Фактор Дельта

7

К рассвету в Нуэво-Кадисе все замирало. Среди игорных столов еще бродили редкие постояльцы с красными от бессонницы и мутными от выпивки глазами. Но остальные, как граф Дракула, уже укрылись в своих номерах от внешнего мира и утреннего солнца. В тишине раздался громкий крик петуха. Не получив ответа, он недовольно кукарекнул еще раз.

Пробуждение было резким. Я лежал на диване, ощущая тяжесть согретого моей рукой кольта. Это стало рефлексом, выработанным годами выжидания и слежки, когда слух обострен до предела, даже если мозг’ погружен в глубокий сон. Было слышно, как в запертой спальне беспокойно ворочалась Ким, но не это меня разбудило.

В коридоре опять раздался шорох медленных шагов. Вот они на мгновение задержались у нашей двери. Я соскользнул с дивана, взвел курок под рукой, чтобы приглушить звук, и подкрался к двери. Прислушавшись, я рванул дверь и выскочил в коридор. Никого не было. Бесшумно подбежав к лифту, я нажал кнопку и услышал далеко внизу гул мотора, как только кабина двинулась вверх. Неизвестный не воспользовался лифтом, он не успел бы спуститься. Но рядом была дверь на лестницу с пневматической пружиной, и она еще не закрылась полностью.

Может, мне просто почудилось, но какая-то тревога осталась. Я вернулся в комнату, запер дверь и улегся на свой диван. Да, в Нуэво-Кадисе играют в разные игры, и не только в те, что внизу.

К полудню зашумел душ, встала Ким. Надо было как- то растопить вчерашний лед. Глупо хихикнув, я последовал примеру Ким, поработал с замком и пробрался в спальню, как она пробралась к Лайзе.

Когда я влез к ней под душ, она вскрикнула, поскользнулась и чуть не шлепнулась, если бы я ее не удержал.

— Стреляй в меня мылом! — предложил я.

— Ты… убирайся отсюда!

Я набрал в рот воды и прыснул на нее.

— Не разговаривай так со своим законным мужем, моя сладкая. А то получишь по попке. — Я взял у нее из рук мыло и стал намыливать ей спину. Она пыталась увернуться, взвизгивая, но куда девушке деться, если ее отловил родной муж, да еще в душе?

Лед треснул, но еще не растаял. Когда я протянул ей полотенце, она демонстративно повернулась ко мне спиной. Посвистывая, я спокойно вытерся, кинул ей полотенце на голову и пошел одеваться. Должна же мне быть хоть такая компенсация за дурацкую женитьбу.

Я одевался нарочито не спеша. Она, наконец, не выдержала, вышла из душа, завернувшись в полотенце, как в сари, и нерешительно остановилась.

— Аппетитная, — сказал я.

— Заткнись и убирайся отсюда. Мне надо одеться.

— Будем тебя насиловать или соблазнять, моя сахарная?

— Отвяжись, — отрезала она.

— Больше не хочешь играть?

— Ты меня уже научил. Второго раза не будет.

Я больше не улыбался и очень нежно сказал:

— Я знаю, что не будет. Такого, как вчера, больше не случится, моя прекрасная супруга. Закон природы дал мне некоторые преимущества. Как у всякого нормального мужчины, у меня могут возникнуть желания, которые я пытаюсь удовлетворить. Интересно, а как это бывает у женщин?

— Никогда не узнаешь.

Я кончил завязывать галстук.

— Я-то знаю, дорогая. А вот сколько времени понадобится тебе, чтобы узнать?

Я взял кольт с туалетного столика, привычно проверил барабан, поставил на предохранитель и сунул за пояс.

— Наш план начинает обретать контуры. Пора действовать.

Я вышел в гостиную и включил радио. Передавали прогноз погоды. В пятистах милях к югу от нас наблюдается нарастание грозовых явлений с возможным переходом в ураган.

Нашу игру в новобрачных Ким продолжала и держалась молодцом. Мы были беззаботными туристами, которым все в новинку, все интересно, но которые несколько устали и иногда ищут уединения. Как только мы вышли из отеля, за нами увязался хвост. Это была бригадная работа— один позади, двое впереди. Мы четко фиксировали, когда происходила пересменка, и старались не осложнять им жизнь.

