Эйс

Глава 13. Отступление. Олёна

С раннего детства Олёна росла бойкой девочкой «сорви голова». Регулярными хулиганскими выходками, со всем причитающимся комплектом деревенских шалостей, она могла дать фору любому мальчишке. Разоряла огороды, била стекла, из-за укрытия материла прохожих, подкидывая кошелек на веревочке или швыряла в них наполненные водой презервативы с крыш заброшенных зданий. Одна удирала в лес, без страха седлала животных, начиная от свиней и заканчивая лошадьми, которых неизменно доводила до бешенства. До десятого класса дралась с пацанами на кулаках на равных.

С первого взгляда опознать в миловидной девочке прирожденного свирепого бойца, было невозможно. Каждый кто не знал Олёну, не мог отделаться от ощущения, что именно с нее писаны милейшие популярные картинки начала прошлого века. Очаровательная кудрявая девочка ангельской наружности, обнимающая котенка. В кружавчиках и с цветочками в волосах. Говоря современным языком, в то время Олёна совершенно точно являлась бы амбассадором чудесных открыток. Однако, внешность очень обманчива. Характер школьницы не могли отразить даже часто меняющиеся клички: «атаманша», «банда», «оторва». Чаще всего сверстники рифмовали: «Олёна, голова зелёна», проводя аналогию с безнадежным и бесполезным лечением больной головы зеленкой.

Бешеные гены передались девочке по отцовской линии, чья родня до седьмого колена имела темперамент ужаленного в задницу медведя. Батины родственники поголовно обладали лютой дурной силой, поганым нравом и имели низкий болевой порог. Самым верным и правильным решением для семьи было бы отдавать буйных детишек с пеленок в профессиональный спорт. Подошел бы любой. Идеально — единоборства. Звериная мощь, перенаправленная в нужное русло, дала бы старт блестящей плеяде выдающихся спортсменов, но уникальные таланты применялись не по делу.

Олёна и сама, чувствуя предназначение, выбирала нужный вектор: участвовала во всевозможных соревнованиях школы, будь то волейбол, баскетбол, или легкая атлетика.Нигде не было ей равных, везде призовые места. Одна беда – училась в сельской школе и шансы выйти на профессиональный уровень равнялись нулю. В городе такой талант, однозначно, заприметили бы сразу.

Не смотря на отягощенные гены, Олёна, как слепой щенок, пыталась нащупать верное направление в жизни. Старалась дружить со смелыми правильными девчонками, не боящимися ни её саму, ни общественного осуждения за дружбу с хулиганкой. Тянулась к прекрасному. Получалось как получалось. Приходила к этим же всесторонне развитым подружкам, и не умея играть, с абсолютным отсутствием слуха, хаотично долбашила по басам фортепиано, протяжно завывая недетским басом тоскливую бессмыслицу, вводя окружение в состояние ужаса и желание зарыть голову в землю по пояс. Мятущаяся Олёнкина душа не понимала, что с ней происходит и где обрести покой травмированного рода.

Олёнкин батя слыл неглупым, но крайне суровым и деспотичным человеком. Семью держал в ежовых рукавицах. Шаг влево, шаг вправо для дочери означало расстрел. Он лучше других осознавал: необузданные фамильные черты ни к чему хорошему не приведут. Знал на личном примере. Жизнь, полная приключенческого трэша, отразилась не только на характере и мировосприятии окружающего мира, но и на внешности. Исполосованное лицо, сломанный в хлам нос, выбитые зубы говорили сами за себя. Живым напоминанием о неистовой молодости служило отсутствие нескольких пальцев на руках, потерянных в сельских уличных мордобоях при уклонении от тесака.

Пережитые стрессы до рождения детей по всем законам природы не могли не сказаться на психическом здоровье будущего потомства. Он хоть и не осознавал этого, поскольку сам являлся заложником ситуации со своими предками, но сильно расстраивался, видя, как родная дочь унаследовала худшие черты. Не смотря на жесткий кнут, Олёна росла женской копией свирепого папаши, повторяя родовой сценарий.

Особенно жестко батя гасил женское начало дочери. Возможно, со своим рьяным желанием держать чадо в узде, он сильно перебирал с мерами, которые потом вылезли другим боком, а может, наоборот. Если бы подошел к процессу воспитания намного мягче, все оказалось бы ещё хуже. Про подростка-дочь батя знал не все, но догадывался, что её тяга к насилию и наклонности может превзойти любые ожидания. Он не мог, например, предположить, что Олёна частенько нападала на подружек, заваливала, силой прижимала руки к полу и не оставляя ни единого шанса вырваться, засасывала девчонок, покрывая шею характерными кровоподтеками. Причем самое странное заключалось в отсутствии гомосексуальной подоплеки. Её совершенно очевидно неудержимо влекло к противоположному полу. К подружкам подходила чисто технически. По всей видимости, отрабатывала навыки для взрослой жизни. Пойди тут разберись в тонкостях дикой психики.

Советской кондовой закалки батя, вообще, не совсем адекватно относился ко всему, что хоть как-то говорило о половом развитии дочери. Образование ребенка в этом плане сводилось к простой угрозе, выраженной в жесткой матерной форме. Краткая суть сводилась к следующему: принесешь в подоле, на одну ногу встану, другую вырву. Не нужно быть знатоком анатомии, чтобы живо представить картинку, и великим психологом, чтобы понять, какой урон неокрепшей психике могли нанести подобные метафорические высказывания. Как полученные, без какого-либо тогда повода, психические травмы, скажутся на дальнейшей способности любить, здоровом отношении к сексу и возможности создать собственную счастливую семью.

Женственность Олёны уничтожалась весьма своеобразными воспитательскими приемами. Ей запрещалось не только краситься, одеваться ярко, но и многое другое. Летом, как большинство сельских старшеклассниц, подросшая девчонка подрабатывала. Тяжелым трудом, в качестве доярки или, если повезет, упаковщицей на маслозаводе, зарабатывала карманные деньги. Однажды, проработав почти все летние каникулы, она насобирала сумму на давнюю мечту: очень нежные модные босоножки на шпильке с тонкими ремешками. Узрев признаки сексуальности и такой непотребной красоты на дочери, батя, будучи не совсем трезвым, положил обувку на пенек и перерубил топором напополам. Вложил, так сказать, в действо глубокий вразумительный смысл.

