Эхо странствий

Об африканском гостеприимстве ходят легенды. Но в жизни гостеприимство африканцев щедрее фольклорной фантазии. Для обычаев народов Берега Слоновой Кости в порядке вещей, например, явление, когда гость, приехав на неделю, зажился и живет в семье целый год. И никому в голову не придет его попрекнуть: наоборот, такого гостя хозяева будут всячески ублажать, в душе радуясь, что ему у них понравилось.

На Берег Слоновой Кости я прибыл не как гость, а как любопытный журналист. Однако традиционное гостеприимство окружало меня всюду, где приходилось бывать. А поездить довелось немало… Я встречался с министрами и вождями племен, побывал у лесорубов и охотников на антилоп, жил среди сборщиков какао и заготовителей каучука, участвовал в ритуальных похоронах и смотрел виртуозные танцы при свете костров. И везде находил искреннюю приветливость. Люди обстоятельно рассказывали мне о своей родине, что о ней знали, объясняли происходящие события и явления так, как их понимали сами, показывали все, что только могли. Поэтому и мой очерк как этюд, который написан с натуры…

ГОРОД НА ЛАГУНАХ

Додо — высокий сорокалетний человек с интеллигентным лицом, непременной трубкой в зубах. Додо — шеф государственной фотохроники по должности и писатель по призванию. Я попросил его показать столицу. Он отложил в сторону свои служебные дела, незаконченную рукопись книги, и мы отправились изучать Абиджан. Мы начали нашу экскурсию в полдень, а расстались под утро. Да, уже наступало утро, когда мы медленно проезжали по окраине Трешвиля.

В этом портовом районе столицы живет беднота, здесь же сгрудились ночные кабаре, увеселительные заведения, подозрительные бары, где из-под полы сбывают наркотики. Я был подготовлен к встрече со столицей Берега Слоновой Кости. Еще в Париже накупил популярных брошюр и за долгий перелет прочитал их в самолете. Вблизи, при рассмотрении в упор, Абиджан оказался не таким вылощенным, как на цветных глянцевых иллюстрациях. Тем более, что о Трешвиле в проспектах почти ничего не сказано.

Мы вышли из машины и осторожно двинулись вдоль тротуара, стараясь не наступить на спящих людей. Так вповалку спят на вокзалах, когда не ходят поезда. Додо объяснил, что поезда. здесь ходят регулярно и все эти люди приехали в столицу на заработки, а жить негде. Дымили костры. Я продвинулся между спящими ближе к кострам и стал наблюдать, как жарят очищенные бананы. Додо заговорил с женщиной, сидевшей у огня, но она не поняла его, улыбнулась и протянула сковороду, угощая нас.

Смотрины сельских невест на юге

Берега Слоновой Кости

— Пойдем в порт, — сказал мой спутник. — Оттуда видна панорама всего города…

По дороге Додо комментирует инцидент у костра, когда он не смог объясниться со своей соотечественницей. Оказывается, в этой небольшой стране с четырехмиллионным населением больше шестидесяти языков. Практически у каждого племени свой собственный язык, но письменности нет. Поэтому формирование монолит ной нации во многом зависит от решения языковой проблемы. Официально государственным языком утвержден французский, но распространение его пока ограничено городской чертой. Племена саванн и джунглей, как и сто лет назад, говорят на языках, недоступных посторонним. Наряду с французским, на который возложена миссия объединить разноязыкие народы, радио ведет передачи также на двенадцати наиболее распространенных местных языках. При всем языковом и религиозном различии живущих здесь людей объединяют черный цвет кожи, сходные традиции, уклад жизни и одинаково сложившаяся судьба.

