Дьявол и паж

Глава III Неоплаченный долг

Когда Хью Давенант вернулся в особняк на улице Святого Гонория, то обнаружил там одного Леона, который усердно клевал носом, расположившись в библиотеке. Догадавшись, что Эйвон, покинув заведение Вассо, направился к своей очередной пассии, Хью отправил пажа спать и занял его пост в кресле у камина. Около полуночи объявился и его милость. Поприветствовав Давенанта, он налил себе бокал мадеры и подошел к камину.

— Весьма поучительный вечер, — в голосе Эйвона сквозила ехидная ирония. — Надеюсь, наш дорогой друг Сен-Вир быстро оправился от огорчения, в которое поверг его мой скорый уход.

— Полагаю, да, — улыбнулся Хью. Он откинул голову на подушки, венчавшие изголовье кресла, и вопросительно посмотрел на герцога. — Джастин, почему вы с графом так ненавидите друг друга?

Соболиные брови его милости взлетели вверх в притворном изумлении.

— Ненавижу?! Я?! Мой дорогой Хью!

— Хорошо, если тебе угодно, спрошу иначе. Почему Сен-Вир ненавидит тебя?

— Это давняя история, Хью, очень давняя. Видишь ли, contretemps[19] между любезным графом и твоим покорным слугой произошли в те далекие времена, когда де Сен-Вир почитал себя моим другом.

— Так значит, contretemps все-таки имели место? Ни секунды не сомневаюсь, что ты вел себя отвратительно, Джастин.

— Что меня в тебе восхищает, дорогой мой, так это твоя очаровательная прямота, — с легкой усмешкой заметил его милость. — Но в данном случае ты ошибаешься, я вел себя менее омерзительно, чем обычно. Забавно, не правда ли?

— Так что же произошло?

— Почти ничего. В самом деле, это была столь пустячная история, что все тут же забыли о ней.

— И разумеется, в эту пустячную историю была замешана женщина?

— И не просто женщина, а сама герцогиня де Белькур.

— Герцогиня де Белькур? — От удивления Хью приподнялся в кресле. — Сестра Сен-Вира? Эта рыжая стерва?

— Именно. Рыжая стерва… хм, насколько я помню, двадцать лет назад я восхищался ее… стервозностью и огненной шевелюрой. В те давние дни это была на редкость красивая дамочка.

— Двадцать лет назад! Невероятно… Джастин, уж не хочешь ли ты сказать…

— Я хотел на ней жениться, — задумчиво протянул Эйвон, внезапно утратив всю свою насмешливость. — Я был юн и глуп. Сейчас это кажется невероятным, но тем не менее это так. Снедаемый любовной лихорадкой, я отправился к папаше Сен-Виру просить руки его дочери. Забавно, мой друг, правда? — Он замолчал и уставился на огонь. — Мне тогда было… Сколько же мне было? Лет двадцать или чуть больше. Точно не помню. Нельзя сказать, что мой отец и ее родитель были дружны. В свое время они тоже поссорились и тоже, разумеется, из-за женщины. Как я подозреваю, добыча досталась моему предку. Наверное, папаша Сен-Вир с тех пор затаил обиду на наше семейство. Да и за твоим покорным слугой в те годы уже тянулась вереница мелких интрижек. — Эйвон надменно передернул плечами. — В моем роду иначе не бывало. Разумеется, старый индюк Сен-Вир отказал мне в руке своей дочурки. Похоже, ты не удивлен, милый мой Хью. Нет, я не стал похищать рыжеволосую гарпию. Вместо этого ко мне заявился младшенький Сен-Вир, тогда он звался виконт де Вальме. Унизительный был визит… — Складки в уголках рта его милости проступили еще отчетливее.

— Для тебя, — констатировал Давенант.

Эйвон криво улыбнулся.

— Ты угадал, для меня. Благородный виконт де Вальме прибыл ко мне в компании длинного и чрезвычайно увесистого хлыста. — Его милость заметил, что Давенант затаил дыхание, кривая ухмылка на лице его милости сменилась лучезарной улыбкой. — Нет, дорогой мой, меня не выпороли. Любезный Анри де Вальме пребывал в ярости. Между нами что-то тогда было, из-за женщины, наверное. Я уж и забыл. Но причина его ненависти, разумеется, крылась совсем в другом: я осмелился поднять свои бесстыжие глаза на представительницу рода Сен-Вир, известного своим строгим поведением. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что означает это пресловутое строгое поведение? В случае семейства Сен-Виров оно сводилось к тому, что любовные похождения этих господ держались в строжайшей тайне. А я, как ты знаешь, всегда действовал в открытую. Чувствуешь разницу? — Эйвон сел на подлокотник кресла, скрестил ноги. Его длинные тонкие пальцы яростно вертели хрупкий бокал. — Ах, мое безнравственное — я привожу подлинные слова этого молодчика — поведение; ах, полное отсутствие моральных устоев; ах, моя испорченная репутация, мои грязные помыслы; мой… впрочем, остальное я забыл. В этой обличительной тираде совершенно безупречное предложение руки и сердца превратилось в форменное святотатство. Мой добрый друг дал мне понять, что я не более чем грязь под ногами благородных Сен-Виров. Было сказано еще немало пышных слов, но в конце концов любезный Анри добрался-таки до заключительной части своего повествования. Он объявил, что собирается меня собственноручно выпороть. Меня! Аластера Эйвонского!

— Но, Джастин, наверное, Сен-Вир просто-напросто спятил! Только безумцу могла прийти в голову идея обращаться с представителем рода Аластеров, как с простолюдином!