Бешеный темперамент буйной дочери немного сглаживала мама – Ангелина Ивановна, педагог с большим стажем, проработавшая всю жизнь в детском саду воспитателем. Если бы не её колоссальный опыт в воспитании детей, и вложенные усилия в образование дочери, то, скорее всего, из нее выросло бы настоящее исчадие ада. Вбитые ремнем и словом правила поведения, удерживали от полной разнузданности Олёнку хотя бы в школьные годы.

Выйдя из подросткового возраста Олёна не утратила внешней привлекательности, превратившись в невысокую, около метра шестидесяти четырех, красивую шатенку с чудными волнистыми волосами, правильными чертами лица и идеально выточенной спортивной фигурой. Вот только свирепый нрав не угас, и кукольная внешность никак не вязалась с луженой глоткой, выдающей басы в мужском звуковом диапазоне и грубыми манерами общения.

Школа была закончена на хорошо и отлично, поэтому Олёна без особых проблем поступила в Магнитогорский педагогический институт, решив, что из неё получится отличный учитель биологии. Однако, горячая кровь и бушующая через край энергия, не давали надежды на благополучное исполнение желаний. Жить спокойной размеренной жизнью, студентка не могла априори. Она с завидной регулярностью находила острые ощущения на пятую точку. Ничего не боясь, в одиночку шарахалась ночами по улицам, до усрачки накидывалась алкоголем, курила как паровоз, заводила беспорядочные половые связи, дралась на дискотеках. Всевозможными способами доказывала миру свою крутость и демонстрировала независимость.

Однажды, после очередной вечеринки поздно ночью, в экстремальном мини и с крайне экстравагантной подводкой глаз, выходившей за пределы века и уродующей лицо, Олёна двигала в родную общагу. Глухой переулок, освещаемый редкими фонарями, выщербленный тротуар, высокие кусты… Одинокая красотка на кочерге в тихом месте не могла не привлечь внимания выблядка, одержимого сексом. Насильник напал на девушку сзади, повалил на землю и попытался задрать юбку. Невоздержанному дурачку можно было только посочувствовать… Легкодоступное симпатичное чудо вмиг обратилось в чудовище. С испугу Олёна в две секунды подмяла бедолагу под себя, уселась сверху, прижала руки к земле и завопила неженским басом на весь микрорайон:

- Насилуют!

Парень надрывно рвался, но не мог освободиться из-под отработанного с подружками, натиска. Благим матом потерпевшая крыла до тех пор, пока не открылось окно на первом этаже. Выглянувшему предстала картина маслом.

- Не понял. Кого насилуют? – разбуженный криками взрослый мужчина в мятой майке, явно представлял процесс надругательства слегка по-другому.

- Он, он меня насилует!

Мужчина не понимал, а Олёна продолжала вопить, требуя вызвать милицию. Сбивчиво объясняла про напавшего мерзавца, и в определенный момент отвлеклась. Насильник, улучив удобное мгновение, резко оторвался от земли и с силой боднул девушку в челюсть. Она инстинктивно схватилась за разбитые губы, а тот, рванув на волю, со всех ног сиганул прочь от своей жертвы. Во всей этой истории нелогичным казалось одно: зачем Олёнка отбивалась от насильника, когда в тот же самый период своей жизни, спала абсолютно со всеми подряд, без разбора? Сработали оборонительные навыки? Для себя она объясняла просто. С фигали такая крутая, должна оказаться терпилой?

Ночные гуляния и жажда впечатлений привели к закономерному результату. Испытывающая судьбу восемнадцатилетняя Олёна таки нарвалась на троих ублюдков, которые распознали в загулявшейся, хмельной и вызывающе раскрашенной девице потенциальную шалаву. Отвели «на хату» и игнорируя угрозы обратиться в милицию, принудили к групповому сексу. Напоследок, подобрев и поняв, что деваха сама получила удовольствие и никакое заявление писать не собирается, парни подбросили мысль, как можно было избежать изнасилования и доказать отсутствие добровольного согласия. Одним из пунктов стал совет с угрозой нанести себе побои, ударившись о батарею. Историю Олёна рассказала своей подружке детства – Анне. Информация оказалась очень кстати. В то время девушку как раз доставал какой-то подонок, который уже несколько месяцев преследовал её. Она вспомнила совет Олёны и пригрозила этому ублюдку фейковыми синяками. Так, по иронии, совет одних насильников спас от другого насильника.

Если расценивать происходящее с точки зрения родовой кармы, у Олёны была тяга к саморазрушению, записанная на подкорке родственников по отцовской линии. Она сама выстраивала подобные ситуации. Двумя годами позднее, двоюродная сестра Олёны, такая же красавица, но воспитанная, умная и приличная девушка, волей судьбы попала в руки троих насильников. Странные парные случаи в одной семье – всегда отсылают к родовой проблеме. Очевидно, какой-то невозвратный предок в свое время хорошо нагрешил…

Сестра ударилась в баптизм, а сама Олёна никаких выводов после происшествия не сделала. Более того, как это обычно бывает, вырвавшиеся из-под жесткого гнета и тоталитарного родительского контроля, обретшие негативный сексуальный опыт, молодые женщины часто идут в полный разнос. Из института отчислили вскоре после первой, причем отлично сданной сессии, за несовместимость поведения с моральным образом будущего педагога. Проще говоря, за драку и пьянство в общежитии.

Возвращаться дамой после такого вердикта было сродни самоубийству. Поэтому Олёнка шустро собрала барахлишко и умчалась в областной центр - Челябинск, к тетке. Понятно, родная сестра отца, также способная дать разгону кому угодно, долго разбитную племянницу терпеть не стала и вскоре переселила родственницу в общежитие обувной фабрики, куда попутно пристроила работать.

