Дух Древнего

Глава 19

Сердце ухнуло и застучало быстрей. Распахнул глаза. Напрягся. Оглянулся. Но никого рядом не увидел.

— Ай! — донёсся из-за угла тонкий писк знакомого голоса, — пустите, бабушка.

— Оглоед какой вырос, — проскрипел голос Марии Ивановны, — тамбовский волк тебе бабушка.

— Простите, тётенька.

Я осторожно сполз по стеночке и выглянул из-за угла. Тучная фигура Марии Ивановны стояла ко мне спиной. Над ней возвышался Жорик. Его лицо замерло аккурат надо узелком седых волос.

Рука вахтёрши застыла возле его уха и тянула кабанчика вверх, отчего брат Лидии привстал на цыпочки и казался выше обычного. Лицо его исказила гримаса боли.

— Какая я тебе тётенька, — процедила Мария Ивановна, — признавайся, девок портить шёл?

— Нет, Мария, — Жорик снова запищал от боли, — Ивановна. На звёзды смотреть.

— Звёзды? — в голосе вахтёрши прорезалось удивление.

— Сегодня ретроградный Меркурий начался, — пролепетал Жорик, я увидел, как у него по щекам потекла слеза. — Всегда мечтал увидеть… ой-ой-ой, — он встал ещё повыше, — даже телескоп с собой взял.

— И где он? — в голосе Марии Ивановны появилась задумчивость.

— На крыльце оставил. С ним красться неудобно.

Рука вахтёрши стала опускаться вниз. Пятки Жорика коснулись пола.

— Что ж ты, орясина бестолковая, не предупредил, — проскрипела вахтёрша, — я бы спокойно «Крепостную Евлампию» смотрела, а не за тобой гонялась.

— П-простите, — проблеял Жора, — думал, проскочу мимо, и Вы не услышите.

— Но услышала. Отвлёк на самом интересном месте, — рука Марии Ивановны окончательно отпустила ухо Жорика и развернула парня в сторону его комнаты. — Барчук Тетейкин понял, что жить без неё не может, а она уж замуж собралась. За другого.

— Простите, — повторился Жора жалобно, шагая к своей двери в сопровождении вахтёрши. — Я сделал выводы, больше этого не повторится.

Не стал дожидаться, когда они совсем уйдут. Вдруг, она потом не к сериалу кинется, а на обход пойдёт.

Воспользовался моментом и скользнул к своей двери. Она стояла незапертой. Ручка вниз, шажок внутрь. Оглянуться. Они всё-так же шли спиной ко мне.

— И какие же выводы? — в голосе Марии Ивановны послышался интерес.

— Это всё ретроградный Меркурий виноват, — проблеял Жорик.

— Идиот, — вздохнула Мария Ивановна, и узелок волос закачался вместе с головой, — откуда ж ты взялся такой.

— Сестра говорит, в брюкве нашли…

Не стал слушать дальше. Закрыл дверь и прислонился к ней лбом.

Фуух. Чуть не попался.

Сердце стремилось вырваться из груди. От адреналина резко затрясло всё тело.

Неужели обычные люди живут с такими ощущениями каждый день? Я привык к постоянной силе и развитой воли духа. К трезвости мышления и холодному разуму. А тут, просто вселенский коктейль ощущений. Словно сам Хаос сегодня за бармена и намешал в бокал всё, до чего смог дотянуться.

Я прошёл в свою комнату. Разделся. Кровать скрипнула. Матрас слегка промялся под весом моего тела, а подушка приняла голову в мягкие объятия.

Удовольствие от воссоединения с частью духа отступило на второй план. В голове, вызывая широченную улыбку, блуждала только одна мысль. Я живой!

Это не сон навеянный Элизиумом. Я точно живой!

Спал крепко. Без сновидений. Часть духа оказалась маленькой, в основном с волевым содержимым. Потому сны отступили. Усиленная воля подавила кошмары воспоминаний.

Кроме крепкого сна оказались ещё плюсы. Теперь дышать воздухом Богов получалось лучше. Моя аура смогла сильнее раскрыться навстречу эфиру и впитать его больше.

