Его Муза. Часть 3

Глава 10

К тому времени, как мы покидаем Гуггенхайм, нужно спешить, чтобы поймать такси и успеть на спектакль «Грешник». Это ослепительное зрелище пронизывает мои чувства на протяжении всего вечера, и мне удается отвлечься от сказанных слов Логана. Но не забыть. Они преследуют меня и рисуют всевозможные сценарии.

В ту ночь снится, что мы жених и невеста и плывем по красочному сюрреалистическому небу картины Марка Шагала.

Жить в Нью-Йорке — моя мечта, но жить здесь вместе с Логаном — предел моих самых смелых мечтаний.

Сами по себе, не обремененные правилами и ролями, мы хорошо подходим друг другу.

Конечно, у Логана есть свои минусы, но он не храпит и заставляет меня чувствовать себя сексуальной богиней. Есть разница в возрасте, но, может, мы преодолеем это? У него есть репутация, а у меня нет. Преодоление ли это? В нашем собственном мире я чувствую, что мы можем победить что угодно, но напоминаю себе, что не встречала никого из его жизни, как и он из моей. Когда думаю об этом, сомнения начинают брать верх. Мои родители, конечно, никогда этого не одобрят, но я уже рискую их поддержкой и одобрением, переехав в Нью-Йорк. А что подумают фанаты Логана, если плохой мальчик съедется с выпускницей колледжа? Повлияет ли это на его карьеру?

Но независимо от того, куда ведет меня воображение, может, Логан просто играет со своей музой? Он ведь сказал: «Если мы будем жить здесь…». Это может ещё ничего не значить. Я всего лишь художник, но хорошо знаю, что «если» — это набор слов для писателя. Да и Логан больше об этом не вспоминал.

Я брожу по заснеженной площади Вашингтона. После утреннего посещения Музея современного искусства Логан проводил меня до квартиры, затем отправился на встречу со своим агентом Лоуэллом. Мне было неспокойно, я решила прогуляться и случайно открыла для себя эту замечательную площадь, где даже посреди зимы бродят десятки людей и размышляют о своем. Закутанная старуха сидит на скамейке и кормит семечками голубей.

Чувствую себя так, словно я в оживший открытке.

Когда у меня начинают замерзать пальцы, я возвращаюсь в квартиру и включаю

кофеварку. Осматриваю книжные полки и нахожу первое издание «Невыносимой легкости бытия». Сажусь читать до возвращения Логана.

Мне удается пролистать первые тридцать страниц, прежде чем слышу щелчок замка.

— Он был впечатлен стопкой страниц. Теперь придется подождать, чтобы увидеть, распространяется ли его впечатление на текст. — Логан рассеянно покусывает ноготь большого пальца.

— Так и будет, — говорю я, чтобы успокоить его. Но что я знаю? Кажется, для

писателя это один из тех напряженных моментов, когда ты ждешь, чтобы узнать вердикт.

Презентация картины не занимает столько времени. Впечатление складывается в

считанные секунды, хотя написание занимает часы, дни или недели.

— Кстати, Лоуэлл пригласил нас на открытие выставки в Челси. Сначала я отказался — ненавижу эти душные сборища, но потом вспомнил, что тебе понравится. Ты бы хотела пойти?

— Да. Спасибо, что подумал обо мне. — Я улыбаюсь.

— Я делаю это чаще, чем ты можешь представить.

Я снова улыбаюсь. Это может быть правдой, но сомневаюсь, что это так. В мозгу этого мужчины больше мыслей, чем я могу предположить. Я рада, что занимаю там хоть немного места.

— А когда начало? — Думаю, у нас будет немного времени развлечься.

— В семь. Вино и сыр. Потом можем пойти поесть. — Он кладет шляпу на обеденный стол.

— Или вернуться сюда? — Я подхожу к нему. Руками упираюсь в его лацканы, пиджак ползет с плеч Логана. Начинаю расстегивать пуговицы на его рубашке.

— И закусить друг другом? — говорит он, подыгрывая.

Я киваю, проводя ногтями по обнаженным грудным мышцам.

— Потому что ты вкуснее всего, что я когда-либо пробовала.