Каждый последующий год жизни девушки непременно знаменовался ярким, ключевым событием, которое оставляло запоминающийся след в биографии. Свое 19-летие Олёна отметила воровством денег у соседки по общаге. Непонятно с какой целью прихватила паспорт, который никак не могла использовать. В то время выдача кредитов не была распространена, а нужда молодой девушки в документе, удостоверяющем личность, выдавалась крайне редко. Воровку тут же вычислили, наградили первой условной судимостью и очередным выселением из общежития. От папеньки, уже смирившегося с не отвратностью судьбы и потерей влияния, взрослую дочь отделалась наставлением на дальнейшую жизнь: «Не умеешь, не воруй». Батю расстроил не факт воровства, а очевидная глупость, выдающая виновника с головой.

Долго и нещадно навязываемое целомудрие в полной мере дало обратный эффект в двадцать. К этому возрасту Олёна совершенно не видела никаких ограничений в сексе и будучи в стельку бухой, в одной компании бесплатно обслуживала за ночь троих, а то и четверых парней. Логично, что свой следующий, 21-ый год рождения мадмуазель встретила в больнице строгого режима, специализирующейся на принудительном лечении венерических больных.

В заведение за умышленное заражение, её определил один из многочисленных одноразовых партнеров, который подхватил от Олёны гонорею. Парень изначально заподозрил нелады, но Олёна клятвенно заверила в абсолютном здоровье, и он сунулся в сомнительное лоно.

В двадцать два буйная красотка встретила суженого. Встреча оказалась удивительно «романтичной», в жанре голливудского вестерна. Олёна поехала к родителям домой на поезде, предварительно сняв с себя золотые перстни и припрятав их в нижнем белье, чтобы не ограбили. По расписанию поезд отправлялся с вокзала после полудня и крайне сомнительно, что кто-то бы сумел содрать золотишко посреди бела дня с бешеной бабы. Уж тем более, заставить добровольно отдать в вагоне при многочисленных свидетелях. Даже в девяностые. Поступок выглядел крайне нехарактерным и необъяснимо странным. Зачем вообще понадобились в коротком путешествии кольца, которые она могла одеть только лишь в деревне, копаться в огороде, не понятно. Тем не менее, внутренний голос шепнул о необходимости подобной меры и Олёнушка подчинилась судьбе. Заложенная негативная программа искала пути реализации.

Лихой парень Герман оказался родом из того самого Магнитогорска, где Олёна училась в институте. Недолго пообщавшись, они нашли общих знакомых и приятное знакомство, как водится, ознаменовали спиртным. Потеряв от водки остатки благоразумия, Олёна через пару часов после возникшего взаимопонимания, занялась сексом с новым приятелем прямо в грязном туалете вагона, напрочь забыв о драгоценностях. Стоит ли говорить, как чувачок удивился выпавшим из красных гипюровых трусов золотым изделиям. Герман, без малейших раздумий забрал драгоценности себе, аргументируя это платой за недостойное поведение. Ибо нефиг было прятать! Почуяв в парне ещё более неистовую неуправляемую энергию, а может под действием алкоголя и возникшей животной страсти, Олёна потеряла способность к противостоянию и дала себя обобрать.

Если бы не украшения, случай в плацкарте так и остался бы очередным разовым перепихоном, но самолюбие вкупе с влечением, все же не позволили протрезвевшей Олёнке остаться в статусе кинутой. Спустя несколько дней, через общих приятелей, она разыскала красавчика с требованием компенсации. Бурные разборки вылились в постельную страсть с последующим скоропостижным замужеством. Подобное, игнорируя любые разумные доводы, притянуло подобное.

Жизнь с избранником из плацкартного вагона оказалась не менее насыщенной событиями, чем холостая. Скандалы, бурные разборки, взаимные оскорбления, унижения с полным выносом мозга, были заранее золотыми буквами прописаны в меню семейных отношений. Через полгода беременная женщина спринтером нарезала круги вокруг девятиэтажки, спасаясь от пьяного разгневанного супруга. Развод случился до рождения сына. Будучи на девятом месяце, получив зуботычину в область челюсти, Олёнушка окончательно психанула и вогнала вилку в бедро суженому на всю высоту алюминиевых зубцов. После чего обоюдная любовь угасла также стремительно, как и началась. Разочаровавшейся в «теплых» семейных отношениях пришлось идти на поклон родителям в деревню.

Материнство не принесло ни умиротворения, ни степенности, ни чувства ответственности за новую жизнь. Сердце по-прежнему жаждало свободы и впечатлений. Кое-как дотянув кормление до полугода, она бросила сына на попечение бабушки и снова рванула в Челябинск. Впрочем, Ангелина Ивановна не сопротивлялась сложившемуся положению вещей, прекрасно понимая, что от такой мамаши ребенка лучше поберечь.

А ещё у Олёны был младший брат…

Прямо как в сказке про гусей-лебедей, братца звали Иванушка. Его похождения – вне всяких сомнений, отдельная увлекательнейшая история, и входил ли он в число невозвратных, трудно сказать. Яна знала о нем немного.

Как и сестрица, Ванечка имел крайне привлекательную внешность, высокий рост, шикарное телосложение и вылитый характер папеньки. Он был младше сестрицы на 7 лет и на момент событий ему едва исполнилось семнадцать. Родственники стояли друг за друга горой, но не слишком часто виделись, предпочитая каждый жить отдельной жизнью. Редкие семейные встречи, разумеется, по причине задвоения негативной кармы, мощно притягивали неприятности. Без эксцессов не обходилось. В один из таких вечеров, Олёна с младшеньким культурно отдыхали. Шли из кинотеатра после просмотра зарубежной комедии. Чем они не понравились троице взрослых парней, осталось загадкой. Причем бешеные родственники, зная свои возможности и гонор, почти никогда не лезли на рожон первыми. С них хватало того, что досадные недоразумения сами липли, как к прокаженным. Совершенно очевидно, число три для Олёны являлось зловещим.

Со стороны шпаны произошел беспочвенный наезд по надуманному предлогу. Борзый ответ родственников не заставил себя ждать. Слово за слово, один из парней достал перочинный нож – и это оказалось самой большой ошибкой гопника. Вид холодного оружия мгновенно привел Олёнушку в неописуемую истеричную ярость. На почве испуга, она со всей дури влупила хук в челюсть не успевшему среагировать «блатарю», а Ванечка, на лету добил потерявшего равновесие в нокаут. Групповая драка пронеслась мгновенно, как неожиданно возникший и исчезнувший смерч. Свидетели толком не успели рассмотреть нюансы мордобития, оценив лишь конечный результат возлежания окровавленной троицы на земле. Для расправы родственникам хватило нескольких минут. С абсолютной уверенностью можно было утверждать одно: нападавшим сильно повезло. На помощь подоспел милицейский патруль, чудом оказавшийся поблизости. Несостоявшихся агрессоров увезли на карете скорой помощи с травмами различной степени тяжести.

