Два кинжала

5

Стены замка Сыча были достаточно толстыми и прочными, чтобы я только краем уха слышала звуки битвы, разгоревшейся посреди ночи. Я выглянула в окно, но ничего не смогла понять. В мельтешении огней перед замковой стеной, редких криках, которые доносил до меня ветер, ничего нельзя было разобрать.

Я перебрала свой гардероб, кое-то сложила в сумку, переоделась в дорожную одежду. В случае чего, я буду готова бежать из замка. Я достала кинжал Волка из ножен и положила на колени. Провела по лезвию пальцами.

Металл приятно холодил руку, и вдруг я словно провалилась куда-то…

Шум битвы. Звон стали о сталь. Я… нет, не я, Ярослав, тяжело дышащий, сражается с кем-то. Тяжелая коса бьет по спине. Рубашка промокла от пота. Прохладный ночной ветерок холодит разгоряченное лицо…

Задыхаясь от неожиданности, я сбросила кинжал с колен. Он звякнул о пол, а я в ужасе уставилась на поблескивающую в свете луны серебряную волчью голову. Мы связаны с Волком, теперь навсегда. Чуть ли не всеми возможными магическими способами — осталось только родить от него ребенка. Это значит… Это значит, что он тое сможет проникать в мою голову в моменты большого физического и нервного напряжения? Как уберечься от этого?

Как же мне не хватало Мезенмира, который знал все магические тайны! Ну что стоило молодому магу рассказать мне о кровной связи между мной и Ярославом больше! Он же наверняка знал, что такое произойдет, когда мы официально поженимся! Какие еще сюрпризы меня ожидают?

Вдруг я почувствовала, как к ожогу на спине словно прикоснулась ледяная рука, а потом он запульсировал болью, а мне стало жарко тем особым жаром, который я испытывала, обращаясь к силе Рода. Неужели дела Ярослава так плохи, что он использует настолько сильную магию? Не знаю…

Я подавила мимолетное желание закрыться и не позволить Волку пользоваться моей магией. Конечно, он все равно вытянет ее из меня, только дастся ему это тяжелее. Но… зачем? В конце концов, он столько раз выручал меня, что такое деяние с моей стороны будет выглядеть ребячеством и мелкой местью, недостойной Владетельницы.

Я осторожно подобрала кинжал и засунула его в ножны. Не буду проводить никаких экспериментов, не зная, что из этого может получиться. Интересно, в каком сражении сейчас бьется Ярослав? Наверное, замок Томигоста тоже окружен волкодлаками… Хотя странно, молодой Сыч может просидеть в осаде довольно долго, с чего бы это ему ввязываться в битву? Или он понял — скорее, указали советники — что быть Владетелем разоренного домена — это не лучший способ править? Интересно, знает ли он, что Жадимир узурпировал власть?

Наверное, знает. Даже такой человек, как Томигаст, не мог не оставить в замке отца шпиона, чтобы быть в курсе происходящего!

Мои мысли упрямо возвращались к Ярославу. Замок Томигоста находится довольно далеко отсюда, значительно ближе к границе с ульдонами. Почему они сражаются с волкодлаками сейчас? Или это вторая волна?

Или… мое сердце замерло. Или Волк здесь, под стенами замка, ехал вернуть свою сбежавшую жену, а попал в разгар сражения?

Я нервно прошлась по комнате туда-сюда.

Нет, Ярослав бьется не с волкодлаками. Я явно слышала звон мечей! Ульдоны? Койладон, подданные ульдонов?

Я сжала голову руками. Шрам перестал пульсировать, чувствовала я себя хорошо — будто с меня не тянули только что магию. Интересно, а как себя чувствовал Ярослав, когда я обращалась к нашей объединенной силе? Надо было спросить, да не догадалась в свое время!

Одни вопросы без ответов! Мне стоит как можно быстрее добраться до столицы и потребовать аудиенции у кого-то из совета магов. Они не отвертятся, я заставлю их выложить все тайны, связанные с магией крови!

Внезапно контур двери засветился. Что такое? Сражение окончено? Жадимир решил меня выпустить?

Я была готова ко всему — бежать, драться за свою свободу, даже унижаться, но никак не ожидала, что откроется дверь и мне на руки упадет Жадимир собственной персоной.

