Фокусы реальности

19. БЛИЗИТСЯ НОВОЕ ДЛИННОЕ ЛЕТО

И тогда добрая фея сказала:

Помни! Каждый, кто читает хорошую книгу и не жмякает сердечко,

В ПОЛНОЧЬ ПРЕВРАТИТСЯ В ТЫКВУ!

/эпиграф, хе-хе/

ЦЕЛИТЕЛЬСКИЕ ФОКУСЫ

Баронство Белый Ворон, замок Серый Камень, целительский корпус, 32. 10 (апреля). 2055

Кельда

Я покусала ручку. Слова отчего-то не складывались ровно, обычно у меня с этим проблем не возникает. Ладно, хрен с ним, запишу как есть, пусть коряво, потом разберёмся. Главное — зафиксировать результаты.

Магия — штука не быстрая, как бы нам этого ни хотелось. Если науку иметь в виду. Вот, например, одна из проблем на стыке целительской и боевой магии: переход в осознанный транс в критической ситуации. Что я называю «без сознания в сознании». В случае боестолкновения всякое может быть. И мне хотелось, чтобы в момент получения фатальных повреждений маг (имеется в виду, маг произвольной специализации, не целитель, это важно!) мог не просто спасительно потерять сознание, а вроде как закуклиться в себе, бросив последние резервы на сохранение хотя бы частицы своей жизни.

Поскольку большинство этих магов не были целителями, самостоятельно блокировать болевой шок они тоже не очень могли. А должны были мочь! Чтобы продержаться до подхода медика, если его не будет рядом. И желательно внутри транса оставаться в сознании, чтобы в случае чего не тратить секунды, чтобы прийти в себя, а сразу включиться в бой.

Вот, результаты последних практических полевых испытаний мне и нужно было зафиксировать. Так что по боку красивости! Тут главное точность.

А не очень утешительная точность состояла в том, что с блокировкой болевого шока дела обстояли пока не очень. Более-менее справлялись в задачей от силы двое из десяти в каждой группе. Но! Меня радовало уже то, что эти двадцать процентов — есть! Ещё более вдохновлял на подвиги тот факт, что ранее ни у кого из них не было обнаружено даже тени целительского дара. И заимствование части магической энергии не повлекло за собой снижение базовых магических характеристик. Значит, правильной дорогой идём, товарищи! Есть перспективы!

С пунктом по «окукливанию» было ещё хуже. И ещё более прозаично. В принципе, я уже говорила, если очень хорошо представлять себе движение и свойства магических потоков, можно постараться и изобразить что-нибудь простенькое не по своему профилю. Ну, совсем несложное. Тут же требовалось не просто сложное непрофильное действие, его необходимо было выполнить в экстремальной ситуации, когда все рефлексы автоматически перекидывают тебя на привычное… Выход один — кропотливо, воробьиными шажками нарабатывать. Как собаки Павлова, мда.

Стоит ли говорить, что целительские благопожелания «внутри транса оставаться в сознании» вовсе пока оставались в разряде фантазий.

Тот же день, обед

Снова кельда

Пообедать я решила в кругу семьи. Ну, хоть кого-нибудь из нашей вечно по уши занятой семьи. Может, Владимир Олегыч сподобится, хотя это вряд ли, как понеслись мужики с утра на свои манёвры, хорошо, если к ночи будут. Хотя бы сегодня, ха.

Или не ходить, ну его нафиг? Чаю с печенюшками?

Передо мной встало лицо строго отчитывающей меня Валентины. Ну, да. Кусочничать плохо.

Ладно, раз собралась… Я решительно захлопнула свой целительский талмуд и потопала в детинец. О, кстати, хоть с Валей поболтаю немножко! Более родной для меня поварихи на свете нет.

Я свернула на левую дорожку: хотелось посмотреть, как приживаются недавно высаженные экспериментальные яблоньки. Говорят, зацвели. И только услышав голоса, вспомнила, что Туриэль вела целительский спец-семинар. Взрослый. Территория закрытая, детей тут не бывает, а акустика отличная, так что я сейчас наслушаюсь…

— Ну, Никола, давай ты.

— Что возьмём? — деловито уточнил малахитовский целитель.

— Проникающее в живот, — сразу предложил кто-то. — Обширное!

— Да ну, скучно, — я прямо представила огромного добродушного Николу и как он отмахивается… ручища у него как лопата.