Для Олёны с братцем, как и положено сказочным персонажам, все закончилось хорошо. Объективно со стороны все выглядело в их пользу: на хорошенькую девушку с младшим несовершеннолетним братиком напали хулиганы с ножом. Тот факт, что троих не хилых нападавших укатали в асфальт, ментов больше веселил, чем озадачивал, особенно на фоне одного синяка на двоих «потерпевших». Да и тот оказался случайным. Олёнушка в пылу драки промахнулась, а Ванечка, не чаявший нежданчика от сестры, не успел увернуться.

Следующий, двадцать пятый год жизни Олёны, по традиции, оказался богат на определяющие судьбу события. Девушка частенько терлась с блатными по ресторанам, пытаясь снискать себе славу Мурки и войти в число «не последних людей в городе». Любовницы уважаемого человека, благодаря крайней неразборчивости в половых связях и скверному характеру из неё не получилось, и Олёнка просто отрывалась, как могла, не выходя из образа сумасбродной буйной шлюхи.

В один из выходных дней, поздно ночью, шальная и «всратая» Олёна возвращалась в съемную квартиру на третьем этаже в центре города. В подъезде частенько собирались местные подростки, но поскольку соседям особо не докучали, родители не считали сомнительные сборища чем-то неприемлемым. В ту злополучную ночь несколько юных созданий лет пятнадцати-шестнадцати, развалившись на ступенях, корчили из себя жёстких хулиганов. Курили, потягивали спиртосодержащие энергетики, мололи всякую чушь, называя свое стрёмненькое времяпровождение «общением». По глупости и молодости они были развязными, бесстрашными, а поскольку хлебнули храброй воды, не сразу распознали в матерой пьяной тетке опасности, которую взрослый адекватный человек чуял за километр.

Самая дерзкая девица, живущая в этом же подъезде этажом ниже Олёны, очевидно, ещё ни разу не сталкивалась с гулящей соседкой. Она вальяжно развалилась, высоко упершись ногами в перила, полностью перегородив проход. Другие сидели на ступеньках в разных уровнях. Выше всех, как на насесте, на корточках разместился тощий прыщавый пацан с всклокоченным ирокезом на голове, придававшем сходства с петухом. Олёна, утомленная бурной ночью, с суровым видом, на высоких каблуках и привычном вызывающем мини сосредоточенно шпарила домой на автопилоте. Сидевшие полтора литра крепкого алкоголя умоляли организм лечь спать прямо на лавке, но она держалась силой воли. Перед глазами маячила финишная ленточка в виде входной двери в квартиру. Олёна молча, тяжелой поступью обходила живые препятствия, пока не уткнулась в костлявые ноги. Собрав остатки сознания в кучу, отчетливо громогласным басом деваха на весь подъезд произнесла:

- Ноги убрала...

- Ага, щас. Тебя не спросила, что делать, - недалекая девчонка не думала пропустить соседку. Чувствуя численный перевес и поддержку присутствующих пацанов, малолетка явно красовалась. Олёна повысила тон и добавила громкости:

- Ноги, сказала, убери!

- Не нравится, перепрыгни! – девица определённо нарывалась на конфликт.

Со всех сторон понеслась поддержка, рассчитанная на моральное подавление одинокой нетрезвой бабы.

- Слышь ты, че разоралась? Какого хера прешься?!

- Повежливей разговаривай!

- Вали отсюда.

- Надо говорить «пожалуйста»!

Пьяненькие были уверены, что тетка испугается и пойдет на попятную. Однако, банда хилых подростков не являлась серьезным препятствием для Олёны на пути домой, а последняя фраза борзой девицы: «Пошла ты нах…, овца!» – совершенно точно оказалась излишней.

Олёна вспылила. Нанесла несколько быстрых четких ударов по глупой раскрашенной морде. Со словами: «Блядь!» по ходу лупанула подзатыльник не успевшему отскочить пареньку, от которого у того чуть не раскололась голова. Поднялась в квартиру, и громко хлопнув дверью, прямо в одежде вырубилась спать.

Рано утром ночную гулёну разбудил неприятный громкий стук. В дверь барабанили со всей дури и не думали униматься. С трудом оторвав голову от подушки, Олёна пошла открывать, намереваясь выяснить какого лешего с утра кому-то что-то понадобилась. На пороге стояла мамаша дерзкой малолетки и возмущенно орала на весь дом по поводу вчерашнего инцидента. Страдающая похмельем мадемуазель находилась в наисквернейшем расположении духа, но тем не менее, в первые минуты, добросовестно пыталась выслушать соседку. Воткнувшись в кратковременную паузу между воплями, Олёна, собрав остатки терпения, вставила нравоучительные слова о ненадлежащем воспитании дочери, необходимости уважительного отношения к старшим, присмотра за подростками, и недопустимости ночных шатаний по подъездам. Соседка аргументы слушать не стала и продолжала верещать, как раненная свинья, выкрикивая угрозы, оскорбления и маты. Олёна снова снервничала...

По итогам утренней встречи, мамаше наложили на губы восемь швов, а Олёнушка обзавелась повесткой в милицию.

Не смотря на многочисленные злоключения, провидение ценило стремление знавшей за собой силу Олёны, не впадать в агрессию первой. Судьба, по большому счету, благоволила ей, уберегая от катастрофы и удерживая от перехода черты невозврата. На суде учли доводы конфликтующих сторон. Хулиганка вновь отделалась условным сроком. Зато неблагополучную семейку потерпевших слишком мягкий приговор взбесил. Они жаждали мести. На процессе все прения незамедлительно прервали, но как только Олёна вышла из здания суда, к ней ринулся папаша семейства...

