Эйс

Глава 19. Расплата

Прости господи! Я вчера убил человека.

Прости, что убил сегодня. И прости за завтра.

Потому, как завтра не смогу прийти покаяться.

Шепиловы ехали на Уазике в загородный дом, расположенный в престижном дачном поселке недалеко от Челябинска. Машина, груженая кафелем, клеем, досками и прочим стройматериалом, натужно гудела, с трудом преодолевая возвышенные участки, неровно переваливаясь по ухабистой дороге. Потрепанный жизнью неопределенного возраста водитель крытого УАЗа по имени Николай был не многословен. Изредка курил в окно, каждый раз стыдливо спрашивая разрешения строгой и красивой Тамары Александровны. Алексея он знал по работе, а вот жену его видел впервые, и раньше даже не предполагал, что супруга коллеги может оказаться такой крутой дамой. Таких неприступных лощеных женщин он всегда побаивался, по прическе безошибочно определяя в них высокое начальство. По непонятной для него причине, статусные женщины всегда оказывались эффектными блондинками с идеальной укладкой. Волосок к волоску - не взирая на окружающую ситуацию.

«Интересно, каково жить с женой, которая даже дома выглядит, как с картинки?», - думал по дороге Николай, невольно прислушиваясь к обсуждению супругов о предстоящих работах по дому.

Идея капитального ремонта коттеджа возникла спонтанно. Тамара Александровна находилась в глубоком стрессе и, боясь после смерти сына сойти с ума от горя, решила хотя бы немного абстрагироваться от тяжелых мыслей интенсивным физическим трудом.

Денег на выполнение ремонта наемными рабочими вполне хватало, но она твердо решила, что несложную, и не требующей высокой квалификации работу, будет делать самостоятельно. Безутешная мать всячески пыталась загрузиться делами. Она убивала свободное время на покупку обоев, паркета, сантехники, доставала через знакомых новую бытовую технику и мебель, занималась разработкой дизайна помещения, высадкой новых деревьев, доводя до идеала замыслы по обновлению участка. Суета помогала, но ненадолго. Каждый новый день без сына нес очередные страдания.

Не доезжая несколько километров до места назначения, видавший виды Уазик чихнул, дернулся и намертво встал посередине дороги, издав прощальный резких запах бензина. Водитель, тихонько матерясь на развалюху, открыл капот, пошарил руками и измазавшись в мазуте, хмуро объявил:

- Все, приехали.

- Что случилось? – не особо разбирающийся в моторах, ради приличия поинтересовался Алексей.

- Карбюратор сдох.

Шепилов прикидывал варианты дальнейших действий, слушая в пол уха, как водитель продолжает возиться с машиной, всё больше убеждаясь в невозможности ехать дальше. По раздосадованным отрывистым репликам, Алексей понял: придется ловить попутку, готовую взять на буксир вышедший из строя Уазик. Благо тянуть машину не долго – до места оставалось километра три-четыре. Вот только дорога к коттеджному поселку довольно пустынная и надеяться на быстрое решение проблемы не приходилось.

Тамара, одиноко сидевшая в кабине, окончательно сникла. Мелкие и крупные неудачи, постоянно преследовавшие в последнее время, никак не отпускали. Любимую работу, в виду постоянных отлучек, пришлось поменять. Поначалу она пыталась забыться в объятиях любовника, на секунду спасаясь от несчастья в страстном сексе, но последнее время ей все чаще и чаще оказывалось не до любовных утех. Шепилова мучительно и неуклонно погружалась в бездну. Казалось, одно большое, непреодолимое горе, магнитом притягивало к себе другие беды. Расследование по делу сына безуспешно тянулось уже больше десяти месяцев, выматывая все моральные силы. Непробиваемая стена бюрократизма и милицейского произвола, порождала в ней темную бурю ненависти и безысходности, умножая и без того невыносимую скорбь. Тамара глубоко страдала от одного только вида убийц, безнаказанно разгуливающих на свободе

Перед отчаявшейся матерью представал единственно возможный выход, позволявший утолить жажду мести и унять ноющую рану в груди. Она вынашивала жестокие планы, и сама не замечала, как мрачные мысли наваливаются удушающим облаком, усугубляя и без того непростое душевное состояние.

