Его Муза. Часть 3

Глава 9

На следующее утро просыпаюсь в постели одна. Накануне вечером, после нашей секс-вечеринки, Логан заказал еду, и мы смотрели фильм, прежде чем развалиться в мягкой и уютной кровати с балдахином. Сейчас же я потягиваюсь, зеваю и задаюсь вопросом, где Логан. Я не слышу шума душа. Он что, пишет в гостиной? Собираюсь это проверить, как щелкает замок и открываются двери.

— Милая, я дома, — слышу голос Логана. Почему-то от его слов мое сердце

наполняется счастьем.

Он входит в спальню с двумя стаканами кофе, пакетом пирожных и банкой фруктового салата, ставит их на кровать, а затем начинает раздеваться. К тому времени, как он стягивает с себя боксеры, уже тверд как скала.

— Разве мы не завтракаем? — говорю я с придыханием.

Он прыгает в постель.

— Ты у меня на первое.

После того, как мы насыщаем друг друга, приступаем к завтраку.

— Что будем делать сегодня? — Скармливаю Логану клубнику.

— Это, — говорит он, целуя меня в ответ.

Если позволю, Логан все выходные не выпустит меня из постели.

— Это Нью-Йорк. Нам нужно многое посмотреть!

Логан вздыхает.

— Знаю. Мы находимся, пожалуй, в одном из наиболее культурно разнообразном городе мира. К сожалению, не можем притвориться, что мы в Нигде, и просто трахаться все выходные. Но, честно говоря, хочется только этого.

Его руки снова тянутся ко мне, пытаясь стянуть с меня ночнушку. Я уворачиваюсь.

— В следующий раз поедем в Никуда, хорошо? Но сейчас мы в Большом Яблоке, и я хочу не только этого.

Логан удрученно стонет.

— Предлагаю такой вариант. Два музея, поедим, а потом вернемся до начала спектакля.

И по-быстрому.

— Это может быть весело, — говорит Логан, поглаживая свой щетинистый

подбородок.

— И побрейся, пока я принимаю душ, — говорю, сбегая с кровати. Если не приложить немного усилий, мы никогда не выберемся из этой квартиры.

Мы направляемся в центр города в Метрополитен. Широкие каменные ступени ведут к большому фойе и километрам залов с произведениями искусства различных эпох. Едва успели осмотреть экспозиции современного искусства и девятнадцатого века, как мой живот беззастенчиво забурчал.

— Можем пообедать в местном кафе, — предлагает Логан. — Еда приличная. К тому же есть вино.

Я заказываю салат из тушеной курицы с кинзой и козьим сыром, а Логан пастуший пирог и вино белое мне и красное для себя.

— Я могу заснуть, — говорю я, потягивая вино.

— Так и задумано, — подмигивает Логан. — Я делаю все возможное, чтобы убедить тебя вернуться в постель.

Я смеюсь.

— Два музея. Ты обещал.

— Каждый раз, когда вижу картину с обнаженной женщиной, мне хочется видеть обнаженной тебя.

— Может, пообщаемся с египетскими мумиями? Это ослабит твое желание?

Он морщит нос.

— Ничто так не портит настроение, как мысль о смоле на гениталиях.

Киваю в знак согласия.

— Вижу, ты теряешь самообладание. После обеда предлагаю отправиться в музей Гуггенхайма. В любом случае, за раз осмотреть Метрополитен невозможно. Но я настаиваю на мумиях.

Он стонет. Я скольжу ногой по его икре, чтобы напомнить, что его согласие сейчас обеспечит мою уступчивость позже. Он бросает на меня голодный взгляд, допивает вино и говорит:

— Отлично. Веди к Тутанхамону.

Мы расплачиваемся и направляемся в египетское крыло, где заканчиваем осмотр просторным храмом Дендура и бассейна возле него.

В этом зале массивные окна выходят на заснеженный Центральный парк. Солнце начинает пробиваться сквозь облака, заставляя искриться заснеженные камни и белые лужайки.

— Теперь можем идти, — говорю я, желая оказаться снаружи и почувствовать солнце на своем лице.

Мы выходим из Метрополитена и идем по пятой авеню вдоль парка под ярко-синим небом.

Логан держит меня за руку и шепчет:

— Еще один музей, а потом вернемся, чтобы я мог изучить мой любимый шедевр.

Верно?

Я киваю и целую его в щеку. Он показывает вперед.

— Гуггенхайм прямо.

