Ее второй муж

Глава 10

Наверное, я заснула за просмотром моей любимой мыльной оперы «Жители Ист-Энда» в записи, потому что, открыв глаза, я не понимаю, где я и что происходит. Я прислушиваюсь к окружающим звукам и вдруг понимаю, как темно и холодно в комнате. Потянувшись и зевнув, я покрепче закутываюсь в халат и затягиваю на изрядно похудевшей талии потертый пояс.

Спустив ноги на холодный пол, нащупываю и надеваю тапочки. Интересно, что мена разбудило? Включив настольную лампу, я выключаю пультом еще работающий телевизор.

И вот я слышу… Поначалу звук настолько тихий, что его едва можно различить. Как чуть слышимое поскребывание. Решив, что мне кажется, я собираюсь сходить в ванну и снова плюхнуться в измятую разворошенную постель. Но тут наконец ясно слышу скрип двери и осторожные шаги, словно кто-то не хочет, чтобы его заметили.

Ужаснувшись при мысли, что кто-то вломился в квартиру, я вся подбираюсь, прислушиваясь. Сердце бешено колотится в груди, и адреналин разгоняет кровь по венам. Беги или замри, вот чего хочет тело в момент опасности. Но квартирка такая маленькая, что бежать и прятаться мне негде. В любом случае мне пришлось бы пробежать мимо того места, откуда доносятся звуки. Так что если в доме и правда затаился непрошенный гость, то я в ловушке.

И тут я понимаю, почему так холодно. Из-под двери гостиной тянет сквозняк, значит, входная дверь открыта. В холле, который мы делим с арендатором соседней квартиры снизу, всегда холодно из-за бетонных ступеней и продуваемой входной двери со стеклянными вставками. Сосед забыл закрыть парадную дверь? Поэтому такой сквозняк? Но скрип двери и шаги звучат явно из моей квартиры.

– Эй! Есть тут кто-нибудь? – Голос срывается. В голову приходит лишь стандартная фраза, которую произносят герои триллеров, перед тем как их сцапает маньяк. – Эй! – Я стараюсь придать голосу уверенности, дабы спугнуть преступника.

В щели под закрытой дверью мелькает тень.

– Боже. – Отшатнувшись, я стараюсь отойти как можно дальше. Теперь стало очевидно, что в доме кто-то есть. Но кто? И что ему от меня надо? – Маркус, это ты? – плаксиво шепчу я, испугавшись за свою жизнь. Неужели мой самый жуткий страх воплотился в реальность? И Маркус вернулся, чтобы мне отомстить? – Маркус, это я, Линда. Если это ты, так и скажи.

Я еще никогда не пис́ алась, хотя с возрастом могу совсем чуть-чуть нечаянно обмочить штаны, но теперь я чувствую, как моча стекает по ноге. Мне не до стыда – это тот самый момент, когда, как говорил Маркус, нужно послать страх куда подальше. Я распахиваю дверь спальни.

Входная дверь открыта настежь. Я бегу к ней, чтобы поскорее закрыть, не раздумывая о том, а не запираюсь ли я с преступником внутри квартиры, как слышу удаляющиеся по бетонным ступеням коридора быстрые шаги. Через пару секунд отворяется и захлопывается парадная дверь. Провернув ключ в замке, я наваливаюсь на дверь на случай, если преступник решит вернуться и взять квартиру штурмом.

Предбанник размером меньше двух квадратных метров, от него ведут три двери: в кухню, в гостиную и в оборудованную санузлом спальню. Двери помечены неопрятными мазками краски. Если бы Джим их заметил, то поморщился бы. Он не любит настолько небрежную работу. Включаю основную лампу, которую терпеть не могу за ее оранжевый оттенок и дохлых мерзких мух на дне стеклянного абажура. Иду в гостиную и, потянув со всей силы, перетаскиваю жесткий, мерзко-оранжевый диван к входной двери. Навалившись на него всем телом, я облегченно вздыхаю – теперь никто точно не ворвется в квартиру. Никто из живых…

Распахнув все межкомнатные двери и включив весь свет, я прячусь в спальне. О счетах за электричество побеспокоюсь позже. Сидя на постели, растираю замерзшие руки и закутываю заледеневшие ноги в теплый плед. С каждым выдохом изо рта вырывается пар, и его белые облачка напоминают о морской пене, отчего мысли сами перескакивают на воспоминания о Маркусе. Жив ли он? Может, он вернулся? Ворвался ко мне, чтобы напугать или еще что похуже? И, если это был он, хотел ли он мне навредить?

Решив, что это мог быть кто угодно, обычный грабитель или один из тех подростков в капюшоне, которые вечно пугают меня у закусочной, я сомневаюсь, стоит ли вызывать полицию. После того, что случилось в Греции, когда меня допрашивали вдоль и поперек насчет исчезновения Маркуса, а я боялась, что меня обвинят в его пропаже, я стала избегать представителей власти. И опять же, если Маркус жив и ворвался ко мне в дом, они все равно не найдут никаких взаимосвязей. Вдруг телефон издает громкий сигнал, и я подпрыгиваю до потолка. Схватив его с ночного столика, я смотрю на экран и замираю. Тони Фортин. Он же Маркус.

