Экстерминатор. Том 4

23. Гиперфилософия

Направлялись мы, как понятно, к Протекторату Лело, а конкретно — к Цетафии. Война войной, а переговоры по расписанию. Собственно, Гангирдод был не столько силовым аргументом (хотя и это тоже), но в первую очередь переговорщиком танатургов. И его скорейшее общение с Гламерстом и главами направлений и внутрисемейных группировок просто необходимо. Это не говоря о том, что нам надо доложиться, понять обстановку в протекторате, ну и понять, в какую сторону воевать. Архиважнейшее для силовиков знание: воевать не в ту сторону — не только глупо, но и фактическое преступление. В общем: путь до Протектората занимал те же две недели без малого, что и путь до скопления Академии, так что появляться стоило только и исключительно в Рифасе: месяц боевых действий мог кардинально изменить известные нам вводные.

Отряд — частично тренировался, частично отдыхал, частично — приглядывал за пассажирами. В смысле, все отметились по трём направлениям, просто посменно. Трерил же время от времени общался с Гангирдодом, а в остальное время не покидал каюты. Так что через неделю перелёта я навестил дядюшку, на тему его состояния и того, чем он занят.

— Рассчитываю социологические моменты, Николай, — оторвался от кучи голограмм он. — Возможное появление магии, доказанное и данное в ощущениях — шок для социума. И стимул для индивидуума, впрочем, это взаимосвязанные моменты.

— И ещё обучение, — понимающе кивнул я.

— Это — основной фактор дестабилизации, — уточнил Трерил. — Протекторат тысячи лет существует… под Протекторатом. Глупостей вроде «все равные», единые возможности для всех — изведены социокультурно и не вызывают волнений. То есть, Лело вне социальных рамок и правил даже на демократических и либеральных планетах.

— А на тоталитарных и авторитарных? — заинтересовался я.

— Там тем более. Кстати, довольно интересный момент, что при низких показателях творческой активности и эффективности труда, в среднем люди в таких системах счастливее либерально-демократических.

— Да? — несколько удивился я.

— Ага, — радостно покивал Трерил и захихикал, но на мою вопросительно поднятую бровь ответил: — Внешнее управление, а точнее — внешний контроль семейством, Николай. Понятно, что система тоталитарного или авторитарного толка со временем деградирует, всякие «подкручивания гаек», «раскачивание лодок» и прочие глупости. И под этим соусом стремится создать несменяемость власти.

— Которая обеспечивает инструментами цензуры, пропаганды и подавления, — под кивки дядюшки продолжил я, — своё властное положение. После чего перестаёт учитывать интересы управляемых — они до этой власти не достучатся через толпу силовиков.

— Именно так. И тут мы эту сменяемость власти и обеспечиваем: в среднем от раза в четверть века, до тридцати лет.

— Поколение?

— Оно самое. И следующее поколение репрессивный аппарат и диктатор — ну а авторитарные и тоталитарные диктатуры не исчезают, это менталитет тысячелетий — ведут себя прилично. Первое время.

— Потом зарываются, и вы их экстерминируете.

— Кстати, не всегда. Но в основном — да, либо за прямые действия, либо за некомпетентность в работе с подчинёнными.

— Не сказал бы, чтобы мне нравилась подобная система.

— А как по-другому, Николай? Или прямое управление семьёй каждой планетой — что уничтожит семью надёжнее всякой агрессии, переформатировав Лело в планетарных корольков. Или промывание мозгов на планетарном уровне, потому что во многих социумах к власти всё равно приходит диктатор. Там нужно или разрушать старый и создавать новый социум, или контролировать процесс существования власти, не давая ей зайти слишком далеко.

Ну а помимо этого разговора, где Трерил меня по-родственному наставлял… Ну не лишнее, вообще-то, выходило: вроде вещи-то и если не совсем очевидные, то подумав — понятные, но вот как-то не доводилось задумываться. Так вот, помимо этого он мне рассказывал именно о возможных последствиях «становления магом», с графиками и схемами. Довольно занятно выходило и интересно, хотя как я уже сам понял — во время этого просвещения дядюшка просто отдыхал от раздумий и расчётов, сменив род деятельности.