Пронзительный скрежет тормозов вырвал Тамару Александровну из горестных раздумий. Водитель завопил с одновременным звуком сильного глухого удара. Предвосхищение непоправимого охватило женщину ледяным страхом. Еле держась на ватных ногах, Тамара тяжело вышла из машины и пройдя несколько метров по дороге, оказалась снова затянута в знакомую жуткую адскую воронку трагедии. На асфальте, рядом с остановившемся грузовиком лежал Алексей.

Словно в замедленной съемке, сквозь туман, она видела растекающееся пятно крови, грязную бежевую куртку и неестественное положение конечностей мужа. Необъятный ужас раздирал её изнутри, не давая вырваться крику наружу. Тамара превратилась в неподвижную статую, отрешенно наблюдавшую за суетой незнакомых людей, окруживших Алексея.

Позже водитель грузовика пояснил, что он не успел затормозить, увидев неожиданно выскочившего из-за УАЗа мужчину. Мобильных телефонов тогда не было, поэтому ожидать прибытие скорой было равносильно смерти. Виновник аварии, оправившись от шока, вместе с Николаем осторожно погрузил пострадавшего в открытый кузов грузовика, подложив ему под голову куртку. Туда же рядом устроили Шепилову, придерживать супруга.

Путь до травматологии казался бесконечным. Грузовик трясло, Алексей от болевого шока находился без сознания. Тамару беспощадно мотало из стороны в сторону, холодный ветер слизывал с лица текущие слезы. Однако, сидя голыми коленями на жестяной, пыльной поверхности кузова, не предназначенной для перевозки людей, женщина не замечала дискомфорта. Сжимающееся от страха сердце, остро реагировало на каждую кочку, отражающуюся на Алексее. Она молилась, чтобы жесткая поездка не причинила ещё больше вреда. Тамара Александровна уже простила неосторожного водителя, по чьей вине сейчас умирал муж, лишь бы скорее доставил в больницу. Её душа уже не вмещала горя, отчаяния и ненависти.

В больнице констатировали крайне тяжелое состояние пострадавшего со множественными переломами и повреждениями внутренних органов. Алексею экстренно провели операцию, потом ещё одну, но квалификация врачей оказалась недостаточной: при диагностике они пропустили внутреннее кровоизлияние в селезенке. Клинику острой кровопотери обнаружили не сразу, а спустя несколько суток, когда под давлением распирающей изнутри крови, признаки стали очевидны. Спустя много лет, Тамара уже не помнила, стоял ли вопрос очередного хирургического вмешательства, но тогда все были убеждены - слишком поздно. Алексей впал в кому. Жизнь супруга в течение нескольких дней поддерживалась аппаратом искусственного жизнеобеспечения. Малейшая возможность выздоровления исчезала как призрачная дымка, уступая место суровой действительности.

- Тамара Александровна, состояние Алексея критическое, - обратился к Шепиловой при очередном посещении реанимации главврач, лично наблюдавший за пациентом. - Мы можем продолжать бороться за его жизнь, но все указывает на частичное поражение головного мозга. Медицина бессильна. К большому сожалению, вам предстоит решить, отключать мужа от аппарата или нет.

Доктор старался быть кратким. Подобные известия даже после многолетней врачебной практики нелегко преподносить родственникам. Однако он не видел никакого смысла в дальнейших мучениях пациента. Тамара, находящаяся в состоянии непреходящего длительного стресса, не испытывала никаких душевных волнений. Безразличие и апатия накрыли её с головой.

- Совсем никакой надежды? – холодно и почти безучастно спросила она.