— Что? — пролепетала я, опускаясь на пол под его весом. Мои руки стали мокрыми.

Чтобы понять, что это, мне даже не нужно было зажигать свечи — острый запах крови я уже научилась определять и в темноте.

В дверном проеме показался Даезаэль, хлопнул в ладони и светильники в комнате ярко вспыхнули.

— Собирайся, — велел он. — Бежим отсюда.

— Но…

— Никаких но!

— Жадимир ранен! — закричала я. Несколько лет назад я оплакивала его так, как только можно оплакивать любимого. Но тогда о его смерти мне только сообщили. Видеть, как он умирает у меня на руках, я не могла. — Сделай что-нибудь, я умоляю!

— Я и так делал! — рявкнул эльф. — Я вытащил его со свалки! Я дал ему достаточно сил, чтобы он продержался до твоей двери и смог ее открыть! Но я не всемогущ! С такими ранами не живут!

— Ясная… — прохрипел Ножов, и я заставила себя взглянуть в его лицо. — Ясная моя…

Роскошные золотистые волосы, которые я так любила перебирать, слиплись от крови. Через все лицо проходила рваная рана от когтистой лапы. Но голубые глаза смотрели как прежде — с нежностью.

— Прости меня, — я едва расслышала, и наклонилась к нему поближе. — Прости…

— Да, да, да, — всхлипнула я.

Жадимир попытался улыбнуться и вздохнул в последний раз.

Мне показалось, что мое сердце остановилось вместе с его.

Но предаться горю мне не позволил Даезаэль. Он довольно неаккуратно столкнул с моих коленей Ножова, влепил мне хорошую затрещину и рванул за руку, поднимая с пола.

— Хочешь разделить с ним участь? — прорычал он. — Хорошо, но только после того, как я довезу тебя до дома! Там хоть вешайся, хоть травись! Но без меня!

Эльф потянул меня из комнаты по коридору, ругаясь сквозь зубы.

— Крюк… — услышала я, и остановилась. Даезаэль так дернул меня за руку, что я думала, что вырвет ее с мясом. Но я отмахнулась от эльфа, поворачиваясь на звук.

Этот голос был мне знаком, но бежать перед лицом Владетеля Сыча я не собиралась.

Однако беглого взгляда хватило, чтобы я осознала — старый Сиятельный прилагал все силы, чтобы стоять на ногах.

— Сиятельная, последняя просьба…

— Некогда нам, — рявкнул Даезаэль.

— Нет, погоди, — решительно остановила я эльфа. — Я не могу его не выслушать.

— Замок скоро падет? — не как спросил, как констатировал факт Владетель.

— Да, — честно ответил Даезаэль. — Домен Сыча скоро перестанет существовать в принципе. Мы уносим ноги.

— Выведите меня на улицу, — попросил старик.

— Нет, — начал было целитель, но я уже взвалила руку Сыча себе на плечо. Не знаю, что мной двигало, особенно, если учесть, как Владетель обошелся со мной, но что-то в его словах прозвучало такое, от чего нельзя было проигнорировать просьбу.

— Чтоб вас всех чахи и дрыхли взяли! — чуть не плача, пожелал эльф, но пристроился с другого бока.

Вдвоем мы практически вынесли Сыча во двор, где царил сущий хаос. Люди спасались как могли — кто-то седлал коней, в надежде прорваться, кто-то баррикадировался в башне, кто-то бежал в замок.

Владетель с неожиданной силой оттолкнул нас и выпрямился.

— Сиятельная, — светским тоном сказал он. — Вам нужно бежать, вход в подземный ход находится в конюшне Владетеля, в третьем стойле. Вам не составит труда открыть его. И… передайте Вышеславу, что я делал и сделал все, что мог.

Я кивнула. Что бы это ни значило, но король услышит последние слова Сыча.

Благородный аристократ развернулся лицом к трещавшим воротам — последнему оплоту перед врагом, и запел. Поначалу его голос дребезжал и срывался, но с каждым новым словом становился сильнее и сильнее. Казалось, Сыч молодел прямо на глазах — а, может, так оно и было на самом деле. Через белую батистовую сорочку ярко вспыхнула татуировка — птица, распахнувшая крылья в полете.

