Дух Древнего

Глава 4

— Билет потерял, — произнёс я, поднимая взгляд на проводника, — Вот мои документы, проверьте по списку пассажиров.

Протянул паспорт, раскрывая его на нужной странице. Помню, на сайте железной дороги писали о такой возможности попасть на поезд. Якобы билет уже пережиток прошлого.

— Хм, — проводник пробежал глазами по документу, затем достал из кармана лист бумаги со списком пассажиров.

Он изучал список секунд пять. Затем снова хмыкнул, посмотрел на меня и бросил взгляд на перрон. Сначала в одну сторону, потом в другую.

Поезд стоял в Песках целых пять минут. Потому на платформу повалил народ. Пассажиры выскакивали из вагонов. Отходили к краю перрона, где стояли урны. Кучковались около них, и, под присмотром проводников, закуривали.

Хех, люди всегда найдут возможность испортить себе здоровье, несмотря ни на какие запреты. Хорошо ещё рядом с нами никто не дымил. Курильщики находились на приличном отдалении, через множество вагонов в любую сторону: места для курения располагались в начале и в хвосте поезда.

— Хм, — усы проводника встопорщились, в глазах появилась хитринка и он протянул: — Есть такой пассажир, но как я могу быть уверен, что Вы, молодой человек, именно он?

— Так серия и номер паспорта, — начал было я, но он продолжил.

— Да и на поезд сесть Кирилл Орлов должен в Москве, а не в Песках.

Интернет великая вещь. Лучшее изобретение человечества за века моего забвения. Когда я задумывал свою сепарацию от рода, то разведал в нём информацию буквально для каждого своего шага до поступления в академию. В том числе и о железной дороге узнавал.

Нашлись в сети форумы, где подробно объясняли, что в спорах с проводниками не стоит качать права. Им всё равно кто перед ними, аристократ, купец или простолюдин. Они имперские служащие, и находятся под защитой Империи и рода Императора.

Но при этом они оставались людьми. Людьми с небольшой, по сути, зарплатой. И, если, возникала необходимость решить какой-то вопрос, то не нужно решать его в лоб и нахрапом. Есть другой путь. В обход.

— Вы знаете, — улыбнулся я, запуская руку в сумку, — а билет нашёлся.

Очень полезный форум я нашёл. Там, даже, приблизительные расценки указывали на все случаи.

— Вот, — я достал пятирублёвую купюру, половину от стоимости своего места в купе, и, тоже оглянувшись по сторонам, протянул её проводнику.

— Господин Орлов, — мужик спрятал купюру во внутреннем кармане и расплылся в улыбке, от чего лицо его стало напоминать воздушный шарик с волосатой щёткой по центру, — прошу простить мою забывчивость, не узнал вас сразу. Прошу, проходите.

Он склонился в лёгком поклоне и, проведя рукой в сторону дверей, посторонился.

— Давайте я помогу с багажом, — в голосе слышались услужливые нотки, а руки мужика потянулись к моему чемодану, — промаркирую и отнесу в багажный вагон.

— Благодарю, но не стоит, — улыбнулся я, крепче сжимая хват на своих вещах. — Я сентиментален, а этот чемодан мне матушка подарила на совершеннолетие. Дорог, как память, если понимаете.

— Конечно, конечно, — зачастил проводник, — можете взять его в купе, и он снова протянул руку, — я лишь помогу донести.

Он так возбудился, что его лысина вспотела и засверкала на солнце, а глазки забегали из стороны в сторону, но не с целью хитрости, а, как будто, он хотел что-то сказать, но не решался.

Видать, хотел что-то предложить, но опасался. Защита защитой, но совесть нужно иметь. Что ж, пойдём ему на встречу, мне даже интересно, какие ещё услуги входят в его возможности. Тем более поезд не прямой на Петербург, билеты на него раскупили за пару месяцев, а окружной, через Рязань. Так что ехать мне здесь до самого завтрашнего утра.

— Хорошо, — кивнул я, и полез рукой в сумку, — сколько?

— О, это входит в стоимость, — махнул рукой проводник, вцепляясь в мой чемодан, — но за два рубля, я могу отметить, что вы зашли на поезд в Москве.

Я посмотрел на него с непониманием, и он добавил:

— Бывает, что молодые аристократы ослушиваются родителей, кутят, перед отъездом в академию. Вы же в академию едете, так? — он слащаво улыбнулся, заскользил глазами по моему наряду и, дождавшись кивка, продолжил: — так вот, они опаздывают, а мы обязаны отмечать станцию входа. — Он вздохнул и покачал головой в притворном сожалении, — Родители проверяют, и ребятам достаётся на орехи.

