Флэшбэк

Глава вторая

Спустившись по лестнице вниз, Рейчел рукавом куртки вытерла слезы. Но модная кожаная коричневая куртка отказалась впитывать человеческое горе, и Рейчел выругалась.

После похорон Мэлори она чувствовала, что не может вернуться в дом матери, не высказав Кайлу Скэнлону все, что она о нем думает.

Три дня назад она вылетела из Нью-Йорка, чтобы помочь убитым горем матери и сестре с организацией похорон. Обратный рейс на Нью-Йорк в четыре утра, и прежде, чем она улетит, она разотрет Кайла в порошок. Оказавшись на свежем весеннем воздухе, Рейчел глубоко вздохнула, решительно вытерла слезы, расправила плечи и устремилась на окраину города. И теперь ни самый высокий в мире забор, ни самый крепкий замок на воротах не защитят Скэнлона.

На расстоянии четверти мили шумел прибой: волны Тихого океана с бешеной силой обрушивались на острые скалы и песчаный пляж. Рейчел показалось, что неистовая мощь океана поддерживает ее в праведном гневе. Руки сжались в кулаки.

— И у тебя еще хватило духу явиться на похороны! — сердито пробурчала она сквозь зубы.

Кайл смог выдержать взгляд Рейчел, когда та свирепо сверлила его глазами, намекая, что, если он не уйдет, она…

Хотя, по всей видимости, мужчину, который в прошлом был дважды женат и бывшие жены которого периодически у него жили — иногда случалось, что они все трое жили под одной крышей, — вряд ли можно было чем-либо смутить. Но все равно, даже если он был занят двумя бывшими женами или какими-то неудачниками, которых он вокруг себя насобирал, он должен был приложить усилия, чтобы остановить Мэлори.

Рейчел вскинула голову, и ветер мгновенно отбросил волосы с лица, влажного от тумана. Она ускорила шаг, пересекла пустой участок земли, который расчистили под какое-то строительство. Обошла сложенные в штабель стволы деревьев, кучу веток и желтый бульдозер, в свете уличных фонарей мерцающий, словно неведомое чудовище. Купленные в бутике черные брюки зацепились за ветку, и Рейчел изо всех сил дернула ногой. Но ветка оказалась огромной и была еще не отпилена от ствола дерева, вывороченного из земли с корнями, напоминавшими растрепанные лохмы старой ведьмы. В попытке освободиться — она должна сказать Кайлу Скэнлону все, что она о нем думает, — Рейчел не только порвала брюки, но и, потеряв равновесие от резкого рывка, повалилась назад и уселась прямо в грязную холодную лужу.

Нет, это ее не остановит. Рейчел поднялась на ноги. Кайл получит свою порцию нелицеприятной правды, она объяснит ему, где находится дорога в ад, и пусть он вечно горит в огне преисподней.

В ноздри ударил острый запах весенней земли. Скоро распустятся нарциссы — Мэлори их так любила, — распустятся уже без нее…

Ветер, дувший с океана, принес обрывочные воспоминания: школьница Мэлори бежит с большим букетом нарциссов и, широко улыбаясь, дарит цветы Трине, своей новой маме. Рейчел вытерла навернувшиеся на глаза слезы.

Ровно двести второй раз за день Рейчел успокоила себя. Она не желала, чтобы мужчина, погубивший Мэлори, видел, что она плачет. Она хотела испепелить его проклятиями, раздавить эту толстокожую скотину, заставить его раскаяться… Придется приложить немало усилий. Этот самоуверенный самец с вечной усмешкой на губах — детка-у-меня-есть-все-что-тебе-нужно — стоял у нее перед глазами. Но сегодня между ними промелькнуло что-то такое, что беспокоило ее.

Кайл появился на похоронах Мэлори в темно-синем строгом костюме, светло-голубой рубашке, подчеркивавшей цвет его глаз, и модном дорогом галстуке. В этот раз его темно-каштановые волосы были аккуратно подстрижены, и он ничем не напоминал автослесаря, вечно копающегося под капотом машины. Высокий и импозантный — полная противоположность тому Кайлу, которого она знала: простая рубашка, джинсы, ботинки. Когда его чуть прищуренный взгляд встретился с ее взглядом, в его глазах промелькнуло что-то похожее на сострадание и между ними возникло нечто, чему она не могла дать определение. У нее вдруг появилось желание прижаться к нему, ощутить силу его рук и почувствовать себя защищенной. В голове пронеслась почти нелепая мысль: может быть, и он тоже нуждается в человеческом участии… Хотя трудно было представить, чтобы Кайл Скэнлон, с его двумя бывшими женами и какими-то неудачниками, которыми вечно был полон его дом, в ком-то нуждался.