Вижу знаменитое строение Фрэнка Ллойда Райта на углу. Оно похоже на странный вырезанный из бумаги космический корабль.

— Всегда хотела побывать здесь.

Пока стоим в очереди за билетами, чувствую, как вино и выпитая вода скапливаются в мочевом пузыре.

Хотя, оказавшись внутри и посмотрев наверх, я забываю о туалете. Открытая,

спиральная планировка — произведение искусства само по себе. Хочется бегать туда и обратно по изогнутым пандусам, но сдерживаюсь, к тому же здесь слишком людно. Мы идем по наклонному полу, рассматриваем висящие или стоящие у стен произведения искусства и открытое пространство с другой стороны. Хотя мы внутри, возникает ощущение пребывания снаружи. Я чувствую себя так, словно нахожусь на смотровой площадке. На самом верху — стеклянный купол, разделенный железным каркасом на меньшие окна и пропускающий зимний солнечный свет внутрь.

На втором витке-этаже мое тело подаёт сигнал. На каждом этаже в одном месте вдоль изгибающейся стены находятся туалеты. Когда вижу, как из одного из них выходит женщина, я быстро направляюсь туда, прежде чем кто-нибудь опередит.

Логан идет по пятам.

— Что ты делаешь?

— Я с тобой, — шепчет он, оглядывается, а затем толкает меня вперед и запирает за нами дверь.

— Хочешь, чтобы я писала здесь с тобой?

— Да. — Его улыбка сексуальна, а холодные зеленые глаза полны желания. Он тянется к пуговице моих джинсов. — Позволь помочь тебе.

Не уверена, что смогу сделать это при нем. Я отталкиваю его руки.

— Я сама.

Он отступает, когда я сажусь на унитаз.

— Может, отвернешься? Не уверена, что смогу, когда ты смотришь.

Он поправляет растущую выпуклость в брюках и поворачивается к зеркалу, где занят тем, что моет руки и смачивает выбившиеся пряди волос.

Наконец я расслабляюсь настолько, что вода и вино, очищенные почками, вытекают из меня.

В отражении зеркала вижу, как он закрывает глаза и улыбается этому звуку.

— Это возбуждает, Ава.

— Что именно? — интересуясь я, вытираясь.

— Смотреть, как ты писаешь, разделять этот интимный момент. Это настолько

нормально и такое личное.

Я встаю, и натягиваю джинсы.

— Не надо, — говорит он, прежде чем я успеваю их застегнуть. Его рука скользит по моей коже чуть ниже талии.

Я поворачиваюсь, чтобы слить воду.

— Подожди, — говорит Логан, обнимая меня. Его губы тянутся к моей шее, затем начинают покрывать поцелуями. Между ними он произносит: — Знаешь, не думаю, что мы успеем вернуться до начала спектакля. Давай по-быстрому.

— Здесь?

Его язык скользит вдоль моей ключицы и вверх по шее, пока его губы не встречаются с моими. Его рот обволакивает меня голодом, пробуждая мой собственный аппетит. И хотя я только что вытерлась внизу, этот поцелуй делает меня влажной. Логан стягивает с меня джинсы и просовывает руку между бедер. Мое тело дрожит.

— А если кто-нибудь придет?

— Дверь закрыта. Подождут.

Он разворачивает меня к стене, затем впивается мне в шею. Его руки скользят под свитер к моей груди, освобождают ее от атласного лифчика и грубо сжимает мои соски.

Я запускаю руку в его волосы, другой пытаюсь расстегнуть ремень. Но он быстрее.

Логан стягивает одну штанину моих брюк вниз и следом ботинок. Закидывает мою голую ногу себе на талию и высвобождает свой член. Чувствую, как его твердая, гладкая, горячая кожа прижимается к моему бедру. Он отстраняется на секунду и быстрее, чем когда-либо раньше, надевает презерватив. Затем его губы находят мои, и он устремляется к моему горячему, влажному центру. Его член, в такт языку, проникает в мои нижние губы. Я всхлипываю, когда он заполняет меня и наклоняю таз вперед, чтобы он мог войти глубже.

Стон зарождается в его груди и замирает между нашими губами. Он хватает мою ногу и поднимает ее выше, прижимая сильнее к стене и погружаясь в меня еще глубже. А затем тянется к моей второй ноге, и теперь обе мои ноги обвиваются вокруг его талии. Он врезается в меня твердыми, настойчивыми толчками. Его дыхание рваное. Мое — высокое и прерывистое. Я чувствую головокружение от желания. Его отчаянный голод — самый мощный афродизиак. Ощущение его во мне удивительно-мягкое, твердое, горячее и такое наполняющее. Он тоже чувствует себя по-другому. Может, дело в грубости, в скорости, в публичности места? Не знаю, но ощущения искрятся и вибрируют совершенно по-новому.