Нежный женский голосок предложил:

— Может, поджечь?

Ну, пошли развлекаться…

Идею поджечь (Николу поджечь, естественно) помуссировали, но отставили до полевого практикума, аргумент: «кишками горелыми весь двор завоняем». Молодцы какие. Чистый воздух я тоже люблю.

— Ну а что ты хочешь? Давай ноги отрубим? — другая девочка.

Я аж затормозила. Интересно, до чего они договорятся?

— А давай сразу полтушки? — задумчиво предложил кто-то из мужиков.

— Станешь снизу новый и красивый, — захихикал кто-то, — порадуешь супругу.

— Правильный целитель прекрасен всегда! — с гипертрофированным пафосом ответил Никола. — Так что завидуйте молча, студенты!

Ещё и в позу, поди, встал, как он это умеет. Группа довольно заржала.

— Ладно, начнём, — Туриэль похлопала в ладоши, — Серёга, вот так где-то ему отрубишь. Остальные себя не целим! Только обезболивание. Работает Никола. Настя — ноги…

— Бли-и-ин, я только педикюр сделала!

— Ладно, Настя — проникающее в живот. Так нормально?

— Ага! Спасибочки!

— Кто без педикюра? Паша — ноги.

— Понял.

— Остальных сейчас по-быстрому… — прошелестел вынимаемый из ножен меч. — Никола, я засекаю твоё время восстановления, остальные — каждый сам отмечает начало и завершение целительного воздействия, поток и прочее. Потом разбор. Отсчёт пошёл: пять, четыре…

Так, пойду-ка я скорее…

Плохо я переношу кровищу. Сейчас более-менее стало, и всё-таки. Да-да, для целителя свойство совсем неподходящее, но что делать? В бою — без вопросов, там мне рефлексировать некогда, а вот так… Поэтому и спец-семинары ведёт Туриэль.

Всё это только для взрослых. Младшие целители получают общую информацию — на всякий случай, и чтоб привыкали к мысли, что и такое возможно. А вот старшие вовсю упражняются на практике. Друг на друге, по очереди. Ибо целитель должен уметь работать в любом состоянии. И не «пока жив», а так, чтобы оставаться живым, даже если враг думает, что теперь-то уж точно тебя убил.

Порубленным. Повешенным. Утопленным. Горящим.

И не просто с огромной скоростью восстанавливать себя, но и людям вокруг успевать помогать. Навык нужен, как и в любом деле. Практика. Но выглядели эти тренировки, конечно, жутко. А уж пахли… Хорошо, целители могут блокировать себе не только болевые ощущения, но и обоняние.

Мда.

ПОТОМУ ЧТО ОБЩЕСТВЕННО ПОЛЕЗНЫЙ ТРУД —

ОН ОБЪЕДИНЯЕТ!

Баронство Денисова, Хвост Дракона, Пещеры, 39. 10 (апреля). 2055

Пещеры готовились к пятьдесят шестому новолетию. Весь наличествующий контингент девушек (две человеческих и пятеро орчанок) отнеслись к первому новому году на новом месте с большим энтузиазмом, с обеда заперлись в кухне и изобретали новогоднюю программу, отправив добровольцев (во главе с Червончиком) украшать столовский зал и двор.

Червончик, оказавшийся не только неплохим секретарём, но и толковым планировщиком, с самой зимы ходил в помощниках у инженера Нори и так нахватался умного, что поминутно сбивался с привычной всем вихлястой блатной манеры на высоконаучный слог. Мужики беззлобно посмеивались:

— Слышь, Червончик, мож тебя в Академика переименовать?

— Не-е-е, мужики. Знал я одного Акадэмика, — с выразительным «дэ» презрительно выплюнул Червончик, —…гнида был редкостная. А я парень из пролетариев, мне и так нормально.

В окно высунулась Шурочка:

— Мальчики, свистните в бараках добровольцев, грядки надо вскопать.

Фломастер сдвинул кепку на затылок:

— Ты что, Шуро́к, ещё и огород на себя повесить хочешь?

— Да какой там огород! Пару грядок под зелень, чтобы свежее под руками было.

— Организуем.

Колония за зиму сильно разрослась. Вопреки здравому смыслу, поток удальцов, желающих сбить спесь с нового барона, не иссякал. Наоборот, их действия становились хитрее и продуманнее, привнося ежедневное разнообразие и позитив в жизнь орочьей диаспоры.