Отличная новость. Больше эфира, значит, смогу крепче связывать стихии в заклинания, а их продолжительность и сила увеличатся. Восстанавливать резервы тоже смогу быстрее.

Надо будет провести эксперименты, но уже ощущаю, что приблизился к уровню местного бакалавра. Маленький, но нужный шажок на пути к былому могуществу.

Послевкусие от вчерашнего вечера окрасило утро в радостные тона. Даже отсутствие Тихона и привычного завтрака не смогли испортить картину.

Залез в холодильник. Достал продукты. Отварил четыре яйца и овсяную кашу на молоке. Нарезал в неё ветчины для вкуса.

Кстати, надо бы Тихона проведать перед парами. Поддержать парня, он заслужил.

Сделаю ему несколько бутербродов, узнаю, как он там. А то после занятий сразу ехать на встречу с Поваром. Некогда будет.

Поел. Отложил в сторону несколько артефактов-образцов для встречи и пошёл в лазарет.

Мария Ивановна восседала на своём месте за стойкой в холле общежития. По столешнице, перед ней, вышагивал серый в полоску котёнок. Игрался с фантиком от конфеты. Спешили на занятия студенты. Хлопали двери. Звучали торопливые голоса. Гул от шагов не мог скрыть даже ковёр на ступеньках лестницы.

Я вышел на улицу. Спустился с крыльца и растворился в потоке первокурсников, чтобы вынырнуть из него у поворота на лазарет.

Поток студентов помчался дальше. Сонные, едва разлепившие глаза, они не заметили моего манёвра. Не обратили на него внимания.

В лазарете оказалось по-прежнему тихо и спокойно. Пахло лекарствами. Тихон уже проснулся и увлечённо уминал за обе щёки больничную еду.

— Манка, — сообщил он грустным голосом после приветствия, но глаза говорили, что ему нравится.

— Говорят, полезно, — я остановился около его койки и положил пакет с бутерами на тумбочку. Рядом со стеклянным глазом. — На масле, хоть, не экономят?

— Не, — Тихон мотнул головой и, отставив тарелку, потянулся за гостинцами, одна рука у него оказалась в гипсе. — Спасибо, Кирилл, доктор как раз говорит, что мне нужна калорийная пища, чтобы восстановиться быстрее.

— А он сказал, когда выпишут? — хмыкнул я, наблюдая, как он достал бутерброд и разом откусил почти половину. — Ну ты и оголодал, а тарелку каши почти слопал.

— Не понимаю, что со мной, — покачал головой Тихон и продолжил с набитым ртом, — постоянно есть хочу. Через каждые два часа, а выпишут, — он дожевал сыр с ветчиной, — сегодня к вечеру или завтра.

— Отличные новости, — улыбнулся я, — выздоравливай и ждём тебя завтра в клубе, а насчёт голода, — я встал и пошёл к двери, — не переживай, воин постоянно голоден. До еды, до женщин и до побед.

Тихон от моих слов выпрямился. Вскинул голову и посмотрел на стеклянный глаз. Тот блеснул зрачком и уставился на него в ответ.

Поход в лазарет не занял много времени. На занятия по истории не опоздал и пришёл за минуту до начала. Но сами пары сегодня тянулись медленно и очень скучно. Виктория не радовала глаз.

Вернее, радовала. Юбка как обычно обтягивала её бёдра. Подчёркивала изгибы ниже талии. Блузка при поворотах натягивалась на груди. Притягивала мужские взгляды. Но мои мысли находились в другом месте.

Женщина — это хорошо. И очаг дома сохранит, и поесть приготовит. Она услада для глаз мужа и отданная на милость победителя крепость в постели. Но нельзя же постоянно о ней думать? Плох тот муж, чьи мысли всегда нацелены не вперёд, к схваткам реальной жизни, а назад. К домашней неге.

Хотя, может, и неплох. Знавал я многих царей, что меняли образ жизни. Достойными людьми слыли. Но они прекращали быть воинами. Годы неподвижной жизни притупляли их инстинкты и разум. Они плохо заканчивали, если не находился кто-то для защиты. Или не оказывалось денег, чтобы откупиться от опасности.