У меня имелась карта местных достопримечательностей, и мы посещали их с нудной последовательностью. Чтобы не было так скучно, мы заглядывали во все бары, что попадались по дороге. По крайней мере, наши хвосты извлекали максимум удовольствия из своей службы, конечно если их снабдили казенными деньгами.

Необходимо, чтобы у них сложилось определенное представление о нашем времяпрепровождении.

К четырем пополудни открывались первые варьете с усталыми исполнительницами стриптиза и избитыми шуточками ведущих. Здесь мы задержались дольше всего. Когда же добрались до бара «Орино», это выглядело чистой случайностью. Мы прочитали меню, вывешенное в окне, сделали вид, что хотим попробовать здешнюю кухню, и вошли. За нами последовали два агента в белых костюмах, изображавшие подвыпивших деловых людей на отдыхе. Они заметно обрадовались, когда мы уселись за столик и сделали заказ.

Бар «Орино» имел свой особый стиль. По виду это было процветающее заведение с постоянными посетителями из местных жителей. Само здание было построено из дикого камня и дерева, а время и изменчивая погода придали строению аромат старинной Испании. Пожилые официанты были очень приветливы. А в единственном буфете ловко управлялся представительный мужчина со старомодно подстриженными седыми усами и двумя медалями на куртке. Он слегка прихрамывал и имел пристальный взгляд. Он мельком взглянул на нас, более внимательно посмотрел на парочку в белых костюмах, а когда заметил, что они уселись гак, чтобы хорошо видеть наш стол, посмотрел на нас с большим интересом.

Теперь надо было завершить общую картину нашего времяпрепровождения. Выпив подряд три коктейля, я стал уговаривать официанта выпить со мной, послал бокал буфетчику, автору этих отличных коктейлей, и помахал ему благодарно рукой, когда он приподнял бокал, глядя в мою сторону. Бутылку вина получил от меня сухонький старичок, смирно сидевший над своей тарелкой чили. Он весь засиял и рассыпался в благодарностях.

Представление подошло к финалу: я сделал вид, что здорово поддал.

Джаз-оркестр из четырех человек расположился в левом углу небольшой сцены. Они исполняли прекрасные вещи в испанском духе. После третьего номера я послал им бутылку шампанского. В ответных улыбках читалось: еще один чокнутый американец.

Затем к оркестру присоединился тенор, за ним выступил довольно бездарный иллюзионист, который больше полагался на сальные шуточки, чем на свое искусство, и наконец вышла смуглая страстная исполнительница блюзов Роза Ли. Волосы у нее были выбелены, а цветущая фигура прямо-таки рвалась из платья. Когда она кружилась в такт музыке, развевающаяся юбка открывала пару красивейших ног, каких я давненько не видал.

Публика ее не отпускала. Мы завершили наш обед, опять принялись за выпивку, а она все пела.

Вдруг я услышал почти забытую песню «Зеленые глаза».

Ким заметила мой неожиданный интерес и наклонилась ко мне:

В чем дело?

— Наша связная.

— Откуда ты знаешь?

— Песня. Мыс Артом Кифером используем ее как пароль. Это у нас еще с войны, когда мы работали за линией фронта.

— Ностальгия?

— Нет, привычка. Такие вещи не забываются.

Ким заметила с мягкой улыбкой:

- Твоя Роза Ли не знает войны. Ей не больше двадцати пяти.

— Она помогает А рту в его деле.

— А это дело… тоже что-нибудь вроде твоих сорока миллионов?

У меня заходили желваки.

— Оставь, Ким. Это его личное дело. Я тебе уже сказал, к миллионам он не имеет никакого отношения.

— Расскажи мне о других.

— Я думал, тебе уже все о них доложили, — ответил я с издевкой. — Оплошала ваша разведка, сообщив, что Арт убит.

— Видимо, у них не появились основания для сомнений в достоверности информации.

— И не появятся. Арт не допустит.

— Двое других тоже считались мертвыми.

— Кэри разнесло взрывом. Нечего было и опознавать. Мыс Артом это видели, оставалось только верить нам на слово. Малколм Ханна должен был взорвать мост, но не успел скрыться и погиб вместе с военным составом и парой тысяч нацистов.

— А Сол Деккер?

