Дважды разыскиваемые

18.

Фрезеровщицы Ткаченко на заводе не было. Начальник цеха сообщил, что она взяла отгул и, по-видимому, находится дома.

Сорокин прошелся по цеху. Как и в прошлый раз, в конце конвейера его окликнул старик Грабля.

- Здравствуйте, товарищ корреспондент. Фельетончик еще не готов?

- Еще не готов,- сказал Сорокин.- Факты нужные никак не соберу. У вас ничего не изменилось?

- Изменилось! - усмехнулся Грабля.- Пойдемте, покажу.- Он подвел Сорокина к горке готовых деталей, возвышавшейся в углу.- Знакомая картина?

- Знакомая.

- Это и есть наше изменение. Через неделю-другую рядом появится вторая гора. Наш начальник не скоро, видимо, найдет время для постройки стеллажей.

- Вы говорили с ним об этом?

- Говорили,- махнул рукой Грабля.- Даже на собрании пробирали. Только с него как с гуся вода. Вы поскорее напечатайте фельетончик. Иначе утонем в этой завали.

- Напечатаю, Кондрат Тихонович, не беспокойтесь.

Сорокин вышел. «Надо, пожалуй, заглянуть в редакцию и поставить в известность,- подумал он.- Грабля прав, начальнику необходима хорошая встряска, правда, прежде придется поговорить в парткоме».

Секретарь парткома внимательно выслушал Сорокина, записал что-то на листке отрывного календаря.

- Не понимаю, что делается с некоторыми людьми,- пожаловался он.- Я знаю Шелгунова давно. Он был одним из самых активных производственников. Его рационализаторские предложения принесли заводу десятки тысяч рублей прибыли. К недостаткам относился нетерпимо. Теперь все растерял. На безобразия смотрит сквозь пальцы, с товарищами не советуется.

- Может, подсказать надо, руководить - это тоже искусство, а Шелгунов им еще не овладел,- высказал свои соображения Сорокин.

- Видимо,- согласился секретарь парткома.- Мы тоже хороши. Ждали, пока не поступит сигнал.

- И от кого,- улыбнулся Сорокин.- От милиции…

- Это кажется странным,- серьезно заметил секретарь.- Ну, а по существу ничего противоестественного тут нет. Работник милиции более зорок. И если он интересуется поведением того или иного члена коллектива за пределами завода, То почему бы ему Не задаться вопросом: а как он относится к делу, с кем дружит, наконец, каково влияние на него коллектива. Мы ведь тоже ответственны за поступки своих товарищей. Согласны?

- Вполне! - кивнул Сорокин.

- Так давайте вместе заниматься этим. Милиция пока редкий гость на заводе.

- По мере необходимости,- объяснил Сорокин.

- Иначе говоря, по оперативному поводу, в связи с происшествием… Если же без происшествия… У рабочих много вопросов к милиции. Многие, например, хотят знать, привлекается ли к уголовной ответственности человек, который при защите нанес тяжелое телесное повреждение тому, кто напал на него.

- Об этом неоднократно писали газеты.

- Видите ли. Выступление печати-одно, встреча с вами- другое. Разве плохо, если вы побываете у нас, поговорите по душам… Вас не знают некоторые наши рабочие, да и вы знакомы с ними. Впрочем, можете прислать кого-нибудь вместо себя.

- Очевидно, в самое ближайшее время у вас побывают наши товарищи, возможно, побываю и я,- ответил Сорокин.- Все упирается в сроки. Люди очень заняты.

- Понимаю. Сам когда-то работал у вас.

- Серьезно?

- Вполне. Вас это удивляет?

- Конечно. Не представляю себе человека, который изменил нашей профессии.

- Я не изменил… обстоятельства вынудили. Вот смотрите,- секретарь выставил вперед ногу, и Сорокин увидел оголившийся протез.- В общем, поступил на завод. В милицию не приняли: сказали, что не справлюсь. Никакие доводы не помогли.

- Простите,- смутился Сорокин.

- Ничего. Бывает. Заходите.

- Спасибо. До свидания.

Ткаченко оказалась дома. Сорокин показал ей фотографии Боброва, Гирина, Тихого. Она узнала дружков Цыбина и сказала, что видела их неоднократно с Борисом у пивного бара и кафе. В последние дни, правда, никого не видела. Возможно, компания облюбовала другое место.

Женька Бобров знал, что Цыбин арестован, поэтому наверняка сигнализировал об опасности, нависшей над бандой. Поставлен, по-видимому, в известность и Тихий, Алик, тот самый, с которым завел дружбу Тимур. По воровскому уставу, Тимура должны показать главарю или его помощнику. Иначе говоря, Женьке Боброву - потому что он был не последним лицом в банде. Вероятно, даже первым… Для Тимура создавалась критическая ситуация. Осуществляя собственный довольно смелый план, он практически оказывался в ловушке… Необходимо срочно принять какие-то меры.

Сорокин позвонил в отдел, спросил не появлялся ли Азимов.

- Не появлялся,- ответил Тимохин.- Впрочем, появится не скоро.

- С чего ты решил?

- Сам знаешь, чтобы задержать восемнадцать нарушителей, необходимо время.

- Почему восемнадцать?-удивился Сорокин.

- Первый раз было девять, сейчас восемнадцать… Прогресс!

Тимохин, как всегда, шутил. Азимов, видимо, был где-то с Аликом Тихим… Где? Если к этому делу действительно подключился Женька, то трагической развязки не миновать.

Сорокин взял такси и помчался к Бобровым.

К счастью, Женька оказался дома. Он сразу же потащил Сорокина в свою комнату и поставил на стол бутылку коньяка.

- Опрокинем, пока нет предка.

- Не хочу.

- Боишься Клары? Она тебе еще не жена. Ничего не скажет.

- Дело не в Кларе.

- В чем же?

- Просто, не хочу. Где она?

- У себя.

Клара кинулась навстречу.

- Ник! Как хорошо, что ты пришел! Я хотела поехать к тебе.

- Что-нибудь случилось?

- Случилось, Ник, случилось! Я соскучилась. Очень со-скучилась! Ты не соскучился, нет? Ник! Что же ты молчишь? Может быть, ты голоден? Я приготовлю кофе.

- Спасибо. Я только что поужинал.

Они сели на диван и умолкли, глядя друг на друга.

- Ты о чем думаешь, Ник?

- О тебе.

- Поедем летом на Байкал?

- Поедем.

- Я серьезно.

- Почему ты решила, что я шучу?

- Я очень тебя люблю, Ник!

В комнату вошел Женька и уставился бессмысленными глазами на Николая и Клару.

- Воркуете? Ну-ну, воркуйте! - Женька с минуту потоптался, словно вспоминал, зачем пришел, потом ткнул Николая в плечо пустым бокалом.- Там тебя… к т-телефону, кажется, вызывают… Ид-ди послушай!

Звонил Тимохин.

- Сорокин, срочно приезжай в отдел. У меня сидит водитель такси. Его только что ограбили на улице Северная. Действовали четыре преступника. Почерк прежний.