Поэтому я так и не обзавёлся царством в своё время. Не хотел привязывать себя к одному месту. Не хотел обрюзгнуть и погрязнуть в неге.

Нет, у меня имелся дом. Обширные земли и крепости. Подданные мне люди. Даже школу магии открыл. Но я всегда сохранял мобильность. Срывался в походы и на подвиги. А на местах оставались верные люди.

В этом мире я намеревался повторить свой опыт. Аристократы также воевали друг с другом. Государства сталкивались в воинах. Место моим навыкам найдётся. Они вновь принесут мне известность, власть и силу. Тем более, мне надо попасть за границу Империи. Уверен, части моего духа найдутся и там.

Но для начала мне надо стать сильней. Потому я начну с малого. Торговля артефактами — первый шаг. Важная стадия к финансовой стабильности.

Закреплюсь на этом рынке. Захвачу его. Подомну под себя банду Повара. А потом начну развивать экспансию на другие хлебные участки столицы, а потом и Российской Империи.

Я решил действовать в духе современности. Аристократы, хоть и владеют землями, но постоянно в движении экономического роста. Они все время соперничают на уровне родов. Это мне нравится. Я тоже создам свою родовую корпорацию. Сделаю её нерушимой. Монолитной. А сам буду мобильным.

В голове мелькнула мысль, что потребуются надёжные кадры. Управляющие, командиры боевых подразделений, сами воины. Надо будет их готовить. Обеспечить верность… Додумать, как это сделать, я не успел.

— Кирилл Дмитриевич, — голос Виктории вырвал меня из размышлений, — Вы здесь? Что Вы думаете о словах академика Пресова?

— Я о них не думаю, — пожал я плечами, — но, раз уж их признало научное сообщество, то согласен.

— И всё? — лицо Виктории вытянулось от удивления, — ничего не добавите от себя?

— А должен? — я обвёл взглядом притихшую аудиторию, — разве кому-то интересно мнение простого студента в противовес академику?

Одногруппники походили на мышей, завидевших кота. Опускали головы и отводили взгляды.

— Мне интересно, — пролепетала Виктория.

В этот момент из коридора раздался звонок и я, встав из-за парты, пожал плечами:

— В другой раз, Виктория Сергеевна. Спешу на занятия по боевой подготовке. Честь имею.

Дверь за моей спиной захлопнулась, а ноги сами понесли на полигон. Через десять минут начинались занятия у Конрада Бергсона.

Странная она, подумал я о Виктории. То слова вставить не даёт. Спорит по малейшему поводу и сопротивляется моему интересу. То сама же лезет, когда не до неё.

Перед мысленным взором в один ряд с Викторией встали Маша и Лидия. Где их чуткость к натуре воина? Понимание, что мужчина занят важными делами?

Нда, не те нынче женщины пошли. Да и мужчины тоже не те (я вспомнил Тихона и Жорика). Время не то. Ладно, никуда не денутся. Воспитаем.

— Кто так бьёт⁈ — кричал Сир Конрад Бергсон, — Так женщину свою по заднице гладить будете! Вот так надо!

Занятие по обязательной боевой подготовке было в самом разгаре. Я уже привык, что нашей группой всегда занимался лично заведующий кафедры, и не удивлялся ему и его пассажам. Другие студенты считали, что это из-за меня.

Сир Конрад Бергсон крутнулся на месте, хлопнул себя по коленям и, разгибаясь, махнул руками, словно пустил волну. Огненный шар на пять гран резерва метнулся с его пальцев. Пробил сосновую доску и вонзился в грудь учебного манекена. Тут же возникли язычки пламени и учебный снаряд загорелся. От него потянулись струйки дыма.

— Вот так! — скомандовал Сир Конрад. — Резко, хлёстко, и не важно, что гран мало, главное, результат.

Первокурсники попытались повторить. Сам огненный шар получился у всех, но только у меня он вышел так, как хотел преподаватель. Резко и стремительно.