- Сейчас очень мало перспектив на выживание, гибель мозга – необратимое состояние.

- А если выживает? Будет парализован?

Умом Тамара Александровна понимала, раз она сама выкарабкалась при самых неблагоприятных прогнозах, то Алексей тоже заслуживал шанса.

- Увы. Даже при самом лучшем варианте, если вдруг произойдет чудо и ваш супруг очнется, к полноценной жизни он уже не вернется. Более того, организм не сможет поддерживать самостоятельно жизнедеятельность.

- Вы уверены? – Тамара в упор смотрела на врача глубокими голубыми глазами, таящими на самом дне страшное несчастье.

Врач почувствовал себя крайне неуютно и отведя в сторону взгляд, произнес:

- Не могу назвать в процентах вероятность положительной динамики, но, к большому сожалению, вынужден констатировать: надежды нет. Мы только оттягиваем летальный исход.

За старательно подбираемыми словами Шепилова ясно разглядела смысл сказанного: после изнурительного лечения муж до конца жизни будет пребывать в состоянии овоща. Сейчас нужно определиться: бороться за жизнь до конца и обречь себя на каторгу по уходу, а мужа на беспомощное, жалкое существование или прекратить мучения разом.

Не смотря на решительность, Т.А. не готова была взвалить на себя ответственность за судьбу близкого и вынести жестокий приговор. Алексей в любом случае, всегда оставался родным и по-своему любимым человеком. Если бы вдруг представилась возможность выбирать между любовником и мужем, она без тени сомнения, обменяла бы жизнь первого на отца своих детей. Лишь бы Алексей пришел в себя, лишь бы удалось заглянуть в добрые и знакомые до боли голубые глаза. Интрижка на стороне не шла ни в какое сравнение с настоящими, пусть и подзабытыми за долгую семейную жизнь, чувствами.

- Нет, я не дам его отключить, – колеблясь произнесла женщина.

В эту самую минуту чувство долга толкало её на любые жертвы. Разум нашептывал другое.

- Тамара Александровна, право ваше, но боюсь, это отдалит неизбежное. Фактически Алексей находится за гранью. Ещё один момент, - врач замялся, стоило ли сообщать подобную информацию страдающей женщине, но собравшись духом, продолжил, - мне неловко об этом говорить, но сейчас не хватает койко-мест в больнице, наплыв тяжелых пациентов. Мы бы хотели помочь тем, кого возможно спасти. Извините.

- Я все понимаю, но нет. Это невозможно… Я сама болела раком, и никто кроме него не верил, что поправляюсь. Мой Леша сильный, он выживет. Я не могу его отключить, дайте ещё время, он сможет, - проговорила Шепилова и поднялась, дав понять, что разговор окончен.

Врач понимающе кивнул:

- Хорошо, я вас услышал, оставляем на аппарате и будем надеяться на лучшее.

Одно несчастье сменялось другим, не давая возможности передохнуть. Беседа с врачом была тяжёлой, но после смерти сына уже ничто не могло всколыхнуть Тамару Александровну на новый виток эмоций. Она чувствовала себя обязанной и испытывала вину за измену. Ее душа находилась в состоянии борьбы между желанием искупить свой грех, служа мужу, и стремлением избавить его от страданий.

Ища верной подсказки, пусть даже безмолвной, на следующий день Тамара снова появилась в палате мужа.

Страшную бледность Алексея оттеняли белые простыни. Если бы не тихо работающий рядом аппарат искусственной вентиляции легких, можно было подумать, что пациент уже скончался. Тонкая серо-желтая кожа натянулась на черепе, расслабив мышцы и разгладив привычные морщинки, словно приготовившись к бальзамированию. Глаза впали. Тамара на секунду застыла в дверях, внезапно поняв, что именно с этим, изменившимся до неузнаваемости лицом, он будет лежать в гробу. С трудом отделавшись от представленного зрелища, женщина присела рядом, мягко положив на его руку свою.