Хм, задумался я на минутку, пока проводник уставился на меня и ждал ответа. С одной стороны денег жалко, а с другой «папаша» наверняка будет проверять, и фиг бы с ним, но у меня есть Коля. Если люди «папани» выйдут на Пески, то они смогут пойти по следу уже моего слуги, а он мне нужен живым.

Так, решено. Два рубля так два рубля.

Я полез в сумку и протянул купюры проводнику.

— Прошу за мной, — мужик вновь расцвёл услужливостью.

— Э нет, — тормознул я его, прихватывая за рукав форменной куртки, — сначала отметка.

Проследил, как он достал список и ручку. Дописал необходимую мне информацию и только потом качнул головой:

— А теперь веди.

— Конечно, прошу за мной, господин, — прощебетал проводник и ступил на подножку, — у вас купе номер пять.

Раньше я на поездах не ездил. Не доводилось. Но я смотрел кино и ролики в интернете, потому знал, как выглядит вагон изнутри. Как же реальность отличается от картинки на мониторе.

Узко! Просто не реально узко в проходе. Проводник шёл боком. Задевал о стены моим чемоданом, хоть он и был средних размеров. Хорошо, что я сумку при себе оставил. Приходилось придерживать её, когда расходился со встречными пассажирами.

А духота? Вот почему бы окно не открыть? Воздух спёртый, тяжёлый. Душил не хуже дыхания Керры. Я знаю, о чём говорю, поверьте.

— Простите, в сторону, извините — бормотал проводник, чуть впереди меня и я, предупреждённый, готовился к очередным притираниям. Прислонялся к стене спиной. Забавно, не отсюда ли пошла фраза, повернуться к людям задницей?

Вдруг, что-то мягкое и упругое коснулось моей груди. Я вынырнул из задумчивости и скосил глаза вниз.

Кровь прилила к поясу. Оживила низ моего тела. Сердце застучало сильней.

Захотелось облизнуться, сказать: «сколько лет, сколько зим», — и схватиться руками далеко не за сумку. Но я сдержался.

Сдержался и, оторвав взгляд от будоражащего фантазию декольте, посмотрел на его хозяйку, и время замерло.

Тёмно-русые волосы ниспадали на плечи. Блестела на солнце из окна оливковая кожа. Поджимались полные, как спелые ягоды губы.

Вот, вздёрнулся тонкий, чуть с горбинкой носик. По лицу, ни капли не испортив красоту милого создания, пробежала тень раздражения, и наши глаза встретились.

Всё! Я влюбился.

— Ну и? — зелёные, с лёгкой золотинкой глазки прищурились. А какой голос! Песня! — долго стоять будем?

— Ещё две минуты, — просипел я, внезапно пересохшим горлом, прикидывая, сколько поезд уже простоял.

— Пфф, — фыркнула девушка, и, обдав меня тонким ароматом нарциссов, выскользнула в сторону.— Идиот, — бросила она, схватилась за ручку, и открыла дверь в купе рядом.

— Лида! — раздался оттуда возглас, и я краем глаза заметил девушку в одних лишь трусиках, но даже не перевёл на неё взгляд.

Дверь тут же захлопнулась, а у меня перед глазами все стояла темноволосая красавица.

Тонкий стан в красном, утягивающем платье, можно обхватить пальцами. Высокая грудь так и манит схватить её. Стройные, чуть крутоватые бёдра обещают….

Она идеальна!

Правда!

— Господин, — голос проводника вырвал меня из сладостных грёз.

— А? — обернулся я, натыкаясь на взгляды нескольких человек, юношей и девушек, которые тоже вышли посмотреть в окно.

— Ваше купе здесь, господин, — проводник, хмыкнув, указал на закрытую перед ним дверь.

— Иду, — кивнул я и, посмотрев на невольных зрителей, махнул рукой на лес за окном: — красиво, правда? А внутри ещё красивей, только животные там дикие, и опасные.

Ребята посмотрели, куда указала моя рука, я же засеменил мимо них. Неожиданно в штанах стало тесно, потому приходилось делать мелкие шаги.

Вот же, Цербер побери природу человека. Сколько лет прошло. Сколько служанок вокруг вилось. Сколько других девушек, а такого ни разу не происходило. Как неловко….

