Фактор Дельта

12

Если какой-то необычный порядок вещей повторяется, к нему скоро привыкают. Когда я первый раз проходил с Хуаном Фучиллой мимо часовых, в их глазах был вопрос, теперь они смотрели вполне равнодушно. Не их дело интересоваться, почему начальники, особенно высшие офицеры, делают то или это. Только на одном лице мелькнуло сомнение. Это был пожилой жилистый охранник, разукрашенный шрамами, полученными в былых переделках, с выражением едва прикрытого цинизма, ясно говорившего, что он в курсе делишек своих начальников и презирает их за это, но вынужден терпеть. Он злобно взглянул на лейтенанта и, дотошно изучив пропуск за подписью капитана, пропустил нас через стальные ворота.

Лейтенант держался на высоте. Он со вкусом вошел в роль, шествовал на шаг позади меня и немного влево, чтобы мне было его хорошо видно, и непрерывно вел светскую беседу, так что мы выглядели как два старых приятеля.

На последнем посту часовой встретил нас с некоторым любопытством, да и то потому, что наше появление прервало скучную монотонность его дежурства здесь, в самом сердце замка. Он проводил нас внимательным взглядом, ловя каждое наше слово.

Лейтенант велел ему принести воды, он вскочил и исчез выполнять приказ. Я достал отмычки и принялся за работу.

Руки у меня были заняты, и лейтенант мог бы легко со мной разделаться, он сам это знал, но только улыбнулся и отступил на пару шагов, наблюдая за мной.

Изнутри раздался ворчливый голос:

— Кто там?

Я открыл глазок и тихо сказал:

— Спокойно. Мы хотим вас освободить.

Сейбл с тревогой спросил:

— Кто… кто вы?

— Я представляю правительство Соединенных Штатов Америки, — ответил я.

Малейшее сопротивление с его стороны, и я бы его убил, но услышав в ответ ликующий возглас, я успокоился. Мне понадобилось не более двух мину г. чтобы о г- крыть первый замок, но моя работа была прервана возвращением охранника с водой. Я сделал вид, что заглядываю в глазок, но лейтенант быстро придумал ему другое поручение.

Два других замка поддались не сразу. Одна из отмычек сломалась прямо в замке, и я не мог продолжать, пока не выудил обломок. Наконец остался последний, третий замок, и опять помешал исполнительный охранник.

Лейтенант шепнул:

— Сколько еще времени, сеньор?

— Если повезет, несколько минут.

— Сеньор, надо что-то придумать. Этот дуралей вооружен, чего доброго вздумает нам помешать. Он знает, что у меня нет ключей от камеры.

Недолго думая, я оставил отмычку в замке, и мы с лейтенантом сделали вид, что уходим. Когда мы проходили мимо, он с сожалением нам улыбнулся, как-никак наш приход оживил его одинокое дежурство. В это мгновение я рванул лейтенанта за руку и опрокинул его на столик дежурного. Падая, лейтенант сбил с ног часового, а тот, увидев у меня в руках револьвер, инстинктивно потянулся к поясу, где у него висел пистолет. Пытаясь встать на ноги, лейтенант якобы нечаянно задел его руку, чем я и воспользовался, огрев охранника кольтом по голове. Пусть потом рассказывает о подвиге своего начальника.

— Отличная работа, сеньор, — одобрил лейтенант.

Мы вернулись к камере и закончили дело. Я смотрел на Виктора Сейбла и думал, каков же может быть вклад этого человека в нашу национальную безопасность, если его собственная безопасность была так важна для всех. В его внешности не было ничего выдающегося. Время оставило на нем свой след, но не лишило его достоинства и интеллекта, которые читались в его глазах.

Он шмыгал носом, с трудом сдерживаясь, чтобы не чихнуть. Увидев, что я нахмурился, он сказал:

— Это от наркотиков. Они специально нас приучили.

— Знаю. Далеко зашло?

— Не так далеко, как им хотелось бы.

— Может, надо подкрепиться? У нас есть.

— Давайте скорее уходить.

— Вас может скрутить по дороге. Можно достать героин. — Пакетик с пробой, который я передал Фучилле, находился где-то в кабинете капитана.

— Нет, — отрезал Сейбл.

— Дело хозяйское.

Лейтенант начал беспокоиться:

— Мы слишком задерживаемся, сеньор. Надо торопиться.

