GA 235. Эзотерическое рассмотрение кармических связей. Том I - Образование кармических сил

ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ

Продвигаясь в наших наблюдениях над кармой, мы должны обратить внимание на то, каким образом карма вмешивается в человеческое развитие; как, переплетаясь со свободными деяниями человека, образуется судьба в физическом отблеске, из духовного мира.

Сегодня мне надо сказать вам нечто о том, что связано с человеком постольку, поскольку он живет на Земле. В этих лекциях мы уже рассматривали этого земного человека в отношении его структуры. Мы различили в нем физическое тело, эфирное тело, астральное тело и Я-организацию. Однако направляя наш взор на человека просто такого, каким он стоит перед нами в физическом мире, мы можем еще и по–иному охарактеризовать его строение.

Сегодня мы хотим независимо от того, что мы тогда обсуждали, коснуться строения человека, а затем попытаться установить связь между тем, что мы обсуждаем сегодня, и тем, что мы уже знаем.

Когда мы наблюдаем человека таким, каким он является перед нами на Земле, в своем физическом облике, то оказывается, что этот физический облик состоит из трех отличающихся друг от друга членов. Только этого структурного членения человека обычно не замечают, ибо все то, что ныне почитает себя наукой, поверхностно рассматривает вещи и факты и не имеет понятия о том, что открывается при наблюдении этих вещей и фактов внутренне просветленному взору.

Во–первых, у человека есть голова. Эта человеческая голова уже при внешнем рассмотрении выявляет полное отличие от остального организма. Достаточно только обратить внимание на то, как происходит эмбриональное развитие человека из зародыша. Тогда мы можем заметить, что первое, что формируется в теле матери из зародыша, есть именно голова, головная организация.

Вся человеческая организация исходит из головы, а все остальное, что присоединяется к облику позднее, есть в сущности дополнения к человеческому зародышу. Человек как физическая форма — это прежде всего голова, а все прочее — дополнительные органы. И то, что затем, в дальнейшей жизни, функционально берет на себя эти дополнительные органы, то есть пищеварение, дыхание и т. д., — все это процессы в первой стадии эмбрионального развития человека обеспечиваются отнюдь не изнутри эмбриона, а извне, из тела матери, причем посредством органов, которые затем отпадают, которые впоследствии у человека уже отсутствуют.

То, чем вначале является человек, — это голова, именно голова. Все остальное — дополнительные органы. Мы не впадем в преувеличение, если так и сформулируем: вначале человек это голова, остальное — лишь дополнительные органы. Но поскольку то, что вначале было дополнительными органами, позднее вырастает и приобретает важность для человека, то в позднейшей жизни голову уже не отличают так ясно от остального организма.

Однако здесь дана лишь поверхностная характеристика земного человека. В действительности человек как физическая форма тоже есть трехчленное существо. И то, что, собственно, является первоформой, его голова — это остается у человека более или менее самостоятельным членом на протяжении всей жизни. На это не обращают внимания, но это так.

Вы скажете: нельзя же так гильотинировать человека — отделять от него голову. То, что антропософия якобы делает именно это, было мнением одного профессора, критиковавшего антропософию за то, что она подразделяет человека на голову, органы туловища и конечности. Но это не правда, это не так; то, что внешне выступает в виде головы, есть лишь главное выражение головной системы. Человек также и в течение всей своей жизни продолжает целиком оставаться головой. Правда, важнейшие органы внешних чувств, как–то: глаза, уши, органы обоняния, органы вкуса — находятся в голове; но, например, чувство тепла или чувство осязания простираются на всего человека. Это имеет место потому, что три члена отделены друг от друга не пространственно, но так, что головная система, хотя и проявляется преимущественно во внешне сформированной голове, но в сущности пронизывает всего человека. Так обстоит дело и с другими членами организма. Голова человека в течение всей его земной жизни присутствует, например, в больших пальцах ног, поскольку они имеют ощущения осязания и тепловые ощущения.

Вы видите, как мы охарактеризовали сейчас один из трех членов человеческого существа, того существа, которое стоит перед нами в мире внешних чувств. Этот член человеческого существа я называю в моих сочинениях также нервно–чувственной организацией, чтобы лучше охарактеризовать ее с внутренней стороны. Это есть один из членов земного человеческого существа — нервно–чувственная организация.

Вторым членом человеческого существа является все то, что проявляет себя в ритмической деятельности. Вы не можете сказать о нервно–чувственной организации, что она проявляет себя в ритмической деятельности; иначе вам, например, приходилось бы при зрительных восприятиях видеть в определенный момент сначала одно, потом второе, потом третье, четвертое, потом снова возвращаться к первому и т. д. Тогда ваши чувственные восприятия происходили бы ритмически. Однако на самом деле этого нет. Напротив, рассматривая самое существенное в организации своего туловища, вы найдете ритм дыхания, ритм кровообращения, ритм пищеварения и т. д. Все это ритм.

Ритм со своими ритмически функционирующими органами есть то второе, что образуется в человеческом существе, что опять–таки простирает свою деятельность на всего человека, находя, однако, свое главное внешнее выражение в органах туловища. Можно сказать, что весь человек есть сердце и легкие, но вместе с тем легкие и сердце локализованы в тех органах, которые обычно так называют. Ведь дышит весь человек, он дышит каждым участком своего организма. Говорят о дыхании через кожу. Лишь преимущественно дыхание человека концентрируется в деятельности легких.

