Эхо странствий

ГОРОД АЛЖИР

Столица Алжира — город на горах, город крутых улиц Есть улицы-спирали, есть улицы-лестницы, ступеньки которых похожи на белые клавиши рояля, есть улицы-полки, плотно заставленные коробками многоэтажных зданий. По проезжей части алжирских улиц с бешеной скоростью мчатся пестрые потоки машин различных марок; между ними лавируют ярко окрашенные мотоциклы. Здесь не знают тихой езды. В автобусах таблички: «Внимание! Мощные тормоза: крепче держитесь за поручни!»

Конечная автобусная остановка — в самой верхней части города. Далеко внизу расстилается светло-зеленое, словно огромное футбольное поле, море. Отсюда хорошо виден ровный, как будто очерченный циркулем, полукруг залива. В архитектурный ансамбль города там и сям вписаны большие белые корпуса новых зданий. Это преимущественно жилые дома. Здесь живут рабочие и служащие государственных предприятий. После победы революции тысячи семей алжирцев переселились в благоустроенные квартиры, о которых прежде не могли и мечтать. Где-то в прошлом, как кошмарный сон, остались времена, когда город делился на арабскую и европейскую части, когда в период вооруженной борьбы за независимость появление араба в европейских кварталах было сопряжено с риском для жизни…

Панорама Алжира с птичьего полета, вероятно, была такой же и пять и десять лет назад. Иной облик у города вблизи. Он вобрал в себя много новых черт, которых не было, да и не могло быть у него раньше.

На фасадах зданий читаешь названия фирм, предприятий, учреждений, где есть слова «национальный», «государственный». Дело, конечно, не в словах. За ними кроются глубокие социально-экономические преобразования, происходящие в стране. Внутренняя контрреволюция, реакционно настроенные буржуазные элементы хотели, чтобы Алжир пошел по капиталистическому пути развития. Но революция не остановилась на полдороге. Сотни промышленных предприятий, сельскохозяйственных ферм, банковская система, внешняя торговля, отели, рестораны, кинотеатры, магазины национализированы или поставлены под строгий контроль государства.

С улиц столицы, как, впрочем, и других городов Алжира, исчезли беспризорные дети, оравы мальчишек — газетчиков и чистильщиков ботинок. Они теперь обрели будущее: для них созданы интернаты и школы.

Свежевыбеленные корпуса школ и колледжей, таблички с лаконичной надписью «самоуправление» в витринах магазинов и кафе, плакаты «Добровольный труд — школа социализма» — все это признаки радикальных перемен в жизни страны.

ВОЙНА ТРУЩОБАМ

По широким проспектам города Аннабы гуляет морской ветер, взлохмачивая зеленые кроны деревьев, раскачивая резные пальмовые ветви. На площадях рядом с. вереницей такси дремлют извозчичьи лошади, запряженные в черные фаэтоны.

Самое оживленное место в Аннабе в дневное время — порт. У причалов выстроилась шеренга разнотоннажных судов. Одни разгружаются, трюмы других заполняются рудой, бочками с вином, пробковой корой. Так же, как и эти корабли, в июле 1964 года в спокойные воды порта зашло египетское судно «Звезда Александрии» с грузом для Алжира, но вдруг страшный взрыв потряс порт — враги алжирской революции взорвали корабль. Погибло сто человек, около двухсот получили тяжелые ранения.

Мы, группа советских журналистов, молча стоим на набережной. Издали доносится протяжный гудок, затем еще один, и в порт входит пароход «Аль-Газа» под флагом Объединенной Арабской Республики. Судно, сбавляя ход, мягко пришвартовывается к причалу. Вся команда выстраивается возле останков «Звезды Александрии». Капитан опускает на землю большой венок цветов.

Внутренняя и внешняя реакция совершила не одно тяжкое преступление против молодой Алжирской республики. Но ничего не может свернуть народ с избранного им курса, ибо правительство Алжира действует в интересах широких народных масс. Вот, например, что я видел на одной из окраин Аннабы, в местечке Сиди-Салем.

…Стальное лезвие бульдозера врезалось в фанерную стену хибарки, крытой пальмовым листом. Большие рыжие крысы выскакивали из-под обломков, метались по полю. А бульдозеры шли дальше, легко сметая ветхие самодельные лачуги, где годами ютилась беднота. Солдаты народной армии оцепили весь подлежащий сносу район, облили развороченный хлам бензином, и Сиди-Салем запылал. Черные густые клубы дыма заволокли небо. Толпа народа, собравшаяся поглядеть на это зрелище, стала отступать, отодвигаясь подальше от пламени.

Так была проведена операция по уничтожению бидонвилей в Сиди-Салеме. Целые районы убогих хижин были снесены в столице и в других городах Алжира.

Примечательна история возникновения бидонвилей. Во время колониальной войны в Алжире французские войска стирали с лица земли сотни деревень, карая их жителей за помощь партизанам. Крестьяне с семьями разбредались по городам в надежде как-то там устроиться, найти работу. Редко кому это удавалось, но так или иначе надо было где-то жить. И люди из чего попало строили себе на окраинах жилье. Так города обрастали бидонвилями. Теперь алжирская революция сметает трущобы, порожденные колониализмом.