— Пошли, — обратился я к Сейблу. — Идите впереди. — как будто вас ведут на допрос. Если поднимется шум, падайте на пол.

Он мягко улыбнулся и спросил:

— Вам приказано убить меня в случае провала?

Я кивнул;

— Хорошо. Выполняйте без колебаний. Лучше смерть, чем оказаться в руках красных.

— Так вы и в самом деле большая шишка?

— Именно. Пока я жив, есть вероятность, что меня могут заставить заговорить, и тогда на моей совести будут миллионы смертей. Ну а мертвый… по крайней мере, у мира будет шанс образумиться.

— Сначала попробуем вытащить вас отсюда живым.

— Вы храбрец.

— Я глупец, каких свет не видал. Пошли.

В коридорах нас никто не задержал. Слово лейтенанта было законом, и оно открывало перед нами все ворота. Не было ничего необычного в том, что заключенного вели на допрос.

Опасность поджидала нас в лице того злобного пожилого охранника у решетчатых ворот. Он раскинул своим умишком, что-то сообразил и, видимо, решил, что настал его час стать лейтенантом и очистить себе место. Он выхватил пистолет из кобуры с отрезанным верхом и навел его на лейтенанта, полагая, что он — главная мишень. За ошибки надо платить: мой выстрел стер с него злобную улыбку, и он рухнул на пол. Лейтенант протянул руку через решетку, достал ключи и открыл ворота.

На звук выстрела с противоположного конца коридора бежали охранники. Увидев нас с оружием в руках, они остановились, переглядываясь и не зная, что делать дальше.

Я сказал по-испански:

— Чистая случайность. Лейтенант ведь предупреждал, чтобы он не срезал крышку кобуры. Он обронил ключи, нагнулся, а пистолет выпал и выстрелил.

Видимо, покойник не раз высказывал свое неодобрение относительно застегнутой кобуры. Объяснение их устроило, и они с облегчением вздохнули, предвкушая, как будут подтрунивать над старым ветераном, который считает их идиотами.

Вот позади и последние ворота особого отделения, только наши глухие шаги слышны в тишине. Но леди Удача, до сих пор милостивая к нам, решила показать свой норов. Один из охранников не мог отказать себе в удовольствии подковырнуть старикана по горячим следам и, придя на пост, обнаружил его мертвым. Его испуганный крик донесся до нас, но был услышан и другими караульными.

Я схватил лейтенанта за руку:

— Сколько их впереди?

— Около тридцати на разных постах.

— Они могут поднять тревогу?

Лейтенант поднял руку, давая нам знак замолчать. Возбужденные голоса позади нас стихли, караульные совещались, что делать дальше. Их останавливало то, что лейтенант все-таки оставался начальством и нес за все ответственность. А как он будет объясняться, это его личное дело. Но если они копнут глубже и найдут того охранника, которого я треснул кольтом по голове, то беды не миновать. Лейтенант без труда прочитал ход моих мыслей.

— На случай тревоги у них есть особый приказ, и тогда нам конец.

— Система тревоги подключена к освещению?

— Нет. Отдельная проводка.

Меня осенило. Решение найдено. Дав знак моим спутникам следовать за мной, я побежал к коридору, который проходил перпендикулярно к тому, где были мы. Повернув направо, я нашел вход в подземелье и открыл его, благо Фучилла любезно показал мне, как это делается. Лейтенант, изумленный моим знанием крепостных тайн, протянул мне фонарик. Но тащить его и Сейбла в этот лабиринт не было времени. Оставалось довериться. Я взял фонарик и протянул ему мой кольт.

— Ждите меня здесь.

Не обращая внимания на жуткие экспонаты прошлого, я пробирался на звук работающего движка. К счастью, отмычка не понадобилась: помещение было закрыто на простую задвижку. Открыв дверь, я увидел старинный двухцилиндровый мотор, который вращал такой же допотопный генератор. Я выдернул пробки, и маховик медленно остановился. Тусклые лампочки позади меня погасли. С помощью фонарика я довольно быстро проделал обратный путь.

Едва я повернул массивную плиту, как перед самым моим носом сверкнул выстрел. Я рухнул на пол и, чертыхаясь, перекатился на другую сторону коридора. Выпавший из моей руки фонарик не разбился, и в его луче я увидел корчившегося на полу охранника, его стон слился с отзвуком выстрела. Лейтенант помог мне встать.