Кайл стоял у гроба, его широкие плечи напряглись, и на какое-то мгновение его кулаки сжались, когда он взглянул на Шейна Темплтона, присутствовавшего на похоронах.

В тот же миг глаза Шейна расширились, голова дернулась назад, словно он получил пощечину. Двое мужчин из жизни Мэлори: один действовал в рамках принятых обществом норм, другой этих норм не придерживался, и, естественно, они друг друга недолюбливали.

Когда Кайл Скэнлон склонился над гробом, что-то похожее на нежность смягчило суровые черты его лица. Он поправил воротник платья Мэлори, как сделал бы заботливый брат.

Может быть, в этот самый момент в нем проснулось сожаление: он осознал, что испортил Мэлори жизнь и не сделал ничего, чтобы удержать ее от самоубийства…

Но эта неожиданно проявленная Кайлом человечность не вычеркнула его из списка врагов Рейчел. Ветки рвали ее одежду, она исцарапала свою модную кожаную куртку, оторвала пуговицу, но и это не повод, чтобы повернуть назад. Рейчел прошла еще два квартала уже по тротуару, злость ее набирала силу.

— Я еще никого в жизни не растирала в порошок, Кайл Скэнлон, ты будешь первым.

Рядом рыкнул мотор мусоровоза, из кабины высунулась голова Томми Джеймса, его лицо скрывала тень от козырька бейсболки.

— Подвезти?

— Нет, спасибо. Я просто гуляю.

Томми всегда отличался любезностью и, верно, сейчас всей душой рвался домой, к жене и двум дочерям. Он женился сразу после школы, и теперь ему было столько же, сколько и Рейчел, — тридцать три года.

Большинство школьных друзей Рейчел имели семью и детей. Но она насмотрелась на то, как трудно жилось матери, поэтому замужество и дети не входили в ее планы. Рейчел хотела получить хорошее образование, высокооплачиваемую, перспективную работу, а вместе с этим и независимость. Сейчас у директора по персоналу крупной страховой компании все это было.

Но она потеряла связь с сестрой, которая в ней нуждалась… Мэлори, меня не было с тобой рядом, а я должна была быть…

Мусоровоз, урча, тащился рядом.

— Слов нет, как жаль Мэлори. В последнее время у нее было много трудностей. Я имею в виду — в личной жизни. Несмотря ни на что, Мэлори старалась помочь детям, оставленным без присмотра. Чтобы они не болтались на улице, каждую субботу по утрам она устраивала для них классы по обучению игре в пул, привлекала к участию в турнирах.

«Мэлори хотела сделать что-нибудь для детей с судьбой, похожей на ее собственную, для брошенных, никому не нужных детей», — со щемящей болью в сердце подумала Рейчел.

— Все в порядке, Томми… Мне нужно пройтись. Я знаю, ты спешишь домой, к семье.

Томми внимательно посмотрел на нее, переключил скорость, и мотор заурчал громче.

— Если тебе или твоей семье что-нибудь понадобится, Салли Мей просила звонить. Ей нравилось приходить в «Девять шаров» в часы «только для женщин»… ну, знаешь, отдохнуть от детей, домашних забот. Передай наши соболезнования Трине и Джаде, ладно?

Погромыхивая, мусоровоз скрылся в сумерках, Рейчел ускорила шаг, ее лицо было мокрым от тумана и слез. Мимо проехала машина, буравя непрозрачный воздух светом фар, за закрытыми стеклами громко бубнил рэп. Затем появился фермерский пикап, сильно просевший сзади, похоже под завязку нагруженный кормом, по звуку было слышно, что он нуждался в новом глушителе. Рейчел ослепили фары встречного джипа, который пронесся на большой скорости, обрызгав ее грязью.

К десяти часам вечера Рейчел была грязной, замерзшей, в рваных брюках и в промокших туфлях — вот такой она собиралась вершить расправу над Кайлом. «Он должен был попытаться удержать Мэлори».

Уставшая, но не утратившая боевого духа Рейчел остановилась перед вывеской «Скэнлон-авто: ремонт классических моделей». Эту огромную вывеску Кайл прикрепил к старой автомастерской сразу же, как только стал ее полноправным владельцем, выкупив у бывшего хозяина, который решил уйти на покой. Некогда здесь располагался товарный склад, а сейчас здание окружал высокий деревянный забор серого цвета. Большие металлические ворота были закрыты, на них висела табличка «Осторожно, злая собака». Длинная тяжелая цепь и висячий замок лишали надежды легко проникнуть внутрь.

