Его Муза. Часть 3

Глава 18

На меня действует давление. То, что я не знаю, на какой стадии нахожусь с Логаном, достаёт. Быть рядом со стрессовыми студентами — это меня достаёт. Быть в конфликте с моим отцом достаёт меня.

Хранить секреты от Доктора Т — меня достаёт. Запах масляной краски и медиум, который я обычно люблю, начинает бесить тоже. Мне кажется, что от меня почти ничего не остаётся.

И вот я кладу своё сердце на стол и мечты на пол. Что будет делать Логан теперь, когда знает, что у него есть ключи от моего сердца, будущего и счастья? Думаю, узнаю это завтра вечером.

С наступлением темноты тащусь через кампус к факультетским апартаментам, чтобы увидеть Логана. Снег в основном растаял, и, хотя пройдёт ещё некоторое время, прежде чем мы увидим истинные признаки весны, я чувствую, что зима заканчивается. Мы находимся в том неопределённом времени, которое лежит между концом одного сезона и началом следующего. Моя жизнь сейчас на той же стадии. Я приближаюсь к концу четырёхлетнего диплома. И к началу самостоятельной жизни. Но нахожусь в неопределённом промежуточном состоянии, которое, как я понимаю, обусловлено напряжением. Природные переходы не кажутся напряжёнными вообще, но люди в разгар перемен естественным образом создают для себя напряжение и стресс. Я готова к выпуску, но ещё не время. Готова жить дальше, но пока не могу этого сделать. Хочу, чтобы Логан меня как-то успокоил, но, видимо, и для этого ещё не время. Мне кажется, что я вот-вот лопну от всех этих желаний и ожиданий.

Мне почти всё равно, если кто-нибудь увидит, как я захожу в преподавательские апартаменты. Меня так и подмывает нагло войти и подняться на лифте на третий этаж.

Но сдерживаюсь.

Я болтаюсь у решётки из глициний, пока не убеждаюсь, что вокруг никого, а затем бросаюсь к двери гаража, чувствуя себя вором, шпионом или тем, кем на самом деле являюсь: изголодавшейся по сексу, влюблённой студенткой колледжа, одержимой профессором. Как до этого дошло? Меня бы стошнило, если бы не была так возбуждена.

Первый поцелуй Логана на лестнице уничтожает мою самооценку. Я устала и нервничаю.

— Пойдём, — говорит он, ведя меня вверх по лестнице. — Я приготовил пасту, салат и открыл бутылку вина. Похоже, тебе не помешает немного подкрепиться.

После еды мы ставим посуду в раковину, а затем идём к дивану с бокалами вина.

В этот момент все тревоги и неуверенность вываливаются наружу.

— Просто не знаю, смогу ли продолжать делать это, Логан.

— Делать что?

— Лгать и притворяться. И не знаю, на какой стадии с тобой находимся.

Он хмурится.

Я делаю глоток вина и говорю то, что имею в виду лишь наполовину:

— Я больше не хочу быть твоей музой, если для этого придётся вот так прятаться.

— Тогда не надо.

Что? Я пристально смотрю на него. Он так легко от меня откажется? Даже не будет спорить? Или бороться за меня?

Озорная улыбка появляется на его милых губах.

— Возвращайся со мной в Нью-Йорк.

— Что? — Я подскакиваю на диване и чуть не проливаю вино.

— Мы прячемся, потому что мы здесь. В этом напряжённом, отсталом кампусе.

— Я знаю, но…

— В Нью-Йорке мы можем быть вместе так, как ты хочешь.

— А как же моя степень… твоя должность?

Он пожимает плечами.

— Я могу жить и без этого. — Он наклоняется и обнимает меня. — Но я не хочу жить без тебя.

Я устраиваюсь в собственническом тепле его руки, пока он продолжает говорить:

— Я думал о том, что ты сказала вчера, Ава. О написании моей следующей книги, о необходимости музы. Не знаю, нужна ли мне муза, пока у меня есть ты. Быть больше, чем музой — другом, любовницей, партнёром, соседкой по комнате, всем и вся, пока это ты.

Вино и его слова ударяют мне прямо в голову. Я чувствую себя ошеломлённой.

Его зелёные глаза изучают мои.

— Это то, чего ты хочешь, не так ли?

Когда не отвечаю сразу — мой ум обдумывает последствия, большинство из которых раздуваются в безумно счастливый пузырь в моём животе — он нервно добавляет:

— Я имею в виду, что знаю, ты хочешь жить и рисовать в Нью-Йорке. Может быть, не обязательно со мной, но…

Я останавливаю его, прежде чем он успевает продолжить эту нелепую мысль.

— Конечно, я хочу поехать в Нью-Йорк! И быть с тобой!

Я позволяю усмешке приподнять уголки моих губ, когда мой разум порхает от образа к образу, представляя как вместе гуляем по улицам, посещаем галереи, ходим на обеды, художественные выставки, литературные чтения и другие образы… уютно устроившись на диване с фильмом, завтракая вместе в постели, занимаясь другими вещами, и не только в постели…

— Тогда давай соберёмся и поедем, — говорит он. — Я могу написать окончание своего романа за собственным столом. У нас действительно есть шанс закончить его.

Теперь он полон энергией. Логан встаёт, оглядывая комнату, словно решает, что взять с собой в первую очередь. Личное содержимое квартиры поместилось бы в спортивную сумку. Его офис потребует немного больше усилий.

— Подожди, — говорю я, реальность просачивается за грани моего романтичного сна. — Ты имеешь в виду прямо сейчас?

— Или завтра, послезавтра.

— Но, Логан, у меня шоу. Мне нужно закончить колледж.

Он хмурится и снова садится.

— Зачем?

— Ты ждёшь, что я уеду сейчас?