А вот на следующую ночь меня разбудил тяжёлый стук в дверь нашей с Иркой каюты. Точнее разбудил-то меня Мозг, через нейросимбионт, но ситуация явно не была критической, гормональные водители бодрить меня не стали, и прежде, чем я вник в текстовое сообщение, дверь чуть ли не стала прогибаться от ударов. И из-за неё слышалось очень громкое, но очень равнодушное гундение.

— Открывай, Керг, Гангирдод пришёл! — орал архимаг.

— Почти как «кирдык», — несколько нервно хихикнула проснувшаяся Ирка. — И?

— Надо узнать, чего хочет, — ответил я, накидывая халат, с недовольной мордой тащась к двери.

А Колючка, так и не избавившаяся от некоторых привычек, заползла под одеяло, вытаскивая из-под подушки ручной лазерник. Я вообще её подушки несколько опасался, точнее, арсенала под ним: кровать, конечно, моя, но совать руку под эту подушку не хотелось. Почему-то.

— И что вам, архимаг… — высунул я недовольную физиономию за дверь.

— Поговорить, кое-что понять. Ты меня заинтересовал, капитан Керг Лело, точнее — магия в тебе.

— Это как — во мне? — заинтересовался я. — Медея или раньше? И мне это вредит?

— Тебе это помогает. И не Медея, да и не Академия — совсем другая школа. И мы так и будем говорить на пороге?

— У меня…

— А что я там не видел? — приняло равнодушное лицо вид очень заинтересованного.

А я вынужденно признал, что придумать не виденного Гангирдодом не выходит, хотя на воображение вроде бы не жалуюсь.

— Да и твоей девочке может быть интересно: я хочу понять что за магия в твоей голове.

— Интересно, — приглушённо пискнула Колючка из-под одеяла.

— Ну, проходите тогда, — отошёл от двери я. — Только, Гангирдод, какая магия? Нейросимбионт…

— Нет. У тебя не то и не так, надо смотреть. Обещаю — не наврежу, — равнодушно сообщил архимаг, плюхаясь в кресло и зыркая на меня острым взглядом. — И даже расскажу, что узнал: тебя это касается в большей степени, чем кого-бы то ни было, — протянул он. — Так, понятно. Спрашивать, откуда ты, Керг, я не буду: либо Терра, либо одна из первых колоний, так?

— А с чего вы это взяли?

— Потому что Академия присматривала за простецами, пока она была. И что такое нейросимбионт — мы прекрасно знаем, хотя редко используем. Есть магические аналоги, надёжнее, удобнее, зависящие от тренировок и силы мага… впрочем, неважно. Важно то, что у тебя в голове магический конструкт, грубоватый, но на совершенно неизвестных принципах. Точно не из Академии. При этом, этому конструкту — десятки тысяч лет, дух всё это время живёт в металле. Выводы, лично для меня, очевидные: наследие старой Терры…

— Земли. Мы называем родину «Землёй».

— Терра — более древнее слово, терраформирование как термин гарантирует это, но пусть будет «Земля». И история Академии, в свете текущего, становится более понятной, а то такие глупости понапридумывали…

— А не могли бы вы быть более конкретны, пассажир Гангирдод? — вклинился в беседу Мозг, на что я махнул рукой: всё же Мозг — не только навигационный, но и исследовательский компьютер, да и личность. Так у него в техдокументации написано, в общем — со справкой.

И час были вопросы-ответы. Выходило, что НСП версии один — именно магическая поделка, хотя и техническая тоже.

— Были предания о магических школах старой Тер…Земли. И, судя по тебе, не пустые. Правда, не осталось ни демона…

— А легенды? — подала голос Медея, заглядывая в так и не закрытую дверь.

Она, очевидно, почуяв магию или перемещения архимага, решила проверить. Ну и стояла за дверью, слушала — тема действительно интересная, ну и рассказчиком дважды мёртвый оказался интересным, несмотря на ровно-занудный тон.

