лесу… Здесь всякие розыски оказывались напрасными…

Жула направился прямо к Милошу, он хотел спасти хотя бы одного из погибшей семьи… Нетрудно было предположить, что Пепелек, освободивший ослепленного Лешка единственно для того, чтоб привлечь отшатнувшуюся родню снова на свою сторону, не оставит и Милоша в покое…

По пути беглецу встретилось несколько кметов, которые с удивлением провожали его глазами… Жула, не останавливаясь, успел лишь сказать им:

— Все Лешки погибли — отравлены… Один Милош со слепым своим сыном остались в живых!

С быстротою молнии облетела печальная новость эта все уголки, где скрывались кметы…

Жула между тем скакал без устали… При первой возможности он бросил свою уставшую лошадь, переменил ее на другую и снова помчался вперед.

В дубовой роще, окружавшей жилище Милоша, сидела старуха-мать со своим сыном, несчастным Лешком, которого она, как ребенка, забавляла рассказами. Немного в стороне отдыхал Слован; он нарочно был приглашен, чтобы песнями развлекать бедного страдальца. Милош находился тут же; он, как всегда, подперши руками седую голову, думал невеселую думу… Вдруг у ворот раздался стук и зов чей-то. То появился Жула. Его сейчас же встретили, узнав в нем старосту Мстивоя. Он соскочил с лошади и с понурым видом приблизился к Милошу… С лица его капал пот, губы нервно дрожали; кинувшись старику в ноги и не будучи в состоянии произнести ни одного слова, он рыдал, как ребенок.

Милош было не признал его, и неудивительно: дорога и сильное горе порядочно-таки изменили беднягу.

— Князь, господин наш, — так начал Жула, ломая руки, — ты один у нас и остался только… Не хотели слушаться твоих добрых советов наши милостивые князья, вот и погибли… Хвост со своей немкою отравили их на пиру в собственном доме, отравили своих гостей!..

Милош встал с земли, но, обессиленный выслушанным известием, снова на нее опустился; Жула продолжал:

— Едва и я успел жизнь спасти, чтобы придти рассказать вам об этом… Уходите скорее отсюда!.. Сначала-то приняли нас у князя любезно; Хвост сам вышел навстречу… Все уселись у стола, хозяева угощали, еда и питье длились долго… Только встать-то из-за стола никому не было суждено; все как сидели, так и свалились на пол… Как собак закопали их в землю, костра даже пожалели… Только псы одни и повыли… Потом повязали наших людей… Сам я не знаю, как удалось мне уйти оттуда!.. Теперь, когда стали ясны намерения князя, видно, что он и на вас, милостивец, нападение задумывает… Нужно бегством спасаться!..

— О, братья мои, о, род мой, несчастный! — воскликнул Милош. — До чего же дошло, наконец. Гибель от руки сродника!.. Куда и зачем мне бежать? Захочет убить — отыщет всюду…

Эти слова услышали Лешек и мать, сидящая возле него. Оба они начали горько плакать, предчувствуя бедствия… Слуги, узнав обо всем, тоже подняли невообразимый крик. Один Милош угрюмо молчал.

— Судьбы не обойдешь! — проговорил он наконец.

В эту минуту взгляд старика упал на сына: жаль ему стало страдальца, и в душе он проклял его палачей. На зов Милоша начали собираться со всех сторон люди. Мать, взяв за руку своего сына, подвела его к отцу. Все засуетилось, забегало…

— Приготовьте лошадей, — приказал старик, — я сам выеду… Лешек с матерью и слугами поселятся на время в лесу, там, где пасека… я же поеду дальше! Поднимать на своих руку! Родную кровь проливать! О, судьба, горькая судьба!..

Между тем Жуле, изнемогавшему от голода и усталости, принесли хлеба и пива. Старый Милош, столько лет пролежавший в бездействии, казалось, вспомнил былые годы. Откуда-то у него снова явилась прежняя сила. Он поднялся с постели, выпрямился во весь рост и велел подать себе меч, лук и стрелы.