Огонь доделывал свое дело, когда мы покидали Сиди-Салем. Команда санитаров опрыскивала дезинфицирующими средствами территорию вокруг пожарища.

Где же теперь бывшие обитатели этих лачуг? — спросил я.

— Поезжайте в Бельведер и увидите.

Бельведер — район новостроек — расположен на возвышенности. Отсюда виден весь город, расстилающийся на прибрежной равнине. Пять белых семнадцатиэтажных жилых домов упираются плоскими крышами в ярко-синее небо. В них-то и живут отныне те, чьи хибарки снесли бульдозеры. На балконах, как ласточки, щебечет детвора. Здесь в прямом смысле слова начинается новая жизнь скитальцев…

Председатель комитета по заселению этого района показал нам, как устроились новоселы. Многодетные семьи получают трех-четырехкомнатные квартиры. Есть квартиры на одного-двух человек. Архитектура и планировка домов отличаются простотой; предусмотрены все бытовые удобства. Правда, хорошую обстановку встретишь пока еще далеко не в каждой квартире, но, как говорили нам новоселы, это дело наживное.

НА ФЕРМЕ «ГАРБИ АЙСА»

Приезжий человек может узнать о наступлении осени в Алжире лишь по календарю да глядя на чисто убранные поля. Солнце, медленно переползая с одного края неба на другой, нещадно печет целый день. Салатного цвета волны Средиземного моря манят к себе, и до первых зимних дождей по всему побережью видишь купающихся.

В горах и равнинах царит чуткая тишина. Осенью она чувствуется особенно.

Петляет дорога, врезаясь в ущелье, извиваясь среди ферм и виноградников. Мы едем по территории бывшего поместья, принадлежавшего французу Бертаньяну. Теперь всем этим хозяйством руководит комитет самоуправления департамента Аннабы.

При въезде на территорию фермы на высокой арке ворот я прочел: «Гарри Айса». Откуда это название? Вот что рассказали алжирские друзья.

…1960 год. По всему Алжиру идут кровопролитные бои за освобождение страны от колониального гнета. Силы народной армии крепнут, в нее вливаются все новые и новые пополнения. О мужестве борцов за свободу в народе слагают легенды. Гарби Айса был одним из таких героев. Ему было тридцать лет, из них десять он батрачил на ферме Бертаньяна, а четыре с половиной года сражался против французов. Однажды отряд Гарби Айсы попал в засаду, и в неравном бою погибли все его товарищи. Спасаясь от преследования, раненый командир добрался до знакомой с детства фермы и укрылся в каменном сарае. Окруженный французами, он долго отстреливался, пока автоматная очередь не сразила храброго бойца…

Входим в большое каменное строение. Терпкий кисловатый запах ударяет в нос — здесь делают вино. В огромных открытых чанах бродит бордовое виноградное месиво. Кажется, что это увеличенные в тысячу раз банки с вареньем. Отсюда отданный ягодами сок поступает в соседнее помещение, где его выдерживают в гигантских закрытых чанах до полного превращения в вино.

— Вот здесь был убит Гарби Айса, — директор фирмы показывает на небольшую, похожую на вагонетку, машину для обработки винограда.

Толстые стенки железного ящика хранят вмятины и царапины от пуль. Отчетливо представляешь себе, как все было. Свинцовый град обрушивается на машину, служившую Гарби щитом…

Гарби погиб, но он выиграл бой: в Алжире нет больше бертаньянов и чужеземных солдат.

Живые свято чтут память павших героев. Их именами называют города, фермы, предприятия, улицы и пароходы.

Директор фермы Хаммаль Абдель Азиз ведет нас дальше — из одного помещения в другое, не без гордости показывая свое обширное хозяйство. На ферме делают вино двух широко известных в стране марок — «Гебар», и «Даруса», а также выращивают овощи, фрукты, разводят скот. На этом многоотраслевом сельскохозяйственном предприятии трудится большой коллектив. И пожалуй, один из самых молодых его членов — руководитель Хаммаль.

Ему двадцать два года. С шестнадцати лет он включился в революционную борьбу, стал активным членом Фронта национального освобождения. После изгнания французов двадцатилетнему Хаммалю доверили большое дело — ферму «Гарби Айса», где он, кстати, родился и вырос. Молодому директору, как и многим сейчас в Алжире, не хватает образования, но практическую сторону ведения хозяйства он знает превосходно. Ферма постоянно увеличивает выпуск и улучшает качество продукции.

Внешне Хаммаль мало похож на директора. Невысокий худой юноша в рубашке с засученными рукавами, в поношенных брюках. Его видят то в садах, то на плантациях, то в винодельческих цехах. Он внимательно беседует с людьми, на ходу подписывает счета и бумаги, дает распоряжения…

Административное руководство фермой осуществляет совет из пятнадцати членов во главе с председателем-директором. Совет избирается на общем собрании всех работников. Директор входит в состав совета данного района. Все председатели районных советов образуют комитет самоуправления департамента.

Ферма «Гарби Айса», как и другие предприятия государственного сектора Алжира, продает свою продукцию оптом соответствующим организациям или фермам.

…Близится конец жаркого дня, а вместе с ним конец нашего пребывания на ферме. Хаммаль угощает молодым розовым вином «Гебар». Я пью за его здоровье, за процветание фермы, за тех, кто строит будущее Алжира…