Но мы с высунувшийся Иркой переглянулись и заржали в голос: очень уж эта беседа в нашей каюте, в ночи глухой, напоминала голокомедию.

— Легенды не дают никакого понимания, как осуществлялось мистическое воздействие, на каких основах, Медея. Маги Академии — наследники технологии старой Терры, её науки и техники. Так считалось, но судя по капитану Кергу и его импланту — это не так. И мне интересно узнать — как. Как только разберёмся с текущими проблемами — я бы хотел навестить Землю, — сообщил он.

Тут уже и мы с Иркой заинтересовались в глобальном смысле. Понятно, что вариант «придёт дедушка Гангирдод и сделает всё хорошо» — фантастика. Но вариант, что маги смогут помочь Земле, Отряд рассматривал, а Андрюха даже озвучивал. На наши вопросы Гангирдод отвечал «надо смотреть», но в целом — было видно, задачей заинтересовался.

А после архимаг и магичка просто свалили, оставив нас с Колючкой в раздумьях, но довольно позитивных. Мы даже зло на этих вторженцев в личное пространство не затаили.

А на следующий день Мозг, ликуя и подпрыгивая (фигурально, потому что реально навигационный компьютер КК Энерида подпрыгивать мог: только самой Энеридой, что в гипере было бы самоубийством), сообщил, что Гангирдод поделился с его компьютерной персоной частью данных.

— И ряд моментов с работой вашего нейросимбионта, Капитан Керг, стали понятными! — ликовал компьютер.

— А объяснить мне так, чтобы я понял — ты сможешь? — не без иронии уточнил я.

— Вынужден признать, что на основе имеющегося у вас образования и имеющихся у меня данных — нет, капитан Керг, — признал ИЛ.

Чем меня не слишком расстроил: понятно, что всякая там заморочено-пограничная физика, где реальность и становится этой самой магией. Или сам просвещусь, со временем, или Мозг расширит базу «имеющихся данных». Ну а нет — так и нет, не критично.

Обсуждать с Отрядом я пока новость не стал: ребята — народ прямой, силовики. И если многократно мёртвый архимаг скажет «ничем не поможем», ну не стоит расстраивать ребят. Мы с Иркой тоже расстроимся, но справимся без последствий, а вот тот же Самсон и, как ни удивительно, Андрей — могут и травмы психологические, на пустом, в общем-то, месте получить.

И был ещё один интересный, как для меня, так и для Отряда момент, в кают-компании. Трерил выбрался из своего многодневного затворничества и находился в кают-компании, о чём меня оповестил Мозг. И я, прервав тренировку в искреле, направился туда, узнать, как поживает дядюшка. Ну а народ, соответственно, за мной — тоже интересно, а раз кают-компания, то ничего секретного. Но в помещении находился не только Трерил, но и Гангирдод, да и Медея в уголке притулилась. А Андрюха с самоотдачей боролся с энтропией на диванчике, принявшем форму тела медика в процессе этой борьбы. И, хоть и валялся, но уши не только навострил, но и развесил, явно заинтересованно слушая разговор. Вслушались и мы, потому что тема была интересная.

А именно: как было понятно из контекста, Трерил интересовался: при зарождении магической школы в протекторате не будет ли её не слишком живая направленность причиной падения численности населения и вымирания Протектората?

— А Стикс — безжизненная и мёртвая планета, — усмехнулся архимаг.

— Нет, конечно. Но они сформированы… кхм, суть вопроса вы поняли, — уставился на гротескную гримасу дядюшка. — Ответите на него?

— Можно и ответить, — пожал плечами Гангирдод. — И вы послушайте, да и ты, девочка — тебе это как бы не нужнее, чем всем остальным, — обвёл он глазами кают-компанию. — Так вот, танатургия — не магия смерти, не магия возрождения и прочая чушь. Долгая жизнь — придурошные виталурги, реанимация — лекари. А вселение духов в плоть или конструкт — спиритуалисты, — размеренно начал он, замолчав и ехидно зыркая на окружающих.

— А что же тогда? — наконец не выдержала Медея.