— Берите пример с Орлова, — махнул рукой Сир Конрад, — а сейчас в пары, отрабатываем связку защита-атака. И не сдерживайтесь!

— А вдруг я пробью её щит? — громко, но неуверенно протянул один из первокурсников, кажется, с юридического факультета.

— Что? — Сир Конрад остановился перед ним.

— Вдруг я…

— Что⁈

— Сир Конрад, — вытянулся пацан и громко прокричал, — вдруг я пробью её щит, что тогда?

— Если ты бьёшь так же, как до тебя доходит, как ко мне обращаться, — Конрад отвернулся от парня и зашагал вдоль наших рядов, — то её щит ты пробьешь только в мечтах. Как меня зовут⁈

— Сир Конрдад — рявкнули студенты, а я промолчал. Его игры в армию меня не вдохновляли.

— Как надо бить⁈

— Резко и хлёстко!

— Орлов! — Конрад Бергсон смотрел на меня с дальнего края шеренги. — Что-то ты молчаливый сегодня. — Он направился в мою сторону.

— Сегодня? — хмыкнул кто-то в шеренге, наверное, из левых. — Да он никогда не отвечает…

— Я спрашивал вашего мнения⁈

— Нет, Сир Ко…

— Упал, отжался двадцать раз и повторил комплекс движений на поток огня.

Конрад закончил фразу, когда приблизился ко мне. Студент в центре шеренги подчинился, а преподаватель, глядя в сторону главного корпуса академии, спросил:

— Орлов, ответьте, что Вы сделали вчера на поединке с Осокиным?

В толпе тут же зашептались.

— Поставил два щита, — пожал я плечами.

Конрад Бергсон редко меня о чём-то спрашивал. Правда, наблюдал за мной постоянно. Но у меня всё получалось, и прикопаться у него не выходило. До сего дня.

— Почему два и полностью на максимум резерва? — Конрад повернулся и его глаза заблестели, а на лице заиграл хищный оскал. — Вы знали, что Осокин запустил шар выше вашего потенциала?

— Нет, — пожал я плечами.

— Тогда зачем? — студенты начали шептаться, но Конрад махнул рукой и голоса оборвались, — Слушайте внимательно.

— Разовая атака. Кто его знает, сколько там гран вложено, — пожал я плечами, разговор отвлекал от моих планов на будущее, и мне это уже надоело. Может, получится отказаться от ненужных уроков?

Что-то подсказывало, что нет.

— Вот! — Конрад обвёл студентов взглядом, — вот так должны работать Ваши рефлексы.

— Но его сил не хватило, — сказал кто-то из толпы и Конрад кивнул.

— Не хватило, но Орлов минимизировал остатки техники, сбил их аурой ещё на пять гран, — Конрад отошёл от нас подальше, — и легко отделался. Это, то, к чему все должны стремиться. Повторим! — он резко взмахнул рукой и в мою сторону полетел огненный шар.

Сердце ухнуло и забилось чаще. Он запустил заклинание ровно на мой вчерашний результат, только так, чтобы я не пострадал.

Руки сами выполнили для вида нужные действия. Огненный шар пробил щит земли, щит огня и распался на искры от удара моей ауры.

Резервы двух стихий опустели, а Конрад Бергсон довольно хлопнул в ладоши и прокричал:

— Отличная родовая подготовка! Это Ваша цель, — он обвёл взглядом студентов, — вот такие рефлексы и координация. Приступаем к отработке!

Студенты, бросая на меня кто-то недовольные, а кто-то восхищённые взгляды, разделились на пары. Разошлись в стороны и понеслась. Для меня же занятие окончилось. Отошёл на край полигона и уселся на лавочку. Аура развернулась навстречу воздуху Богов.

Часы показывали четырнадцать ноль ноль. Я должен успеть восстановиться до встречи с Поваром.

Мыслей не было. Я просто сидел и ни о чём не думал. Это лучше, чем гадать, зачем Бергсону этот спектакль? Вообще логики не вижу в его поведении. Он, что, примкнул к левым? Или к правым и пытается показать мою силу? Поднять мой престиж?