В полноценную драку разборки перейти не успели – все-таки в пятидесяти метрах представители правосудия. Олёна успела оприходовать папаню тяжеленной дамской сумкой. Таким образом, каждый член семьи оказался удостоен внимания и соответственно обласкан. Выбежавшим на скандал конвойным подсудимая заявила: представитель потерпевшей стороны, будучи недоволен решением суда, кинулся на неё с кулаками, что, собственно, и подтвердили многочисленные Олёнкины приятели, присутствовавшие на заседании. Удача вновь улыбнулась хулиганке. Папашу успокоили, предупредили о последствиях самосуда и инцидент полюбовно замяли.

В следующий, 26-ой год у уже опытной в любовных делах женщины завязались амурные шашни с коллегой по работе младше на девять лет. В тот момент она трудилась бригадиром на автомойке, а новый кавалер занимался шиномонтажом в этом же автосервисе. Поначалу, мечтавшая о брутальном и авторитетном мужчине, Олёна небрежно отмахивалась от ухажера, прилюдно заявляя, что пока ещё не находится в возрасте пожилой Анны Пудачевой, заводившей себе любовников на двадцать лет моложе. Петя и правда, был совершенно не в её вкусе: не из блатных, щуплый, маленький, некрасивый, глупый. Он, конечно, обладал навыками понтов, подсмотренных у владельцев крутых тачек, приезжающих на обслуживание, но до крутой Олёнки, пересыпавшей речь модным жаргоном, ему было далеко.

Зато Петюня имел неоспоримое преимущество перед остальными. Он с восторгом смотрел на аппетитную бригадиршу, которая с закрытыми глазами, как автомат Калашникова на учениях, могла собрать и разобрать отечественную девятку и был единственным, кто проявил к слегка располневшей женщине интерес больше, чем на одну ночь.

Через три месяца громких заявлений и отказов, странная парочка жила вместе, а спустя год Олёна родила девочку.

Итак, Олёне исполнилось двадцать семь. С новой семьей: молодым мужем и полугодовалой дочкой она решила навестить родителей. Батя хоть и был уже стар, но крутость нрава своего не потерял и по прибытии дочери вместо: «Здравствуй любимая доченька, как я тебя рад видеть» спросил тоном, от которого неподготовленный человек мог наложить в штаны.

- Ну чё?! Как дела?

Зятек к своеобразному климату в семье жены оказался слабо подготовлен. Терпения тепло общаться с родственниками хватило ровно на день. На следующий, во избежание психологической травмы, супружеская пара спешно отправилась по гостям, друзьям детства. Одной из давних знакомых была Аня. Хотя они и не были закадычными подругами, их объединяла Нина, которая дружила с обеими с начальных классов и была невесткой Олёны. Несколько лет назад она вышла замуж за двоюродного брата Олёны, по той же самой злополучной отцовской линии, Владика. Наверно, излишне говорить, что Влад слыл редкостным красавцем с бешеным темпераментом в более худшем, мужском варианте. Он имел проблемы с наркотой, алкоголем и даже склонностью к суициду. Однажды Нина собралась развести и ушла с детьми к маме. В тяжелом угаре Влад взял оружие и придя на порог к тёще, зарядил себе в грудь. Пуля прошла рядом с сердцем. Самоубийцу спасли, но в дальнейшем происшествие никак не повлияло на его образ жизни.

Анна, общая подруга женщин, была жизнерадостной и привлекательной женщиной с непростым, противоречивым характером. Эмоциональная и темпераментная, тем не менее, подстраивалась под влиятельного мужа. Её можно было назвать поистине деревенской бабой в самом лучшем понимании этого слова. Она успешно справлялась с работой в местной поликлинике, большим хозяйством и домашними обязанностями, заботилась о детях и поддерживала в доме идеальный порядок. Несмотря на занятость, Аня всегда находила время для ухода за собой: свежий маникюр, ежедневный макияж, ухоженные длинные волосы являлись непременной нормой. Сказывалось влияние родной сестры, владелице салона красоты в городе.

Со стороны никто никогда бы не подумал, что Анка вкалывает как проклятая: держит пять свиней, две коровы, кур, гусей, чистит навоз, доит коров, а лето проводит на двадцати сотках огорода. Сама копала, сама садила, пропалывала от сорняков и собирала урожай. Анин же супруг, Леонид, работавший заместителем начальника районного ГИБДД, по хозяйству палец о палец не ударял. Он нес в дом деньги, и считал, что для семьи это более чем достаточно. От вкусной стряпни и непомерной лени главу семейства разнесло до ста двадцати килограмм. Мужиком он был крайне необщительным, обладал паскудным характером и, соответственно, имел сложные отношения с женой, не смотря на её безоговорочную ориентированность на крепкий брак.

Анна прилагала все усилия для сохранения видимости гармоничной семьи. При каждом удобном случае, демонстрировала внешнему миру образцово-показательную ячейку общества, выражая при посторонних нежности, сюсюкая и одаряя поцелуйчиками дражайшую половину. Не имея секса с мужем месяцами, она самоотверженно ежедневно брила лобок, зная, что это нравится супругу. Темпераментная женщина связывала слабую половую функцию мужа с ожирением и мирилась с неизбежностью данного факта. Она вовсю компенсировала бушевавшие гормоны изнурительной трудотерапией по хозяйству. Лишь через несколько лет совместной жизни Аня узнала об изменах Леонида. Он совсем не чурался сексом с близкими подружками жены: Леночкой, очень уважающей бухлишко и дающей всем подряд в состоянии подпития, и Лариской, имеющей с самой ранней юности славу гулящей бабы, и любящей выпить ещё больше Леночки.

Измены выяснились случайно. Анна, по своей душевной доброте, пустила в дом пожить Ларису, когда у той возникли серьезные материальные проблемы. Подруга загостилась на несколько месяцев, пока однажды Аня, не проснулась ночью и не найдя в кровати мужа, спустилась на первый этаж. Тучный супруг крадучись, входил в гостевую, где Лариска, в ожидании любовника, нагая возлежала в эффектной позе на кровати.

Грандиозный скандал несколько отрезвил хозяюшку. Примирение состоялось после громкого выяснения отношений. Оказалось, слишком сложно радикально менять жизнь. Уходить от привычного уклада, делить нажитое имущество и оставлять детей без отца. Она не хотела думать о том, что на девчонок он бы, также вскоре благополучно забил, как и на сына от первого брака. На людях семья продолжала играть счастливую пару и жить без семейных радостей. Анне, вытащившей из глаз осколки от разбитых розовых очков, не оставалось ничего иного, как найти утешение на стороне. Очень скоро интересная женщина обзавелась не одним, а сразу двумя любовниками.