Врачи предупредили о возможном «эффекте Лазаря» у больного в коме, но сейчас она ждала любого малейшего намека на движение, дававшего надежду. Женщина тихонько беседовала с ним, вспоминала совместную жизнь, счастливые моменты, как познакомились, говорила о погибшем сыне, просила дать знак. Все было тщетно, Алексей не подавал признаков жизни. Т.А. представила дальнейшее существование: обездвиженный муж, эмоциональная нагрузка на младшего сына. Карьеру придется остановить, посвящая все свободное время лечению пролежней, кормлению и выноса утки с фекалиями. Ей казалась непостижимой мысль о том, что, испытывая мучения, он даже не сможет об этом сказать. А как же незавершенные дела? Убийцы сына до сих пор в полном здравии на свободе. Конечно, можно до последнего бороться и уповать на чудо, закрыв глаза на жестокую реальность, но в действительности она тянет время и продлевает агонию.

- Алексей, родной, прости меня за все и прощай. Поцелуй там за меня Артёма, - прошептала Тамара и поцеловав его в губы, вышла из палаты.

Вернувшись в кабинет главврача, она сухо промолвила:

- Отключайте.

Знала бы Тамара Александровна, что, вырываясь с бешеной силой из когтистых лап смерти, возьмет часть энергии с родных! Если бы догадывалась, что ошарашенная и взбешенная старуха с косой, дерзко откинутая от жертвы, вернется в помеченный дом и заберет другую душу, устроив размен, а потом, побродив кругами, зайдет снова и заберет ещё одну, мстительно продемонстрировав, что её не обмануть, Тамара не выпила бы ни одной таблетки. Только сейчас она поняла, смерть всегда берет обещанное и будет ненасытно требовать крови ещё и ещё, избрав сбежавшую из-под могильного венца своим проводником.

Почти два года, потраченные Тамарой Александровной на поиски справедливости, прошли впустую. После жалоб в прокуратуру и вышестоящие органы, дело неизменно возвращали обратно в регион на доследование и вскоре снова цинично закрывали «за недостаточностью улик». В смутные времена никто не хотел заниматься вопросом, в котором замешаны высокие милицейские чины. Всё обреченно циркулировало по кругу. Тамара Александровна не сдавалась, невероятными усилиями дошла до самого верха, но ей не помог ни прием у президента-алкоголика, ни серьезные статьи на полполосы в центральных газетах. Все спускалось, как в унитаз в одну и ту же инстанцию, находившуюся под контролем отца малолетнего преступника. Мысль о троице, убившей сына терзала неотступно.

Поначалу парни вместе с Юлей избегали попадаться ей на глаза, а затем, чувствуя безнаказанность, вконец обнаглели и стали вести себя вызывающе, откровенно насмехаясь над несчастной матерью. Их бесила непреклонность, настойчивость Шепиловой с бесконечными обращениями в государственные структуры. Об очередном отказе молодняк узнавал раньше её и открыто злорадствовал. И если мир Тамары Александровны после смерти Артёма рухнул, то в их жизни ровным счетом ничего не поменялось. Свято поверив в свою неуязвимость, они так же продолжали развлекаться, пьянствовать, шакалить на улицах и отираться по подъездам.

Подобное преступление, в любое другое время, при соответствующих усилиях, получило бы широкий резонанс. Случись такое до перестройки, вопрос Шепиловой решился бы в считанные дни, но сейчас связи, наработанные в советские времена, дали сбой. В сложный период бывшие шишки старались никуда не вмешиваться, каждый беспокоился исключительно о себе. Необходимо сориентироваться с кем дружить, и успеть выгодно приткнуться. В стране только что произошла смена политического строя, всюду царил беспредел и беззаконие. Очередное убийство на фоне бандитских разборок, никого особо не волновало. Убивали и с большим размахом. Милиция оказалась никому не подвластна, стражи правопорядка вели себя хуже уголовников. Порой простому человеку было невозможно определить «ставящего на счетчик», кто он - мент или рэкетир. Дела и тех, и других, оказались тесно переплетены, менты покрывали преступников. Некоторые связи не разрушены до сих пор. В подтверждение тому ужасающая коррупция в органах полиции спустя десятилетия.