Я покосилась на Даезаэля. Теперь он не настаивал, чтобы мы немедленно спасались, нет, он был полностью поглощен мощью магической стихии, которая разворачивалась перед нами.

Я не знала этого заклинания, но чувствовала, что сейчас я вижу магию рода, магию Благородных в ее истинном величии. Кинжал в ножнах дрожал и вибрировал, воспринимая магические потоки, ожог от татуировки горел от боли.

Даже бегающие по двору люди замерли, кое-кто с благоговением опустился на колени, кто-то упал на землю, сворачиваясь в клубочек и прикрывая голову руками.

Да, эта предосторожность была явно не лишней. Я не знала, что случится, когда заклинание достигнет своего пика и Сыч прольет кровь своим кинжалом. И почему-то вдруг остро поняла, что как раз при этом лучше не присутствовать.

Теперь была моя очередь тащить эльфа за руку. Где именно находится конюшня Сиятельного, я не знала, но примерно представляла — большинство замков и планировка их двора были похожи друг на друга. Да, вот и конюшня.

Оттуда какие-то люди выводили уже оседланных скакунов — прекрасной породы, тонконогих и выносливых. Как-то я услышала, как мой отец завидует конюшням южных Владетелей. У нас такие кони не приживались — не могли пройти по глубокому снегу, болели простудами. Но сейчас, слава Пресветлым Богам, лето!

Насколько я понимала, потайной ход из конюшни Владетеля должен был учитывать габариты коней, а, может быть, даже и повозки. Не будет же спасаться Сиятельная пешком!

Поэтому я перегородила путь мародерам и приказала:

— Оставьте коней!

— Ты кто такая? — возмутился один из них.

— Сиятельная, — сообщила я, пытаясь сообразить, как отбить скакунов с наименьшими потерями. В принципе, можно было использовать магию, но не напугает ли это коней? Не понесут ли они? Не должны, все-таки кони Владетеля! Но как направить магический удар, чтобы не зацепить животных?

Пока я раздумывала, один из конокрадов вытащил меч и взмахнул им. Я увернулась, поднырнула ему под руку, взмахнула кинжалом… и чуть не напоролась на меч второго.

Он оказался умелым воином, и его выпады своим кинжалом я парировала с большим трудом.

— Сзади! — крикнул Даезаэль, я чудом ушла от удара, который распорол рукав моей сорочки и оставил на руке длинную царапину.

Одна против трех — это не тот расклад, который меня устраивал. Я кинулась под брюхо коня, ловко пнув одного из противников. Животное они не тронут, а темнота поможет мне скрыться.

Однако моим планам было не суждено осуществиться — меня схватили сзади и грубо заломили руки, так, что я вскрикнула от боли и выпустила канжал.

— Даезаэль, нет! — эльф с лицом смертника, которое ясно осветила луна, вышедшая из облаков, уже собирался кидаться мне на помощь. Он же совсем не воин! Зато…

Краем глаза я уловила движение в темноте. Раз — и мою щеку оросили брызги крови. Почувствовав себя на свободе, я опустилась на колени, схватила кинжал, и бросилась в конюшню. Драниш, успевший так вовремя, сам разберется, а мне нужно открывать потайной ход.

Однако, когда я разбросала подстилку в третьем стойле, то не обнаружила там и намека на потайной ход!

Отчаяние, глубокое и тяжелое, охватило меня настолько плотно, что я не выдержала и опустилась на колени.

— Дура! — рявкнул у меня над ухом Даезаэль. — Он сказал, что ты его сможешь открыть!

Он выхватил у меня из рук кинжал и полоснул им по моему запястью, а потом резко дернул руку, чтобы капельки крови разлетелись по всему стойлу.

На стене появился вход — блестящей, едва видной линией.

Я собралась с силами, прижала кинжал к порезу на руке, и обратилась к силе Рода.

Вспыхнула болью татуировка, и тут же пришла прохладная волна силы рода Волка. Я собрала магию и выплеснула ее толчком прямо в контур призрачной двери.

Конюшня вздрогнула — наконец-то заклинание Сыча достигло своего пика.

В стене образовался провал, в котором один за одним зажигались магические светильники. Сзади меня за талию подхватил Драниш и забросил на коня, хлопнув того по крупу. Обученное не бояться магии, животное спокойно вошло в потайной ход.