— Его схватили и отправили в концентрационный лагерь. Там пытали, хотели узнать, какие операции мы планируем, он молчал, потому что, получая инструкции перед самым выполнением задания, мы ничего не знали заранее. Ему удалось бежать, он наткнулся на мину и был тяжело ранен. Однако повезло — его спасли какие-то фермеры и передали союзным войскам, как только кончилась война. Несколько лет он скитался по военным госпиталям, а потом уехал в Австралию.

— Он мог быть с тобой в том деле, — сказала Ким. Она все никак не могла уняться.

— Только не Деккер. В отличие от нас он был единственный, кому было не по душе то, чем мы занимались во время войны. Он мечтал стать фермером. Он и стал.

— Значит, опять остаешься ты один.

— Давай-ка послушаем.

Роза Ли закончила свою программу под гром рукоплесканий. Я подозвал официанта, показал ему свой волшебный грюк в виде десятидолларовой бумажки и попросил пригласить Розу к нашему столу.

Переправив десятку в свой карман, официант заметил, что не в их правилах, чтобы исполнители подсаживались к гостям, но, поскольку со мной сеньорита, это возможно организовать и отправился за Розой. Я весь вечер так усердно всех потчевал выпивкой, что моя просьба выглядела вполне естественной американской причудой. Поэтому никто не удивился, когда Роза, покачивая бедрами, подошла к нашему столу. Получив еше две бутылки шампанского, оркестр весело наяривал, заглушая наш разговор.

— Разрешите познакомиться. Это моя жена Ким. а меня зовут Морган Винтерс. Присаживайтесь. Вы отлично выступали. Она аккуратно подобрала юбку и села на стул, который я придерживал для нее.

— Выпьете?

— Пива, пожалуйста.

Я передал заказ официанту и поднял бокал за нее.

— Мне понравилась песня «Зеленые глаза». У вас очень приятная манера исполнения.

Она оживилась.

— Правда? Странно, что вы отметили такую давнюю песню.

— У меня есть друг, которому она тоже очень нравится. Арт Кифер.

— Понятно.

Официант принес ей пива, она попробовала его и с явным удовольствием выпила.

— Арт вас предупредил?

— Да. Что нужно?

— Передатчик.

— Мой адрес: Палм Драйв, 177. Передатчик установлен под крышей гаража, позади дома. Что еще?

— Сведения из Штатов. О погибшей женщине по имени Бернис Кейс. Пусть Арт свяжется с Джои Джолли, он, возможно, уже разузнал кое-что. Скажите, что это срочно, пусть поторопится. Ясно?

— Вполне.

— Что известно о Викторе Сейбле?

— О том, что в Замке Роз? — Я кивнул. Ее лицо стало очень серьезным. — Информацию о нем раздобыть трудно. Он помещен в особо охраняемое отделение. Это здание построено совсем недавно.

— Откуда вы знаете?

— Один из охранников — двоюродный брат моей подруги. Он как-то напился и проболтался. Этот Сейбл — очень важная персона. О нем печется сам Карлос Ортега. Вся охрана в этом отделении подчиняется непосредственно ему.

— Мне нужно познакомиться с кем-нибудь, кто знает о последних строительных работах в тюрьме.

— Я знаю одного, его можно подкупить. Тот сахмый двоюродный брат моей подруги. Его зовут Хуан Фучил- ла.

— Могут быть неприятности. Если его можем купить мы, то это может сделать и любой другой.

— Мы дадим понять, что в таком случае ему не сносить головы.

— Хорошо. Вашего слова достаточно. Как можно быстрее организуйте встречу с ним.

— Сегодня вечером, идет? В десять часов.

— Отлично. Где?

— Я думаю, лучше у меня дома. К этому времени я передам вашу просьбу Арту Киферу, а дополнительную информацию вы получите по рации. — Она замолчала и внимательно посмотрела мне в глаза.

— Сеньор, Замок Роз практически неприступен. Насколько надежна система охраны?

— Можно взять только мощным штурмом. Даже если это удастся, у них приказ убить Сейбла. Скажите, вы здесь для этого?

— Да, — ответил я и почувствовал, как рука Ким предупреждающе сжала мою. Я повернулся к ней. — Роза с нами. Мы не можем работать на ощупь.

Роза согласно кивнула головой.

— Вы… агент?

— В некотором роде.