— Школа познания, конечно, — усмехнулся архимаг.

И начал рассказывать, причём выходила с его слов интересная картина. Кстати, вполне укладывающаяся в известное, с теми же массовыми телепортационными ритуалами. Итак, что там «за гранью» после смерти — архимаг не рассказывал.

— Просто… может, и поймёте, но нет слов и образов, чтобы это объяснить. Ощущения места за гранью у каждого индивидуальные: это многократно проверенный факт. Так что место за гранью — в большей степени субъективно, своё для каждого, оказавшегося там.

— А если сканировать память? — заинтересовался Андрей.

— И получишь пустоту, медик. Тело в момент пребывания за гранью — мертво, — доходчиво объяснил танатург. — А душа не делится с телом этими воспоминаниями, сохраняя для себя — тоже неоднократно проверенный факт. Но именно взгляд из-за грани, возможности души там — очень своеобразны, могущественны, много эпитетов. При этом, возвращается из-за грани не более пятнадцати процентов собратьев. Это после первого ухода. А после второго ухода — десять, причём десять не от изначального числа неофитов, а от уже бывших за гранью. И стремящихся к долгой жизни и бессмертию мы в школу танатургии не принимаем — такие гарантированно не возвращаются после первого ухода за грань.

В общем, выходило, что после смерти жить не хочется, как ни смешно это звучит. И, судя по «эмоциональному стачиванию» танатургов — так и есть. Неинтересно, бессмысленно, у мертвецов, точнее, души, находятся занятия поинтереснее, чёрт знает, какие. А возвращаются в тело одержимые исследованием и познанием или ещё какой-то соответствующей идеей. У Гангирдода — его Школа и познание, у прочих танатургов индивидуально, но именно желание «увидеть своими глазами, понять и познать» движет этими ребятами. И, в таких раскладах, выходит, что опасности их Школа действительно не представляет: просто наиболее оголтелых и стремящихся к бессмертию не станут учить. А даже если и станут, то такие живчики не вернутся, создав со временем отчётливое понимание в общественном сознании, что это — не путь долгожителя-бессмертного.

В общем — интересный рассказ получился, по-моему, Медея чуть не попросила «подучиться», но посмотрела на Клема, на нас, задумалась и решительно помотала головой — сама себе, как понятно. Ну а среди магов танатурги действительно выходили если не изгоями, то сильно выделялись, будучи обособленными от прочих не только гранью, но и системой ценностей, складом характера, много чем. И соответственно, как в Академии к ним толп неофитов не рвалось, даже опасались, так и в Протекторате так будет, после зарождения магической традиции. Неофиты, скорее всего, будут, но точно не в значимом для демографии количестве, факт.

Так и долетели потихоньку до окрестностей Рифаса. Кроме этих нескольких бесед — ничего особо интересного. Сопровождающие Гангирдода танатурги вообще не покидали кают, согласно наблюдениям Мозга — спали большую часть времени перелёта, изредка читали и вели себя по заветам знатного экстраписта Андрея: лишние движения приближают тепловую смерть Вселенной. Долетели, скопились в рубке, вышли в нормальное пространство на сверхвысокой орбите, и… рубку залил многоэтажный, изумлённый мат. По-моему — матерился даже Мозг, хотя это не точно.

Короче, вокруг Цетафии шло позиционное, но и не только, сражение. Огромное количество кораблей семейства совершали эволюции в пустоте, время от времени открывая огонь, и судя по данным Мозга — фактически все мятежники пытались уничтожить семью. Что, учитывая относительно небольшой флот, могло и выйти, но тут роль играла Цетафия: станция была не только огромным жилым комплексом и «столицей» семейства, но и чертовски зубастым пустотным объектом, держащим атакующий флот на расстоянии.

— Как корабль назовёте, так он и поплывёт, — протянул я, осознав данные.

— Отряд неудачников во всей красе, — сообщил Андрюха.

— Вовремя успели, — оскалилась Колючка.

— Мозг, выходи на защищённые каналы связи. Прямой канал с Цетафией и данные — что за чертовщина тут творится, — встряхнулся я.