— Необходимость, сеньор. — Он протянул мне кольт.

— Надо спешить. Скоро появятся другие.

— Они не успели включить сигнал тревоги?

— Вы их опередили.

Охранники здесь были не самые ушлые ребята, но кое- чему из все же научили. Я специально не гасил фонарик, чтобы они видели его свет. Когда мы дошли до пересечения коридоров, я посветил в одну, потом в другую сторону. Увидев по лучу фонарика, что я выбрал направление, они выстроились с ружьями с противоположного конца коридора, ожидая появления наших силуэтов. Я мгновенно повернул руку и осветил их всех. Теперь мишенями были они. Их минутного смятения было достаточно, чтобы заработал мой кольт, и с каждым выстрелом их становилось на одного меньше. Последний успел выстрелить, но перезарядить ружье не успел. Пуля попала ему в грудь, и он упал как марионетка, у которой перерезали нитки.

— Те, что в секретном отделении, слышали нас?

— Нет. А если и слышали, посчитают, что это не их дело. У них свои приказы.

— Теперь идем в кабинет.

Тела лежали там, где мы их оставили. Сейбл спокойно посмотрел на них, он понимал неизбежность происшедшего. Эти люди несли смерть, и вдруг она выбрала их самих. Они не заслужили жалости.

Лейтенант встал, рванул на себе мундир так, что на пол посыпались пуговицы, оторвал один отворот, вырвал с мясом две медали и бросил их на пол. Потом растрепал свои прилизанные волосы, и они повисли ему на глаза.

Я ухмыльнулся, наблюдая его подготовку. Но в это время зазвонил телефон, и лейтенант автоматически поднял трубку. Он дважды сказал «да», внимательно слушая, затем поблагодарил звонившего и положил трубку.

— Это мой брат. Он работает телефонистом на коммутаторе у сеньора Ортеги. Сеньор Ортега и начальник полиции Сабин направляются сюда с тремя машинами вооруженной охраны.

— Он не сказал, зачем?

— Карлос Ортега получил радиосообщение от своего агента в Майами. Они предполагают, что может произойти то, что и произошло.

Я показал на телефон.

— Связь с городом прямая?

— Да, сеньор.

Набрав номер отеля, я вызвал Анжело на испанском языке. Все разговоры на английском будут особенно прослушиваться. Когда он подошел, я стал нести какую-то чушь про женщин, не давая ему вставить ни слова, чтобы отцепились лишние уши. Потом сказал:

— Ты помнишь посудину, которую Хосе не мог оставить и капитан ушел?

Он сразу все сообразил.

— Да, очень жаль, сеньор.

— В какой порт он направился?

— В прогнозе сообщили, что ураган после нас пойдет на Флориду. Так что он ушел на Майами.

— Попробуй связаться с ним по радио. Скажи, пусть ждет монет с неба.

— Что, сеньор?

— Он поймет. Спасибо, малыш.

Итак, мы почти у цели.

Лейтенант щелкнул каблуками, шикарным жестом отдал мне честь и вытянул руки по швам.

— Я готов, сеньор. — Он замялся, смущенно улыбаясь. — Если вы не против, хорошо бы небольшой шрам. Дамы… они любят… вы понимаете…

Удар обрушился на него на полуслове. Шрам так шрам. Чего не сделаешь для хорошего человека. Крови было достаточно, чтобы картина выглядела натурально. Пару недель походит с опухшей рожей и фингалом под глазом — зато герой. Правда, сейчас, весь в крови, он лежал без сознания рядом со своим капитаном, но с более радужными перспективами.

Пакетик с героином я обнаружил в кармане капитана и высыпал порошок в чернильницу. Взломав дверцы оружейного ящика, я взял четыре гранаты, подвесил их на поясе и кивнул Виктору Сейблу следовать за мной.

Было пять минут пятого, всходило солнце.

