Если она полюбит

Глава восемнадцатая

— Как ее зовут? — выкрикнул я.

Однако ведущий уже переключился на другие новости: репортаж о Люси Ньютон, так называемом Темном Ангеле, которой другая заключенная крест-накрест порезала лицо бритвой. Тогда я решил поискать информацию на других новостных каналах. Все было тщетно. Ну что ж, придется действовать по-другому. Я набрал в «Гугле» «кислотная атака Западный Норвуд». Появился длинный список ссылок. Уже вторая из них вывела на местную газету «Норвуд Экзаминер», где была помещена статья под заголовком «Жертва кислотной атаки опознана».

Сердце заколотилась чаще, и я нажал на ссылку.

«Полиция назвала имя пострадавшей в ужасном происшествии в Западном Норвуде в прошлую пятницу, 9 февраля.

23-летняя Кристи Толка родилась в Албании, ныне проживает в Стритхэм-Хилле и работает уборщицей. Вечером прошлой пятницы по пути домой с работы на нее напал неизвестный, плеснувший ей в лицо серной кислотой. В результате девушка ослепла на один глаз и получила тяжелые химические ожоги лица, шеи и рук.

Инцидент произошел на Джипси-роуд примерно в 18:15, полиция просит возможных свидетелей откликнуться.

Детектив-инспектор Том Дженкинс, ведущий расследование, сообщил, что жертва описала нападавшего как стройного человека среднего роста. На нем была балаклава и черная кожаная куртка. Преступник выскочил из-за угла, как будто поджидал ее. Пострадавшая полагает, что он скрылся в направлении Норвуд-роуд. К сожалению, из-за плохой погоды поблизости было очень мало прохожих.

Кристи Толка находится на лечении в больнице Кингз Колледжа, врачи оценивают состояние как стабильное».

Бедная, бедная Кристи. Не могу представить, что она пережила: боль, шок, а затем ужас — лицо изуродовано, зрение потеряно. Был какой-то документальный фильм о модели, на которую напали таким же образом, — кажется, это был бывший бойфренд или отверженный поклонник… я не мог точно вспомнить. Может быть, на Кристи напал тот самый человек, который оставил синяки на ее лице? Возможно, у нее есть приятель, отличающийся агрессивным поведением… Конечно, именно он должен быть наиболее вероятным кандидатом. Но если полиция искала свидетелей сейчас, почти через неделю после этого события, вероятно, это наиболее очевидное соображение было неправильным. Или Кристи выгораживала его? Албанская диаспора в Лондоне славилась разбойными нападениями и похищением людей. Конечно, это просто клише, и нельзя стричь всех под одну гребенку, но вопрос остается: не связана ли Кристи с подобными типами?

Я запутался. Но главное, мне хотелось хоть как-то выразить ей свое сочувствие. Может быть, послать открытку или цветы? Но какая ей от этого польза? В конце концов, я был для нее посторонним человеком — просто хозяином квартиры, которую она убирала раз в неделю. Вполне возможно, она даже не знала моего имени.

Надо будет посоветоваться с Чарли, что следует послать пострадавшей. Женщины лучше разбираются в таких вещах.

Я принял еще одну таблетку кодеина. Оставалась одна, последняя, но легкая паника, которую вызывала эта мысль, казалась мне сейчас ничтожной по сравнению со страданиями Кристи.

Утро следующего дня началось с осознания того факта, что кодеин закончился. Я не стал сообщать об этом Чарли, чтобы она не переживала. Накануне мы провели вместе тихий вечер: карри на ужин, фильм с Джонни Деппом, легли спать пораньше. Она сказала, что было бы немного странно посылать что-то Кристи, но рекомендовала поинтересоваться в агентстве по уборке, не организован ли сбор денег для их сотрудницы. Мне это показалось отличной идеей.

День был хмурый, но, несмотря на холод и лед за окном, я был преисполнен оптимизма и уверенности, что скоро смогу выйти на улицу. Эта надежда помогла прожить утро без лекарства, но к обеду боль вернулась, и я проглотил пару таблеток нурофена. Стало полегче, но на работе сосредоточиться не получалось. Меня все раздражало, свечение экрана компьютера резало глаза, несмотря на попытки отрегулировать яркость. Голова была тяжелой, словно скованная металлическими обручами, и малейший, даже отдаленный шум отдавался в черепе гулкими ударами. Явственно ощущалось, как кровь течет и пульсирует в сосудах.

Похоже, медсестра была права — у меня действительно появилась зависимость от кодеина. И правда — как только эта мысль пришла в голову, было уже не избавиться от мысли, что кодеин мне нужен позарез, даже несмотря на то, что нурофен и ибупрофен в целом справлялись со своей задачей. Я не мог думать ни о чем другом. Лет в семнадцать, в самый сложный период после смерти родителей, я начал курить. И курил всего-то несколько лет, но никогда не забуду мою борьбу с этой привычкой, когда весь был буквально одержим мыслями о сигарете и одновременно желанием порвать с этим навсегда.