Находила отдушину общительная хозяйка и во встречах с друзьями. Поэтому Олёнкин приезд воспринялся с радостью. Хоть какая-то смена лиц на манеже.

Традиция собираться по субботам с друзьями с обильными застольями, спиртным, баней и задушевными разговорами, в селе была хорошо развита с давних времен. На этот раз в гостеприимном доме компания собралась небольшая. Нина пришла без супруга, поскольку Владик оказался в отъезде, а остальные друзья не изъявили большого желания увидеться с Олёной.

Гости делились новостями, сплетничали о знакомых, вспоминали забавные случаи из жизни. Деревенские молодые женщины весьма привычны к многочасовым посиделкам и устойчивы к возлияниям алкоголя. Главное - хорошо закусывать, а вот для Пети подобный раут оказался непосильным. Парнягу быстро развезло, однако он крепился и продолжал сидеть за столом, хорохорясь перед симпатичными Олёниными приятельницами. Через три часа, после «работы» к застолью присоединился и Лёня, уже прилично накачанный спиртным. Выражая радушие в своем понимании, хозяин молча уселся за стол, и кратко кивнув в ответ на знакомство, опрокинул стопку водки.

Воспоминания о проделках разбитной Олёнки и её брата, под общий хохот взбудоражили неуравновешенную психику Пети. Взращённый на ценностях голодранской гопоты о стрелках, крутых разборках и прочего, он решил соответствовать замашкам супруги. Отчаянно хотел показаться «блотью». Используя жаргон, Петя решил скорешиться с представительным Лёней, не учитывая одно небольшое обстоятельство – статуса человека в форме.

- Братаан! – по-свойски хлопнул по плечу туши в центнер с небольшим, Петя.

Он самозабвенно заливался рутинной и никчемной историей про мужика, перегородившим автомобилем дорогу во дворе. Лёня чуть не подавился «Старорусской», которую только что поднес ко рту.

- … знаешь, как мы этого лоха наказали?!

И понес очередную пургу с полублатными прихватками, хвалясь подвигом в незначительном происшествии и преувеличивая собственную значимость.

Лёня угрюмо оттер брызги с подбородка, и не отвечая зарвавшемуся собеседнику, одним глотком опрокинул стопку, закусив салом. Нина, будучи самой трезвой и понимая забавность ситуации, весело рассмеялась, а Аня, зная мужа, сразу смекнула что к чему и попыталась увести разговор на другую тему, пытаясь сгладить обстановку.

- Леня, пирог с мясом будешь, он ещё теплый?

- Ты сядь, успокойся – гаркнула на мужа Олёна, но было уже поздно.

Как говорится, понесли сандали Петю. Он взахлеб заливался пересказом полукриминального происшествия.

- Брата-а-ан! – через несколько секунд снова заорал расчувствовавшийся гость и опять с силой лупанул хозяина по плечу, да так, что Лёнин жир на пузе заколыхался, хотя сто двадцать килограмм было не так-то просто расшатать.

Морда хозяина приобрела багровый оттенок, он молча встал и одним ударом впечатал несостоявшегося кореша в мраморный камин. Анна кинулась к супругу.

- Лёня, Лёня, ты устал! Пойдем отдохнем, он напился, ничего не соображает, пойдем. Сейчас Олёна его успокоит, пойдем, пойдем...

Нетрезвый муженек под Анины увещевания встал, на автомате прошествовал в спальню на втором этаже и рухнул на кровать, мгновенно погрузившись в глубокий праведный сон. В столовой, тем временем, скандал набирал обороты. Нина, озаренная водочкой в плане понимания жизни, пыталась воспитать пьяного, находящегося на взводе мужичонку:

- Петя, вот куда ты лезешь? Если пить не умеешь, молчи! Вообще за базаром не следишь, - Не замечая того, она еще больше раззадоривала очухавшегося после зуботычины Петю. – Пришел в гости, веди себя как человек, кому ты здесь сдался со своими блатными замашками?

Олёна же просто орала:

- Сука, ты меня позоришь перед друзьями!

- Нормально сидели, началось …, - вторила Ниночка.

- Да он охерел! – возмущался униженный Петя.

- Козлина, заткни пасть, когда с тобой разговаривают! – своеобразно урезонивала благоверного Олёна.

- Я ему ща втащу! – выпалил Петя, не видя обидчика.

- Сейчас я тебе втащу, говно собачье! – парировала супруга.

Спустившаяся сверху Анна была настроена разрешить неприятное недоразумение. Ну перепил пацан, с кем не бывает. Однако, пытаясь разрулить ситуацию полюбовно, по бабьей простоте миролюбивым тоном задала совсем не соответствующий целям вопрос:

- Ты зачем к нему полез?

Оскорбленного Петю распирало:

- Да пошел он! Дай, я ему въебу!

- Слушай, сядь на жопу ровно, Леня тебя одним пальцем перешибет! – снова надавила на больное Ниночка.

- Меня?! Вы че тут, шалавы, попутали? Большой шкаф громко падает! - вспомнил Петя, сказанную кем-то фразу, давно набившую оскомину.

В подвыпившей дворняге проснулся крутой парень. Ещё бы: мужиков рядом нет. В том, что устроит бабам разгон Петя не сомневался, напрочь позабыв в горячке о бойцовских качествах супруги. Он был готов пустить в ход кулаки, но Олёна, сгребла муженька в охапку, зашвырнула в угол кухни, придавила спиной и встала как скала, упершись локтями в стены. Крепко зажатый раздухарившийся боец пытался вырваться из плена, однако супругу сдвинуть не мог. При этом, женщина умудрилась подкурить сигарету и успокаивая нервы, медленно выдыхала дым, периодически рявкая на милого. Петенька верещал и брыкался, Олёна стояла намертво.

Нине вновь подступила с нравоучениями:

- Ты не видишь, что перед тобой сидит мент? Какого хрена рассказываешь, как вы кого-то там хлопнули? Совсем не соображаешь? – подошла она поближе к родственнику, чтобы достучаться до затуманенного сознания.