Теперь все было кстати — и ураган, и то, что не было подачи электричества из города, и что тюрьма зависела от ветхого генератора. Двое часовых у главных ворот не заметили нас в темноте, а когда я неожиданно возник перед ними, они растерялись. Капитан приказал им впустить меня, но не сказал, что я выйду. Их минутного замешательства было достаточно. Когда один из них повернулся к телефону, чтобы получить дальнейшие распоряжения, я шарахнул его кольтом по голове. Другой схватился за ружье, но я быстро разлучил его с ним тем же способом. Он отлетел к стальной решетке. Когда я его ударил, он был далековато от меня и удар его только оглушил. Он вскочил и, выхватив короткий нож, висевший на поясе, бросился на меня. Не желая лишнего шуму, я дал ему сделать выпад, отскочив в сторону. Удар прошел по касательной, и я почувствовал, как мне к ребрам словно приложили раскаленное железо. Перехватив его руку, я вывернул ее и ударил его коленом между ног. Он взвыл и задохнулся от боли, а чтобы ему полегчало, я огрел его рукояткой кольта.

Теперь надо было как-то поднять решетку без электричества. Вся надежда оставалась на механический ворот. Он оказался под ящиком, который стража использовала вместо стола. Навалившись всем весом на рукоятку, я сдвинул ее с места. Лебедка заржавела и тянула с трудом. Ее окончательно заело, когда над полом образовалась щель в метр с небольшим. Виктор Сейбл пролез на другую сторону, а я стал высматривать, чем можно закрепить рукоятку, чтобы решетка не упала вниз. Вместо стопора я обнаружил металлический обломок, который не доставал до шестеренки. Оставалось надеяться на то, что ржавчина, помешавшая поднять решетку, не даст ей и упасть сразу. Правда, солидный вес решетки может сыграть со мной злую шутку. Я молил у леди Удачи еще один шанс. Отпустив рукоятку, я нырнул под решетку и весь в поту перекатился на другую сторону в то самое мгновение, когда острые копья уткнулись в пазы.

Сейбл подал мне руку и помог встать. Я пощупал свои гранаты, проверил кольт. Сейбл глянул себе на руку и вытер ее о плащ.

— Вы ранены.

— Это раньше.

— Нужна помощь.

— Потом. Нет времени.

Мы подбежали к «вольво», я включил зажигание. Может, все еще обойдется, мелькнула у меня единственная мысль. Я с трудом удерживал нормальную скорость, понимая, что сейчас спешить нельзя. В свете фар появился дорожный патруль с ружьями наготове. Выключив верхние фары, чтобы не слепить им глаза, я высунулся из окна и окликнул их. Протянув две сотенных, я добавил:

— Капитан поручил мне передать вам это за хорошую службу.

Для них сумма была непомерно велика. Один даже прислонил ружье к дереву, чтобы получше разглядеть бумажку. Вполне довольные, они только что не бросились пожимать мне руку. Остальные патрули тоже весьма охотно принимали мзду. Только один, у шлагбаума при выезде на шоссе, что-то засомневался. Но и этого я уломал. Он расплылся в улыбке, смешанной с некоторым замешательством, но быстро сообразил, что в его личном бюджете эта бумажка не помешает.

Когда мы выбрались на открытое шоссе, Сейбл спросил с улыбкой:

— Ваше правительство всегда вас так щедро финансирует на случай непредвиденных обстоятельств?

— Нет. Это моя инициатива. Ничто так не стимулирует бедняков, как дармовое богатство.

— Загадочный вы человек, мой друг. Хотелось бы знать, что стимулирует вас.

— Иногда и мне хотелось бы. В данный момент считайте меня лопухом.

— Не верится.

— А что вы думаете?

— Я, пожалуй, могу сказать, что вами руководит, но скорей всего вы с этим не согласитесь.

— Ценю вашу проницательность.

Вдали показались огни фар. Их свет был размытым из-за низкой облачности. Резко затормозив у ближайшего изгиба дороги, я развернулся и, дав задний ход, въехал в придорожные кусты, поставив машину так, чтобы она не блестела в свете приближающихся фар. Сейбл получил указание оставаться в «вольво» и ждать моего возвращения. Отбежав метров на пятьдесят назад от того места, где мы свернули, я спрятался в кустах и стал ждать.

Вождь — от слова «вести». Вожди постарались об этом забыть. Они посылают перед собой конвой, чтобы непредусмотренный огонь достался ему, оправдываясь тем, что родина нуждается в вождях. Я выдернул чеки у двух гранат и крепко сжал их в пальцах. Пропустив первые два грузовика с солдатами, я метнул гранаты под колеса приближающегося автомобиля с начальством.