Сквозь туман и металлическую решетку ворот Рейчел сумела рассмотреть во дворе большой «хаммер», за ним фонари, освещавшие мастерскую, и в самой глубине двора дом Кайла Скэнлона. Ветер принес громкие звуки песни в стиле кантри.

— И это в день похорон Мэлори. Где же твоя человечность, Скэнлон?

Рейчел несколько раз нажала кнопку звонка, но дверь мастерской оставалась закрытой, никто и не думал ее открывать. Она беглым взглядом окинула шестифутовый забор, нашла место, куда поставить ногу, и начала взбираться. Карман кожаной куртки зацепился за острый край и порвался. Глянув на порванный карман, Рейчел пробормотала:

— Это тебе дорого будет стоить, Скэнлон. За куртку я целое состояние заплатила… Я надела ее в свой первый рабочий день в Нью-Йорке. Я залатаю ее кожей с твоей задницы.

Глубокое горе терзало ее душу, эмоциональное состояние было нестабильным, постоянной оставалась лишь ненависть к Кайлу. Обычно спокойная и сдержанная, всегда следовавшая четко составленному плану действий, Рейчел не понимала, как жажда мести могла столь прочно овладеть ею и вести к цели напролом.

— Все ее несчастья, Скэнлон, начались с тебя. Ты показал Мэлори, что такое секс, и поэтому ты должен был помочь ей.

Добравшись до верха, она бросила взгляд вниз — приличная высота. Во дворе мастерской, у самого забора, стояли старые мусорные баки, рядом кучей лежали наполненные мусором пакеты. Темно-коричневый «хаммер» был развернут к воротам передом, перекрывая въезд во двор. Его плоская крыша казалась удобным местом для приземления.

— Как-то глупо я поступаю, наверное, следовало бы подождать… Нет, ждать я не могу. Во-первых, Мэлори заслуживала большего; во-вторых, рейс у меня рано утром, и если я не сделаю этого сейчас… Скэнлон, ты запомнишь эту трепку на всю жизнь.

Дойдя до предела отчаяния, Мэлори попросила помощи у кого — у Кайла Скэнлона, не у нее, и это занозой впивалось в сердце… «Я люблю тебя, Кайл… Спасибо».

— Спасибо за что? За то, что сломал ей жизнь? Он должен был остановить ее. Должен был прийти к нам, в конце концов, сообщить мне о том, что Мэлори в таком ужасном положении.

Но Мэлори выбрала не свою сестру, а Кайла…

Рейчел прыгнула и, приземляясь, подвернула ногу. Она скатилась с крыши «хаммера» на мусорный бак, а с него на мешки, которые полопались под ней.

Рейчел тут же перевернулась и села, схватившись за горящую болью лодыжку. Выругавшись, она отбросила прилипшую к ноге скомканную салфетку и в этот момент почувствовала, как чей-то теплый, шершавый язык лизнул ее лицо. Горячее дыхание и приглушенное рычание напомнили ей ту ужасную ночь…

Вжавшись в мешки с мусором, она зажмурилась и вскрикнула от ужаса. Забыв о поврежденной лодыжке, Рейчел замахала руками и ногами, вслепую отбиваясь от рук, которые держали ее и причиняли боль; сердце бешено колотилось. Она ударила в пакет — на нее никто не нападал. Усилием воли Рейчел заставила себя подавить панику и открыть глаза: никого, только холодные капли дождя на лице и гора мусорных мешков вокруг.

Стоявший неподалеку внушительных размеров боксер громко залаял, и она вспомнила о табличке, предупреждавшей о злой собаке. Рейчел, глядя неподвижно на собаку, протянула руку к консервной банке. «Ты меня не остановишь», — пульсировало в ее голове.

— Фу! — строго приказал собаке мужской голос. — Сильно пострадала?

Только у одного человека был такой властный голос. Он приковывал внимание и заставлял ждать, когда будет сказано следующее слово, потому что голос принадлежал тому, кто говорил только в случае крайней необходимости. Низкий, будто ленивый, голос свидетельствовал о том, что мужчина не привык болтать без толку, он знал цену словам.

Рейчел приподнялась, потирая травмированную ногу.

— Убирайся к черту, Скэнлон! Мало ты еще натворил?

В полумраке глаза Кайла Скэнлона имели цвет холодного серебра, он смотрел прямо на нее. Ветер откидывал со лба темно-каштановые волосы, открывая мужественное лицо с широкими, резко очерченными скулами.