Мы вошли в порт. Отсюда открывается вид на расчлененный лагунами и соединенный эстакадами мостов город, взявший имя рыбацкого племени абиджи. Больше всего для столицы характерны лагуны, мосты, небоскребы. Сравнительно небольшой по численности населения город (менее полумиллиона жителей) раскинулся широко, просторно. Дома расставлены с большими интервалами, кварталы идут ровно, как разлинованная тетрадь. Ощущение размашистого простора создает также близость океана. Голубые извилистые лагуны глубоко врезались в сушу, словно морской солью разъело берега. Разъединенные водой районы Абиджана крепко связаны автострадными полукилометровыми мостами. Ночью мосты иллюминированы белым дневным светом и кажутся светящимися тоннелями. Центр застроен небоскребами, издали они похожи на этажерки, где много полок. На полках-этажах разместились филиалы всемирно известных компаний, банков, трестов, картелей. Несколько на отшибе, в аристократическом районе Кокоди, обособленно возвышается белая глыба знаменитого на всю Африку отеля «Ивуар» с постоянным прохладным климатом. Здания коммерческих и финансовых предприятий монументальны. Оконные стекла в них не пропускают солнечного тепла, чтобы в помещении не было жарко. Витрины выглядят богато, рестораны и бары — на каждом шагу, афиши предлагают услуги квалифицированных хиромантов, массажистов, учителей танцев…

Столица Берега Слоновой Кости — Абиджан.

Мост через лагуну

Над зданием Национальной ассамблеи, построенном по последнему крику архитектурной моды, развевается трехцветный национальный флаг. Оранжевая полоса — жаркие саванны, зеленая — тропические леса, а белая, соединяющая, символизирует мир и согласие этих двух районов страны. Территория Берега Слоновой Кости имеет форму почти правильного четырехугольника. Наиболее жаркая и влажная зона — побережье. Здесь за два сезона проливных дождей — зимой и летом — выпадает до трех метров осадков.

СЛОНЫ, НЕ ПРИНЕСШИЕ СЧАСТЬЯ

Последняя четверть XIX века — стремительно завершается империалистический раздел Африки. В Западной Африке рвут друг у друга добычу английские, германские, французские захватчики.

Когда французы проникли в глубь территории, расположенной между Ганой и Либерией, их поразило множество слонов, стадами привольно разгуливающих в саваннах и лесах. И они назвали страну Берегом Слоновой Кости. В 1893 году она была объявлена колонией. Энергичный отпор пришельцам смогло дать наиболее сильное и хорошо организованное мусульманское государство короля Самори. Поставив перед собой цель изгнать колонизаторов, Самори пошел на них войной и одержал ряд блестящих побед над французской регулярной армией и подкупленными местными племенами. Силы оказались, однако, неравными. В 1898 году в районе города Ман войско Самори было разбито, а сам он захвачен в плен.

Волнения и бунты продолжались в течение всего колониального периода. Население восставало против бесправия, чуждых ему порядков, против обязательного принудительного труда, введенного французами. Колонизаторы сначала насильно заставляли африканцев добывать золото, сок каучуконосных лиан, слоновую кость. Затем стали приказывать выращивать дефицитное тогда в Европе кофе и какао, позже ананасы, бананы, тропические фрукты. Тяжелый труд на плантациях оплачивался символически, урожаи доставались колонизаторам даром. Сохранились любопытные записи в конторских книгах тех времен. Я видел эти пожелтевшие скрижали полувековой давности, им впору стать музейными экспонатами. За месяц работы на плантации черный человек получал от белого набедренную повязку… Такая же такса — за добычу пятнадцати килограммов каучука, за пудовый бивень слона. Жестокая статистика.

Так проходили годы. Закованная в кандалы, без вины виноватая Африка отбывала по прихоти иностранцев долгий срок каторжных работ. Недовольство и непокорность строго наказывались. А между тем расфранченный капиталистический Запад вкусно и элегантно жил в своем комфортабельном двадцатом веже.

Дикие светло-серые слоны, которым страна обязана своим именем, пока еще водятся в здешних местах. Правда, за последние полвека слонов сильно поубавилось, их отстрел разрешается в исключительных случаях, а в огромном национальном заповеднике Буна охота запрещена вовсе. Изображение симпатичного слоника стабильно сохранилось на государственном гербе республики, на эмблемах торговых марок. Существует поверье, что слоны приносят счастье. Однако с народом страны, где их оказалось так много, этого не произошло.

