Эсминцы и сражение на Балтике. Том 3

Глава 25

Пока Александр Лебедев летел в самолете из Таллина на Моонзунд, командующий эскадрой главных сил КБФ, контр-адмирал Рааль, находящийся в Рижском заливе на флагманском линкоре «Марат», получил из штаба сведения, что немецкая эскадра во главе с линкором «Тирпиц» выдвинулась из Готенхафена. И он начал принимать меры. Корабли, оставшиеся в его распоряжении после того, когда часть эскадры ушла поддерживать десант на Хельсинки, линкор, крейсер и новые эсминцы немедленно выдвинулись к Моонзунду, где собирались принять бой на минных позициях, которые уже выставили за это время тральщики вокруг архипелага, установив две тысячи мин.

Контр-адмирала Юрия Федоровича Ралля на флоте уважали. И было за что. Он участвовал в Первой мировой войне, командовал эсминцем, сражался с англичанами, организовавшими интервенцию на Балтике против сил революционного флота в 1919-м, а потом несколько лет командовал линкором «Марат». Его долгая служба на флоте позволяла изучить все нюансы морского дела, накопить очень важный опыт и стать настоящим «морским волком», человеком, который живет морской службой и ради задач этой службы готов пожертвовать и собственной жизнью, если Отечество окажется в опасности. Юрия Федоровича краснофлотцы знали именно как командира, способного сражаться до конца, но сделать все, что можно для победы в морском бою.

Юрий Федорович стоял на ходовом мостике линкора, гордо выпятив небольшую испанскую бородку и задумчиво глядя в даль, хорошо воспитанный и сдержанный в общении даже с теми, кто занимал должности гораздо ниже его. Он никому не хамил, ни на кого не орал, но умел и строго спросить, если нужно. А, самое главное, он был очень неплохо образованным морским командиром. Будучи 1890-го года рождения, он еще в 1912-м году, при царе, окончил Морской кадетский корпус, а через три года завершил обучение в Штурманской офицерской школе. В 17-м году он прошел обучение тральному делу. А уже при советской власти, в 26-м, окончил Военно-морскую академию.

Он был из тех офицеров, кто поддержал революцию в России с самого начала. Доносы Ралль ни на кого не писал, кулуарную борьбу за «теплые» должности не вел, в связях с контрреволюционными элементами замечен не был. Дорогу никому из начальства не переходил. Просто честно служил. Потому, наверное, его и не тронули во время репрессий, хотя рабоче-крестьянским происхождением он похвастаться совсем не мог. Из-за этого ему неохотно доверяли командные должности. Кадровые решения часто принимались не в его пользу просто потому, что корни его восходили к дворянам, да еще и к иностранцам. Из-за этого он не стал ни комфлота, ни начштаба. Да и эскадры под его командование не давали, отправив на преподавательскую работу. Но, перед «Зимней войной» с финнами о нем вспомнили, правда, опять же, не как о флотоводце, а как об отличном специалисте минного дела.

Родоначальником русской ветви фамилии фон Ралль являлся Иоахим Георг, шведский дворянин с древней генеалогией. Прапрадед Юрия Федоровича Христиан Фридрих поступил на российскую службу, покрестившись в православие и приняв имя Федор Григорьевич Ралль. Прапрадед адмирала дослужился до генерал-майора, дожил до шестидесяти и умер в Смоленске. От брака с немкой Амалией Кюммель у него родились шестеро сыновей, которые тоже поступили на русскую военную службу. Один из них, Федор Федорович, полковник артиллерии, прадед Юрия Федоровича, в начале девятнадцатого века приобрел имение в селе Первитино Тверской губернии, которое сделалось на долгие годы родовым гнездом Раллей.

Дед будущего адмирала Александр Федорович женился на княжне Варваре Волконской. А отец Юрия Федоровича, родившийся от этого брака, Федор Александрович, выучился на юриста и дослужился до чина действительного статского советника. Он женился на Екатерине Ляховой, дочери владельца конных заводов и доходных домов в Уфе. Там и родился Юра. Семья была многодетной, одиннадцать детей. Вскоре они всем семейством перебрались в Москву, где Юра окончил ремесленное училище, а в 1909 году он решил стать моряком, приехал в Санкт-Петербург и поступил в Морской кадетский корпус.