— Еще мало. Что-нибудь повредила себе? — спросил Кайл все тем же спокойным тоном, от которого у нее мурашки побежали по телу — так было с их самой первой встречи.

— Даже если бы и повредила, тебе об этом не доложила бы, — огрызнулась Рейчел.

Обнаженный по пояс, Кайл, поблескивая в полумраке влажными от измороси плечами, являл собой образец первобытной суровой мужской силы. Все эти годы во время их редких встреч он держался с оскорбляющим спокойствием, его вызывающая усмешка и вскользь брошенные замечания неизменно приводили Рейчел в ярость.

Кайл с шумом втянул в себя воздух, в который раз за этот день они встретились взглядами, и что-то необъяснимое, какая-то искра пробежала между ними. Стоя на ветру, под слабо моросящим дождем, Рейчел чувствовала опасное волнение, когда ее глаза невольно скользили по его широким, мускулистым плечам.

Она уловила легкий запах мыла и виски.

— В следующий раз, когда надумаешь зайти в гости, позвони. Может быть, я тебя впущу, а может, и нет. Сегодня, Рейчел, ты сделала глупость, хотя я всегда считал тебя благоразумной.

Кайл подошел к «хаммеру», любовно провел по краю крыши рукой. Выругавшись, он сердито взглянул на Рейчел и сказал:

— Ты мне крышу помяла.

Услышав обвинение, Рейчел заверещала, как легкомысленная скандальная бабенка:

— Крышу помяла? Тебе голову мало оторвать, ничтожество! Я звонила, но ворота никто не открыл. А твой чертов забор меня не остановит.

Кайл повернул к ней суровое лицо, наполовину скрытое тенью, и окинул ее взглядом. Он отошел от «хаммера» и, нахмурившись, наклонился к Рейчел. Большим пальцем, едва касаясь, провел по ее щеке и тихо сказал:

— Ты плакала.

Рейчел не была готова к такому проявлению нежности.

— Ну да, вообще-то, у людей горе. А ты, я смотрю, пьешь.

— Угу, — ответил Кайл, выпрямившись и засунув пальцы под пояс джинсов. Затем мрачно продолжил: — У тебя нет никакого права приходить сюда и высказывать мне какие бы то ни было претензии. На поминках обычно пьют. Я тебя тоже приглашаю. Но не вздумай наезжать на меня, я не в настроении и сдерживаться на этот раз не собираюсь. Тебе нужна разрядка, нужно кого-нибудь обвинить в самоубийстве Мэлори? Предупреждаю: сегодня меня не надо выбирать на эту роль. Я ее тоже любил.

— В таком случае ты должен был что-нибудь сделать.

— А ты думаешь, я ничего не делал? — угрюмо спросил Кайл.

— Да, я так думаю.

— Послушай, но ведь и ты ничего не сделала, чтобы помочь ей.

Кайл озвучил ее собственные мысли, обнажил правду, и от непереносимого чувства вины у Рейчел перехватило дыхание. Боль огнем жгла вывихнутую ногу, но еще сильнее болело сердце Рейчел. Она моргнула, смахивая навернувшиеся слезы. Кайл нагнулся и отнял ее руки от травмированной лодыжки. И прежде чем она успела послать его куда-нибудь подальше, он ощупал ногу, не отрывая взгляда от ее лица.

— Горячая, небольшой вывих, перелома нет. С тобой все в порядке, только волосы растрепаны. Я вас, мисс Эверли, никогда не видел в таком состоянии. Что, разве небеса рухнули? — Одна рука Кайла оставалась на лодыжке, вторая мягко массировала икру. Рейчел почувствовала острое сексуальное влечение. — Я же сказал, сегодня со мной не надо ссориться. — Кайл не сводил с нее прищуренных глаз.

Его рука была большой, теплой, грубой и нежной одновременно. Рейчел облизала пересохшие губы. Стараясь не смотреть на обнаженную грудь Кайла, она перевела взгляд на собаку. Пес сидел поодаль, терпеливо наблюдая за людьми, из пасти свисала длинная нитка слюны.

— На похоронах Мэлори должны были быть только члены семьи и близкие друзья. Ты не должен был приходить. Ты знал, что нам это будет неприятно. И ты знал, как я к тебе отношусь… Это ты подтолкнул Мэлори к той жизни, которую она в последнее время вела, мужчины и…

— Я был ее другом и имел право прийти. Кроме того, я не мог упустить возможность посмотреть, как ты при виде меня начинаешь заводиться и набрасываться, — сказал Кайл и тихо добавил: — Мне жаль Мэлори, дорогая, действительно очень жаль.