КАЖДАЯ ТРЕТЬЯ ЧАШКА КОФЕ…

Бивни слонов в наш век годятся только для антикварных магазинов. Сейчас никто всерьез этим промыслом в Береге Слоновой Кости уже не занимается. Респектабельные представители делового западного мира проворачивают здесь более солидные операции.

Берег Слоновой Кости стал первым в Африке экспортером ценных пород тропического дерева. Берег Слоновой Кости занимает второе место в мире по выращиванию ананасов, третье место по производству кофе и четвертое — по производству какао. Здесь добываются каучук, золото, алмазы, марганец… В министерстве планирования ответственные работники, в чьих паспортах, кстати, значится французское гражданство, охотно показывали мне огромные, как киноэкраны, диаграммы, где жирные кривые роста продукции неуклонно ползут вверх.

И в самом деле, деловая жизнь в стране резво бьет ключом. Авиалинии на Абиджан всегда перегружены, в столичных отелях трудно найти свободный номер, в порту — постоянная вереница судов, в городах растут новостройки. Прибывают и отбывают грузы, коммерческие делегации, отдаются финансовые распоряжения, — одним словом, сплошная карусель бизнеса.

На дорогах Берега Слоновой Кости я часто видел лесовозы, транспортирующие гигантские бревна красного и черного дерева. Бывал в рощах, где растут эти деревья высотой в пятьдесят метров. Такие стволы весят десятки тонн. Больше двухсот дефицитных древесных пород насчитали исследователи на территории страны. Владельцы лесопильного предприятия в городе Абоисо рассказывали, что вынуждены прекратить прием заявок на поставку пиломатериалов заказов набрано на год вперед… Твердый, как кремень, лес рубят старинными топорами-секирами, режут дисками электропил — рубят и режут до двухсот тысяч кубометров в год. С 1900 года вырублено около девяти миллионов гектаров леса, что дало свыше пятнадцати миллионов кубических метров дорогой древесины. Трудно сказать, надолго ли хватит лесных богатств. Это будет зависеть от дальнейшего роста вверх кривых по истреблению лесов, которых осталось всего тридцать миллионов кубических метров.

Каждая третья чашка кофе, выпитая на нашей планете, и каждая четвертая плитка шоколада происходят из страны, о которой идет речь. Типичная сцена из сельской жизни: крестьяне вручную сортируют темно-вишневые, еще не очищенные кофейные зерна, рассыпанные на солнцепеке. Кофе как напиток здесь не в почете: пьют в основном пальмовый сок, перебродивший в легкое вино. Кофе продают иностранным компаниям — свыше четверти миллиона тонн каждый год. В производстве этой культуры занято около полутора миллионов человек, то есть каждый третий гражданин Берега Слоновой Кости. Сейчас во всем мире большим спросом пользуется быстрорастворимый порошковый кофе «нестле». Миллионы банок такого кофе выпускает принадлежащая французам фабрика в Абиджане.

Благодатные климатические и почвенные условия позволяют успешно и без больших затрат выращивать ценные тропические культуры. Благодатны условия и для иностранных концессий, которых становится все больше и больше. Я видел новенькие вывески компаний по разведению каучуконосов, хлопка, арахиса, видел, как бульдозеры расчищают территории для будущих плантаций. В западных столицах на Берег Слоновой Кости сделали крупную ставку, в нем увидели африканское Эльдорадо и возлагают массу надежд на извлечение крупных барышей.

«ВИТРИНА СВОБОДНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА»

О Береге Слоновой Кости много говорят и пишут на Западе. Эту страну назидательно ставят в пример другим африканским государствам, как порой в классе ставят в пример успевающего послушного ученика. И постепенно сложилось довольно распространенное мнение, что Берег Слоновой Кости переживает экономический подъем и даже процветает. Попробуем объективно разобраться в характере происходящих в стране явлений и выяснить главный вопрос — процветает ли здесь народ.