Торговые работники, к которым относилась Шепилова, оказались самой слабой структурой. С развитием стихийного рынка бывшая элита резко потеряла свое влияние. Однако, лохи в блатной сфере не водились, большинство на дрожжах приватизации открыли собственный бизнес, а кто не успел в виду разных причин, как Тамара, переквалифицировались.

Шепилову трудности только закаляли. Хватку она не потеряла и вовремя ушла в ресторанный бизнес, который, благодаря поддержке криминалу, только усиливал свои позиции. В то время, когда в магазинах даже по талонам, давясь в огромных очередях, почти ничего нельзя было купить, в кабаках просаживались огромные, шальные деньги, презрев понятие дефицита. В стране процветал культ официанта. Обслуживающая должность за близость к блатному миру считалась крайне престижной, что уж говорить должности директора ресторана. Все воровские авторитеты знали Тамару Александровну в лицо. У нее оставался единственный путь добиться возмездия.

В заведении, где работала Шепилова, часто отдыхал от неправедных трудов приятель владельца, Степан Килежич, видный деятель криминального мира региона. Его присутствие придавало ресторану статус и престиж, поэтому положенец и его приближённые всегда были желанными гостями. Братья Килежичи, боснийцы по происхождению, были на слуху всех жителей большого города. Они обладали незаурядной внешностью, оба смуглые, темноволосые, крупные, привлекательные мужчины.

Старший, Степан, возглавлял крупную и дисциплинированную преступную организацию, славился принципиальностью и жёстким характером. Он представлял новое поколение криминальных лидеров, которые перестали чтить воровской закон, запрещавший иметь состояние и семью, но соблюдал остальные его основные правила.

Понятие чести не были для него чужды. Необоснованного беспредела, особенно ментовского, на дух не переносил. Ситуация с Т.А. как раз оказалась такого рода, поэтому взаимопонимание было обеспечено по определению.

Степан начал свою карьеру с рэкета на крупном вещевом рынке, постепенно расширяя свою сферу влияния и обрастая подвижниками. По мере роста группировки, он стал сталкиваться не только с конкурентами, но и с силовыми структурами. Трогать их пока боялись, но будучи неглупым человеком, он понимал: подобная расстановка сил продлится не долго. Первым делом встал вопрос отмывания денег. С его репутацией легализоваться оказалось не так просто, поэтому Степан решил использовать политический ресурс. Схема была проста: преступный доход - бизнес - депутатство. Даже стопроцентный проигрыш на выборах оказывался на руку преступному клану. В случае уголовного преследования, можно поднимать крик на весь мир о сфабрикованном деле с целью устранения политического конкурента.

Для реализации этой стратегии был выбран младший брат Василий, который обладал более "чистой" репутацией и манерами. Первым шагом стал рейдерский захват крупнейшего машиностроительного завода в стране.

В период смуты и неразберихи через подставных лиц Килежичи активно скупали акции промышленного предприятия. Руководство завода сохраняло в своих руках контрольный пакет акций и поначалу было уверено в непоколебимости своих прав, поэтому прощелкало один важный момент: предательство. Один из заместителей генерального директора втайне передал Килежичу крупную часть акций. Этой части как раз хватало на то, чтобы завладеть контрольным пакетом. По какой причине он это сделал, через подкуп, угрозы или шантаж осталось тайной. О незаконной передаче ценных бумаг стало известно лишь на общем собрании акционеров. Вероломный захват проходил по всем законам нового времени: присутствие автоматчиков в гражданке; перекрытый доступ связи и блокированный выезд с завода. Дело дошло до того, что сотрудников фондовых бирж, как свидетелей перехода права собственности предупредили заранее: в случае стрельбы - падать на пол. Люди Килежичей были готовы к самым решительным шагам. Слишком много сил и денег вложено в рейдерский захват. С громким скандалом и под большим давлением правление перешло в руки дельцов криминального мира.