Кайл был так близко и так внимательно изучал ее, казалось, он видел то, что она всегда старалась спрятать: странную настороженность, неизменно присутствовавшую между ними.

«Он сейчас справляет поминки по Мэлори, наверное, чтобы успокоить совесть, будто счет оплачивает», — подумала Рейчел. Ее снова охватила горечь утраты. Она моргнула и выругалась про себя, проклиная слезу, предательски скатившуюся по щеке.

— Я пришла сказать все, что думаю о тебе, — неуверенно произнесла Рейчел.

— Я так и понял. Ты едва сдержалась, чтобы не устроить скандал прямо на похоронах. Когда ты злишься, у тебя глаза темнеют и взгляд становится испепеляющим. А обычно твои глаза шоколадного цвета, как у моего боксера. И когда ты сжимаешь губы и пытаешься угрожать, на щеках у тебя появляются такие милые ямочки.

За все эти годы они практически не общались, а сейчас разговор был таким интимным, что балансировал на грани флирта… Чтобы возбудить угасшую злость, Рейчел заставила себя вспомнить, зачем она здесь.

— Я пришла из-за Мэлори…

Его серые глаза опасно прищурились.

— Ну да, конечно. А где ты была, когда она в тебе нуждалась?

Кайл явно издевался, и Рейчел выдвинула ему первое обвинение:

— Мэлори боготворила тебя, а ты просто пользовался ею.

— Это ты так говоришь, а Мэлори не жаловалась.

Рейчел показалось, что Кайл ответил как-то рассеянно, и она поняла, что он внимательно рассматривает ее грудь. Лицо его было сосредоточенным. Быстро взглянув вниз, Рейчел увидела, что во время падения с забора куртка распахнулась и верхняя пуговица на белой шелковой блузке оторвалась, предательски обнажив грудь.

Она подавила поднявшуюся было панику, не желая, чтобы стыдливый румянец залил щеки. Их взгляды встретились. Кайл, серьезно глядя Рейчел прямо в глаза, сказал:

— У тебя соски набухли и потемнели. Ты или замерзла, или возбуждена и хочешь мужчину. В любое время, милая… Если ты желаешь мне что-либо сказать, тебе придется войти в дом. Если же тебе нечего сказать, так позвони — ты свой телефон из рук не выпускаешь, — пусть за тобой кто-нибудь приедет. Слева от ворот есть калитка. Замок электронный. Я тебе открою. А пока ты можешь присесть на эти мусорные мешки и отдохнуть. За приют я тебе счет не выставлю. — Кайл развернулся и пошел к дверям мастерской.

Рейчел плотнее запахнула куртку и попыталась взять себя в руки. Замечание Кайла о ее сосках остановило все ее мысли, ей ведь не часто приходилось иметь дело с мужчинами, которые так прямо и грубо говорили об интимных вещах, как сейчас это сделал Кайл.

Можно сказать, Кайл вообще никогда с ней ни о чем не говорил. Все их общение сводилось к фразам: «Убирайся с моей дороги, Скэнлон» и «Ну конечно, моя дорогая». Однако в день похорон Мэлори она, должно быть, сделалась излишне чувствительной к тому, что было естественным: Кайл очень резко отреагировал на ее обвинение в том, что его бездействие способствовало гибели Мэлори, и это смущало. А что, если Кайл действительно заботился о Мэлори, что, если ему тоже ее жалко и его также мучит боль утраты?

Боксер взглянул на Рейчел, затем посмотрел чуть ли не с печальным выражением морды вслед удалявшемуся хозяину, заскулил и потрусил за Кайлом. Он бежал, как-то неестественно подпрыгивая, так бегают собаки, у которых нет одной лапы.

Вечер оказался богатым на всякого рода неожиданности и странности: стыдливый румянец на ее щеках, желание провести рукой по треугольнику волос на груди Кайла, волнующее ощущение, которое вызывали его руки, массировавшие травмированную ногу, нежное прикосновение к ее щеке.

За все тринадцать лет, что они были знакомы, Кайл никогда к ней не прикасался, всегда держался на расстоянии. Рейчел закрыла глаза, убеждая себя, что пришла сюда с единственной целью — стереть его в порошок.

Представить Кайла стертым в порошок было очень трудно, он такой большой и сильный, крупный самец в самом расцвете сил, и он знал себе цену. Дверь мастерской закрылась за ним, и Рейчел пробормотала:

— С моей грудью все в порядке, Скэнлон, и в твоем участии я не нуждаюсь. А если ты думаешь, что таким образом нокаутировал меня, ошибаешься, так легко я не сдамся!