Суть хозяйственной деятельности правительства, возглавляемого с 1960 года Ф. Уфуэ-Буаньи, состоит в следующем: неограниченное допущение любых капиталовложений из любых иностранных государств. Не стану загружать читателя цифрами с шеренгами нулей — показателями инвестиций, хлынувших из Старого и Нового Света в Берег Слоновой Кости. Кстати, за такими данными даже не уследить, так как вложения множатся с каждым днем. Показательны сведения о самих иностранцах, обосновавшихся в стране: за последние восемь лет их число увеличилось втрое и продолжает расти. Французов, например, проживает 35 тысяч. Едут сюда частные предприниматели также из США, ФРГ, Израиля, Португалии, Пакистана, Японии, словом, отовсюду.

Результаты такой политики сказались быстро: за короткий срок в стране аккумулировались большие суммы частных капиталов, стянутых со всего мира. Иначе говоря, Берег Слоновой Кости взял курс на создание капиталистического хозяйства, дирижируемого извне. От местной интеллигенции мне приходилось слышать суждения, в которых звучит беспокойство по поводу чрезмерного увлечения космополитическим капиталом. Некоторые утешают себя и других тем, что государство, приняв большую дозу иностранных вложений, начнет постепенно участвовать в наиболее прибыльных компаниях, приобретая их акции, становясь пайщиком. Эта весьма сомнительная скользкая тропинка должна якобы вывести нацию на дорогу государственного капитализма.

Продавец шкур диких животных в Абиджане

Земля, богатства недр и лесов отданы на откуп заграничным бизнесменам. Льготный налоговый режим позволяет им получать огромные прибыли от своих предприятий. Спору нет, увеличиваются в стране урожаи кофе, сбор орехов кола, каучука, добыча алмазов. Спору нет, в Береге Слоновой Кости один из самых высоких в Африке национальных доходов на душу населения. А простой народ продолжает жить в нищете. Вспоминается такой эпизод.

…Это был ничем не примечательный абиджанский переулок. Навстречу мне шли трое детей — две европейские девочки и черный африканский мальчик. О нет, не было никакого проявления расовых субординаций! Дети шли вместе, гурьбой, о чем-то увлеченно беседуя. Мальчик нес в обеих руках по ученическому портфелю, а девочки ничего не несли. Компания дошла до порога школы, девочки забрали свои портфели и направились в класс. Парень побрел назад. Позже я узнал, что в европейских семьях, живущих в Береге Солоновой Кости, распространен обычай нанимать в услужение своим детям чернокожих подростков.

Менее половины подрастающего поколения собирается по утрам в школу. Удел остальных — в лучшем случае прогулка с чужим ранцем до чужой школы, а в перспективе — невежество на всю жизнь.

Я бывал в деревнях, расположенных неподалеку от столицы, куда еще не дошла наша эпоха, там — затерянный мир. В этих селениях неведомы такие понятия, как медицина, газета, кино, электричество…

Итак, есть ли подъем, процветание, возрождение нации? Не призрачно ли оно, благополучие народа? Несмотря на мировые рекорды по производству некоторых товаров, экономика Берега Слоновой Кости носит колониальный, зависимый характер. Хронически нерешенными остаются проблемы образования, здравоохранения, подъема общего жизненного уровня. Жизнь мало изменилась за чертой столицы с тех пор, как у Берега Слоновой Кости появились собственные герб и гимн. Рост экономики происходит здесь без прогресса общества, без его всестороннего развития.

В Африке есть страны, которые пошли по некапиталистическому пути развития. Некоторые из них переживают сейчас временные трудности становления, — роста, перестройки векового уклада. Но у этих стран есть отчетливое представление о своем будущем, они верят в свои цели, видят горизонты, а народы знают, во имя чего напрягают мускулы. В Республике Берег Слоновой Кости такой перспективной ориентации нет. Я не делаю открытий — в Абиджане об этом знают и говорят вслух.