Я не совсем точно рассчитал время, зато с целью все было в порядке. Гранаты с треском пробили ветровое стекло. От неожиданности водитель резко взял в сторону. Несмотря на его отчаянные усилия, машина крутанулась, выскочила на обочину и медленно упала набок.

Чертов запал еще не сработал. Им удалось открыть верхнюю дверцу. В мигающем свете внутри салона было видно, как Карлос Ортега и Руссо Сабин отчаянно пытались выкарабкаться из машины. Водитель с воплем — «Граната, граната!» — рванулся было, чтобы выбросить ее, и тут она взорвалась. Их разнесло в клочья, а на месте машины поднялся яркий оранжевый факел.

Передние машины остановились и дали задний ход. Я швырнул еще одну гранату им навстречу и помчался к «вольво». Что она там натворила, было неважно. Главное, чтобы солдаты попрятались, ожидая новой атаки, а я мог бы под шумок смыться.

Я ехал ощупью, при тусклом свете подфарников, почти не видя дороги. Наконец мы добрались до знакомого перекрестка. Перед нами мерцали сигнальные огни аэродрома. Время гнало меня, а я гнал машину и чуть не влетел в ловушку, которую сам себе поставил. Мыс Сейблом заметили препятствие в одно и то же мгновение. Прямо посередине дороги валялся вверх колесами разбитый «шевроле», который был припаркован рядом с «вольво» возле отеля. Он налетел на тележку, которую я сам вытащил на дорогу.

Я подошел ближе, держа кольт наготове, и заглянул внутрь. Рулевая колонка согнулась пополам, все было забрызгано кровью, но внутри никого не было. Я вернулся в свою машину, и мы тронулись дальше, пока не выбрались на дорогу, огибающую аэродром по периметру. Отсюда было рукой подать до северной части. Я выключил фары, мне было достаточно света от маяка, а окна сигнальной башни служили ориентиром. Ветер дул нам в спину мощными порывами, от которых машину покачивало. Ураган Фрэнсис выгнул спину, приготовившись к смертельному прыжку.

В очередной вспышке маяка я увидел поперек дороги что-то темное и громоздкое. Затормозив, я вышел и увидел, что эго трактор. Он перегородил всю дорогу, объехать его было нельзя, и нам с Сейблом оставалось добираться до цели пешком. Пожалуй, это было к лучшему. У ворот могла быть охрана, а пробиваться уже не было времени. Мы взобрались на капот трактора и спрыгнули по другую сторону преграды.

Немногие самолеты, не укрывшиеся в ангарах, были закреплены и тихо подрагивали на ветру, как перепуганные великаны. Это были четыре старых модели ДС-3 и пара бомбардировщиков В-25, переделанных в гражданские самолеты. Живые памятники прошедшей войны, они все еще были в строю.

Я подбежал к одному из бомбардировщиков и забрался в кабину. Вытащив один из запасных парашютов, я затолкал его в брезентовый мешок, который валялся в углу, и вернулся к Сейблу.

Сейбл нервничал и встретил меня с видимым облегчением. Вручив ему мешок, чтобы освободить себе руки для кольта, я предупредил:

— Смотрите не потеряйте.

Он с любопытством спросил:

— Что-то важное?

— Ни за что не догадаетесь.

Ни в пункте управления полетами, ни в административных зданиях, похоже, не было ни души. Даже дежурный персонал где-то укрылся. К воротам подъехал бензовоз, и мне стало видно, как часовые с ружьями и автоматами проверяли пассажиров, прежде чем выпустить за пределы аэродрома.

Вращающийся луч маяка заставлял нас продвигаться короткими перебежками, чтобы не попасть под его свет. Плюхаясь в траву, я каждый раз пытался различить силуэт «квипэра» среди бесформенных теней приближающегося рассвета.

Наконец я увидел самолет в конце взлетной полосы. Схватив Сейбла за руку, я побежал к нему. Развязка была так близка, что я не учуял опасности. Она сама дала о себе знать — я почувствовал знакомое жжение между лопаток. Сейбл споткнулся и упал. Подхватив его под мышку, я хотел поставить его на ноги и сам чуть не свалился, наткнувшись на то же препятствие.

На земле лежал Джои Джолли. На лбу у него была зияющая рана, он тихо стонал, стиснув зубы от боли. Глаза у него были открыты. Узнав меня, он хотел что-то сказать, но не успел.

— Я жду тебя, Морган, — раздался чей-то голос.