Из конюшен выводили лошадей, люди приготовлялись в дорогу, Милош отдавал приказания, суетился — жизнь закипела в дубовой роще.

Сборы быстро окончились. Лешек уехал в сопровождении старухи-матери и двух парней. Милош выступил во главе десяти всадников. Всеми забытый, Слован поднялся тоже с места, велев вожаку-ребенку вести себя, куда глаза глядят, к добрым людям.

Никто не знал, куда направился князь. С ним был и Жула. Еще недавно убитый горем, почти расслабленный, старый Милош вдруг изменился: он так же бодро сидел на коне, как в далекие дни своей молодости. Видно, несчастье придало ему сил.

На ночь всадники приютились в лесу. Здесь они раскинули ставку. Милош, распорядившись зажечь огни, лег отдохнуть в шалаше, наскоро собранном из ветвей и сухих прутьев; спать он, однако, не мог. Всю ночь напролет терзали его тяжелые думы, и с рассветом он первый был на ногах. По данному им сигналу тронулись в путь. Второй день, как и первый, все ехали молча: старик молчал, не смели говорить и другие… Жула, наконец, догадался, что Милош держал путь на Ледницу.

Вдали уже виднелось озеро, когда всадники встретили нескольких кметов. Попавшиеся им навстречу были с ног до головы вооружены. Узнав Милоша, один из них, Стибор, подошел к нему.

— Ты с нами, князь? — спросил Стибор.

— Я… с местью, не с вами, — угрюмо ответил Милош. — Где месть — там и я!

— Мы тоже идем мстить Хвостеку, — начал Стибор. — Кметы собираются на Леднице… Будь нашим вождем, князь милостивый.

— Вождем вашим я быть не могу и не буду, — ответил Милош, — разве рукою! Как князю, мне с вами заодно стоять не приходится… Да и в голове у меня месть лишь одна!

Сказав это, Милош оставил Стибора и двинулся к озеру. Кметы шли следом. На воде виднелись лодки, заполненные переправлявшимися на остров. Лошади остались на берегу под присмотром слуг.

Милош и Жула вошли в хижину рыбака, чтоб потребовать лодок, но все рыбаки были заняты перевозом и волей-неволей пришлось подождать. Милош сел на землю. Кметы окружили его, но он на них не смотрел.

Кметы шумели, спорили, жаловались. Старший Мышко, с обвязанной шеей, как видно, в среде своих играл главную роль.

Все собрались сюда с целью выслушать совет старого Визуна. К тому же на Леднице безопаснее было рассуждать о деле, нежели на городище, где каждую минуту следовало опасаться внезапного нападения. Поодаль стоял Бумир со своими сторонниками. Ни для кого не было тайною, что Бумир всегда был готов поддерживать Хвостека. Когда Стибор и Мышко отошли от князя, не желавшего говорить с ними, к нему подошел Бумир.

— Ты, князь, — проговорил он почти шепотом, — наверное, не думаешь соединиться с этими кметами… Что может быть у тебя с ними общего? Я служу своему господину и роду Лешков, к которому сам принадлежу.

Милош взглянул на Бумира.

— Если ты заодно с этим убийцею, что живет над Гоплом, уходи прочь от меня!

Он сделал рукою повелительный жест. Бумир несколько отступил, затем продолжал:

— Ты, князь… Тебе бы тоже следовало защищать своего племянника… Ты возразишь мне, пожалуй, что он велел убить твоего сына? Ну да, положим; так что ж из этого? Ведь твои сыновья восстали против него, стали для него опасными людьми!.. Заяц и тот защищается, когда собаки на него нападут… Князь умертвил Мстивоя и Забоя, — но ведь они ему в глаза сказали, что жить в ладах с ним не желают. А где найдешь ты человека, который был бы себе врагом?