Странный он. Как там говорил директор института — боевое безумие? Может, у него контузия какая обострилась?

Может, всё же попытаться соскочить с этих тренировок? Ну, правда же, время теряю.

Тяжёлый вздох принёс понимание, что нельзя. Сейчас формировалось моё алиби. Академия неизбежный тормоз моих планов. Придётся терпеть.

К концу занятия, резервы восстановились наполовину. Вернулся в общежитие, забрал артефакты-образцы. Нацепил на палец «родовой» щит, взял с собой пару недавних заготовок из сарая, и артефакт магической анонимности — трофей с Осокина.

Учебные корпуса остались позади. Я миновал поворот к клубному сараю. Вспугнул на одной из дорожек Жорика с кабанчиками. Они приставали к каким-то первокурсникам, и я погрозил им пальцем. Жорик с компанией тут же испарились, а благодарные студенты проводили меня взглядами.

Не понимаю, как Жорик умудряется не попадать под нарушение внутреннего распорядка? На него не жалуются что ли?

На выходе с территории Академии я остановился. Огляделся по сторонам, не увидел ничего интересного, и направился к станции метро.

Подземка встретила меня прохладным дыханием сквозняка. Эскалатор спустил на платформу, а поезд домчал до нужного района. Там я вышел на поверхность. Поплутал по улицам меж домов и увидел Слона.

— Наконец-то, — дёрнулся ко мне гопник, отрываясь от стены размалёванной граффити. — Пять минут до встречи, я думал, Вы опоздаете.

— Ты чего нервный такой? — спросил я, проходя мимо него.

— На стрёме стоял, — поморщился он и отступил в тень, от чего неестественная бледность его кожи стала ещё сильней. — Я провожу.

Он дёрнулся вперёд меня и, перебежав дорогу, направился к чугунным воротам местного кладбища. Дёрганное поведение усилилось.

— Ты могил боишься что ли? — спросил я, когда вокруг нас потянулись надгробия, а дорожка увела уже далеко вглубь территории погоста.

— Не люблю такие места, — пробурчал Слон. — В дрожь бросает.

— Так выбрали бы другое место, — хмыкнул я, ощущая, что кладбище мертво. Нет на нём ни одного духа. Ни одной заблудшей души. Только живые люди впереди. Причём много.

Я предполагал, что они попытаются сделать засаду, и подготовился. Так что неожиданного нападения у них не выйдет. Что ж, пусть покажут мощь своей банды. Интересно, среди двух десятков бандитов найдётся хоть кто-то третьего ранга? Мне бы силы проверить в бою.

Захотел подколоть Слона о засаде, но не успел. Мы выскочили на пятачок перекрёстка, где нас уже ждали.

— Он один, — выдохнул мой провожатый.

— Свободен, — махнул рукой крепкий мужчина моего роста.

Полы кожаного пальто разошлись в стороны. Под ними, в наплечной кобуре, блеснула хромом рукоять пистолета. Мужчина поправил высокий, стоячий воротник и шагнул мне на встречу. Четверо его спутников остались на месте.

Слон моментально развернулся и рванул назад. Скрылся с глаз за одно мгновение.

— Ты Повар? — проводив гопника взглядом, я обратил внимание на пальто крепыша. Оно мне понравилось. Эффектно выглядит.

Резервы по пути сюда восстановились полностью. Вчерашняя часть духа дала отличное ускорение к этому процессу. По мои каналам заструились элементы стихии и энергии. Воля приготовилась к сражению.

— А ты граф Орлов? — ответил он вопросом на вопрос, и, когда я утвердительно хмыкнул, продолжил: — я бы с тобой поболтал, но за тебя дают сотку золотых. Так что, ничего личного, парень.

Он отступил назад, а со всех сторон стали выходить его люди.

Поднялись среди надгробий полтора десятка двухранговых бойцов. Отрезали путь к отступлению трое солдат третьего ранга и, к моему удивлению, на пятачок перекрёстка вышли два бакалавра.

— Зря ты пришёл один, парень, — покачал головой Повар. — Зря.