— Это важное задание?

— Наиважнейшее.

— Мы сделаем все возможное, если это приблизит конец режима.

— Сколько людей в вашем распоряжении?

— Члены будущего правительства в подполье. У нас есть десятка два подготовленных и испытанных бойцов. Нас немного, чтобы избежать проникновения провокаторов, а также для большей оперативности. Пока наша группа не добьется определенных успехов, на поддержку народа рассчитывать не приходится. Люди боятся головорезов Ортеги.

— Какова позиция коммунистов?

— Они выжидают. Мы еще недостаточно проявили себя, чтобы они могли пойти на международный конфликт. Но они не возражают против незаметного участия. Ортега с ними заигрывает.

— Когда вы собираетесь выступить?

— Как только созреет ситуация, которая заставит парод объединиться и восстать против диктатуты. Вот почему мы готовы с вами сотрудничать.

— Мы постараемся создать такую ситуацию. И еще. Вашу группу готовит Арт Кифер?

— Да, он лично.

— Хорошо. Узнаю его почерк. Я так и думал.

— Одну минутку, сеньор. За нами наблюдают. Это люди Ортеги, из команды Руссо Сабина.

— Я знаю. Надеюсь, они остались довольны обедом.

Она встала, пожала нам руки и ушла, на ходу улыбаясь гостям и обмениваясь с ними веселыми репликами.

Я еще с полчаса повалял пьяного дурака, щедро отвалил на чай официанту и оплатил счет.

Когда мы уходили, меня уже изрядно покачивало. Тем не менее я со всеми попрощался, отвечая искренним смехом на добродушные шуточки гостей, и даже не обошел ищеек Ортеги, неловко улыбнувшихся мне в ответ.

Мы взяли такси. Когда мы устроились на заднем сиденье, Ким спросила озадаченно:

— Что с тобой?

— Я заметил нечто странное там, в ресторане.

— Вот как?

— Я ведь из кожи вон лез, чтобы все обратили на меня внимание.

— Да, ты был в ударе.

— Не совсем.

Ким вопросительно смотрела на меня.

— Один из посетителей подчеркнуто не смотрел на меня.

Они опять обыскали наш номер, но на этот раз работали чисто. Две ниточки, которые я укрепил на чемодане, остались нетронутыми, но они не заметили третьей метки. Я вставил в замок крохотный изогнутый кусочек проволоки, который выпрямился, когда замок открыли.

Ким наблюдала, как я достал чековую книжку и ключ от камеры храпения, которые были спрятаны под кожаным верхом чемодана.

— Думаешь, они их нашли?

— Разумеется. Они сделают дубликат ключа и подделают мою подпись.

— Но если все так просто, они могут заподозрить подвох.

— Сомневаюсь. Мы здесь совсем недавно, и у нас просто не было времени, чтобы что-либо надежно упрятать. Чемодан был сделан по специальному заказу, и идея была не плоха. Обычный шпик ничего не нашел бы.

— Если они на это клюнули, в нашем распоряжении есть еще какое-то время.

— Мы не можем ждать, дорогая. Не сюит недооценивать этих типов. Если Ортега выяснит, что это отвлекающий маневр, мне уж не сорваться у него с крючка.

— Когда мы тронемся в путь?

— Думаю, утром. Вечером встречусь с этим Хуаном Фучиллой и получу новый план Замка Роз. Возможно, узнаю еще что-нибудь о Бернис Кейс. Ты останешься в отеле…

— Ни за что! — взорвалась она.

— Прекрати. Ты будешь делать то, что я тебе скажу. У нас медовый» месяц, а это не значит, что мы все время должны шататься по городу. У молодоженов есть и другие дела, о которых тоже все догадываются.

— Но…

— Я выберусь из отеля тайком. Никто не увидит ни моего ухода, ни возвращения. А если кто-нибудь вздумает сунуться к нам в номер, там должен кто-то быть. Если спросят меня, скажешь, что я плохо себя чувствую.

Она помедлила, что-то соображая.

— Не пытайся смыться, Морган.

Я захлопнул чемодан и выпрямился. Она и пикнуть не успела, как я обхватил ее и поцеловал в самый кончик носа.

— Могу ли я, когда меня ждет такая невеста? А мой супружеский долг? Я весь в предвкушении, черт побери!