Милош молчал; Бумир снова начал:

— Что ж выйдет из того, что они собираются и подстрекают друг друга вооружиться против князя? Ничего они не сумеют сделать, только голов лишатся… Князь обратится к немцам, те придут и уничтожат нас, а землю нашу разорят вконец.

Долго еще говорил Бумир; Милош в ответ хоть бы слово! Заметив, что к берегу причалила освободившаяся лодка, он кликнул Жулу и вместе с ним вошел в нее; усталый рыбак ни за что не соглашался сейчас же перевезти их на остров. Тогда Жула сам схватил весло и отвалил от берега. Когда они приблизились к острову, глазам их представилось необыкновенное зрелище: целые толпы кметов, точно на вечевом собрании, галдели, бегали, суетились, поднимая крик, по временам доходящий до брани. Старик Милош вышел на берег и молча, ни с кем не здороваясь, ни на кого не обращая внимания, прямо направился к месту, где стоял Визун, окруженный жупанами, владыками, кметами…

Не проронив ни одного слова, князь сел среди них на большом камне. Несколько дальше занял место только что прибывший со своими приверженцами Бумир.

Старый Визун, опираясь обеими руками на палку, прислушивался ко всему, что вокруг него говорили. Мышки кричали громче всех. При появлении Милоша все на него взглянули, слегка посторонились, но, впрочем, особенного внимания не обратили.

Старший Мышко с обвязанной шеей говорил:

— Довольно! Будет уж с нас убийств — последствий немецкого господства! Хвостек сидит в замке, но не он правит, а эта баба-яга, которая подготовляет яд и измены. Не нужно нам ни его, ни его сыновей, никого из их рода! Достаточно напились они нашей крови!

— Пусть они пропадают! — кричали другие. — Нам их не нужно! Глаза всех устремились в сторону Бумира, который весь побледнел, но не отступил ни на шаг.

Милош слушал, опустив голову в землю.

— Чего это вы вытаращили на меня глазища? — воскликнул Бумир после минутного молчания. — Я вас не боюсь… Вы точно корова, которая громко мычит, а молока не дает. Хвостек и немка не так-то легко отдадутся вам в руки! Начнете войну, они призовут немцев, разорят вас, вот вам и будет выигрыш!

Бумир зло засмеялся.

— Саксонцы живут неблизко! — коротко пробурчал Милош.

— Да! Но башня крепка, замок обведен частоколом, насыпи твердые, в озере воды довольно, — возразил Бумир, — у князя дружина и большая, и смелая! Хотя бы пришлось целый год дожидаться саксонцев — с голода не умрут… Не взять вам Хвостека, нет!.. Впрочем, хотя бы и удалось его захватить, что ж из этого? У него есть два сына, живущие в немецкой стране! Как приедут они да покажут вам, что значит воевать, тогда и узнаете! Слушающие начали шуметь.

— Зачем ты сюда пришел? — крикнул Мышко Бумиру, приближаясь к нему. — Отправляйся в замок лизать там ноги, как собака… Здесь ты не нужен.

— Напротив, — возразил Бумир, — коли умом вы обижены, надобно же кому-нибудь вас надоумить!..

— Прочь его, прочь! — раздались голоса в толпе. Бумир не трогался с места.

— Не уйду! — отвечал он. — Кричите, хоть глотки порвите. Я здесь так же могу быть, как и вы.

Стибор обернулся к нему спиною… Другие угрожали ему кулаками.

— Бумир, пожалуй что, и не так глуп, как кажется, — заметил кто-то в защиту его. — Замок крепкий, а мы почти бессильны.

— Зато нас много! — заметил другой.

— Много, да нет головы, — прибавил Бумир. — Ваше дело толковать о свободе на вечевых собраниях, но уж никак не брать приступом княжеские столбы. Вы — земледельцы, плуг — ваше дело, да иногда охота на дикого зверя, волка или медведя! Брать каменные стены!.. Да пока вы надумаетесь завладеть ими, вы сто раз раньше между собою передеретесь!