Обернувшись, я увидел в тени, под крылом старого самолета, Марти Стила и Ким. Завернув ей руку за спину, он держал револьвер у ее головы.

Мелькнул луч маяка, и я увидел его лицо, окровавленное и изрезанное в аварии на дороге, когда он налетел на тележку. Эти порезы освободили искусственно натянутую кожу, и лицо обрело свои прежние черты. Я узнал его.

— Привет, Деккер. Давненько не видались.

Он ответил почти дружеским тоном:

— И больше не увидимся, Морган.

— Чего же ты выжидал все это время?

Он усмехнулся:

— Я должен быть уверен, старик. Странно, что ты меня не вычислил. Теряешь нюх. А ведь у тебя была самая светлая голова в нашей компании.

— Я начал догадываться.

В набежавшем луче я увидел лицо сумасшедшего, с трудом сдерживавшего свое безумие. На нем было выражение дикой злобы и жажды убивать, которое подметила Бернис Кейс.

— Когда ты убрал Уайти Тасса, я понял, что это твоя работа. Он не знал, что ты на острове, но мог случайно на тебя наткнуться.

— Ты, Морган, играешь наверняка, только когда ставки высоки.

— А ты?

— Твоя правда. Сорок миллионов зеленых — неплохая ставка, и она моя. Когда тебя посадили, я чуть не лопнул от смеха. Выучил меня на свою голову.

— Но почему ты это сделал, малыш?

— Вам, рехнутым патриотам, этого никогда не понять. Вы не взлетали на мине. Вас не предавало правительство, кинув в утешение пару медалей и жалкую пенсию и предоставив шикарную возможность догнивать в госпиталях. Даже шлюхи не могли смотреть на мое лицо: одну просто вырвало. Ладно, наплевать и растереть. Мне эта родина обрыдла. Я уехал ко всем чертям и стал копить деньги, пока не сделал себе новое лицо и новый паспорт. И я возвратился в старые добрые Штаты, чтобы вытряхнуть из них должок.

— Кого похоронили под твоим именем, Деккер?

— Какая разница, не он первый^ не он последний. Впрочем, если интересует, это пастух из Австралии, по имени Марти Стил.

— Жаль, Сол, не успел ты потратить денежки.

— Еще успею, старик, успею. Я их припрятал там же, где твой тезка, капитан Генри Морган, хранил свой сундучок. Только я один могу туда добраться. — Он помолчал и добавил: — Тебе надо было шевелиться быстрее, Морган.

Он выложил все, что его распирало, и я заметил, как напряглась его рука с пушкой. Сначала он уложит ее, потом меня. Надо было его остановить.

— Деккер, я вовсе за тобой не гонялся.

Он удивленно отмахнулся:

— Будет врать, старик.

— Я был в бегах и прятался у — Гасси, и ты мог бы сообразить, что я остановился в твоей комнате совершенно случайно. Бредовое совпадение, и не больше.

— В этом мире нет ничего случайного. Не держи меня за дурака.

— Здрасьте. Кусочек угля, добытого в Пенсильвании, понадает тебе в глаз в Нью-Йорке, и это часть задуманного плана, так, что ли?

— Но ты приехал сюда.

— Совсем по другому делу, Сол. Ты вовсе ни при чем. Ортега и Руссо имели на меня зуб. но если бы в меня стреляли их люди, это не был бы тридцать восьмой калибр. Первый раз ты промахнулся на таком расстоянии. Я вовремя пригнулся. Если бы ты целился не в голову, а в тело, ты бы попал.

— Ты думаешь…

Я продолжал, пытаясь выиграть еще несколько секунд:

- И тогда ночью это ты был под дверью в отеле. Ты все время следил за мной. Это ты увидел меня в ресторане с Розой Ли и сообразил, каким путем я выберусь из отеля. Только ты умеешь следить так, что тебя невозможно обнаружить.

Он довольно ухмыльнулся.

— Зачем ты прикончил Розу Ли?

— Она навела тебя на мой след.

— Нет, она ни при чем.

— Хватит трепаться, — рявкнул он.:—Ты приволок за собой Тасса. Сам ты меня никогда бы не узнал. Хирурги хорошо постарались. Но Тасс видел меня уже после операции и легко мог на меня выйти.

— Он приехал, чтобы убить того парня, которого ты оглушил. Так вот этот парень вышел на Тасса.