Некоторым везунчикам удавалось удрать обратно в Степь. Некоторым — не очень, и они пополняли всё новые и новые отряды кандальников.

Часть заключённых, прошедших суровую школу Бурого, были переведены ближе к новой крепости, и отложенный с осени проект восстановления тракта наконец заработал. Трудились здесь в основном те, за кого была уплачена страховка. Это было относительной гарантией того, что ни с ними, ни с их родственниками особенных проблем возникнуть было не должно.

С каждым днём затея с новым баронством всё меньше походила на авантюру, и всё больше — на серьёзное предприятие. Хозяйство Денисова изрядно разрослось. Мало того, что непосредственно рядом с крепостью распахали и насадили несколько полей, так ещё и в обе стороны — на север и на юг от Маленького портала — вдоль восстанавливаемого тракта основали десяток деревушек.

С одной стороны, это затрудняло патрулирование территорий и распыляло силы, которые барон Денисов всё как-то стеснялся называть военными. С другой стороны — это уже была настоящая, ощутимая граница, ближний рубеж, а внутри — его собственная земля и его люди, за которых Денисов ощущал нешуточную ответственность.

Витя-Камаз сам не заметил, в какой момент стал чувствовать себя настоящим бароном. И этот титул вовсе не был игрушечным, как ему вначале казалось.

ТО, О ЧЁМ НИКТО НЕ ПОДОЗРЕВАЛ

Время назад

Тьма

Полторы тысячи лет он не видел света. Стены его тюрьмы были привычно непроницаемыми. Драгоценное дерево, красное внутри и чёрное снаружи, как настоящий человек. По крайней мере, так считали в тех местах, где оно выросло. Гладкая стенка ящика была отполирована, как стекло, идеально подогнанные доски снаружи скреплены массивными серебряными скобами, но ведь дело было не в них. И уж конечно не в смоле, на которую была приклеена крышка. Он чуял, крышка была сбита с телом этого дурацкого саркофага обручами, тоже серебряными. Глупые людишки! Разве могли бы эти смешные приспособления удержать в плену настоящего демона?

А вот слова и знаки, которыми была сплошь покрыт его тесный саркофаг — могли. И ещё как! Вот уже полторы тысячи лет он сидел взаперти, ослеплённый этими закорючками, высасывающими его силу. Ему осталось только обоняние. И чувство движения.

Да. Движения было довольно много. Его часто таскали, переставляли ненавистный ящик. Носили кругами. Вокруг было то тихо, то шумно. Голоса сливались в невнятный гул.

Первое место было среди болот. Пахло трясинами и лихорадкой. Потом его долго тащили, минуя вонючие города и продуваемые ветрами пустоши, пока не остановились где-то в горах. И всё равно они продолжали дёргать его тюрьму, приводя его в ярость.

Первые годы он пытался сломать её. Разорвать. Пробить. Найдись здесь хоть кто-то, способный заглянуть в тонкий энергетический план — и стенки саркофага уже не представлялись бы такими глянцевыми. Истинный вид внутренности был сплошной бугристой сетью рубцов.

Как эти костлявые чернорясники добились подобного?..

Саркофаг был живым. Он заращивал рваные раны быстрее, чем демонические когти успевали их наносить. Оставляя тонкий след — как напоминание его беспомощности. И словно растворяя энергетическую структуру пойманного инфернального существа. Это приводило его в неистовство, заставляя кидаться на стенки вновь и вновь, обжигаясь, истаивая… Пока от него не осталась лишь тень прежней силы. Он клубился в сердце своей темницы чернильным пятном и слушал, как кричат люди. Они ликовали, видя как вздрагивает их чудесный ящик, слыша глухой рёв. Он понял, что ещё немного — и последние капли его сущности исчезнут в стенках этого капкана.

И он решил затихнуть. Людишки забеспокоились. Двигали ящик. Трясли. Топтались вокруг, воняя чесночной похлёбкой. Однако вскрыть саркофаг всё же побоялись. Он наконец-то преисполнился злорадства. Тишина и бездействие заставляли нервничать бритых монахов. Сгусток тьмы замер, стараясь сохранить то, что от него осталось. Когда-нибудь это кончится. Найдётся дурак, который откроет крышку или хотя бы собьёт обручи. Наглый вор, что проникнет в храм в поисках старинных артефактов. Жадный мародёр. Самонадеянный монах. Кто-то придёт.