Конрад Бергсон. Территория Академии.

Конрад Бергсон, в своих мыслях, довольно потирал руки. Он стоял на дорожке около студенческого общежития и смаковал последние события.

Вчера он снова встретился со своим страхом. Преодолел его и подошёл к Аэтосу в холле факультета. А сегодня он не только смог заговорить с Аэтосом на паре, чего не позволял себе целую неделю до этого, так ещё и смог провернуть тактический манёвр.

Конрад атаковал Аэтоса. Ровно на столько, чтобы Кириллос опустошил свой резерв. Радость от этого события сводила с ума. Конрад пребывал в восторге от себя.

Он смог преодолеть все барьеры страха, которые свалились на него, стоило впервые увидеть врага. Не только преодолеть, но и победить.

Сейчас Аэтос ушёл в свой клуб. Он опустошён. Значит не сможет вовремя засечь Генри, ассистента Конрада, в своей комнате.

Артефакты ордена пришли раньше назначенного срока. Конрад определил, что божественный портал открывался на третьем этаже общаги и приготовил всё, чтобы узнать, кто тот самый Бог.

Дождаться, когда Аэтос и его сосед по комнате уйдут из общежития оказалось не трудно. Проблемой стала вахтёрша. Она не пускала преподавателей в общагу. Вставала стеной между Конрадом и комнатой Аэтоса.

Действовать силой Бергсон не решился. Придумал другой план. Генри поселили в одном общежитии с Аэтосом, Конрад снабдил его артефактом определения Бога, и стал ждать.

Но и тут противная бабка мешалась. Генри никак не мог пробраться на третий этаж, когда Аэтоса или его соседа нет в здании. Целый день ушёл на попытки, но ничего не вышло. Вахтёрша постоянно бдила. Словно подозревала что-то.

Но сегодня! Сегодня всё изменилось. Очкарик сосед в больнице. Аэтос без магии в клубе, а старой мегере кто-то подарил котёнка.

Хороший человек это сделал. Конрад готов был его расцеловать. Он закинул высоко на дерево около общежития приманку для кошек (специально ходил в магазин за это вкуснятиной, как сказал продавец) и принялся ждать.

Время тянулось медленно. Конрад ходил туда-сюда. То возвращался к себе на факультет, то двигался обратно к общежитию студентов.

Он старался лишний раз не попадаться никому на глаза, чтобы не вызвать подозрений. В голове зрела отговорка, что он ждёт ассистента — вдруг, кто-то спросит, какого рожна Конрад забыл около общаги?

Но отговорка не пригодилась. Всем оказалось наплевать на заведующего кафедры. Преподаватели не подходили с вопросами. Студенты постоянно куда-то спешили и не смотрели по сторонам. А, если видели Конрада, то старались обойти его стороной.

Котёнок сбежал из-под надзора мегеры только вечером. Слетел с крыльца. Стрелою метнулся к дереву и полез за угощением.

— Стой, Лаврушка, стой, — выскочила на улицу вахтёрша и побежала за питомцем. — Эй ты! — она заметила Конрада и махнула ему, — Полезь наверх, достань Лаврушку.

Конрад огляделся. Не приметил ни Аэтоса, ни его соседа. Сбросил звонок Генри и улыбнулся:

— С удовольствием, миледи.

Ветеран северной войны, коммандор ордена усиления, Сир Конрад Бергсон приблизился к дереву. Он собирался спасать котёнка столько, сколько потребуется времени его асистенту, чтобы выполнить миссию. Сегодня они узнают имя Бога.

Генри. Ассистент Конрада Бергсона, старший послушник ордена.

Сигнал от коммандора заставил действовать.

Ступеньки на третий этаж пролетели за минуту. Артефакт определения потянул в комнату с аурой. Замок на двери щёлкнул под действием заклинания, и Генри оказался в номере люкс.

Артефакт, похожий на часы бронзовый браслет, потянул ассистента на середину комнаты. Кварцевая поверхность циферблата пошла туманом и замигала красным.

Генри затаил дыхание, а его руки затряслись. Через минуту он узнает имя Бога.