Эхо древних рун

ГЛАВА 16

В перерывах между работой по хозяйству Кери выводила Йорун на прогулки, чтобы малышка не скучала. По своему опыту девушка знала: чтобы обучение принесло плоды, детям обязательно должно быть интересно. Они просто не могли сидеть спокойно весь день напролет. По крайней мере, это точно относилось к ее племяннику Брину и другим деревенским детям, которых она знала и о которых заботилась.

Однажды днем она взяла Йорун за руку и повела к воде. Они обе шли босиком, так как Кери не успела ничего надеть на ноги, когда Хокр уводил ее из родного дома. Йорун, по-видимому, не носила обуви летом, да и погода все еще была относительно мягкой, хотя вечера становились все холоднее. Кери приподняла подол и вошла в воду, девчушка с радостью последовала ее примеру. Они постояли мгновение, давая воде успокоиться, а ногам и ступням — привыкнуть к холоду. Затем Кери наклонилась и вгляделась в спокойную поверхность. Йорун сделала то же самое, и два зеркальных отражения улыбнулись друг другу.

Кери скорчила рожицу, растянув рот пальцами, так что стала похожа на лягушку. Раздался странный смех Йорун, затем она сделала то же самое. Кери приложила палец к кончику носа и приподняла его, изобразив свиной пятачок, от чего девочка еще больше развеселилась. Она тут же скопировала «хрюшку», и так они развлекались некоторое время, дружно смеясь и стараясь превзойти друг друга в ужасных гримасах.

Подустав, они снова замерли, наслаждаясь ощущением воды вокруг щиколоток и мягким илом под ногами. Пока Кери рассматривала свое отражение, ей пришло в голову, что таким образом Йорун может научиться не просто читать по ее губам, но и попытается прилежнее ей подражать. Она указала на отражение Йорун, затем на грудь девочки и громко произнесла «Йорун», так, что ребенок мог следить за ее губами в промежутках между взглядами на свое отражение. Затем она указала на себя и несколько раз повторила «Кери», артикулируя движение губ преувеличенно отчетливо. Кроме того, она постаралась использовать тон голоса, который могла слышать девочка.

Йорун уставилась на нее, но ничего не сказала. Она перестала смеяться и, казалось, следила внимательно, поэтому Кери повторяла упражнение снова и снова. Чтобы подчеркнуть, что она хочет добиться от Йорун звука, она взяла руку девочки и положила ее себе на горло, где, как она надеялась, та могла почувствовать вибрацию. Наконец, к ее радости, Йорун указала на себя и сказала: «Го-ун», а затем, направив палец на Кери, произнесла нечто похожее на «Ке-и».

— Да, именно так!

Это ни в коем случае не было идеально, но лиха беда начало. Кери подняла девочку на руки и, крепко обняв, закружила, смеясь. Йорун тоже засмеялась и запрыгала вверх-вниз в объятиях Кери, повторяя слова и указывая на них обеих поочередно в зависимости от того, какое имя произносила. Это был несомненный прорыв, и радости Кери не было предела.

В последующие несколько дней они продолжали занятия. Кери указывала на различные предметы и говорила девочке, как они называются. Теперь, когда Йорун все поняла, она схватывала новое быстро, хотя и отказывалась это делать в присутствии других людей. Кери обнаружила, что были определенные звуки, которые Йорун не могла выговорить, и другие, которые она меняла, например, превратила звук «с» в «к» и звук «й» в «г», но в целом она справлялась очень хорошо. И как только Кери привыкла к заменам, ей нетрудно стало понять, что говорит Йорун. Ей также удалось научить малышку словам, обозначающим некоторые действия, такие как ходьба, еда и сон, сперва имитируя их для нее. А вскоре Йорун сама стала показывать жестами вещи, явно желая знать, как они называются.

Было радостно видеть ее такой оживленной и совсем не дурочкой.

— Тролли, говорите? — бормотала Кери сама себе. — Это мы еще посмотрим!

Она знала, что Йорун, вероятно, никогда не сможет ни с кем поддерживать долгие беседы, но главное для Кери состояло в том, чтобы девчушка смогла общаться. Это освободило бы ее от изоляции, в которой она, должно быть, жила, от этого тихого, пустого мира, где все ее игнорировали. Пока они обе понимали, что имелось в виду, не было нужды в идеальном произношении.

Однажды днем Хокр вошел в ткацкую хижину в поисках Эйсе, но застал там только Керидвен и Йорун.

— Очень жаль, но она только что ушла, чтобы поговорить с Тайрой, — сообщила ему Керидвен.

— Спасибо, тогда я пойду поищу ее, — произнес он, на самом деле желая задержаться.

Нечасто у него появлялась возможность поговорить с Керидвен наедине, чтобы Рагнхильд не сверлила его взглядом. А ему так хотелось убедиться, что его пленница не страдает. Ее слова о том, что она ненавидит это место, занозой сидели в нем, и он искренне надеялся, что это неправда.

— С тобой все в порядке, Керидвен? — Хокру нравилось произносить ее имя; оно было прекрасно. Как и она сама, хотя была такой маленькой и хрупкой, что он боялся, как бы не сделать ей больно при малейшем прикосновении.

— Да, спасибо, ярл Хокр.

— Когда мы одни, можешь звать меня просто Хокр. — Он улыбнулся ей и был доволен, когда ее щеки слегка порозовели от смущения, но она улыбнулась в ответ.