Я позвонил Анжело, и он принес нам две большие бутылки шампанского и кучу бутербродов на закуску. Ужин мы тоже заказали. Если за нами велось наблюдение, то все* это было воспринято как знак того, что мы собираемся провести остаток дня у себя в номере, как и положено молодоженам.

Не задавая лишних вопросов, Анжело объяснил, как выбраться черным ходом, чтобы остаться незамеченным. Закончив объяснения, он хитро улыбнулся и уверенно сказал:

— Вы здесь ради доброго дела. Это точно.

— Не вынуждай меня сознаться, — усмехнулся я. — Мне надо беречь репутацию.

— Само собой. Я понимаю гораздо больше, чем кажется. Люди считают, что простой посыльный не стоит их внимания. Зато моя работа дает мне возможность изучать людей, и я понимаю, что ими движет. У меня есть основания ненавидеть многих, сеньор. Здесь, в Нуэво-Кадисе, объектом моих наблюдений становятся самые разные личности.

Я глянул на него с некоторым удивлением.

— Немного необычно слышать это от посыльного…

— Посыльного с университетским образованием, сеньор. Я изучал политологию. Придет день… — Он не стал продолжать.

Я понимающе кивнул. Анжело из числа рядовых бойцов, уже готовых к битве. Карлос Ортега весьма недооценивал оппозицию. Анжело отказался от чаевых и удалился с вежливым поклоном.

Ким произнесла дружелюбным тоном, без той неприязни, что была заметна раньше:

— У тебя есть подход, Морган. Как тебе удается расположить к себе этих людей? Они верят тебе.

— А ты разве не веришь?

Ее лицо опять стало непроницаемым.

— Я обязана, не так ли?

— Вовсе нет.

— Вот это-то меня и раздражает. Если бы тебя вдохновляло чувство патриотизма или, на худой конец, желание сократить свой срок. Так нет. Для тебя это всего лишь игра. Ты развлекаешься. Ты опять прежний рейдер Морган и хочешь насолить всем. Я не права?

— Нет.

— Так что же это?

— Ты не поверишь, если я скажу.

— Попробуй.

— Зачем?

— Чтобы понять, надо тебя ненавидеть. А я достаточно ненавижу.

— Не подталкивай меня, крошка.

— Буду подталкивать, сколько хочу.

— Что ж, тогда в один прекрасный день придашь мне такое ускорение, что больше никогда не увидишь.

Я вышел за дверь, не дав ей ответить.

Анжело подсказал хороший путь. Никто не заметил, как я выбрался на улицу. Минут тридцать я выжидал в тени, пока не убедился, что за мной никто не следит. Наконец смог влиться в поток пешеходов, затем, свернув с центральной улицы в переулок и пройдя немного, я заметил такси, из которого высаживались пассажиры, и помахал водителю.

Еще до ухода я успел посмотреть план города и приметил место в двух кварталах от дома Розы Ли, где и попросил остановиться.

Небольшой дом Розы весь утопал в зелени, и единственное освещенное окно было едва видно с улицы. Я прошел по тропинке, поднялся на скрипучее крыльцо и постучал в дверь. Свет в доме погас. Мне открыли.

— Привет, Роза.

— Входите, сеньор Морган.

Она задернула занавески и опять включила свет. Я огляделся. Все было очень скромно, но везде чувствовалась женская рука… Роза поймала мой взгляд и сказала:

— Нам всем, кто живет в этой стране, не положено жить в роскоши, сеньор.

— Доходы от игорного бизнеса могли бы снять тяжесть налогов, — возразил я.

— Сеньор Ортега предпочитает держать народ в узде. Тогда те подачки, которые он изредка бросает народу, создают ему ореол благодетеля.

— Удалось связаться с Артом Кифером?

— Да. Сегодня на приеме он. Я передала ваши поручения. — Она посмотрела на часы. — Вам надо выйти на связь немедленно. — Она повернулась, глянула на меня через плечо и сказала: — Идите за мной.

Передатчик находился в старом сарае, который когда- то использовался для хранения карет, а теперь именовался гаражом. Рация была искусно встроена в одну из балок, антенна также была пропущена через сердцевину балки. Питание поступало от электросети. На полу валялись старые автомобильные части и негодные колеса, чтобы место не вызвало подозрений на случай обыска.