— Разумеется, Сен-Вир спятил. Он всегда был с придурью. Но что ты хочешь от рыжих, мой дорогой Хью! К тому же между нами и без того пробежала кошка… Я наверняка вел себя отвратительно. Как ты понимаешь, последовала перебранка. Я не замедлил дать ему достойный отпор. Словом, не смог отказать себе в удовольствии расписать физиономию Сен-Вира младшенького его же собственным хлыстом. Он, конечно же, бросился на меня со шпагой. — Эйвон потянулся, под атласным рукавом рельефно проступили мускулы. — Несмотря на свою молодость, я кое-что смыслил в искусстве фехтования. Я проткнул его, да так удачно, что пришлось отправить этого болвана восвояси в моей карете с моими же лакеями. Когда он удалился, я предался размышлениям. Видишь ли, дорогой мой Хью, я любил эту рыжеволосую стерву, или, по крайней мере, воображал, что любил. Любезный Анри сообщил, что его мегера-сестрица сочла себя оскорбленной моим гнусным предложением вступить в законный брак. Мне пришло в голову, что, быть может, рыжеволосая фурия ошибочно приняла мои целомудренные ухаживания за мимолетную интрижку. Поэтому я отправился в дом Сен-Виров, дабы прояснить свои намерения. Принял меня не папаша, а все тот же злосчастный братец. Вообрази: этот попугай возлежит на диване, рядом болтаются еще какие-то субъекты, не помню кто, лакеи снуют взад-вперед, словом, толпа народу. Так вот, милейший Анри томным голосом возвестил, что остался за главу семьи, а потому категорически и бесповоротно отказывает мне в руке своей непорочной сестрицы. А если я осмелюсь приблизиться к рыжим локонам его несравненной родственницы ближе чем на пять шагов, то он прикажет слугам как следует высечь меня.

— О господи! — изумленно выдохнул Хью.

— Вот и я сказал себе то же самое. Мне ничего не оставалось, как отступить. А что бы ты сделал на моем месте? Не вызывать же этого осла на дуэль? Я и так едва его не прикончил. Когда я вновь появился в свете, то заметил, что мое посещение дома Сен-Виров не прошло бесследно. В Париже только и говорили что обо мне да об этом благородном семействе. Мне пришлось на время покинуть Францию. К счастью, вскоре разразился новый скандал, про меня забыли, и я смог вернуться в Париж. Это очень старая история, Хью, но, как видишь, я все помню.

— А Сен-Вир?

— О, думаю, у графа память не хуже моей. В тот момент старина Анри и в самом деле слегка спятил, но и позже, когда пришел в себя, он не счел нужным извиниться. Впрочем, я от него другого и не ждал. Прошло много лет, теперь мы встречаемся как ни в чем не бывало, мы вежливы до омерзения, но этот субъект знает, что я все еще выжидаю.

— Чего?..

Эйвон подошел к столу и поставил пустой бокал.

— Благоприятного момента, чтобы предъявить ему счет, — тихо ответил он.

— Месть? — Хью подался вперед. — Мне казалось, ты не большой любитель мелодраматических сюжетов.

— Верно, но во мне еще жива тяга к справедливости.

— И ты двадцать лет лелеешь мечту об отмщении?

— Мой дорогой Хью, если ты полагаешь, что все эти двадцать лет я одержим жаждой мести, то мне придется развеять твое заблуждение.

— Джастин, неужто тебя по-прежнему волнует эта давняя история? — воскликнул Хью, не обратив внимания на колкость его милости.

— Волнует?.. Пожалуй, что нет, но справедливость есть справедливость.

— И за все эти годы тебе ни разу не представилась возможность отплатить Сен-Виру?

— Мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее. — Казалось, герцог оправдывается.

— И ты сейчас ближе к успеху, чем двадцать лет назад?

Эйвон усмехнулся.

— Посмотрим. Но я ничуть не сомневаюсь, что этот момент непременно наступит! — Герцог медленно сжал в кулаке табакерку и так же медленно разжал пальцы — на ладони вместо изящной золотой вещицы лежал бесформенный комок.

Хью поежился.

— Бог мой, Джастин, ты хоть сознаешь, что бываешь страшен?

— Естественно. Разве меня не прозвали Дьяволом? — По лицу его милости скользнула озорная улыбка, глаза весело блеснули.

— Надеюсь, небеса не допустят, чтобы Сен-Вир оказался в твоей власти! Похоже тот, кто назвал тебя Дьяволом, был прав!

— Всецело прав, мой бедный Хью.

— А кузен Сен-Вира осведомлен об этой давней истории?

— Арман? Об этом не знает никто кроме тебя, меня и Сен-Вира. Разумеется, Арман может догадываться.

— И тем не менее ты с ним дружишь.

— О, ненависть Армана к благородному Анри куда сильнее моей невинной страсти.

Хью невольно улыбнулся.

— Похоже, вы устроили небольшое состязание.

— Ничего подобного. Я бы сказал, что Арман питает физиологическое отвращение к своему братцу. В отличие от меня, ему нравится ненавидеть.

— Полагаю, Арман продал бы душу за титул графа де Сен-Вира.

— А граф де Сен-Вир, — спокойно добавил Эйвон, — продал бы душу, чтобы этот титул не достался Арману.

— Да уж, их родственные чувства общеизвестны. В свое время ходил слух, что потому-то Анри де Сен-Вир и женился. В излишней привязанности к жене его упрекнуть трудно!

— Согласен, — Эйвон загадочно усмехнулся.

— Что ж, — продолжал Хью, — надежды Армана заполучить титул рухнули, когда мадам подарила Сен-Виру сына!

— Ты истинный кладезь премудрости, друг мой.

— Значит, Сен-Вир восторжествовал!

— Значит, так, — учтиво согласился его милость, и по его лицу снова скользнула странная улыбка.