Хотя, знаю я, почему так. Очень уж эта Лидия похожа на одну мою знакомую из прошлой жизни. На прекрасную деву из Спарты.

Ух, и сколько тогда мужей полегло в борьбе за её руку и сердце. Но победил я. Жаль, век её оказался не долог. Не давалась ей магия.

— Приятной, Вам, поездки, господин, — выдал проводник, как только я с ним поравнялся, и он стал открывать дверь в купе. — Я Кузьма Родионович, смотритель этого вагона, всегда к вашим….

— Ты чё, оглох, безтитульный! — раздался из купе возглас и мы с Кузьмой увидели, что происходило за, буквально, закрытыми дверями.

— Иди, давай, отсюда, это теперь наше купе, — крепкий, как кабанчик, парнишка навис над щуплым юношей в очках.

Крепыш оказался не один. Рядом с ним, в проходе меж двумя мягкими диванами, стояла ещё пара парней.

Деловые пиджаки придавали плечам троицы ширины. Лакированные туфли указывали на хороший вкус слуг. Печатки на пальцах своей формой обозначали сословие. А бритые затылки, которые щетинились коротким ёжиком волос, говорили о намерениях выбрать военную стезю.

От них всех так и веяло угрозой и уверенностью в своих силах. Правда, не того уровня, какой присущ взрослым, состоявшимся мужчинам. А так, уровня мелкой гопоты.

Щуплый юноша, напротив, не блистал храбростью и напористостью, но умел отстоять свои взгляды.

Он забился в угол между столом и грядушкой дивана. Подтянул под себя ноги. Вцепился руками в столешницу и сверкал голубыми глазами из-за прямоугольных линз очков. Да, такого захочешь, не оттащишь. Он, даже рукава подвернул, да и рубашка оказалась в пятнах. Значит, не жалко и порвать. До конца стоять будет, не сдастся.

— Ты сам нарвался, Тихон, — пробубнил кабанчик, схватил щуплого за рубашку и замахнулся кулаком.

Щуплый мотнул головой, скинул очки и зажмурился.

— Господа, — провозгласил я, заходя в купе и широко улыбаясь.

А почему бы и нет? Надо же как-то сбросить возбу… напряжение. И, если не ночью любви с прекрасной Лидией, то разборки тоже подойдут. Тем более я восстановился после схватки с Керрой и мог помахать кулаками.

— Господа, — повторил я, — Вы ошиблись, это купе моё. Так что оставьте ботаника в покое и валите отсюда. Мне лишние соседи не нужны.

— Что? — протянул кабанчик, отстраняясь от щуплого. — Ты кто такой? — спросил он, когда повернулся. Тут же мазнул поросячим взглядом чёрных глазок по моей левой руке, и, не найдя там печатки аристократа, ощерился: — пшёл вон отсюда, смерд.

Его не смутил ни мой наряд, довольно дорогой, надо сказать, ни услужливый вид проводника. Даже то, что я еду в дорогущем купе, не заставило его задуматься. Он пренебрежительно махнул рукой, чем вызвал ухмылки у своей пристяжи, и стал снова поворачиваться к щуплому.

Нда, реально кабанчик. Такой же глупый и упёртый. Хотя, они все на них похожи. Словно занимались у одного и того же тренера и закупались протеином в одном месте.

Нна! Без замаха я заехал справой в челюсть одному из подпевал и, пока он, закатив глазки, оседал на пол, шагнул вперёд. Схватил кабана за плечо. Дёрнул на себя. Развернул и пробил в носяру.

Нос под кулаком промялся. Раздался хруст. Кабан вскрикнул и взмахнул руками. Прихватил его за шкирку и, развернувшись, словно в танце, вытолкнул его из купе.

— Этот мешок поднимай, и тащи отсюда, — бросил я третьему бугаю, который раскрыл рот и застыл на месте.

— Ну, — дёрнул я плечом.

— Ага, — пискнул он. Склонился, подхватил товарища под мышки и, застонав от натуги, стал вытягивать его из купе.

— Шевелись давай, — добавил я ему пинка под зад, когда он уже почти пересёк порог.

Бугай вздрогнул, но ничего не сказал. Вытащил товарища в коридор и потянул его вслед за Кабаном. Тот, зажимая нос руками, уже топтался в конце вагона около туалета.

Мы с проводником Кузьмой проводили их взглядом. Дождались, когда они исчезнут из вида, и я, достав из сумки ещё два рубля, произнёс:

— Сделай так, чтобы они меня больше не беспокоили.