— Не более пяти минут, сеньор, — предупредила Роза. — Власти постоянно прослушивают все каналы. Нельзя, чтобы нас засекли.

Я настроился и вызвал Арта, используя наш старый код. Роза слушала, ничего не понимая. Зато мы понимали друг друга с полуслова.

— Морган.

— Слушаю.

— Звонил Джолли в Нью-Йорк?

— Да. Что ты затеял? Парень не в себе от страха.

— Что ему удалось?

— Он попытался разнюхать что-нибудь о Берпис Кейс и Уайти Тассе. Как только он упомянул Гормана Ярда, ему дали понять, что это опасно для жизни. Угроза исходит от Уайти Тасса, и Джолли хочет выйти из игры. Он еще что-то узнал, но боится сказать. Я передал ему, как меня найти, и, если он приедет, я задержу его, чтобы ты сам мог с ним поговорить.

— Он не сказал, что он узнал?

— Намекнул. Похоже, он знает, почему убрали Гормана Ярда.

— Ну и дела.

— Если ему удастся улизнуть от Тасса, он родился в сорочке. Мои люди сообщили, что Тасс просто озверел и готов стереть Джолли в порошок. Как мне действовать дальше?

— Забери Джолли к себе и держи его.

— Хорошо. У тебя все в порядке?

Роза нетерпеливо постучала пальцем по циферблату часов.

— Закругляюсь. Свяжусь еще.

Мы вышли из сарая. Я закрыл за собой дверь и повернулся к Розе.

— Где Хуан Фучилла?

— Будет через несколько минут.

— Ты уверена?

— Да. У него нюх на деньги.

— Что ты ему сказала?

— Пообещала деньги, конечно. Ведь это корень всех бед.

— А как ты меня представила?

— Один из чех, кто хочет поставлять запрещенные товары обитателям Замка Роз. Этот бизнес здесь процветает, сеньор.

— А что именно?

— Как обычно. Табак, спиртное, наркотики. Тайная передача записок. Охрана имеет на этом приличный навар.

— А если их застукают?

— Никто этим ие интересуется. Давно заведенный порядок. Коррупция порождает коррупцию. Поскольку все в этом по уши, то кому охота ломать систему.

Она опять нетерпеливо посмотрела на часы.

— Он вот-вот будет.

В эту минуту раздался громкий стук в дверь.

Хуан Фучилла был невысокий мужчина лет сорока с вороватыми бегающими глазками на смуглом лице. Держался он с заметным нахальством. Небрежно поздоровался и плюхнулся на стул. Достав из кармана серебряный портсигар и демонстративно игнорируя меня, он закурил громадную черную сигару.

— Роза сказала, что у вас ко мне дело, сеньор.

Чтобы поставить его на место, я не спешил отвечать. Наконец он не выдержал, нервно облизнул губы и заерзал на стуле.

— Если вы только посредник и над вами еще кто-то есть, то не стоит начинать разговор, — сказал я.

— Нет, сеньор. Вам никуда больше не надо обращаться. Я сам все устрою, — ответил он с поспешной готовностью.

— Условия?

Он красноречиво пожал плечами, видимо набивая цену. Но я пресек эти поползновения.

— Не пытайся пудрить мне мозги, приятель. Я не торговаться пришел. Выкладывай сразу. Подходит, будем говорить, нет… найдем другие пути.

На этот раз он ответил вполне смиренно:

— Обычно пятьдесят на пятьдесят, сеньор.

— На этот раз будет шестьдесят на сорок.

— Но, сеньор…

— Берет больше гот, кто рискует. Уговор дороже денег. Любая попытка надуть меня кончится плохо, это я гарантирую. Мы не новички. Ну как, договорились?

Фучилла крякнул, затянулся своей сигарой и согласно кивнул.

— Условия, конечно, жесткие. Будем надеяться, что не останемся внакладе. Сможете достать все что надо?

— Все. А что надо?

— В данный момент нужны… некоторые виды наркотиков. Если бы вам удалось…

— Кто платит?

— Большинство из заключенных — политические, сеньор. Ясное дело, они из богатых семей. Родня, конечно, разъехалась по разным странам, но своих не забывают. Если можно так выразиться, обеспечивают их потребности.