На заводе смело можно было ставить крест. Практически сразу с него начали выводить средства и активно банкротить с использованием мутных схем. Вокруг предприятия в один миг образовалось множество подставных фирм, которым отваливали бешенные деньги за товар или услуги, ничего не получая взамен. После переводов организации-однодневки растворялись в небытие, а выведенные деньги оседали в карманах Килежичей и их сообщников. Крупнейшее в стране промышленное производство злонамеренно и беспощадно разрушали.

До прихода Килежича на градообразующем предприятии работало около двадцати тысяч работников. К концу правления насчитывалось не более трех. На полное разорение завода хватило двух лет. Производство остановилось. Заработная плата не платилась по полгода, её предлагали брать обедами или товарами дешевого китайского производства из магазина завода, который также был представлен фирмой непонятной принадлежности. Килежичей совершенно не волновала судьба огромного количества людей, оставшихся в тяжелые года без средств к существованию. И в то время, когда заводчанам нечего было жрать, Василий, на невыплаченную зарплату строил православный храм.

Тогда в России начала набирать обороты тема возврата к христианским истокам, стало очень модно обращаться к богу. «Блатные» в первых рядах стояли у икон.Чем больше преступлений числилось за братком, тем больший крест с драгоценными камнями висел на шее, тем больший вклад он собирался внести в церковь, откупаясь от кары господа. Однажды услышав, что строительство церкви искупает все грехи, имеющие особые «заслуги», возводили целые комплексы. Генеральный директор завода Василий Килежич не стал исключением. Не много, ни мало он назвал построенный храм именем Василия Великого. Имя святого абсолютно «случайно» совпало с собственным. Тысячи семей окунулись в нищету, зато преступник оказался неоднократно награжден орденами от православной церкви. Народ разочарованно плевался: «Здесь награбил, ещё и на том свете прекрасно устроится». Яна не знала, помогло ли браткам строительство церкви при переходе в иной мир или нет, но преждевременный уход при чистке, точно не отсрочило.

Незадолго до начала процесса банкротства, Вася Килежич двинул во власть, выставив свою кандидатуру на главу области. Правда, криминальная слава фамилии оказалась настолько велика, что на голосовании он не смог набрать даже двух процентов, несмотря на использование черного пиара и запрещенных приемов в ходе выборов в виде вбросов, и подкупа нищего электората подарками. Зато статус кандидата в губернаторы в определенной мере обеспечил защиту от уголовного преследования за преднамеренный развал предприятия и открыл широкую дорогу в большую политику. После банкротства его самым удивительным образом назначили Полпредом президента в Юго-западном федеральном округе. Что самое парадоксальное, он даже умудрился получить орден за существенный вклад в экономическое развитие страны. По иронии судьбы и людской подлости, человека развалившего тяжелую промышленность в особо крупных масштабах, наградили.

Старший Килежич выбрал стезю попроще – вложился в недвижимость. На награбленное построил огромный торговый комплекс в самом центре города и отошел от дел, уступив зону влияния поджимающим конкурентам.Своевременный уход от опасных дел сохранил Васе жизнь, что для криминального авторитета такого уровня было редкостью, и дал статус почтенного бизнесмена.

Стоит отметить, что в личной жизни матерых и изворотливых преступников не все складывалось гладко. Высшие силы наказали Килежичей по-своему. У Степана было двое сыновей, а у младшего брата – один. Все дети находились примерно в одном возрасте, с разницей в 2-3 года, и все они подсели на тяжелые наркотики в подростковом возрасте.