К началу июня 1941-го года Ралль занимал должность начальника минной обороны Краснознаменного Балтийского флота. В первую же неделю месяца штаб флота внезапно поручил ему организовать переброску на остров Эзель нескольких тысяч авиационных бомб, подготовить план минных постановок для защиты Моонзунда, а также оснастить все проливы между островами этого архипелага береговыми торпедными аппаратами. Начальство не говорило, для чего это все нужно, и никто тогда не знал, что скоро начнется война. Но, экстренные решения уже принимались. Моонзунд укреплялся рекордными темпами. А когда уже в первые дни войны с архипелага начались бомбардировки Берлина, тогда Юрий Федорович сразу понял, для чего нужны были те авиабомбы.

Как только разразилась война с Германией, руководство флота внезапно вспомнило, что когда-то Ралль командовал линкором и назначило его командиром эскадры главных сил. И Юрий Федорович совершенно не подозревал, что обязан этим неожиданным повышением по службе ни кому-нибудь, а самому флотскому комиссару Евгению Лебедеву. И что именно этот комиссар являлся тем движителем, в результате деятельности которого к началу июля 41-го флот уже очень сильно активизировался. Даже в Первую мировую, как помнил Юрий Федорович, Балтфлот не действовал настолько активно.

Пройдя всю ту прошлую мировую на Балтике, Рааль прекрасно знал, как тогда развивались события. В кампанию 1914-го года Балтийский флот вступил еще не полностью оправившись после разгрома Цусимы, а должен был противостоять очень сильному противнику. А тогда флот Германии по своей мощи уступал только королевскому флоту Великобритании. Россия же к началу войны лишь едва восстановила свой флот после разгрома японцами в сражении при Цусиме. Тогдашний командующий, адмирал Николай Оттович Эссен, не торопился с атаками и десантами. Он планомерно осуществлял мобилизацию флота и его развертывание, а также руководил минными постановками.

Центральная минно-артиллерийская позиция Нарген — Порккала-Удд, рассматривалась штабом флота, как основой оборонительный рубеж на Балтике, призванный перегородить вражеским кораблям путь к Кронштадту и Санкт-Петербургу. Таким образом, главная операция, которую проводил Балтфлот в 14-м году заключалась в постановках минных заграждений. В результате образования минных позиций, правый фланг Северо-Западного фронта, конечно, оказался прикрыт от военно-морских сил Германии, но и никакой особой помощи со стороны флота сухопутным силам не оказывалось.

Все же, кое-какие активные действия были. Корабли Балтфлота пытались выставлять мины и на коммуникациях противника, потому что в ту войну Германия тоже возила руду из Швеции. Но, никаких настоящих наступательных действий флот в то время не предпринимал. Осуществлялись лишь демонстративные выходы кораблей в море, крейсерские и патрульные действия. Тогда просто повезло, что немецкий крейсер «Магдебург» при попытке прорыва в Финский залив 13-го августа сел на камни возле острова Осмуссаари. Он был расстрелян крейсерами «Богатырь» и «Паллада», и взорван собственным экипажем. Но, несмотря на это, русским морякам удалось захватить флаг, важные документы, сигнальную книгу, секретные карты и шифры, что сразу сильно повысило разведывательные возможности всей Антанты.

Минная война против немцев в ту войну оказалась довольно эффективной. В начале ноября броненосный крейсер «Фридрих Карл» подорвался и затонул, а легкий крейсер «Эльбинг», который вышел ему на помощь, тоже подорвался, получив повреждения. На минах подорвались и четырнадцать немецких транспортов. Регулярные подрывы на минах привели к тому, что немецкий флот почти прекратил операции против русских кораблей и сосредоточился против других стран Антанты, в основном, против Англии. Даже свою основную базу Балтийского моря немцы перенесли из Данцига в Свинемюнде из-за мин.

Были, конечно, у русских моряков в 14-м году и неудачи. 28-го сентября в устье Финского залива броненосный крейсер «Паллада» торпедировала немецкая субмарина «U-26». Корабль быстро затонул, на нем погибли почти шестьсот русских моряков. Но, никакого разгрома русского флота, которого все так боялись после Цусимы, за первые полгода войны не произошло.