Рейчел содрогнулась от мысли, что Кайл каким-то образом провоцирует все самое плохое, что есть в ее характере.

Опираясь на «хаммер», она поднялась на ноги, проверила, может ли идти. Банановая шкурка скатилась по бедру и зацепилась за ткань брюк, порванную на колене. Рейчел отбросила шкурку и пошла, осторожно ступая между высыпавшимся из мешков мусором. Она пнула бутылку из-под пива, после чего до дому ей пришлось прыгать на одной ноге. Этот гад оказался прав: нет ни перелома, ни растяжения связок, просто легкий вывих, ей хватит сил дохромать и все-таки разорвать в клочья эту аккуратного вида задницу.

У Кайла были красивые ягодицы, приковывавшие взгляды женщин, но Рейчел сказала себе, что не является и никогда не была поклонницей узких бедер, крепких ягодиц и длинных худых ног.

Не успела Рейчел подойти к двери, как она предупредительно распахнулась, и Кайл театрально широким жестом пригласил ее войти. Его взгляд медленно заскользил по ее телу снизу вверх, на мгновение задержался на груди и встретился с ее взглядом. Его неизменная самодовольная ухмылка была для Рейчел как красная тряпка для быка.

— Я пришла поговорить о Мэлори.

Кайл язвительно усмехнулся:

— Хорошо, ты кипятилась с самых похорон, так что сейчас можешь выпустить пар. Тебе нужно найти виноватого? Ладно, пусть этим виноватым буду я.

Его взгляд снова застыл на ее груди, и это напомнило Рейчел о том, что влажная, прилипшая к телу блузка с оторванной пуговицей делает ее грудь практически обнаженной.

Кайл поднял голову и посмотрел ей в глаза:

— Ты что-то сказала?

— Ответь мне, откуда у тебя деньги на содержание твоих бывших жен? Тебе их давала Мэлори? — спросила Рейчел, сжимая кулаки от едва сдерживаемой злости.

Вопрос был как удар под дых.

— Что ты сказала? — словно не расслышав, переспросил Кайл.

Все эти годы Рейчел Эверли так и норовила уколоть его побольнее, но ее неожиданные, молниеносные выпады никогда особенно не задевали его самолюбия. Однако сейчас, когда Кайл все еще чувствовал упругую мягкость ее икры, он надеялся на более деликатное обхождение.

— Я знаю, ты всегда крутился возле Мэлори, и я никак не могла понять, что она в тебе находит. А после того как друг моей матери помог Мэлори с кредитом на бильярдную, ты просто прилип к ней, разве не так? Тебя привлекал дополнительный доход?

Кайл медленно глубоко вздохнул, сдерживая раздражение. Рейчел Эверли явилась, чтобы сделать его жизнь адом, фигурально выражаясь, провернуть всаженный в живот нож.

— Сопоставь факты: Мэлори получила свой бизнес девять лет назад, а я выкупил мастерскую тремя годами ранее.

— А разве деньги бывают лишними?

Рейчел без всякого приглашения заявилась именно сейчас, когда он расстроен смертью Мэлори, когда чувство вины, что не смог удержать ее от самоубийства, рвет сердце на части. Рейчел всегда умела выбирать моменты.

Настроена она была решительно, это было видно по напряженному прищуренному взгляду, каким Рейчел смотрела на мужчин, словно оценивая, что он собой представляет, видя его насквозь. У нее была привычка опирать руку о бедро и при этом высоко поднимать подбородок, бросая вызов. Кайл вызов принял.

Точно так же она вела себя и в первый день их знакомства. Мэлори хотела сохранить их отношения втайне от Рейчел, объяснив это тем, что она не собирается вступать в пререкания со своей сестрой. Кайл согласился, поскольку в то время его интересовали только секс и легкие, необременительные отношения.

В тот вечер он остановился у дома Эверли. Они с Мэлори целовались, прежде чем расстаться, и в этот самый момент Рейчел и решила нарушить их любовную идиллию. На ней были красный джемпер, джинсы и теннисные туфли, но уже тогда было видно, что двадцатилетняя студентка колледжа обладает не только стройным, спортивным телом, но и напористостью. Она направила фонарик прямо ему в лицо, свет слепил, Мэлори тихо выругалась.

— Кто это? — спросила Рейчел таким тоном, словно Мэлори приволокла в дом какую-то гадость.

В то время Кайл был просто молодым парнем, которому уже пришлось побороться за свое существование, и сейчас он выяснял, что же этот мир ему теперь должен. Скоростной автомобиль и секс. Кайл откинулся на сиденье, давая возможность разгоряченной и взъерошенной Мэлори прояснить сестре его статус.