Я крепко прижимаюсь к нему, чувствуя край его ремня своими бедрами. Вижу его движения в зеркале над раковиной. Его бедра быстро двигаются, чтобы удовлетворить свое желание, и я даю ему это, или, скорее, он вытягивает его, требуя и приказывая удовлетворить. Я вижу свои раскрасневшиеся щеки, прикрытые веки, полуоткрытый рот.

Наблюдаю за движениями Логана, и это усиливает мое удовольствие, что в следующие несколько толчков подводит к оргазму. Я хватаюсь за его спину:

— Не останавливайся. Сильнее, быстрее… — он подчиняется.

Я уже почти на пике, и думаю, что он тоже, когда слышу стук в дверь и дергание ручки.

Вместо того, чтобы остановиться, Логан ускоряется и стонет мне в шею.

Мне удается выдавить из себя:

— Минуточку.

А потом, осмелев, когда губы Логана коснулись моей шеи, а пальцы болезненно

впились в бедра, шепчу:

— Трахни меня. — Он рычит мне и вбивается так глубоко, как может. Интенсивность его давления, длина и глубина, трение его живота о мой горячий, набухший клитор вызывают начало взрывного оргазма.

Как зажженный на петарде фитиль, я загораюсь искрами, предшествующими взрыву.

— Повтори, — грубо говорит он. — Скажи это.

— Трахни меня, Логан. Трахни жестко.

Он стонет и рычит. Кажется, он раздолбает меня пополам, но продолжаю искриться, и мой последний взрыв неизбежен.

— Еще раз, — требует он.

Я всхлипываю в последний раз, затем отдаюсь во власть его толчков, когда мой оргазм накрывает нас обоих. Я прикусываю язык, чтобы не кричать, потому что по ту сторону двери кто-то может подслушивать. Мои ногти впиваются в его рубашку, голова откидывается на стену, соки смачивают его все еще погружающийся член. Его губы прижимаются к моей шее, когда чувствую его кульминационные толчки. Они четкие и глубокие, словно он проходит сквозь меня и врезается в стену, а затем они замедляются и смягчаются, когда он наклоняется ко мне, все еще держа в своих сильных, но дрожащих и обессиленных руках. Я опускаю одну ногу, и чувствую, как его освобождающие импульсы заполняют меня.

Он нежно целует меня, бормоча:

— М-м-м… мне понравилось… мне нравится трахать тебя… мне нравится, когда ты мне это говоришь…

— Мне нравится, что ты этого хочешь, — шепчу я в ответ. Сложно подобрать слова, чтобы выразить, как прекрасно себя чувствую, когда он хочет меня так искренне и так первобытно; когда ему нужно, чтобы я открылась, сказала ему, и чтобы он отдался мне. Я чувствую себя наполненной. Наполненной им. Полной собственной силы и удовольствия.

Но теперь мы должны отпустить друг друга. Он выскальзывает из объятий моей киски.

Я вытираю свои соки. Логан выбрасывает презерватив. Мы приводим в порядок одежду и готовимся вернуться в реальный мир. Но я цепляюсь за сладкий чувственный мир, который мы создали.

Тот, кто стучал, уже не ждет, вероятно, и отправился в туалет на другом этаже. Мы выходим, и нас замечает лишь одна пожилая женщина, ее изогнутая бровь и поджатые губы — единственный признак подозрения. Мы склоняемся друг к другу, делясь сексуальным секретом. Я вся свечусь, это чувствуется. Рука Логана собственнически скользит по моим плечам, и мы продолжаем подниматься по пандусу, на котором висят несколько полотен Пикассо.

Я с Логаном идем так, словно уже много лет вместе. Какое же это облегчение — просто быть вместе, на виду и ничего не скрывая. Это показывает насколько напряженными были последние несколько месяцев.

— Приятно быть здесь с тобой.

— Ты про музейные перепихи?

— Не прятаться.

— Так может быть всегда, — говорит он.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к Логану.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожимает плечами.

— Если мы будем жить здесь.

Мы? Здесь? У меня голова идет кругом. Логан никогда даже не намекал на что-то постоянное между нами.

— Эта картина Пикассо…. — Он подходит к стене, в то время как крошечная бомба, только что брошенная им, взрывается внутри меня.