Мой кинжал завибрировал, по нему обильно потекла кровь из раны.

— Быстрее! — крикнула я, пуская коня в галоп. Нужно было убраться как можно дальше от замка Сыча.

И вдруг… я как будто на миг оглохла и ослепла, а потом над нами громыхнуло так, что затряслись своды подземного хода, сделанные из огромных каменных блоков.

Мне удалось удержать коня, нервно заплясавшего и попытавшегося сбросить меня на пол. Но не смогла не застонать — запястье болело невыносимо; кровь я теряла очень быстро.

— Что это было? — шепотом спросил Драниш, пока Даезаэль шептал заклинания над моей рукой.

— Это… это было предсмертное заклинание Владетеля Сыча, — ответила я. — Думаю, проблема с волкодлаками решена.

— Думаю, что и с замком тоже, — поежился эльф. — Я даже не думал, что возможна магия такой силы! Удивительно, что на нас потолок не рухнул.

— Он укреплен как раз на такой случай, — ответила я, проведя рукой по стене. В пальцы едва ощутимо уколола магия рода. — Те, кто строил замок, постарались предусмотреть все возможные варианты. Не оборачивайся, Драниш, думаю, мы здесь одни. Вход закрылся, как только я через него проехала.

Туннель вздрогнул еще раз. Несколько светильников погасли. На нас посыпался песок.

— Нужно двигаться, — решил Драниш.

Протиснулся вперед, оставив эльфа прикрывать тылы, и обернулся, встревоженно посмотрев на меня:

— Как ты, Ясноцвета?

Я пожала плечами. Это мне нужно было спрашивать, как себя чувствует Драниш, ведь он участвовал в сражении с волкодлаками. Но на тролле особых ранений было не заметно, поэтому я решила не волноваться зря.

Драниш кивнул каким- то своим мыслям и тронулся в путь.

Сколько раз во время этой ночи я с благодарностью вспоминала науку Мирика — спать во время ожидания! И тогда мы ехали казавшимся бесконечным подземным ходом, и когда выбрались наружу и Драниш, быстро сориентировавшись, повел нас прочь от замка.

Сам замок сейчас торчал в предрассветном небе, словно сломанный клык. Его высокие башни обрушились, а само строение заметно покосилось.

Эльф остановил коня и залюбовался трагичным и одновременно величественным видом.

— Даезаэль, — нетерпеливо позвал Драниш.

— Отстань, животное! Тебе не понять! Я созерцаю красоту! Все-таки я эльф как-никак.

— Когда замок был целым, ты на него так не смотрел, — заметила я.

— Конечно, что я, замков не видел? А теперь родовое гнездо Сычей — уникальнейшее зрелище! После битвы, после всплеска магии невиданной мощи… Полуразрушенный… Опустевший… Разграбленный… Скоро его стены оплетет плющ, и они будут символом глупости человеческого рода, допустившей такое. А потом на опустевшие земли придут жадные крестьяне. Они будут разбирать замок по камушку, и строить сараи и погреба. Они выламают из стен то, что не доломали до них, и настенный подсвечник с родовым гербом будет держать обтрепанное полотенце возле рукомойника…

— Почему не свечку? — удивилась я.

— Дочка аристократа! Где ты видела у крестьян свечи такой толщины? Это же расточительство!

Целитель немного помолчал, лицо у него было мечтательным.

— Вот она, истинная красота, воспетая поэтами древности, — Он привстал в стременах, протянул руку к замку и продекламировал торжественным голосом: «Там где лик твой покосившийся, Созерцал я тлен величия, И в кошмарах возродившийся, Вид ужасного обличия».

— Это эльфийская классика? — поразилась я. Избранные стихотворения эльфийских поэтов я учила в обязательном порядке, на случай, если мне вдруг на свидании будут читать что-то красивое, а мне нужно будет продолжить. К сожалению, никто и никогда на свиданиях не читал мне на память красивейшие строки о красоте природы и таинственном взгляде возлюбленной, однако бесконечные часы, проведенные за заучиванием витиеватых фраз, у меня в памяти отложились очень хорошо.

Даезаэль неопределенно пошевелил пальцами:

— Скажем так, перепевка с классики.