И в 1915-м году российский Балтийский флот продолжал успешно действовать. В начале года, наскочив на русские мины получили повреждения немецкие легкие крейсера «Аугсбург» и «Газелле». А 19-го июня недалеко от острова Готланд состоялся бой между отрядами крейсеров. Немецкая армия к тому времени выбила русские войска из Восточной Пруссии. И назрела необходимость задействовать флот для помощи сухопутным силам. Крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», «Богатырь», «Олег», «Рюрик», эсминец «Новик», а также восемь старых эсминцев вышли для обстрела Мемеля, он же Клайпеда, под командованием контр-адмирала Бахирева. А отряд немецких крейсеров под командованием капитана цур-зее Корфа из крейсера «Рун», «Аугсбург» и «Любек», минного крейсер «Альбатрос» и семи миноносцев возвращался с постановки мин в Або-Аландском квадрате. Причем, Корф неосторожно сообщил по радио на базу о выполнении боевого задания. Но, радиограмму перехватили русские связисты, быстро расшифровали ее с помощью шифровальных ключей с крейсера «Магдебург» и передали Бахиреву, после чего контр-адмирал приказал идти на перехват. У Готланда русская эскадра настигла крейсер «Аугсбург», «Альбатрос» и три эсминца, а крейсера «Рун» и «Любек» с остальными эсминцами уже ушли дальше. В результате боя «Богатырь» и «Олег» попаданиями подожгли «Альбатрос» и, преследуя его, заставили выброситься на берег.

Но, как помнил Юрий Федорович, самые главные сражения той войны для флота были связаны именно с обороной Рижского залива и позиций на Моонзунде. Тогда и совершил свой подвиг эскадренный броненосец «Слава», смело противостоявший немецким тяжелым кораблям. А ведь броненосец, который вошел в строй в 1905-м году, был к тому моменту немолод, да и морально он полностью устарел с появлением дредноутов. «Слава» был линейным кораблем старой формации, одним из пяти броненосцев проекта «Бородино». Однотипными ему были печально знаменитые эскадренные броненосцы, участвующие в конце мая 1905-го года в Цусимском сражении во время русско-японской войны: «Бородино», «Орел», «Император Александр III» и «Князь Суворов».

Первая атака немецкого флота против Моонзунда состоялась 8-го августа 15-го года, когда крупные военно-морские силы из семи тяжелых кораблей, шести крейсеров, двадцати четырех эсминцев и четырнадцати тральщиков пытались прорваться в Рижский залив через Ирбенский пролив. В тот день немцам противостояли эскадренный броненосец «Слава», канонерские лодки «Грозящий», «Храбрый» и «Сивуч», минный заградитель «Амур», шестнадцать эсминцев и дивизион подлодок.

В четыре утра тральщики немцев попытались проделать проход через минное заграждение в Ирбенский пролив. Их заметили с патрульных самолетов, после чего подошли канонерские лодки «Грозящий» и «Храбрый» вместе с эсминцами и открыли огонь по вражеским тральщикам. В половину одиннадцатого броненосец «Слава» подошел к месту боя и начал артиллерийскую дуэль с немецкими броненосцами «Эльзас» и «Брауншвейг». Крейсер «Тетис» и миноносец «S-144» получили существенные повреждения от подрыва на минах и вышли из боя. Потеряв еще и два тральщика, немцы в тот раз отступили.

Но, 16-го августа они повторили попытку прорыва. Броненосец «Слава», прикрывающий позицию, вынужденно отошел под огнем немецких линкоров «Нассау» и «Позен». В течение дня немцам, потеряв еще один тральщик, удалось протралить пролив. И ночью эсминцы «V-99» и «V-100» вошли в Рижский залив. Но, навстречу им вышел тот самый эсминец «Новик», который теперь носил название «Яков Свердлов». Его огнем «V-99» был поврежден, а потом напоролся на мину, получив критические повреждения, после чего экипаж затопил свой корабль.

Днем 17-го августа эскадренный броненосец «Слава» снова вступил в бой с линкорами «Нассау» и «Позен». Броненосец получил три попадания и отошел к Моонзунду. Но и немцы отступили в тот раз из Рижского залива, поняв, что не слишком хорошо подготовились. После этого новую операцию против Моонзунда, названную «Альбион», немцы готовили целых два года с особой тщательностью, задействовав в ней огромные силы.