— И меня обычно зовут просто Кери, а не полным именем.

Он кивнул и уже собирался ответить, когда, на мгновение оторвав от нее взгляд, заметил, что Йорун помогает ей сматывать клубок пряжи. Он уставился на дочь, удивленно моргая.

— Клянусь воронами Одина, мне что-то мерещится?

— Нет, почему же? — Кери нежно прикоснулась к малышке, которая изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы сделать шар круглым и ровным, и поэтому не заметила вошедшего.

Она заставила девочку посмотреть на свой рот, сказала «отец» и указала себе за спину. Йорун обернулась и заметно вздрогнула, ее глаза расширились. Кери положила руку девочке на плечо и ободряюще сжала его, шепча Хокру:

— Улыбнись ей, пожалуйста, тогда она, может быть, не будет так бояться.

Он растянул рот в такой широкой улыбке, на какую только был способен.

Йорун успокоилась, затем снова посмотрела на Кери.

— Отец, — громко повторила Кери, ободряюще кивнув.

Йорун послушно повернулась к Хокру еще раз и произнесла что-то похожее на «а-тес». Он почувствовал, как у него округлились глаза.

— Вот теперь я точно сплю. — Тем не менее он подошел и присел перед дочерью на корточки, глядя ей в глаза.

— Йорун?

— Двигай губами отчетливее и повтори чуть громче, — посоветовала Кери, стоящая позади него.

Он сделал, как она просила, и был вознагражден улыбкой дочери.

— Го-ун, — ответила та и указала на себя. — А-тес, — и указала на него.

Ком застрял в горле Хокра, когда он взглянул на Кери.

— Она говорит. Она поняла, что я сказал?

— Сейчас она узнаёт несколько простых слов, хотя ей нужно видеть твои губы, когда ты их произносишь. Я полагаю, что она слышит, но слабо. Если ты будешь говорить чуть громче и отчетливей, это облегчит ей задачу.

— Мы пытались говорить с ней раньше, но она не отвечала. — Хокр недоверчиво покачал головой. — Как тебе удалось заставить ее слушать?

Кери пожала плечами.

— Это случилось, когда мы были у ручья. Я использовала воду как зеркало, чтобы показать ей свое и мое отражение, а затем произносила ее имя, пока она не поняла.

Хокр сиял улыбкой.

— Но это же замечательно! Так что все были неправы, когда говорили, что она дурочка. И ты учишь ее ткать?

— Ну, мы начнем с простого — мотать и чесать шерсть, но не вижу, почему бы ей не научиться ткать, когда придет время. Я вовсе не думаю, что она глупа. Просто она так долго жила в изоляции, один на один с собственной головой, что теперь мы должны проявить терпение.

Он громко рассмеялся и поднял Йорун, раскачивая ее, пока она не засмеялась вместе с ним.

— Йорун, хорошая девочка, — сказал он, убедившись, что она видит его губы. — Как ты думаешь, Кери, она понимает, что я сказал?

— Я думаю, что она знает разницу между хорошим и плохим. И, хм, ей нравится, когда ее обнимают. — Глядя на него нерешительно, как будто не будучи уверена, не обидится ли он, Кери добавила: — Кажется, теперь она тебя не боится.

— Точно. Я никогда не хотел ее пугать, но, полагаю, был не всегда в лучшем настроении, поэтому она часто видела, как я хмурюсь.

Поняла она их или нет, но Йорун по-своему повторила его слова, и как же ему было приятно слышать ее голосок! Свершалось то, на что он уже почти потерял надежду, и радость заставляла его кровь петь в жилах.

По-прежнему держа дочь на руках, он подошел к Кери и, наклонившись, с сияющим лицом крепко поцеловал ее в губы.

— Не знаю, как благодарить тебя. Ты сделала мне самый драгоценный подарок, Керидвен. Ты чудо, настоящее чудо!

Щеки и шею Кери залило огненным румянцем. Возможно, он вел себя неподобающе, но он поцеловал ее из благодарности, и если бы его руки не были заняты Йорун, он бы и Кери поднял на руки.

— Не за что, — пробормотала она. — Я рада, что ты доволен. Надеюсь, с каждым днем слов у нее будет прибавляться.

— Ты должна научить меня всему, чему она учится, — сказал он. — Я очень хочу общаться со своей дочерью.

— Конечно. Я буду сообщать тебе обо всех успехах.

— Хорошо. А я буду стараться заходить к вам при любой возможности. — Он подумал было, что надо рассказать Рагнхильд, но инстинктивно понял, что она станет принижать достижения Йорун, пока девочка будет учиться говорить. — Ты не будешь возражать, если мы пока оставим это между нами? Есть те, кто… может скорее помешать Йорун, чем помочь. Наверное, лучше подождать и показать ее всем, когда она будет более уверена в себе?

— Да, хорошая мысль. В любом случае, она говорит только тогда, когда мы бываем одни. Эйсе знает, но я предупрежу ее, чтобы пока помалкивала.

— Еще раз спасибо. Ты даже не представляешь, сколь много это значит для меня. До свидания, Йорун. — Он помахал дочери, и та помахала в ответ.

Возвращаясь назад, Хокр широко улыбался всем, кого встречал. Многие останавливались, чтобы посмотреть на него, очевидно задаваясь вопросом, в своем ли он уме. Что ж, пусть считают его сумасшедшим — ему было все равно.