— Постараюсь, — кивнул Кузьма, пряча деньги всё в тот же внутренний карман, — только они могут пожаловаться начальнику поезда, а Вы без билета.

— Можешь решить этот вопрос? — я достал ещё два рубля, и помахал ими перед лицом проводника.

Денег было жалко, но я тут подумал, что хватит приключений на сегодня. Всё же две драки за одно утро. Да и заряд бодрости от вида прекрасной Лидии, как начался, также неожиданно и закончился.

— Сделаю, — Кузьма скосил глаза на купюру и жадно сглотнул, — всё возможное, господин.

— Вот и славно, — улыбнулся я, засунул деньги ему в нагрудный карман и захлопнул дверь перед его носом.

А! Стоп!

Открыл дверь. Улыбнулся ошарашенному Кузьме. Забрал у него из рук чемодан и снова закрыл створку.

Вот теперь всё.

Стоило так подумать, как вагон дёрнулся. Лязгнула сцепка. В окно залетел резкий свист гудка паровоза и поезд начал движение.

— Ну, будем знакомы, — я повернулся, поставил чемодан на пол и, усевшись на диване, посмотрел на ботаника: — Кирилл Орлов.

— Тихон Стоев, — парнишка не спешил выбираться из угла, надел очки обратно, поправил светлую чёлку и посмотрел на меня с опаской.

Заметил на его пальце печатку с треугольным навершием — признак нетитулованного дворянства, у двоих бугаев такие же имелись, а у кабанчика круглая: признак графского рода, — и улыбнулся, как можно добродушнее.

— А скажи-ка Тихон, кому я только что в рыло дал, но, главное, — я аккуратно разместил сумку рядом с собой на диване, — скажи, знаешь ли ты, что за Лидия едет в соседнем купе.

— Вот такая она, — я обрисовывал руками фигуру Лидии, — в красном платье, красивая, и глаза зелёные.

— Да, это она, — закивал Тихон, — Лидия Фадеевна, дочь графа Чернышёва-Круглякова. Я с ней в одном классе учился.

Стоев оказался нормальным парнем. Худющий, слабый физически, он на удивление правильно говорил. От него так и сквозило академическими знаниями и лабораториями. Сущий ботан, но не заумный и душный, какими они бывают, а, живой что ли.

Когда он понял, что я не собираюсь его притеснять и обижать, то расслабился, и в нём заиграла жизнь. Глаза блестели всевозможными эмоциями. Лицо постоянно двигалось, а руки, так вообще, жили своей жизнью. Столько жестикуляции я не видел никогда.

— Парень у неё есть? — спросил я для проформы, хотя уже решил, что она будет моей. Ну, должно же у меня быть хоть что-то для души.

Ха, смешно звучит. Вернуть части духа для Духа, а Лидия для души. Забавно.

— Многие ухаживают, — протянул Тихон, подняв глаза к потолку, а затем покачал головой. — Но нет, не слышал, чтобы объявляли о помолвке и не видел, чтобы она благоволила кому-то.

— Отличные новости, — улыбнулся я, — а теперь скажи, кому я дал в рыло?

— А это её брат был, Георгий, — Тихон вжал голову в плечи и тихонечко добавил: — со своими вассалами. Тоже мои одноклассники.

— Ты чего? — не понял я его испуга.

— Ну, ты, наверное, расстроишься, — промямлил он.

— Из-за чего? — я всё ещё не понимал причины его боязни. — Что отбуцкал её брата, Жорика? Да ладно тебе, не велика проблема, не он же решает, с кем ей встречаться.

— Не он, — Тихон выпрямился и осторожно кивнул, — но они аристократы, графские дети, а ты, — он скосил глаза на мои руки, — даже не нетитулованный.

— Пфф, — фыркнул я, — думаешь это проблема?

Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и вытащил из ворота печатку на цепочке.

— А вот это ты видел?

Тихон уставился на перстень. Глаза его расширились от удивления, и он прошептал:

— Большой.

— Ага, — хмыкнул я, — главы рода. Так что, — я убрал перстень обратно, — не переживай, статус у нас равный. Мой, даже выше.

Только я закончил, как раздался стук, дверь отъехала в сторону, и на пороге возник мужчина в форме имперских железных дорог.

— Начальник поезда Семён Романович Иванов, — представился мужчина, а за его спиной я разглядел ухмыляющегося Георгия Чернышёва-Круглякова. — Господа, предоставьте ваши билеты.