— Это мой друг, — неуверенно ответила Мэлори. — Мы с ним встречаемся уже три года, познакомились, когда мне было восемнадцать. Я тебе о нем рассказывала, но, кажется, ты пропустила это мимо ушей.

— Приблизишься к моей сестре, приятель, надеру тебе задницу.

— Будь осторожна, она может тебе понравиться, — ответил насмешливо Кайл.

Рейчел только хмыкнула, сочтя его замечание пошлым, и холодно продолжала:

— Я знаю тебя. Ты работаешь в авторемонтной мастерской Мака. Тебе двадцать два года, ты молодой бездельник, у которого нет никакой перспективы. Моей сестре такие друзья не нужны.

Кайл знал, что она права, и это его задело. Он никогда не видел своей родной матери, она их с отцом, неким Джо Смитом из Чикаго, бросила. В детстве Кайлу приходилось постоянно переезжать из города в город, вытаскивать отца из пьяных компаний, и, пока он не повзрослел, ему доставались одни лишь тычки и оплеухи. Затем стало совсем плохо. И если бы его не взяла на воспитание другая семья, где его окружили заботой и любовью, он бы, наверное, закончил свои дни в канаве, как его отец, или попал бы в тюрьму.

Вердикт Рейчел «бездельник, у которого нет никакой перспективы» заставил его продать спортивный автомобиль, чтобы доказать ей, а скорее всего, самому себе, что он чего-то стоит. Бывший коп Джон Скэнлон-старший, владелец небольшого ранчо в штате Айдахо, дал Кайлу дом и чувство собственного достоинства, а в придачу еще и порядочную сумму на первый взнос за автомастерскую.

— Ты заслужил это, — сказал Джон растерявшемуся от переполнявших его чувств Кайлу. — Знаешь, парень, у каждого должен быть хороший старт в жизни, и я рад, что могу помочь тебе. Делай свой выбор. Тебе нравится океан, ты любишь наблюдать за китами и считаешь Нептун-Лендинг местом, где можно поселиться. Что ж, если так, действуй. Ты трудяга, у тебя получится. И не заговаривай о возврате долга, обидишь нас. — Затем, усмехнувшись, добавил: — Трактор починишь, когда захочешь заехать к нам отведать стряпни Ирмы.

Еще одной притягательной достопримечательностью Нептун-Лендинга была девчонка, жгучая, как крапива, с вечно задранным носом и непомерными амбициями.

Одержимая карьерой, Рейчел держала себя так самоуверенно, что хотелось лишить ее этой самоуверенности и посмотреть, какой она будет иметь вид, оказавшись в беспомощном положении, насколько быстро сумеет взять себя в руки эта задира с завидным самообладанием.

Рейчел умела, вскинув голову, смотреть мужчине прямо в глаза, словно проверяла его на прочность. При этом ей даже говорить ничего не нужно было. Одним взглядом она могла вывернуть наизнанку любого, кто вторгался в ее частные владения. Одним взглядом она превращала противника в абсолютное ничтожество.

Слишком жесткая. Может быть. Но в ней таилось и все очарование женщины, о чем она сама даже не подозревала: тихий, мелодичный смех, плавное движение руки, взгляд, полный любви и нежности, каким она смотрела на своих близких.

Рейчел производила впечатление сильной, независимой женщины, увлеченной карьерой и не желающей связывать себя узами брака. Она старательно обходила ту жизненную западню, в которую попала ее мать, — ранний брак, дети, развод.

Рассказы Джады помогли Кайлу заглянуть в самое сердце женщины, которая в детстве вместе с матерью боролась с трудностями и искренне любила свою семью. Рейчел никогда не забывала тех тяжелых лет их жизни, и Трина была спокойна за своих дочерей, выросших независимыми и самостоятельными.

Рейчел действительно была такой, и, хотя Кайл на протяжении этих лет не выказывал ей своего расположения, каждый раз, когда он видел ее, чувствовал безудержное волнение крови. Ямочки на щеках Рейчел гипнотизировали, манили томительным ядом очарования. Возникало естественное желание смешить ее, и все ради того, чтобы заиграли на щеках эти ямочки. Много других желаний пробуждала в нем Рейчел Эверли. Хотелось видеть, как темнеют под напором страсти ее глаза… хотелось губами касаться ее мягких губ, ощущать их вкус…

Огненные молнии раздражения в глазах, взметнувшиеся вверх брови, резко очерченные скулы, жесткая линия подбородка — все это не оставляло сомнений: Рейчел пришла, чтобы вступить в схватку. Кайл уважал ее острый ум и самообладание, и, чтобы костер вспыхнул, оставалось только поднести спичку.