— Если ты налюбовался, может, поедем? — разрушил очарование момента практичный тролль. — Мало ли…

— Думаю, нам теперь опасность не грозит, — серьезно сказала я. — Владетель Сыч своим последним заклинанием уничтожил всех врагов в округе.

— Что ему стоило сделать это чуть раньше, — хмыкнул Драниш, потирая плечо. — Ночка выдалась горячей.

— Его драгоценный первый муж нашей Сиятельной опаивал сильнодействующими настойками. Удивительно, что он вообще смог с кровати встать. От бедного старикана так разило, что мне плохо даже от самого запаха стало! А представь, все это — внутрь.

— А Жадимир… — начал было Драниш, но я коротко ответила:

— Умер.

Тролль хотел что-то сказать, но передумал, взял поводья моего коня в руку и направился к дороге, не заботясь, последует ли за нами эльф.

Однако Даезаэль решил не оставаться в одиночестве, быстро догнал нас и спросил:

— Скажи мне, о рыцарь в сияющих доспехах, как ты так вовремя оказался у конюшни?

Драниш пожал плечами:

— Я старался следить за тобой и за Ножовым. Когда вы исчезли оба, то помчался к комнате Ясноцветы… Там вас не оказалось, куда вы еще могли пойти?

— Помчался он! — пробурчал эльф. — Чтоб тебе так раны зашивали, как ты помчался! Жадимир успел помереть, мы Сыча во двор вынесли, а ты — помчался!

— Я, между прочим, в отличии от некоторых, сражался! — разозлился тролль. — Как я мог все бросить и побежать? Надо было хотя бы команды отдать! На меня же люди надеялись!

— Которых ты бросил, — заметил эльф.

— Кого там бросить уже было, — горько проговорил Драниш. — После этой орды волкодлаков… Но нужно же было организовать отступление!

— Ничего, — Даезаэль хлопнул тролля по плечу. — Те, кто выжил, здорово поживились на развалинах замка. Волкодлаков после заклинания Сыча уже нет, бояться некого, а драгоценных вещей в замке множество. Даже нам кое-что перепало.

— Разве? — удивилась я.

— Конечно! Посмотри в седельных сумках. Принцип «грабь награбленное», при здравом подходе, всегда работает «на ура».

Уже совсем рассвело, когда мы проехали через опустевшую деревню. Тролль немного помародерствовал, и мы стали обладателями одеял, посуды, крупы и трех куриц, которым Драниш тут же свернул шею.

Мы разбили лагерь на бережку небольшой речушки. Драниш отправился за хворостом, а мы с Даезаэлем — купаться.

— Хорошо троллю, — бурчал целитель. — Снял с себя бронник — и чист. А я из-за этого твоего муженька такой хороший комплект одежды загубил! И переодеться не во что! А все потому, что тебя спасал! Стирай вот!

Он кинул в меня скомканной рубашкой, и, совершенно не смущаясь своей наготы, потянулся к солнцу. Впрочем, видеть Даезаэля в таком виде мне было не впервой, поэтому я воздержалась от лекции о морали, и сказала:

— Мы прихватили мою сумку. Там… рубашки всякие…

— Юбки, — передразнил эльф. — За кого ты меня принимаешь, хотел бы я знать? Стирай, женщина!

Я посмотрела на свою юбку, на которой уже засохли пятна крови, и решила, что ее я выброшу. Зачем мне на память юбка, на которой умер Жадимир? Не за чем…

Жадимир… Я остервенело терла и полоскала в воде одежду эльфа, выплескивая в физическом труде моральную боль. Жадимир… Его я оплакала два года назад, к тому же столько лет носила его память в своем сердце. В итоге человек, которого я так любила, оказался совсем не таким, так представлялся мне. Он пытался меня убить — несколько раз. Он унижал меня и мою семью. Он захватил власть в чужом домене и пытался сделать меня заложницей своих честолюбивых устремлений…

И все же, мое сердце отчаянно болело, а в горле стоял ком. Жадимир — тот, кто обнимал меня по ночам, щекотал меня своей косой… Вот он сидит в библиотеке, а на золотистых волосах играет солнечный луч. Вот непослушная волнистая прядка падает ему на лоб с тщательно заплетенной косы, и он сдувает ее с глаз. Вот он целует меня, и я забываю обо всем на свете…

Мне на спину легла тяжелая рука тролля. Я поспешно утерла рукавом глаза и обернулась. Драниш сидел рядом со мной на траве, и смотрел на реку.