- Отвали, манда! – взвизгнул из-за Олёниного плеча гость.

- Мудак, - не осталась в долгу родственница, - пришел к чужим людям в гости, устроил скандал!

Внезапно Петя изловчился и выкинув ногу, пнул Нину в живот, мстительно выкрикнув сквозь сжатые зубы:

- Падла!

Первая мысль, промелькнувшая у всех женщин без исключения, была не об ударе. Все как один ужаснулись: «Как хорошо, что здесь нет Владика!».

Олёна молниеносно представила, что сделает брат с отцом её ребенка, узнав о пинке. Он и за меньшее забивал человека до полусмерти, чего уж говорить о горячо любимой Ниночке. Излюбленным способом вырубать противника у Владика был мощный удар с локтя, одновременно сокрушающий нос, зубы, и превращавший рот в кровавую кашу. Вторым приемом, он резко подкидывал противника вверх и бил наотмашь в воздухе. Приземлялся несчастный на землю уже без сознания. Долго возиться не любил. Здесь же был особый случай.

Впрочем, в тот момент Олёну не заботил метод расправы с супругом. Как ушатает его брат – дело второстепенное. Её привело в ярость, что Петя обидел именно невестку, обожаемую за уступчивый характер и терпение в течение долгих лет дружбы. Олёна взорвалась, подобно живой гранате с поражающим эффектом на расстоянии пяти метров в округе. Бабы хлынули в стороны, а она, развернувшись, принялась от души месить скандалиста, без разбора нанося жесткие быстрые удары.

Петро как мог закрывался руками. Скоро он понял, долго не выстоит. В момент очередного замаха, блатарь улучил лазейку и прошмыгнув между супругой и стеной, со всех ног ринулся на улицу. Инстинкт самосохранения безотчетно гнал скандалиста вперед босиком по щебенке. Однако, в Олёне проснулась дикая собака Динго, и она не собиралась упускать раненую добычу. Женщина метнулась вдогонку. Распугав гогочущих возле ворот гусей, она в несколько прыжков настигла жертву, с разбегу повалила на щебень, и захватив в ладонь несколько камней начала колошматить супруга по роже.

Следом выскочили Нинка с Анькой. Наперебой крича, они пытались образумить подругу, вошедшую в состояние аффекта:

- Олёна, стой! Хватит! Перестань!

- Пусть бежит! Отпусти!

- Гнида! – щебенка трещала под воздействием возившихся тел.

Такого гуси ни разу не видели. Птицы подняли страшный гвалт, загоготали, раскрыли крылья, защищая молодняк. Гусак зашипел, вытянув клюв в сторону драки, собаки лаяли, бабы орали.

- Олёна, Олёна, прекрати, слышишь! – на расстоянии уговаривала Анна, боясь слишком близко подходить к разъяренной подруге.

– Тормози!!! Убьешь, сядешь за этого козла! – Ниночка тоже на всякий случай держась поодаль.

Последний аргумент родственницы, похоже, пробил пелену замутненного сознания Олёны.

- Неси сигареты! - подняв на сноху небесно-синие безумные глаза, провопила она, – дайте закурить!

- Где они? – Аня криком старалась отвлечь взбесившуюся бабу.

- На плите, - взвыла Олёна в перерывах между ударами, оставляющими кровавые следы на лице благоверного.

Нина метнулась в дом, схватила пачку и на ходу, прикурив сигарету, сунула Олёне. Та затянулась, нанесла ещё два удара камнем, затянулась снова, и, тут все пошло по знакомому сценарию…

В жизни человека случаи часто происходят рефреном. Судьба как бы вращает по кругу, пытаясь заставить сделать выводы. Олёна отвлеклась, а подмятый Петя, улучив момент, ударил возлюбленную лбом по зубам, вырвался и сиганул прочь, на ходу переживая превращение головы в квадратно-синюшный жбан. Олёнушка проявила великодушие и догонять супруга не стала, к тому же было жаль выбрасывать недокуренную сигарету. Она тяжело поднялась, с жадностью глубоко затянулась и выпустила густую струю дыма.

Апогей трагикомичной ситуации сходил на нет в виду отсутствия раздражающего объекта. Гнев потихоньку отпускал женщину и возвращал к способности членораздельно говорить предложениями. Гуси заторопились во двор, со стресса пролезая в слишком узкую щель под воротами. Застревали и суетливо гоготали. Соседи отлипли от окон. Нина с Аней под уговоры кое-как уволокли подружку домой.

- Пойдем руки помоем, - Анна, как медик с опытом фельдшера на скорой, видя кровь, по привычке решила заняться обеззараживанием ссадин.

Правда Олёнины руки были как раз в полном порядке. Даже костяшки не сбиты.

Послушно смыв кровь, женщина села за стол, закурила третью по счету сигарету, задумчиво налила себе водки, по-бабьи всхлипнула и не дожидаясь подруг, накатила сразу чуть ли не полстакана.

- Дорогая, ты что так звереешь? Убить же могла, - Нина до сих пор пребывала в полушоковом состоянии.

При всех стараниях, она никак не могла привыкнуть к неконтролируемой ярости обретенных родственников.

- Запросто. При бешенстве у меня в глазах темнеет. Вижу перед собой только цель!

- У тебя дочка маленькая, его похоронишь, сама сядешь. Куда ребенка? Опять маме или в детдом? – поддержала Анна. - Она первого еле вырастила, уже старенькая, всю жизнь на вас положила. Скоро в гроб сведете Ангелину Ивановну.

- Вот уебок, надо ж было так выбесить, - Олёна точно размеренным щелчком стряхнула пепел в пепельницу.

- Он сучара, Олёна, не спорю, но твою ж мать, ты совсем одурела?! Как можно настолько ненавидеть близкого человека? – Нина, очень любившая своего бешеного мужа, была поражена семейным актом агрессии.

Владик, не смотря на свирепый нрав, знал силу удара, поэтому никогда не поднимал руку на жену, да и вообще на женщину.

Неожиданно из глаз Олёны брызнули слезы.

- Заработал, сука, не первый раз получает. Вы не знаете, что это животное творит.