Он мог ждать очень, очень долго…

И вот теперь его снова тащили.

Сколько времени прошло? Сотня лет? Тысяча?

Стенки качались, и он старался не прикоснуться к ним даже случайно. Демон вовсе не был уверен, что выдержит ещё одно прикосновение.

Гул голосов внезапно стал чётче, словно истончилась сдерживающая его мембрана:

— Отличная работа, брат Симеус! Настоятель был прав, доверив вам управление строительством. Идеальная копия!

— Спасибо, брат Перкус. Но это не только моя заслуга…

Заскрипели створы тяжёлых дверей, и голоса зазвучали гулко:

— Внутренняя отделка великолепна! И даже статуи!

Удивительная чёткость звука! Внутри сгустка тьмы вспыхнула безумная надежда — если к беспросветной тьме можно применить слово «вспыхнула».

— Прошу вас, братья, — кожаные сандалии громко и несинхронно шлёпали по камням, — ставьте на обычное место.

Ящик дёрнулся, и дно ударилось о камень постамента. Брякнуло серебро.

— Аккуратнее!

— Простите.

— Готово.

— Надо сказать отцу настоятелю, пусть осмотрит всё до общего собрания, — голоса удалялись. — Может быть, у него будут какие-то замечания…

— Не думаю, что у отца настоятеля сейчас есть время на такие мелочи. Просто доложите, что реликвия на обычном месте.

— Будет исполнено.

— Что с деревенскими?

— Перемещение фермерских хозяйств практически завершено.

— А договора о поставках?

— Предварительные соглашения подготовлены.

— Вот эти документы представьте отцу настоятелю в первую очередь! Вы же понимаете, насколько экономическая основа нашего…

Двери захлопнулись, оставив вокруг звенящую тишину храма. Но это была не та тишина, к которой он прислушивался последние полторы тысячи лет. И он мог слышать дальше! Болтовню глупых монахов, под сандалиями которых скрипела мраморная крошка дорожек. Суету грузчиков вокруг телег. Стук молотков каменщиков, доделывающих храмовую ограду. Вокруг шумел интересный и вкусный мир. Воздух был свеж, словно на заре эпох.

Неужели?..

Ошибиться было страшно. Смертельно, если подумать. Полная и окончательная потеря сущности… Случалось пару раз такое видеть. Жалкое зрелище.

Торопиться ни к чему. Что несколько дней… или даже лет ожидания после полутора тысячелетий глухого отчаяния? Демоны тоже умеют быть терпеливыми…

ЗЁРНА ПАНИКИ

Новая Земля, посёлок Швис, монастырь реликвии

Спустя семьдесят два долгих дня он решил попробовать одну штуку. Братия собрались на вечернюю молитву. Они собирались дважды в день, невнятно бормоча привычные фразы, едва ли вникая в их смысл. Собиралась едва ли половина — у прочих всегда находились более важные неотложные дела. И всё же, попробовать стоило.

День был жаркий, и раздавшиеся на новых хлебах монахи вытирали платками потные затылки. И уж конечно никто не ожидал рыка, сотрясшего стенки саркофага.

Реакция превзошла все его ожидания. Паника. Ужас. Растерянность. Страх-х-х… Все виды страха! Этот страх потёк к нему нервным прыгающим ручейком, просачиваясь сквозь набитые на стенки слова и знаки! Он немедленно затих, опасаясь, что ящик снова начнут трясти и сожгут его по дурости, когда освобождение — в этом он уже был уверен — так близко! Всё же, он слишком слаб…

Братия с удвоенным жаром запели положенные гимны, однако их строки уже не сжигали нутро расплавленным свинцом.

Он слушал.

Это и правда другой мир. Совсем другой! И старые слова не имеют здесь прежней силы!

К тому же… демон принюхался… в них не было настоящей веры. Не было сжигающей страстности тех, кто когда-то поймал его в ловушку. А страх был. Вкусный, дикий, безотчётный…

Если бы демон мог, он бы сейчас облизнулся.

Страх тёк со всех сторон, подкармливая истончившуюся сущность.

Осторожно, осторожно… Он будет действовать наверняка…