— Ясно. Еще один вопрос. Как они сели на иглу?

— Как обычно. Думали, что это лечебные уколы. Нужно было, чтобы они больше не совались в политику.

— Так. Теперь скажи, кто клиенты и как производится доставка.

Он даже не задумался, почему я об этом спрашиваю. Отбарабанил все имена, которые для меня ничего не значили, кроме Виктора Сейбла, и сказал, что доставка идет через охранников. Деньги получают высшие офицеры, большая часть достается Руссо Сабину. Оплата производится через ведомство Сабина по получении товара. Все замаскировано кучей канцелярской писанины. Лишних вопросов никто задавать не будет, а Фучилле я должен заплатить пять процентов за организацию сделки.

— Еще вопросы есть? — спросил он под конец.

— Мне не хотелось бы ставить себя под удар. В замке обретается богатая публика. Вдруг, не дай Бог, кто- нибудь из них откинет копыта, у родни тогда хватит деле! мне на гроб. У этих горячих латиноамериканцев память длинная. Они не пожалеют денег, чтобы разузнать мое имя и прикончить меня. А это мне не нравится.

Фучилла нахмурился, уставившись на меня.

— Ну и что?

— А то, что я хочу встретиться с клиентами лично. | Тем, кто покрепче, я достану марафет. С доходягами связываться не буду. I

— Я уверяю вас… — ощетинился он.

— Ни хрена. Либо я сам проверю, либо разговор окончен. Здесь, конечно, светит хорошая прибыль, по мне хочется пожить в свое удовольствие, а не мотаться в бегах от наемного убийцы всю оставшуюся жизнь.

Фучплла задумался, потом вскинул голову.

— Тогда нам тоже нужны гарантии.

— Какие?

— Мы должны быть уверены, что вы можете достать товар, и проверить его качество.

— Отлично. Вы получите пробу для анализа, а весь товар после того, как я встречусь с клиентами. — Я помолчал и добавил: — Ввозить можно легально или другими путями?

Он усмехнулся:

— Лучше, если вы используете окольные пути, сеньор. Наше правительство должно, так сказать, сохранять приличия. Официально они борются с торговлей наркотиками и без колебаний конфискуют то, что обнаружат, чтобы общественность знала. Следует заметить, они следят за тем, чтобы такое случалось не очень часто.

— Значит, я рискую?

— Мы все рискуем, сеньор. Однако все мы живы, не так ли? — бодро добавил он.

— До поры до времени.

— Итак, когда мы встретимся?

— Мне нужно два дня.

— Где?

— Бар в отеле «Регис».

— Ровно в шесть. В семь мне заступать на дежурство. А как с ней? — Он повел глазами на Розу.

— Я сам заплачу ей за то, что она пас свела.

— Очень хорошо. — Самоуверенность опять вернулась к нему. Он встал, коротко кивнул Розе, а мне подал руку. — Рад был встрече, сеньор.

Роза проводила Фучиллу и стояла у окна, глядя ему вслед. Не оборачиваясь, она сказала:

— Вы играете с огнем, сеньор Морган. Они будут ждать товар.

— Они его получат.

Она медленно повернулась. Ее лицо белело в полумраке.

— Морган… — Ее тон изменился, и я знал почему.

— Они получат только пробу. Мне нужно пробраться в замок. И только запах денег, как ты выразилась, откроет мне путь.

— Вы надеетесь таким способом вытащить Сейбла из тюрьмы?

— Надеюсь.

— Чем еще я могу помочь?

— Свяжись с Кифером и передай, чтобы он хлопнул своего друга разок по спине.

— Не понимаю…

— Он поймет. Это значит, мне надо две унции чистого героина. Наш давний код.

— Вы очень необычный человек, сеньор Морган.

Она подошла ко мне так близко, что я уловил яркий цветочный аромат ее духов. С нежностью она положила руки мне на грудь.

— Придет лень, когда мы узнаем друг друга гораздо ближе. — Она подняла ко мне лицо и поцеловала меня. Скорее, это даже не был поцелуй; она на мгновение коснулась моих губ языком и отступила.

— Да. у нас, латиноамериканцев, горячая кровь. Мне слишком долго приходится ждать. Слишком.

Она протянула мне руку.

— В другой раз, Морган. Теперь ты должен идти. Впереди много дел.