Я расстегиваю его брюки и веду руками по спине к ягодицам. Притягиваю его к себе, прижимая растущую эрекцию к моему лобку. Он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня. Его руки зарываются в мои волосы и крепко прижимают к себе. В конце поцелуя парень отстраняется и шепчет:

— Ава, что я сделал, чтобы заслужить тебя?

— Почему ты должен что-то сделать, чтобы заслужить меня?

Все еще держа руки на его ягодицах, я стягиваю брюки с его бедер. Мягкая ткань тихо скользит на пол. Я наклоняюсь вслед за ней, и опускаюсь поцелуями вниз по его груди к его прессу и пупку. Мои руки обхватывают его боксеры спереди, одна рука ложится вдоль его твердости, другая поглаживает его яйца через тонкую ткань. Он слегка стонет, когда я скольжу руками под боксеры. Я сжимаю его горячий, твердый ствол, и провожу пальцам по головке. Пальцами другой руки ощущаю мягкую и нежную округлость каждого шарика.

— Я ничего не сделал, чтобы заслужить это, — хрипло говорит он.

— Мне остановиться? — Смотрю на него снизу вверх и стягиваю его боксеры. Член слегка наклоняется вперед и касается моих губ. У Логана перехватывает дыхание, когда он смотрит на меня. Он качает головой.

— Пожалуйста, не останавливайся.

Я беру в рот, не отрывая с него глаз. Я знаю, как он это любит, и все же его глаза

смотрят на меня вопросительно. Я нежно целую и сосу, с любовью лаская его яйца и время от времени поглаживаю его задницу и бедра. Когда снова смотрю на Логана, его глаза кажутся темными… и немного влажными.

Мне кажется, он разочарован, и я собираюсь приложить все усилия, но потом чувствую его палец на своем подбородке, и слышу:

— Постой.

Он опускается рядом со мной, сбрасывает туфли, брюки и боксеры, скомканные у его лодыжек.

— Тебе не понравилось? — говорю я, вытирая слюну со своих губ и подбородка.

Слегка сдавленным голосом он говорит:

— Да, просто… — Логан не из тех, кто не мог бы найти слов от растерянности. Он тянется к завитку моих волос и смотрит мне в глаза. Его эрекция не исчезла, но пыл — да.

— В детстве у тебя ни в чем не было недостатка, верно? — говорит он тихо.

— Наверное, нет.

— Твои родители обожали тебя и давали все, что ты хотела.

Сложно сказать, но они обожали меня. Хотя теперь, когда я выросла, это раздражает и немного неуместно. Я сажусь рядом с ним и обхватываю руками колени.

— Они тебя били, Ава?

Я качаю головой.

— Никогда.

У отца трудный характер, но мать всегда была рядом, чтобы обуздать его.

— Даже не шлепали?

— Думаю, нет.

Мы с Логаном сидим лицом друг к другу. Зимний свет из окон отражается от его груди.

Я смотрю на шрам у его ключицы.

— Порка — ничто по сравнению с тем, что сделал со мной мой отец.

Я вздрагиваю. Не знаю подробностей, но могу представить, и мне больно думать о Логане, как о маленьком мальчике, который испытывает боль. Как бы мне хотелось избавить его от этой боли.

Он берет мое лицо в свои руки, и поворачивает к себе.

— Повезло, тебя любили, — шепчет он. — Ты это заслужила.

— И ты тоже, — говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Он закрывает глаза и качает головой.

— Прошлое в прошлом. Я стараюсь не позволять ему преследовать меня. Но иногда…

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до его шрама. Чувствую, как он начинает дрожать.

Я отвожу его руки от своего лица, и наклоняюсь к его груди в поцелуе. Его руки

скользят по моим плечам, и он притягивает меня.

— Мне очень жаль. Я не хотел вспоминать прошлое, — говорит он.

— Все нормально.

Он крепко обнимает меня и зарывается головой в изгиб моей шеи.

— Нет. Будь здесь, со мной.

— Хорошо.

Про себя я добавляю: всегда.

На полу становится холодно, и я веду нас к дивану. Мы ложимся под уютным покрывалом. Руки Логана, обнимающие меня, кажутся такими теплыми и защищающими, словно все плохое, что случилось или только может, никогда не причинит мне боли. Мы лежим так, начиная засыпать, пока не приходит время идти на открытие выставки.