- Так разводись, это не повод убивать, - Аня выкладывала на тарелку соленые огурцы, постукивая вилкой о края тарелки. Она до сих пор не могла унять нервную дрожь после происшествия.

- Ещё какой повод.

Нина подняла свою рюмку, поближе пододвинув закуску и обратилась к Ольге.

- Давай-ка, бахнем.

- Меня подождите, - Олёна почувствовала необходимость выговориться.

Чокнувшись первой попавшейся под руку полной стопкой, она замахнула содержимое одним большим глотком и закусив соленым груздочком в сметане, принялась выливать душу.

- Я, когда беременная была, почти до самых родов ходила на работу. Этот же козлина ни хрена толком не зарабатывает. Только в сезон копейка появляется. Деньги нужны, да и боялась, что на мое место кого-нибудь возьмут, пока в декрете. В моей бригаде девица работала. Молодая, худая, длинноногая, волосы густые, длиннющие, до середины задницы. Начала Пете строить глазки.

- Этому задроту?! – удивленно воскликнув, не удержалась Нина.

Привыкнув к мужской стати Влада, она даже представить не могла, что кто-то мог позариться на убогого гопника, кроме самой Олёнки, разумеется. Ну с нее-то спрос невелик, ладно хоть такой худо-бедно прижился.

- Оказывается козлище нарасхват. Он решил на стороне съебнуться. Я, когда поняла, что шашни наклевываются, сразу подошла к девке и предупредила: «Не тронь! Моё!». А эта шалава мне отвечает: «Ты мне не указывай, что хочу, то и делаю». Я ей: «Смотри, овца, я тебя предупредила. В семью не лезь!». Понятно, смелая сука. Что могу сделать, с животом на восьмом месяце.

- Слушай, если бы ты ко мне подошла с такими намеками, пусть даже беременная, я бы бежала впереди трусов от твоего мужа, -Анька нервно хохотнула.

-Ну, видишь ли, та молодая, тупорылая… Когда родила… Олеське было полтора месяца, мне понадобилось срочно по делам на весь день уехать, вопросы кое-какие с квартирой решить. Нацедила молока, оставила в бутылочках в холодильнике на целый день. Наказала ему кормить каждые три – три с половиной часа, только обязательно подогреть. Приезжаю в девять вечера домой – мужа с дочкой дома нет. Открываю холодильник, а там все бутылочки на месте! Вы представляете?

- Да ладно!? – не поверила своим ушам Анна. - Месячного ребенка на кормить целый день!?

- У меня истерика, Петю найти не могу. Тут мне наши парни с сервиса позвонили. Он с самого утра с дочкой приперся на мойку к этой суке и целый день там шоркаются. Отошли за угол, там у нас лесок небольшой, говорят, трахаются прямо сейчас. Ребенок в коляске надрывается, а она прислонились жопой к ручке коляски и покачивает, чтобы не орал.

- Пиздец, - кратко подвела итог ошарашенная Ниночка.

- Я на тачке туда. Мандавошки уже не видно, а этот выруливает навстречу с довольной рожей. Выломала штакетник возле сервиса, отмудохала от души. Доска – в щепки, одежда в клочья. Из ебальника потом два дня занозы доставал. Повезло, доска без гвоздей оказалась.

- Мозга нет, гвоздики ничего бы не повредили, - невесело засмеялись подружки.

Олёна ухмыльнулась.

- Точно... Неделю у мамаши дома отсиживался, боялся на глаза показаться, раны зализывал. Я на следующий день дочку свекрови в руки: «Не дай бог, что-то с ней случится! Только попробуйте, сука, опять не накормите, убью обоих: и тебя, и твоего выблядка».

- Ничего себе, ты со свекровкой разговариваешь!

- Пусть знает свое место, старая карга, а то вздумала меня учить, как только я в их квартиру заехала. Поговорили по душам, так она сама быстро вещички собрала к бабке жить перебралась.

Ниночка с Аней переглянулись и понимающе хохотнули, ожидая продолжения рассказа.

- Прихожу, значит, на работу. Ловлю девицу: «Я тебя предупреждала, что мое, не тронь? Говорила не лезть в семью?!», она мне: «Ой, да пошла ты…». А у меня, девки, ведь ещё условный срок не закончился. Я понимаю, что если её сейчас здесь урою, то точно сяду.

- И что ты сделала? – Нина, часто сталкивающаяся с поползновениями на красавца-мужа, недоумевала, что ещё можно сделать в подобной ситуации. Как отвадить шалаву?

- Вот и она спросила: «И чё ты мне сделаешь?» Я заталкиваю суку в свою бендежку, валю на пол, закручиваю за спину руки. Беру ножницы и начинаю стрижку... Все шикарные волосы под ноль. На лысо, клочками, как попало. В общем, оформила «французский выщип» по высшему разряду. Потом дотянулась до аптечки, залила башку зеленкой и вытолкала наружу.

Подружки не знали, то ли смеяться, то ли плакать, то ли сочувствовать. Олёна снова прикурила.

- Что дальше?

- Больше в сервисе её никто не видел… Даже за зарплатой не появилась…

Яна, знакомая с историей, вспомнила, как по прошествии многих лет ей довелось случайно встретится с Олёной. Одноклассница, всем на удивление, сумела сохранить семью, выдрессировать супруга и угомонилась сама. Окончательно растолстела, заматерела, превратилась в приземистую крепкую короткостриженую мужеподобную бабищу с синдромом будки. От былой красоты не осталось даже намека. Подросшую дочку отдала в дзюдо школы олимпийского резерва. Способная девочка, учитывая мамину генетику, подавала очень большие надежды, выигрывала одно состязание за другим. Остепенившаяся Олёна, не заботившаяся о старшем сыне, с удвоенной силой восполняла пробелы. Все свободное время вкладывала в дочь, сопровождая на соревнованиях и активно участвуя в организации мероприятий.

Если бы Яна могла людям наглядно показать пограничный уровень, то Олёна – являлась ярчайшим примером. С положительной тенденцией в сторону снижения греха, не только своего, но и мужа. Попытка разрешения родового конфликта и направление ребенка по пути предназначения убеждали Яну в том, что предоставление людям шанса на исправление имеет смысл.