Он пожимает плечами.

— Ты всё время говоришь, что тебе надоело делать то, чего все от тебя хотят, надоело следовать правилам. Ты хочешь вырваться на свободу, жить своей жизнью, верно?

— Это правда, но…

— Твоя степень не делает тебя художником, Ава, это ради твоего искусства.

Но почти четыре года упорного труда было нелегко просто выбросить на ветер. Как я могла заставить его понять?

— Что, если этот роман, который ты пишешь… что, если бы ты потерял всё, что уже написал? Ты закончил почти триста страниц и потерял всё?

— Это был бы удар, конечно. Но этот роман во мне. И либо я напишу его снова, либо напишу другой. Работа живёт внутри меня. Так же, как твои картины живут в тебе. Твоя степень не нужна. Оно живёт вне тебя, оно даровано другим. Это совсем не одно и то же.

— Но я не могу просто уйти от всего этого.

— А почему бы и нет?

Я подумала об отце, о Докторе Т., о друзьях — Руби, Джонатане и Ронни Ларкине. Даже о Мадлен.

— Как ты можешь так легко уехать? — говорю я. — А как же твои ученики? Друзья, которых ты здесь завёл? Доктор Тенненбаум, Рич?

— Значит, ты не поедешь со мной? — Он хмурится.

Мысленно я снова взвешиваю это предложение. Это не просто ответственность, которую я чувствую за получение степени, или за то, что не хочу разочаровывать других. Как бы я ни была взволнована из-за этого романтичного побега в закат Нью-Йорка, я знаю, что это фантазия. Реальность была бы гораздо более суровой. Не то, чтобы я не верю, что мы могли бы быть счастливы вместе, но с этими конкретными обстоятельствами я бы просто следовала за Логаном, избегая больших реалий моей жизни и позволяя другому человеку, даже если это и не мой отец, решать мою судьбу?

— Я думаю, мы оба должны остаться, Логан. Чтобы закончить то, что начали. Осталось чуть больше месяца.

Он хмурится.

— Ещё один месяц скрываться?

— После этого мы вместе поедем в Нью-Йорк, — с надеждой говорю я.

Он тяжело вздыхает и проводит пальцами по волосам.

— Мне бы сейчас не помешала сигарета.

Я знаю, он не согласится на идею поехать в Нью-Йорк после всего. Стараюсь не обращать на это внимания и кладу руку на его дрожащее колено. Он замирает от моего прикосновения.

— Заканчивай свой роман, Логан. Возвращайся в Нью-Йорк с полной рукописью, как и хотел. Ты так близок к завершению. И я так близка к выпуску. Забудь про мои слова. Я справлюсь с прятками.

Он отводит взгляд и говорит:

— Или нет.

Я в замешательстве.

— Нет?

— Или не надо больше прятаться.

— Но мы только что говорили о рисках. Если люди узнают, мы оба…

— …то, что я имею в виду, Ава… больше не будем прятаться. Не надо. Ты работаешь над своим шоу, портфолио и всё такое, а я работаю над преподаванием и завершением своего романа.

Что-то большое и холодное поселяется у меня в животе. В мозгу раздаётся странный гул, когда тело понимает его смысл, но мой разум отказывается догонять.

— Конечно… именно этим мы сейчас и занимаемся. То, что делали всё это время.

— За исключением того, что мы упускаем одну часть.

Рыдание или крик поднимаются из глубины моих лёгких, но мой разум всё ещё не хочет понимать.

— Что ты имеешь в виду? — Мой голос срывается. А разум и тело находятся на грани слияния понимания.

— Мы перестаем спать друг с другом. — Его челюсть тверда, зелёные глаза холодны.

Начинаю трясти головой, моё тело немедленно отрицает это, и я говорю:

— Почему? Зачем ты это делаешь? Злишься, что я не поеду с тобой в Нью-Йорк из прихоти? Хочешь наказать меня, потому что не буду делать то, что ты говоришь? Потому что у меня есть свои собственные представления о жизни и выборе?

Моё недоверие и шок превращаются в гнев. Я скрещиваю руки на груди, когда волна боли прокатывается по сердцу, а вместе с ней и отчаянное, однако тщетное желание бороться.

Он качает головой и смотрит куда угодно, только не мне в глаза.

— Ты права, нам обоим надо работать. Мы зашли так далеко и не были пойманы, так что давай перестанем искушать судьбу. Риски нашего продолжающегося романа слишком высоки.

— Но не стоит сдаваться полностью!

Моя страсть растёт, но он становится таким холодным и отстраненным.

— Искусство требует жертв, — говорит он.

Я с силой опускаю руки по бокам. Мои кулаки сжаты. Я не могу поверить, что он обращает мои слова против меня. — Ты такой эгоист. Самый эгоистичный человек в мире. Не могу поверить!

Он пожимает плечами. Этот маленький неосторожный жест заставляет побелеть от гнева.

— Приходит время, когда работа музы заканчивается, — деловито говорит он. — Когда творец берёт бразды правления в свои руки и меняет курс в одиночку.

Внезапно становясь холодным и отчуждённым, он откидывается на спинку дивана, отказываясь смотреть мне в глаза. Моя страсть угасает. Борьба выходит из меня. Я чувствую, как меня пронзают ножом в сердце. Недоверчиво качаю головой, и тихие слёзы катятся по щекам. Я безжалостно отталкиваю их.

Мне приходит в голову стоящая мысль.

— Работа музы никогда не заканчивается, — говорю я.

Но опускаю мантию музы, встаю и иду к двери. Я ухожу от Логана.

С высоко поднятой головой и затуманенными слезами глазами я выхожу из его квартиры. Мне все равно, кто меня видит. Я только знаю, что не могу смотреть назад.