— Тем хуже для него.

— Тебе надо уезжать отсюда, Деккер. Ортега и Руссо убиты. Они предоставили тебе убежище за хорошие деньги. Новые власти метут по-новому. Если они пороются в бумагах бывшего правительства, то найдут там кое-что о тебе и задумаются.

— Не имеет значения, старик. Я и так собирался податься куда-нибудь, где травка позеленее. В самолете сидят трое, они ждут вас, но получат меня и эту куколку. Уж- очень хорошо она уговаривала твоего дружка не верещать, чтобы эти трое не услышали.

— Если ты убьешь пилота, вы пропали.

— В австралийской глубинке самолет — единственное средство передвижения. Я сам подниму эту керосинку.

— Зря ты эго все. Сол. Тебе просто надо было выждать. И все вышло бы у тебя гладко. А теперь все пропало.

Сумасшедшая усмешка растянула его губы:

— Это почему же?

— Потому, что ты вернулся с войны не такой, как все. Война лишила тебя жизненной опоры, и ты возненавидел свою страну и решил с лихвой отомстить ей за нанесенную тебе обиду. Но ты не подумал, что и другие прошли через те же испытания, но остались людьми. Ты уже не мог думать ни о чем, кроме мести. Вот почему тебе нужны были только казенные деньги…

Я помолчал, чтобы мои слова дошли до него, и сказал:

— Деккер… ты помешался!

Он сделал то, на что я рассчитывал. С безумным криком он отдернул руку от головы Ким и выстрелил в меня. Я был к этому готов и отпрянул вправо, кольт прыгнул мне в руку, словно живой. Мой выстрел разнес ему голову, обрызгав Ким кровью и мозгами.

Не успела она опомниться, как я схватил ее за руку, помог Джои подняться, и мы, с Сейблом впереди, побежали к самолету. Ветер донес до нас приглушенные крики и звук одинокого выстрела.

Экипаж увидел нас, и оба винта начали вращаться. Я помог всем взобраться на борт, снял последнюю гранату с пояса, выдернул чеку и что есть мочи швырнул ее в сторону бегущих к нам людей, затем выпустил в них оставшиеся в кольте патроны и бросился к двери самолета. Кто-то втянул меня внутрь, вынул из моей руки кольт, выкинул его наружу и захлопнул дверь. Самолет понесся по взлетной полосе и поднялся навстречу урагану Фрэнсис.

Минут через десять мы уже были на высоте около тысячи метров. Сквозь мчащиеся тучи прорезался нечаянный луч утреннего солнца. Самолет взлетел без дозаправки. Топлива оставалось критически мало, поскольку на пути в Нуэво-Кадис экипаж все время боролся со встречным ураганным ветром. К счастью, сейчас нам помогал попутный ветер.

Ким настояла, чтобы я сел рядом с ней. Через проход скорчился в кресле Джои с влажным полотенцем на голове, его поддерживал Виктор Сейбл. За моей спиной сидел тип с револьвером на коленях. Он хотел было надеть на меня наручники, но Ким не дала.

Ураган был позади, а внизу сверкала вода, отражая солнечные лучи. День был ясный, и менее чем через час мы должны были приземлиться в Майами. Ким наблюдала, как начинается новый день. Ее руки были сложены на коленях, а в пальцах она все еще держала расписку в получении моей персоны. С этой минуты она не несла за меня никакой ответственности, теперь пусть болит голова у этого козла с пушкой. Его холодное лицо не вызывало сомнений, что он прихлопнет меня в случае необходимости и что ему зубы не заговоришь.

Заметив, что я смотрю на нее, она с улыбкой повернулась ко мне и нежно сжала мою руку.

— Я слышала, что он говорил, Морган. Поверь, я им все расскажу и они отпустят тебя.

— Лапушка, ты плохо знаешь свою контору.

Она вопросительно подняла брови:

— Не понимаю…

— Ты — женщина, моя любимая супруга. Пленительная, роскошная женщина, которая носится по белу свету за отчаянным сорви-головой и живет с ним, как его законная жена. В таких случаях, как известно, женщины становятся пленницами своих чувств и забывают, зачем они отправились в дальний путь. Стоит только посмотреть на твое лицо сейчас. Сколько ни старайся, они ни за что не поверят, что мы и в койке-то с тобой не лежали. Для них женщина в мягкой постели всего лишь женщина, а если она к тому же жена, то какая жена не разобьется в лепешку, чтобы спасти своего мужа. Проще выеденного яйца, Ким.