Визун до сих пор не вмешивался; прислушиваясь внимательно к каждому слову, он поглядывал на Милоша, сидящего с понурой головою, на Бумира и на беспокойных Мышков.

Старший Мышко подошел к Визуну и, взяв его за руку, слегка отвел в сторону.

— Перейдем куда-нибудь на другое место, — сказал он, — чтоб нам не мешал этот княжеский прихвостень!

Мышки целой гурьбою тронулись за своим старшим, Визун же остался на месте.

— Пусть каждый говорит, что у него на сердце, — сказал он, — на вече и на совете все можно говорить. А на чем старшие порешат, то и будет обязательно для всех!

Все остались на прежних местах. Когда водворилась тишина, Милош проговорил:

— Первым делом, коль скоро хотите войны, вам необходим воевода… без него ведь не сделаете ни шагу. Изберите себе вождя!

Некоторым из собравшихся показалось, что Милош этими словами намекал на себя.

— Лешка нам не надо!.. Никого из Лешек! — послышались крики. — Кмета!

— Да избирайте кого хотите, хотя бы лошадь или быка! — рассердился Милош. — Но знайте, что нужно же выбрать кого-нибудь, иначе разгонят вас, как стадо овец! Не угодили Лешки, ищите других! В улье без царицы, среди людей без короля порядка не будет!

Все замолчали.

— Пока еще вождь нам не нужен, — сказал кто-то, — можем и подождать.

— Но в борьбе вам одним не справиться, — продолжал Ми-лош. — Воевод, тысяцких, сотников набирайте — это первое дело!

Снова воцарилась тишина. Старшие переглядывались друг с другом, указывая глазами на Мышков. Мышко с повязанной шеей стоял, понурив голову.

— Ты да твои должны управлять нами, — сказал кто-то, обращаясь к старшему Мышку. — Вас несколько человек не боялось деспоту в пасть залезть, не побоитесь и нас на него повести.

— Мышко! Мышко, — поддержали другие. — Пусть Мышко будет нам предводителем, мы согласны. Созвать людей, и пусть ведет нас на замок!

— Согласен, — сказал старший Мышко, — я готов стать во главе, но я требую повиновения!

— Будем повиноваться! — раздались голоса отовсюду.

Только Бумир и его слуги молчали. Заметив, что здесь уж им нечего более делать, они отошли в сторону.

Все обратились к Визуну, ожидая от него последнего слова, но он нахмурился: видно было, что настроение умов в данный момент ему не по сердцу. Когда окончательно состоялось избрание в воеводы Мышков, они собрались в одну кучку и о чем-то между собою шептались.

После короткого совещания Мышки снова присоединились к толпе, из которой некоторые кметы обратились к Визуну с требованием, чтоб велел дать из храма станицы, обыкновенно предшествовавшие войску, идущему на войну, в мирное же время хранившиеся большей частью в храмах. Станицы — это были старинные изображения богов и военных эмблем, приделанных к длинным шестам. Когда их трогали с места, это было знаком, что собираются воевать.

Визун взглянул вопросительно на нового воеводу. Мышко, покачав отрицательно головою, сказал:

— На это времени еще хватит; я сам зайду за станицами… у меня есть своя причина, почему я теперь их брать не хочу!

Затем, искоса поглядев на Милоша и обращаясь к Визуну, он продолжал:

— Это их кровь, — и указал рукою на князя, — я ей не доверяю… Не хочу ни совещаться с ним, ни говорить при нем о чем бы то ни было. Вынеси я теперь станицы и объяви войну, они сейчас же начнут приготовляться к защите, сзывая людей на помощь. Пока разумнее будет скрыть окончательное решение, а тем временем успеем собрать народ без шума и крика. Хвостек подумает, что мы, испугавшись, притихли… Быть может, нам удастся его поймать и не осаждая замка. Долго он в нем не высидит, через несколько дней отправится на охоту, мы же будем его сторожить прилежно и, авось, убьем где-нибудь в лесу… Ну, а не выгорит — тогда уж придется брать замок приступом.