— Не плачь о нем, — глухо сказал парень. — Он был мерзавцем.

— Я знаю, но…

— Никаких но, — резко перебил меня тролль. — Он тебя убить хотел, а ты по нему слезы льешь!

— Ты говоришь, как Даезаэль, — упрекнула я.

— У меня тоже есть здравый смысл, — буркнул Драниш. — Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я разделил твою скорбь по мерзавцу? И не кажется ли тебе, что ты по нему уже свое отплакала?

Я с силой выкрутила одежду Даезаэля и швырнула ее на берег, а потом встала в полный рост и серьезно посмотрела на тролля:

— Не смей мне указывать, по кому плакать, а по кому нет! — тихо и внятно произнесла я- Пусть Жадимир был мерзавцем, пусть он хотел меня убить, пусть, но я была с ним счастлива! Пусть и совсем недолго! Ни ты, ни Ярослав — никто из вас не дал мне того тепла и счастья, которые дарил мне Жадимир! Особенно этот… который предал меня в первую брачную ночь!

Драниш смотрел на меня непроницаемым взглядом, сжимая руки в кулаки. Я думала, что он сейчас скажет что-то типа «где я, а где Ярослав», но тролль взвился на ноги и сгреб меня в объятия.

— Ты… — хрипло сказал он мне в макушку, — ты… хоть знаешь, что ты со мной делаешь, когда стоишь вот так… в одной сорочке!

Я ахнула. Погрузившись в переживания, я совсем забыла, что сняла юбку, собираясь постирать и искупаться. Моя сумка со сменой чистой одежды лежала неподалеку, в ней уже покопался эльф, выбирая, во что бы завернуться.

Моя сорочка была достаточно целомудренной — длинной, до колен, однако Дранишу хватило и этого. Его сердце колотилось быстро-быстро. Он крепко, до боли, прижимал меня к себе, опустив голову и тяжело дыша мне в шею. Его горячее дыхание, казалось, на моей коже превращалось в жидкий огонь и растекалось по всему организму.

«В самом деле, — подумала я, — он хотя бы меня любит!»

— И что? — шепотом спросила я. — Что я делаю?

Драниш коротко застонал, потом обхватил мое лицо ладонями и поднял его, заставляя взглянуть себе в глаза. В них бушевало пламя, воистину нечеловеческое. Я как будто провалилась в это пламя, и Драниш припал к моим губам своими.

Мы целовались с ним один раз — когда я была уверена, что умру, отгоняя сайд, а он был уверен, что погибнет, пытаясь спасти меня. Тогда этот поцелуй был полон нежности и горечи от несбывшегося. Теперь же Драниш целовал меня с такой страстью, что мне на миг стало страшно.

Оказывается, я ничего не знала об этой стороне любви. Ни тогда, когда Жадимир ласкал меня в уютной постели, лелея мечту о домене и ставя перед собой целью удовлетворить меня настолько, чтобы я не опомнилась и не задумалась о происходящем. Ни когда сдержанный и холодный Ярослав изливал в меня свою тоску по человеческому теплу.

Для Драниша все было просто. Была я — любимая женщина, и был он — безмерно любящий ее мужчина.

А для меня же… Будь я Милой Котовенко, ни за что бы не остановилась у последней черты, которая отделяла нас от обладания друг другом. Ценила бы и смаковала каждое мгновение, проведенное рядом. Тролль прикасался ко мне, словно к величайшей драгоценности, и в то же время — решительно и настойчиво. Казалось, что он поставил себе целью уделить внимание каждому кусочку моего тела без остатка.

Сухие и слегка шершавые губы нежно прошлись по моим губам, шее. Он обвел языком мои ключицы и нежно подул на них. Его руки выписывали на моей спине и ягодицах узоры, посылая в меня крошечные обжигающие импульсы.

Но я была Сиятельной Ясноцветой Волк, замужней аристократкой, связанной силой Рода. Если я позволю себе раствориться в ласках чужого мужчины, то что же дальше? Волк пусть ведет себя как хочет, но меня воспитывали по-другому. Гордость древнего рода Крюков подняла во мне голову.