Рейчел не была безрассудно вспыльчивой и не шла на поводу своих необузданных эмоций. Кайл ценил в ней ее силу и самоотверженность, если только он не был мишенью. А сегодня обстоятельства и настроение быть мишенью не располагали. Ему всегда будет не хватать Мэлори, теплой, любящей девушки, какой она бывала, девушки, оказавшейся практически в полной темноте, почти без просветов…

Сестры сильно отличались: Мэлори недоставало твердости характера, она избегала ссор и выяснения отношений, а Рейчел во всем нужно было дойти до точки. И в предстоящей сегодня схватке с ней Кайл не был в себе уверен, она легко могла задеть за живое. Женщины всегда пробуждали в нем защитника, которого он сам был лишен в детстве, когда ребенком вынужден был бороться в одиночку.

Кайлу нравилась его обособленная, независимая от мнения окружающих жизнь. В какой-то мере его даже забавляло, что Рейчел считала его последним подонком, о чем ее вспыхнувшие гневом карие глаза сообщили ему при их первой встрече.

А может быть, ему просто нравилось, что мысли Рейчел заняты им…

На похоронах у нее были заплаканные глаза, покрасневший нос и она походила на маленького котенка, который так и просится на ручки. Кайл не мог себе представить, как он будет просто обнимать Рейчел Эверли: его руки наверняка займутся совершенно другим. Как мужчина, который мог оценить женщину, Кайл чувствовал, каково будет прижать к себе ее стройное тело.

Разгоряченное гневом лицо, спутанные ветром волосы, прилипшая к щеке тонкая, влажная прядка — Рейчел Эверли излучала страсть и вызывала у Кайла желание войти в нее, с наслаждением довести до грани оргазма, а затем, может быть, только из-за того, что она столько лет его мучила, заставить ждать, может, даже заставить ее упрашивать, как будто бы Рейчел вообще способна о чем-либо просить…

Кайл глубоко вздохнул. Вряд ли ему удалось бы, войдя в Рейчел, сдержать себя. Одного вида набухших под влажной блузкой сосков Рейчел было достаточно, чтобы он возбудился. Но сегодня он и без того эмоционально на взводе: он не смог помочь Мэлори, она ему не позволила, и что-то подтолкнуло ее к смерти.

Кайл и не думал, что вид Рейчел, перепачканной, в рваной одежде, с растрепанными ветром волосами, так на него подействует. Но именно это и случилось. Вид мисс Совершенство, как называла ее Мэлори, должен был вызвать у него смех, но, заметив, как Рейчел скатилась с крыши машины на кучу мешков с мусором, он пришел в ужас и чуть ли не бегом бросился к ней на помощь.

Рейчел быстро сумела взять себя в руки. Но когда Пап ткнулся носом ей в лицо, ее охватила паника и она принялась бессмысленно молотить руками и ногами. Она сильно испугалась, глаза на бледном лице казались огромными, ею овладел настоящий ужас.

Рейчел всегда была уравновешенной, сильной и такой цельной. Как в одно мгновение могла рухнуть эта неприступная крепость? Что же с ней случилось?

То, что она обвинила его в посягательстве на деньги Мэлори, сильно разозлило Кайла. Все знали, что у Мэлори были любовники, которые платили ей за ласки, — в последнее время бильярдная не приносила дохода. Несколько раз он помогал Мэлори финансово, но, когда она начала злоупотреблять таблетками и алкоголем, она больше не просила помощи, может быть не хотела принимать помощь от него, а он не хотел давать деньги на то, что губило ее.

Сейчас Рейчел Эверли готова его уничтожить, и Кайл уже не был уверен, что там, на улице, что-то такое было, когда она смотрела на него как женщина, чувствующая близость мужчины. От его внимания не ускользнули ни ее дыхание, участившееся после его прикосновений, ни ее взгляды, которые она бросала на его обнаженную грудь, ни говорящий румянец на ее щеках…

Рейчел впервые проявила сексуальный интерес к нему, и это удивляло и возбуждало Кайла.

Однако, следуя своей цели, она мгновенно перестроилась и без труда нашла его болевую точку. Сегодня, когда они оба переживают горе и оба эмоционально напряжены, его неверное поведение может укрепить Рейчел в ее мнении о нем как о подонке.

— Хорошо, Рейчел, выскажи все, что у тебя на сердце, — сказал Кайл.