«Привет, Линда. Прости, что пишу так поздно. Надеюсь, ты уже уютно устроилась в постели в своей квартире».

У меня пропадает дар речи. Я никогда не говорила ему, что живу в квартире. Откуда он знает? Если только не наблюдает за мной. Наверняка это он ко мне вломился. На сто процентов уверена, что это не совпадение. Мой Маркус. Живой. Здесь. В моей квартире. В паре шагов от меня. Но почему? Просто чтобы меня напугать? Наказать за то, что я его убила? Этого он хочет? Вот бы мне вспомнить. События той ночи окутаны туманом памяти.

«И прости за вечер. Кое-что случилось, и я не смог вырваться. Это моя вина. В моей жизни в последнее время многое происходит, и я не хочу усложнять ее еще больше, так что думаю, нам пока лучше не встречаться. Прошу, не думай, что я отношусь к тебе с прохладцей. Я говорю искренне. Скоро спишемся. Целую, Тони».

Не может быть, чтобы сообщение не было связано со взломом. Слишком большое совпадение, а я в них не верю. Через несколько минут после того, как кто-то пробрался ко мне в квартиру, я получаю сообщение от человека, который может быть моим покойным мужем. Подозрительно, почему он написал мне именно сейчас? К чему это все? Может, он пытается сказать мне что-то, а я слишком глупа, чтобы понять? Кроме упоминания моей квартиры, есть еще кое-что. «С прохладцей» наталкивает меня на воспоминания о Лило Лил в ее ужасном топе с открытыми плечами, в котором ей явно было прохладно. Они познакомились в ту ночь, когда Маркус исчез в море. Я не сразу пишу ответ, но в итоге формулирую нечто простое, чтобы себя не выдать.

«Очень жаль, что мы не можем встретиться лично. Я знаю, какой сложной порой бывает жизнь, и она может стать чуть легче, если поговорить с кем-то. Не пропадай. – Я делаю глубокий вдох. – И кстати, откуда ты знаешь, что я живу в квартире?»

Ответа нет, и мне хочется позвонить Джиму, вдруг он поймет, что происходит, но, посмотрев на часы, я оставляю эту идею. Три ночи. Не стоит будить бедного Джима посреди ночи, вдруг он в постели с другой женщиной. Интересно, когда я начала называть его «бедный Джим»? До, во время или после нашего развода? Джим настолько жизнерадостен, насколько это возможно. Он никогда не драматизирует и не склонен к романтическим жестам. Спокойно и без лишних слов он справляется со всем, что подкидывает ему судьба. И если когда-то я свысока смотрела на это его качество, считая мужа скучным, то теперь я им восхищаюсь. Он был моей опорой, а я не ценила его силу. Я вечно принимала все как должное, как говорила мне Гейл. И теперь осознаю, что она была права.

Джиму звонить слишком поздно, а подруге – нет. Я печатаю ей длинное подробное сообщение, полное деталей, рассказываю про несостоявшееся свидание, визит Джима, взлом и последнее сообщение Тони Фортина. Но, к моему удивлению, она тоже не отвечает. Не в правилах Гейл игнорировать сообщения, в какое бы время они ни поступили. Я стараюсь не обижаться. Может, она спит и выключила телефон, хотя Гейл никогда так не делает, ее айфон – это вся ее жизнь, и она постоянно гоняется за новой моделью и достает меня рассказами о функциях, которые он поддерживает.

Мне кажется, что все меня бросили, хотя именно это я сделала три с половиной года назад со своей семьей. И я спрашиваю себя, зачем я пишу Гейл, хотя следовало бы позвонить в службу спасения, но я слишком боюсь это делать. Ко мне в квартиру вломились, ради всего святого! В мою серую, убогую квартиру, в которой нет ничего привлекательного, но это была моя гавань, в которой было спокойно, а теперь нет, и мне так сильно хочется домой, как никогда раньше. В мою постель, которую я делила с Джимом и которая казалась мне самым безопасным местом на земле.

Но я не могу позвонить в полицию, ведь если взлом имеет какое-то отношение к Маркусу, то нам с ним обоим есть что скрывать, и я не могу вовлекать их. И, чем больше я об этом думаю, тем меньше мне хочется рассказывать обо всем Джиму, ведь знаю, он будет настаивать на том, чтобы я позвонила в полицию. Он может быть упорным, когда ему что-то нужно, а я не намерена ставить себя в неловкое положение или вызывать его подозрения. В конце концов я решаю поговорить с Гейл, сделать вид, будто все это мне приснилось и я все выдумала. Ведь последнее, чего мне хочется, это чтобы она проболталась Джиму.