ДВОРЦЫ И ХИЖИНЫ

Абиджанский климат, когда нет дождей, напоминает умеренную парилку. Не очень жарко, но влажно. Кажется, чтсувместо воздуха глотаешь теплый остывший чай, а тело облепил компресс. Но представьте себе, что из душной парилки вы вдруг окунулись в сугроб. Для этого достаточно толкнуть дверь французского бара или кафе, и вы окажетесь в прохладном или даже холодном помещении. Но речь не об этом. Помимо иностранцев в Береге Слоновой Кости есть и местные граждане, позволяющие себе роскошь, дорогие удовольствия. В Абиджане сформировалась тоненькая, но уже заметная прослойка привилегированных. Это каста людей, которые вкусили плод «сладкой жизни». На одном из торжественных приемов в гостинице «Ивуар» я видел парад абиджанского светского общества, это был парад ультрамодных платьев и драгоценностей. Слышал, как перешептывались иностранцы, оценивая наряды и бриллианты абиджанской знати.

Знать родилась с рождением республики. Быстро выделилась группа высокопоставленных чиновников, административная верхушка общества. В основном это люди с сорбоннским образованием и хорошими парижскими манерами, многие женаты на француженках. В отсталой, колониальной стране каждый образованный человек на счету. Такие люди быстро получают руководящие посты, молниеносно делают карьеру. Но многие из них успели отколоться от своей среды, живут иными интересами, эгоистическими заботами, помыслами. Я встречал подобных людей в Абиджане и в других африканских столицах. Они понимают, что их сознание деформировано под влиянием жизни на Западе, где проведены студенческие годы. Они все понимают, разводят руками и зачастую ничего не могут поделать.

Во время беседы на такую тему директор одного из департаментов прямо сказал: «Мы впитали в себя западный образ жизни. Пять-шесть лет, проведенных в Латинском квартале, что-нибудь да значат…»

Подобные рассуждения приходилось слышать на Мадагаскаре, в Сенегале, Камеруне… Компетентные государственные лица ставят даже вопрос о том, чтобы национальные кадры в обязательном порядке создавались в Африке без отрыва от местных условий.

Местные условия… Рассматривая большую желто-зеленую карту Берега Слоновой Кости, за каждым топографическим знаком вижу в натуре эти местные условия.

Вот голубая ниточка реки Биа… Здесь мы плыли в пирогах, выдолбленных, как корыто, из целого дерева. Однажды, вылезая из пироги на берег, я хотел встать на торчащее из воды бревно. Меня вовремя остановили — это был крокодил…

А вот поселок Бабако, где мы попали на похороны вождя племени и двое суток пировали, смотрели пляски, слушали там-тамы. Нас отпустили лишь после того, как тело вождя погребли в его же собственной хижине…

В деревне Енши на рыночной площади мы хотели купить ананас, но деньги здесь не в ходу — жители просто обмениваются продуктами. У нас нечего было дать в обмен, и нам подарили ананас, а от денег отказались наотрез…

Сгущенная зелень на карте означает глухие леса. В одном из лесов дровосеки угощали меня розовыми орехами кола. Сказал, что ем их впервые в жизни. И тогда собралось много народу, все смотрели на меня любопытными озорными глазами, словно я был пришелец с другой планеты. Спросил, в чем дело. Оказалось, что эти люди впервые видят человека, который никогда не ел орехи кола, им это кажется невероятным, а некоторые не верили…

У префекта города Абоисо приемный день, и он позволил мне сидеть у него в кабинете, наблюдать за работой. Каких только жалоб и просьб здесь не наслышишься! Громадный человек с дрожью в голосе просит освободить жену, которую посадили в тюрьму за супружескую неверность — таков местный закон. Муж клянется, что все простил. Префект дает разрешение освободить…

В каждом уголке этой экзотической страны своя жизнь, свои исторически сложившиеся или, наоборот, недавно позаимствованные правила и порядки. Жизнь республики вмещает в себя и глухую старину и неожиданные новшества. Какие тенденции развивать, каким путем идти, на каких идеалах воспитывать народ — суверенное право каждого государства. Время и история покажут, в какие результаты выльется эксперимент Берега Слоновой Кости.