Мышко не без хитрости улыбнулся; он выразительно посмотрел на Визуна, который головою дал знак согласия.

— Бумир со своими приверженцами прямо отсюда направится к князю с докладом о всем здесь происходившем… Итак, разойдемся спокойно!..

Вследствие такого решения, сообщенного старшинам, последние тотчас же оставили остров.

Старый Милош не уходил. Он встал со своего места и подошел к вновь избранному вождю.

— Я ни о чем не стану тебя расспрашивать, — сказал он Мышко, — знаю, что ты все равно скроешь от меня правду; ты мне не доверяешь, и я это знаю! Одно лишь скажу тебе: отсюда я никуда не уйду; разве домой! Не приходится мне ни с ним воевать, ни с вами соединяться… Зато, одержи вы победу, я первый порадуюсь этому! Стар я, Лешек мой слеп… Наше желание: спокойно проживать до конца наших дней!

Сказав это, Милош уединился в глубь леса, сторонясь незнакомых людей.

Мышко собрал свою дружину.

— До времени все по домам! — приказал он. — Вокруг замка, в лесу, расставить часовых. На горах приготовить костры, чтобы, по данному знаку, сейчас же можно было бы их зажечь. Запылают они, ну, тогда все, что живо, должно бежать к берегу Гопла, в окрестности замка. До тех же пор, впредь до особого приказания, сидеть смирно! Пусть Хвост ничего не подозревает!

Все разошлись в разные стороны.

Бумир, желавший узнать, на чем порешили кметы, сунулся было туда и сюда, но никто не удовлетворил его любопытства. Тогда, рассудив, что если станицы остались в храме, следовательно, война не объявлена, и кметы, по всей вероятности, струсившие, в своих заключениях ни к чему не пришли; он спокойно отправился к Хвостеку.

Замок был наготове встретить нападение неприятеля: часовые виднелись всюду; их можно было встретить на каждом шагу. Как только Бумир подъехал, его сейчас же впустили; сама княгиня вышла ему навстречу, она казалась взволнованной.

— Какие новости?… С чем являешься? — спросила она.

Бумир вздохнул.

— Милостивая княгиня, — проговорил он, — пока опасного ничего нет… На Леднице собрались было старшины, явился и князь Милош; толковать о войне, толковали, да, по-видимому, столковаться-то не могли!.. Сил, знать, мало у них!.. Избрали себе воеводами Мышков, а те и струсили.

Княгиня обрадовалась и всплеснула руками.

— Не может быть! — воскликнула она.

— Истинную правду тебе докладываю, милостивая княгиня, — уверял Бумир. — Накричались вдоволь, разошлись по домам и теперь, полагать должно, все снова будет по-прежнему…

Лицо княгини прояснилось. Она просила гостя минуточку обождать, а сама пошла к мужу разбудить его и сообщить такую приятную новость. Вскоре показался и князь из опочивальни, протирая себе глаза руками.

Бумир поклонился ему и начал рассказывать, как все происходило на острове… Князь слушал, зевая. Потом, потрепав по плечу Бумира, он произнес:

— Всех этих Мышков я живо переловлю, и тогда тишина настанет. Знаю я их — крикуны, а чуть дела коснется, ни на что не способны! Выпьем-ка лучше, — прибавил он, приглашая Бумира усесться за стол.

Отказаться не представлялось возможности. Хотя Бумир и уверен был, что с ним ничего не случится, но когда принесли мед, ему нехотя вспомнилось недавнее угощение, и дрожь пробежала по его телу.

Он начал усердно кланяться в пояс князю, уверяя, что слуги преданнее его трудно сыскать. Хвост заставил Бумира передать все подробности бывшего на острове сборища; по несколько раз переспрашивал имена главных лиц, словно желал их запомнить навсегда. Бумир должен был до поздней ночи пить и рассказывать.