Отцы, которые стремились к преступному обогащению и удержанию власти, не уделяли должного внимания воспитанию своих детей. Избалованные деньгами, пацаны видели перед собой конкретный пример безнравственности. Нарушение общественных норм с ранних лет стало для них основным принципом жизни. Когда же старшие спохватились, оказалось, что разлагающиеся организмы сыновей лечить слишком поздно, да и обеспечить тотальный контроль над их образом жизни боссы мафии не могли. Слишком сильны связи, слишком продуманы каналы доступа к наркоте. Василий полностью разочаровался в сыновьях. За несколько лет они скололись так, что были не в состоянии самостоятельно передвигать ногами. В около преступном мире злорадно насмехались над младшими Килежичами, которых волочили под руки друзья-прихлебатели.

Степан какое-то время ещё пытался бороться за сына. На месте переломить ситуацию не смог, поэтому отправил отпрыска подальше. В армию. Повергнув весь Дальневосточный военный округ в глубокий шок. При поголовном откупе и откоса от срочной службы, сын директора крупнейшего завода России оказался в рядах обычных призывников. Как и следовало ожидать, желание ширнуться и деньги, сделали свое дело и там, тем более место для службы в этом плане было выбрано не самое удачное. Служба в армии не помогла освободиться от зависимости. Статус конченного нарика оказался пожизненным. В короткий срок все младшие Килежичи один за другим сгнили изнутри или погибли от передозировки. Судьба на корню полностью прервала род. Хотя, может статься, высшая справедливость оказалась ни при чем. Скорей всего, на иглу сыновей преступников подсадили из мести враги, коих у братьев было предостаточно.

Стоит отдать дань справедливости – Килежичи после смерти сыновей всегда находились в конфронтации с барыгами и активно чинили препятствия наркотрафику.

Преступная составляющая Челябинска вообще казалась удивительной. Одни боссы мафии перекрывали кислород распространению наркотиков. Другие, такие как Макарыч, растивший дочь, всеми силами старался не допустить расцвет «мохнатого бизнеса» - проституции. В зародыше гасил подпольные «массажные салоны». Даже по прошествии многих лет после его убийства, в Ленинском районе, где он проживал с семьей, не было ни единой квартиры с жрицами любви, оказывающей сексуальные услуги. То ли слава благородного разбойника Робин Гуда крутым бандитам не давала покоя, то ли каждый, благодаря единокровным детям, создавал свои понятия чести и правильности в преступном мире.

Так или иначе, сыновья тема оказалась крайне болезненной для самого Степана.

Ему то Тамара Александровна и поведала за рюмкой коньяка о своем горе. Долго уговаривать криминального босса не пришлось. Несмотря на то, что он не являлся «вором в законе» в истинном понимании этого слова, Степан всё же был идейным. По крайней мере, считал себя честным бандитом и всей душой ненавидел ментов, которые прикрывали точно такую же преступную сущность погонами и властью. Женщина знала к кому обратиться. Дослушав рассказ Шепиловой, Килежич за символическую плату сам предложил наказать виновных. Они ударили по рукам с единственным условием: Тамара хотела лично наблюдать за процессом возмездия. Килежич был не против. Глядя в многострадальные глаза директора ресторана, он сразу просек: эта решительная и ушлая бабенка будет посильнее некоторых товарищей, выдержит все и никого, никогда не сдаст.

Первого члена преступной троицы, Толика, поймали вечером не далеко от дома, затолкали в багажник черной Волги и отвезли в пустующий склад. Тамара с мазохистской неистовостью желала знать мельчайшие подробности произошедшего, поэтому из него долго и жестоко выбивали информацию, кто что говорил, кто заманил наверх, кто бил, кто толкнул с балкона. Под пытками Толик признался во всем, сдав подельников с потрохами.