У нее расширились глаза от возмущения:

— А Сейбл? А Джолли?

— Слово Джолли ничего не решает. Они знают ему цену. А о Сейбле не может быть и речи. Официально всего, что произошло, как будто бы и не было. Появятся какие-то слухи, предположения, но истинные события скроет ураган и новые власти, так что даже красным нечем будет поживиться для своей пропаганды. Нет, детка, все будет шито-крыто, и никто не станет тебя слушать. Единственное, что могло бы мне помочь, это если бы Сол Деккер сказал, где он спрятал деньги.

Она смотрела на меня блестящими от слез глазами.

— Он ведь сказал, Морган.

Теперь я ничего не понял.

— Где твой тезка спрятал свой клад?

— Его так и не нашли.

— Наверное, никогда толком и не искали.

У меня даже мороз пробежал по коже. Я откинулся в кресле и сказал:

— Слушай, гениальная мысль!

— Ты о чем, Морган?

— Может, мне еще удастся оправдаться? Допустим, я найду ли деньги и верну их, а ты все им выложишь, а Джои и Сейбл подтвердят? Что ты на это скажешь?

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Ничего. Зачем говорить? Мы уже женаты.

— Так мне не придется тебя насиловать?

Она тихо рассмеялась, и ее замурзанное лицо было божественным. С радостью я смотрел на эти сбившиеся волосы, пышную грудь, которая протестующе упиралась в платье, на ее круглые коленки, соблазнительно выглядывавшие из-под подола.

— Ладно, насилуй. Я тебе помогу.

Я сжал ее руку:

— Я люблю тебя, Ким.

Она ответила мне нежным пожатием пальцев.

— Я люблю тебя, рейдер Морган.

— У меня есть одна мысль.

— Ты без этого не можешь.

— Не зря меня зовут рейдером.

— Это уж точно.

Я посмотрел на часы и оглядел водное пространство внизу.

— Мне понадобится время. Будешь меня ждать?

Даже не спросив, о чем я думаю, она ответила без колебаний:

— Хоть всю жизнь.

— Других не будет?

— Вот им-то без насилия не обойтись.

— Я предвкушаю.

— Постараюсь соответствовать.

— Пока, — сказал я и посмотрел в ее полные доверия и несколько озадаченные глаза.

Крепко царапнув ногтями по ножевой ране на боку, я вызвал сильное кровотечение. Задрав рубашку, чтобы было видно, что я не притворяюсь, я охнул достаточно громко, чтобы Сейбл обернулся. Поймав его взгляд, я указал глазами на брезентовый меток, лежавший у его ног, и встал, чтобы видел страж за моей спиной.

— Эта штука свербит. Можно пойти промыть ее?

Он было поднял пушку к моей голове, но, увидев открытую зияющую рану, успокоился. Теперь его очередь нести за меня ответственность, а ему было велено доставить меня целым и невредимым. Он начал было подниматься, чтобы проводить меня в туалет, но тут вступил Виктор Сейбл.

— Между прочим, я — врач. Я помогу.

Мой конвоир нахмурился, но все-таки кивнул головой и сел, не упуская нас из виду. Время и расстояние постепенно сокращались, и вот уже самолет оказался прямо над маленькой точкой на поверхности моря. Это было то самое судно, что ждало нас в Нуэво-Кадисе, пока не начался ураган. Мы вышли из крохотного туалета, Сейбл впереди, загораживая меня, чтобы не было видно надетого на меня парашюта. Когда конвоир заметил его, Сейбл умышленно споткнулся и налетел на него, задев при падении его руку с револьвером. Я быстро открыл дверь.

В кармане у меня было достаточно денег, чтобы осуществить задуманное, и если капитан подберет меня, он на самом деле поймет, как монеты падают с неба.

Глаза Ким сияли, на губах была счастливая улыбка.

— Вперед, муж! — Она раздвинула два пальца одной руки и соединила их сверху указательным пальцем другой, изобразив треугольник, затем показала на себя, чтобы я не забывал, что теперь она мой единственный фактор Дельта.

Я дико расхохотался, наверное, не хуже самого сатаны, когда он с презрением отверг всю вселенную.

И прыгнул.