Теперь же, как явствовало из указаний штаба флота, Юрию Федоровичу предстояло оборонять Моонзунд в новой войне с Германией. Оборону самой Риги приходилось оставить на сухопутные силы. Только вот, смогут ли защитники столицы Латвии долго продержаться без поддержки корабельных орудий? Но, больше всего беспокоило контр-адмирала даже не это и не грядущее противостояние линкору «Тирпиц», а то, что в любую минуту в ясном летнем небе могли появиться «юнкерсы», «мессершмитты», а то и торпедоносцы противника. А ПВО советский линкор имел явно недостаточное. Эсминцы ПВО, перевооруженные из стареньких «Новиков» специально для того, чтобы защищать линкоры в предстоящей войне от атак с воздуха, тоже отсутствовали, сопровождая «Октябрьскую революцию». И только чудом вражеские бомбежки и торпедные атаки пока не причинили «Марату» особого вреда.

Из-за предстоящего противостояния с немецкой эскадрой, на своем старом линкоре Ралль чувствовал себя подобно тому, как, наверное, должен был чувствовать себя командир эскадренного броненосца «Слава», контр-адмирал Сергей Сергеевич Вяземский, бросаясь летом пятнадцатого в почти безнадежные атаки против превосходящих немецких сил. Сам Вяземский пережил Цусимскую битву в качестве старшего офицера крейсера «Жемчуг», но погиб на «Славе» в сентябре пятнадцатого, когда четырехдюймовый снаряд немецкой береговой пушки с мыса Рагоцем попал в нижнюю кромку визирной прорези боевой рубки во время попытки подавить немецкую батарею. Броненосец же погиб только осенью семнадцатого. Он очень стойко и долго держался против немцев, имеющих подавляющее преимущество. И Ралль знал, что «Слава» находился тогда против немецких броненосцев и дредноутов даже в еще более худшем положении, чем сейчас «Марат» против «Тирпица».

Главный калибр немецких броненосцев «Эльзас» и «Брауншвейг» и дредноутов «Нассау» и «Позен», с которыми вел бой русский корабль летом пятнадцатого, имел меньший калибр, одиннадцать дюймов, против двенадцати у «Славы». Но, стреляли немецкие орудия дальше, как минимум, на двадцать кабельтовых. И, разумеется, у немцев имелось значительно больше стволов. В то время, как у «Славы» были только четыре орудия главного калибра, как и у каждого из немецких броненосцев, то вражеские дредноуты «Носсау» и «Позен» располагали каждый восьмью пушками. Потому, чтобы хоть как-то увеличить дальность стрельбы своих орудий, русские моряки на «Славе» проделывали небольшой «фокус». Они затапливали маловажные отсеки, создавая искусственно крен своему броненосцу до трех градусов, что позволяло увеличивать угол возвышения орудийных стволов, повышая дальнобойность еще на пять, а то и на восемь кабельтовых. Но, даже такое «усовершенствование» помогало мало, потому что немецкие корабли все равно стреляли дальше.

Потому бесстрашное противостояние русского эскадренного броненосца превосходящим немецким силам имело очень большое психологическое воздействие. Немцы, увидев, что на бой с ними вышел одинокий броненосец русских, строили различные предположения, почему он один, и не ловушка ли это? А когда «Слава» не открывал огонь, они терялись в догадках, чего же он ждет? Наверное, ждет подхода подкрепления? А, может быть, русские уже выслали подводные лодки, и они подходят к немецким дредноутам с тыла? И потому уже само наличие «Славы» явилось очень сильным аргументом для немецкого командования, чтобы прекратить операцию против Моонзунда летом пятнадцатого года, посчитав ее проведение не подготовленным в должной мере.

Но, разумеется, вместе со «Славой» тогда против немцев сыграли серьезную роль и сами минные заграждения. Несомненно, что даже сам факт присутствия русского броненосца за минными позициями произвел на немцев гнетущее впечатление, раз даже кайзер требовал немедленно потопить этот русский корабль любыми средствами, хоть с помощью тех же подлодок. «А чем же линкор «Марат» хуже броненосца «Славы»? Да ничем. А значит, немцам новая головная боль в морском районе Моодзунда обеспечена», — рассуждал контр-адмирал Ралль.