Как и предполагала Тамара, все началось из-за Юли. Увидев уровень обеспеченности Артема и его заинтересованность в романтических отношениях, ей пришла в голову идея, как тянуть из порядочного мальчика деньги. Юля сначала замутила с Артемом любовь, переспала, а потом из-за пустяка рассорилась. Перед дворовыми друзьями представилась оскорбленной и предложила наказать деньгами.

Какое было время, такие и герои. Местная шпана равнялась на крутых. Их влекла преступная романтика, антураж беспредельности и понты. Они подражали манерам и «прихваткам» братков на районе, поэтому Юлькино предложение зашло на ура. В девяностые тематика «поставить на счетчик» была крайне популярна. Попасть на него могли не только из-за проступка или не вовремя отданного долга, поводом могло послужить что угодно. Все решало на чьей стороне сила. Юная шаболда умело манипулировала, апеллируя к крутости вымогательства за опороченную честь. Завидовавшие крутой жизни Артема, пацаны охотно согласились раскрутить «золотого мальчика», но просчитались с одним. Парень, не смотря на интеллигентность, все же унаследовал жесткость матери. Игнорировал угрозы, не боялся, и на развод не велся. На очередной стрелке, организованной Юлькой «поговорить», все пошло не так. После безуспешного запугивания завязалась драка, в ходе которой милицейский отпрыск Жора, испытывая прилив разудалости и в порыве беспричинной злобы, вытолкнул Артема с балкона 8 этажа в подъезде между лестничными площадками.

Тамара Александровна не особо распространялась о нюансах наказания Толика. Все-таки состоявшееся убийство, по которому, возможно, ещё не истек срок давности. Но вполне определенно дала понять, что его пристрелили, как скулящую собаку. Огнестрел указывал на особый статус исполнителей, рядовому гопнику пистолет было не достать. Затем пришла очередь Жоры. Ему, как главному убийце, сыну мента, и основной причине не совершившегося правосудия, была заготовлена особая участь.

Расправа происходила на пустынном берегу озера в пригороде Челябинска. Над тихим заливом, обрамленном камышами, пульсировала черная, клокочущая энергия. Как раз такую, остро-опасную, бурлящую в предвосхищении самых отвратительных событий, Яна определяла для себя как возбужденную, девятого уровня. Били Жору бесчеловечно, расчетливо, не давая потерять сознание. Одной физической боли для осуществления мести Шепиловой было недостаточно, она жаждала моральных страданий убийцы. Наблюдая за истязаниями, она выплескивала на него все свое презрение, ненависть и боль, объясняя Жоре кто он и что его ждет. Сына мента насиловали прямо на её глазах.

- В момент, когда его трахали, я с ним говорила, - поведала тогда в поезде Тамара Александровна.

Жора рыдал, валялся в ногах, моля о пощаде, был готов на все, лишь бы его не убивали. Слезы ублюдка, недавно насмехавшегося над ней, вызывали ещё большее отвращение у Шепиловой, её ожесточенное сердце жаждало только смерти.Зверски избитого и бесчувственного Жору погрузили в лодку, вывезли на середину озера и выкинули за борт в холодные воды Смолино.

Из Яны после таких откровений, словно клином вышибло собственное горе. Она до сих пор помнила черную вязкую тьму, накрывшую собеседниц и то, как молча запивала рассказ враз потерявшим крепость коньяком. Яну ужасал даже стиль повествования – ни единого нецензурного слова в ненавистную сторону, только остужающий кровь тихий рассказ. Услышанное поразило до самых глубин души. Она могла понять принцип «ока за око» - и лишение жизни казалось справедливым, но такая вендетта… Сама Яна никогда бы не выбрала такой омерзительный способ мести. Не стала бы возится в постыдной грязи. Однако, при всем этом, она не испытывала праведного возмущения из-за действий собеседницы. Кто она такая, чтобы осуждать убитую горем мать? То, что пережила Тамара Александровна, не дай бог никому.