Я осторожно отвела от себя руки Драниша, отстранилась. Драниш еще не понял, что происходит и смотрел на меня с таким восторгом, с таким восхищением, будто я была совершенным произведением искусства. В его глазах не было не скептицизма эльфа, который считал мою фигуру недостаточно привлекательной, ни едкой насмешки Ярослава, который сравнивал меня со своей пышнотелой любовью. Нет, Дранишу нравилось все — и мой маленький рост, тощая фигура и острые коленки, широкие бедра и большая грудь…

— Ты прекрасна, — прошептал он. — Я это понял еще тогда… когда увидел в первый раз… Ты прекрасна…

Он вложил в это столько чувств, что у меня на глаза навернулись слезы.

— Для меня ты единственная. Самая прекрасная.

Зажмурив глаза, я облизнула губы и сказала:

— Я не могу. Даже ради того, чтобы ты отвез нас в столицу — я не могу. Драниш, ты тролль, хоть и хороший, нет, замечательный. Но ты — тролль, а я Сиятельная. Между нами лежит пропасть. Я не могу ее переступить, не потому, что не хочу, но… потому что не могу. Как я потом покажусь на глаза отцу?

Драниш тяжело дышал, сжав кулаки.

— Ведь никто не будет знать, — простонал, всхлипнул он.

— Я буду. И ты.

— Надо было тогда, да? Когда я тебя увозил из замка, а я дурак, благородный…

— Ты и есть благородный. Куда благороднее Ярослава. Но я замужем за твоим другом. И… ты поставил мне условие, Драниш. А любовь, если она настоящая, не ставит условий.

Дранищ со всех сил ударил кулаком об землю.

— Вот как ты заговорила, да? Меня обвинила! А сама-то. На твоих руках, Ясноцвета, тоже грехов предостаточно.

— Но на них нет предательства, — сказала я.

Его лицо стало таким страшным, что я испугалась.

— Уйди… Уйди, Ясноцвета, — сквозь зубы проговорил он, падая на землю. — Уйди…

Сглотнув шершавый комок в горле, я тяжело наклонилась, собирая одежду. Бросила короткий взгляд на тролля и тут же отвернулась.

Он смотрел в небо широко открытыми глазами, из которых текли слезы.

Пройдя несколько шагов, я вздрогнула, потому что тролль догнал меня — я даже не слышала, когда он встал! — и схватил под руку, заставляя быстрее идти.

— Всадники, — сказал Драниш деловитым тоном. Его лицо ничем не выдавало душевное состояние. — Направляются к нам. Судя по скорости… Быстро переодевайся!

Тролль скрылся в ближайших кустах. Миг — и даже ветки не качаются. Решил устроить засаду или сбежал?

Я торопливо оделась в чистое и побежала к костру.

Эльф варил куриный суп и одновременно жарил на палочках кусочки курятины.

— А я предупреждал! — сказал он, окинув меня взглядом. — Я предупреждал! Теперь пеняй на себя.

— Сюда всадники какие-то скачут, — сообщила я.

Эльф пожал плечами:

— Сбежать мы не успеем, воевать мы не умеем, к тому же суп еще недоварился. Сидим и ждем.

Я села у костра, обхватив колени руками. На душе у меня было гадко.

— Как это было? — Даезаэля так и распирало от любопытства. — Видишь, отказался от театра в пользу еды и пропустил уникальное представление!

Я закатила глаза и ничего не ответила.

— Понял, — неожиданно серьезно сказал целитель, и принялся задумчиво помешивать суп.

Мы только разлили горячее ароматное варево по мискам — эльф предупредил меня, что за услуги повара я ему буду должна по тройному тарифу — как рядом с нашими стреноженными конями стали спешиваться всадники.

— Вот это встреча! — проговорил знакомый голос.

Я подняла голову от миски и взвизгнула от радости.

Миг — и миска улетела с моих коленей прочь, а я уже висела на шее высокого мужчины в ярко-желтом плаще.

— Мирик! Мирик!

Друг детства радостно хлопнул меня пониже талии и осторожно разжал руки.

— И тебе привет, — он окинул меня придирчивым взглядом, удивленно хмыкнул и добавил: — Сиятельная Ясноцвета Волк.