Сначала прошелся по квартире на костылях, потом прилег. В окно заглянуло бледное зимнее солнце, и перед глазами у меня стали скакать маленькие точки. Боже мой! Неужели сетчатка снова отслаивается? Я перевел взгляд на смятое белье на кровати — вчера забыл положить его в стирку, и постель пропахла потом и спермой. Потом попытался поработать, пока в глазах снова не мерцала темная сетка.

Понятно, что все это ерунда, но так можно превратиться в параноика. Я попробовал закрыть глаза и, решив отвлечь себя, начал вспоминать все, что происходило со мной в последнее время.

Баночка с таблетками! Та, которую Чарли оставила в шкафчике в ванной комнате! Это был кодеин! Я вскочил с кровати, на мгновение забыв о поврежденном колене. От дикой боли я закричал и рухнул на пол. Вот, черт! И в самом деле — больно. Полежал немного, посмеиваясь над собой: «Ради бога, чувак, успокойся!»

Я поднялся, взял костыли и направился в ванную. Вот она, в глубине шкафчика: маленькая коричневая баночка с кодеином, название препарата напечатано на этикетке. Я высыпал парочку на ладонь. Капсулы отличались от полученных в больнице. Желто-белые, а не маленькие белые таблетки. Проглотил одну, подумал и добавил вторую.

Затем вернулся к компьютеру. От заключения в квартире уже тошнило. Если я не вырвусь отсюда в ближайшее время, то просто сойду с ума. Было так тоскливо, что даже не было сил приняться хоть за что-нибудь, чтобы развеяться. Что мне может помочь? Шоколад, сигарета, алкоголь… Все что угодно, лишь бы отвлечься от томительной скуки однообразного существования.

В итоге время уходило впустую — я вяло просматривал веб-страницы, переходил с одной на другую, скучал еще больше, но собраться с мыслями так и не смог. При просмотре какого-то дурацкого списка «21 кенгуру, у которых выдался плохой день» на меня внезапно накатила необычная сонливость. Веки отяжелели, тело налилось свинцовой тяжестью. Посмотрел на часы: уже четыре. Может, вздремнуть до прихода Чарли?

Нет, спать было бы неправильно. Дневная дрема почти всегда делала меня к вечеру совсем отупевшим и сонным — еще хуже, чем до нее.

Заглянул в «Фейсбук» на страницу Саши: не выложила ли она что-нибудь интересное в последнее время. Надо поговорить с ней, но злость еще не прошла, да и непонятно, что, собственно, ей сказать.

За последний день Саша не написала новых постов, но наша общая университетская приятельница Табби разместила ссылку на рассказ об однокурсниках. Я прочитал его, а потом полюбопытствовал, как там сама Табби. Но не смог ничего увидеть. Она меня отфрендила.

Еще одна! Я кликнул на список друзей. Мне казалось, что у меня было около 250 друзей в последний раз, когда я обращал на это внимание. Теперь чуть меньше 210. О’кей, эти цифры всегда нестабильны, но тем не менее потерять сорок друзей за месяц? С чем это связано? Попробую вспомнить, не размещал ли нечто такое, что можно было бы при желании счесть оскорбительным или спорным. Нет, уверен, что нет. Фактически я почти не заглядывал в «Фейсбук» с момента встречи с Чарли. Снова накатилась тяжелая усталость. Может быть, эти люди удалили меня из-за долгого отсутствия записей?

Снова взглянул на часы. Время — четыре тридцать. Прошло уже полчаса? Как это случилось? Я потер глаза. Ужасно устал. Чудовищно устал. Казалось, что кровь заменили густым сиропом. Стало трудно формулировать мысли. Все тело налились свинцом. Но зато я не ощущал никакой боли: ноги онемели и стали как резиновые. Кодеин Чарли делал свою работу.

Я поднялся со стула и чуть не упал. Нет, все-таки нужно прилечь. Но кровать слишком далеко. Зато диван всего в нескольких шагах. С трудом я добрался до него и рухнул ничком.

Звякнул телефон. С огромным усилием, преодолевая необычайную инерцию мышц, чувствуя, как давит колоссальная масса воздуха, я вытащил трубку из кармана и прищурился. На маленьком сером прямоугольнике экрана проявились слова. С титаническим усилием воли я смог разобрать, что сообщение было от Карен… Карен? Кто такая Карен? Ах, да, моя немолодая подруга… Что же она пишет? «Пожалуйста, позвони срочно».

Еще одно усилие, остаться на плаву, сконцентрироваться, не уснуть… и все исчезло.