Третьим же членом является организм человеческих конечностей. Конечности заканчиваются в организме туловища. В процессе эмбрионального развития они выступают как дополнительные органы. Они формируются позднее всего, но они являются теми органами, которые в наибольшей степени связаны с обменом веществ. В основном благодаря тому, что эти органы приходят в движение, выполняют работу в человеке, возбуждается обмен веществ.

Итак, мы охарактеризовали три члена, выявляющихся в строении человека.

Но эти три члена тесно связаны с душевной жизнью человека. Эта душевная жизнь подразделяется на мышление, чувство и воля. Мышление находит свою физическую организацию преимущественно в головной системе человека, но она находит вместе с тем свою физическую организацию и во всем человеке, ибо голова вышеописанным образом присутствует во всем человеке.

Чувство связано с ритмической организацией человека. Предрассудком и даже суеверием нашей современной науки является ее мнение, будто нервная система имеет дело с чувством непосредственно. Нервная система не имеет дела непосредственно с чувством. Чувство имеет своими органами ритмы дыхания и кровообращения, а нервы только дают нам представление о наших чувствах. Чувства имеют свою организацию в ритмическом организме, но мы ничего бы не знали о наших чувствах, если бы нервы не давали нам представления о наших чувствах. Как раз поэтому современный интеллектуализм и впал в то суеверие, что нервы якобы также являются органами чувств. Но на самом деле это не так.

Однако если мы созерцаем в нашем сознании поднимающиеся из нашего ритмического организма чувства и сравниваем их с нашими мыслями, которые связаны с нашей головной, с нашей нервно–чувственной организацией, то тогда (если мы вообще способны наблюдать) мы замечаем между нашими мыслями и нашими чувствами точно такую же разницу, как между нашими дневными мыслями, которые мы имеем в бодрственном состоянии, и снами. Чувства имеют в нашем сознании не большую интенсивность, чем сновидения. Они имеют только другую форму; они только иначе проявляются. Когда вы переживаете сновидение в образах, то ваше сознание живет в этих образах. Но эти образы выражают в своей форме как раз то же самое, что в другой форме выражают чувства. Так что мы можем сказать: самое светлое, пронизанное светом сознание мы имеем в наших представлениях, в наших мыслях. По отношению к нашему чувству мы обладаем своего рода сонным сознанием. Когда мы, просыпаясь, вспоминаем и образуем наяву представление о сновидении, тогда мы вовсе не схватываем сновидение. Сновидение намного богаче того, что мы имеем потом как представление о нем. Подобным же образом мир чувств сам по себе бесконечно богаче того, как мы представляем себе этот мир чувств.

И полностью погружена в состояние сна воля. Эта воля связана с моторно–метаболическим организмом, с двигательной системой; мы знаем от нее только мысли. Я образую себе представление: я возьму эти часы. Попытайтесь как–нибудь честно разобраться, что, собственно, происходит: вы образуете себе представление "я возьму эти часы" и затем берете их. То, что в связи с вашим представлением происходит внизу, в мышцах и в конце концов приводит к тому, что возникает новое представление "часы взяты", которое является продолжением первого представления; то, что лежит между представлением вашего намерения и представлением его осуществления, то, что происходит в вашем организме, — это остается для вас столь же бессознательным, как бессознательна жизнь в самом глубоком сне — без сновидений.

О наших чувствах мы по меньшей мере грезим. От волевых импульсов мы имеем никак не больше, чем от нашего глубокого сна. Вы можете даже сказать: от такого сна я совсем ничего не имею. Я теперь говорю, конечно, исходя не из физической точки зрения. Уже в этом случае было бы бессмысленным говорить: от сна я совсем ничего не имею. Однако и ваша душа имеет много от такого глубокого сна. Если бы вы никогда не спали, то вы не пришли бы к вашему Я-сознанию.

Вам надо представить себе следующее. Если вы вспоминаете о пережитом, вы возвращаетесь во времени назад — от данного момента в прошлое. Да, вы полагаете, что это так: вы возвращаетесь назад. Но это ведь не так.

Вы возвращаетесь только к тому моменту, когда вы в последний раз просыпались (см. рисунок); затем вы спали и то, что происходило в этом промежутке, выключается, затем период настоящего воспоминания от последнего засыпания до предпоследнего пробуждения. Вот так мы движемся назад. Оглядываясь назад, вы всегда должны вставлять период бессознательности. В то, что мы просматриваем в обратном порядке, нам надо вставить треть жизни, проведенную бессознательно. Мы не обращаем на это внимания. Но это похоже на то, как если бы вы имели белую поверхность с черной дырой посередине. Вы все же видите эту черную дыру, несмотря на то что там нет никаких сил. Так и при воспоминании в обратном порядке вы все же видите это черное, те ночи, которые вы проспали, несмотря на то что в них отсутствуют реминисценции жизни. На это всегда наталкивается ваше сознание. Это позволяет вам называть себя "Я".

Если бы воспоминание было непрерывным, если бы вы ни на что не натыкались, то вы и не пришли бы к Я-сознанию. Итак, мы можем сказать: кое–что от сна человек имеет. И точно так же, как в обычной земной жизни он имеет кое–что от сна, так человек имеет кое–что и от того сна, который царит в его воле.

Человек, собственно, просыпает то, что происходит в нем при волевом акте. Но в то же время именно здесь располагается его истинное Я. Подобно тому, как человек обретает свое Я-сознание с помощью этого черного (см. рисунок), так и в том, что спит в нас во время волевого акта, располагается Я, причем Я, прошедшее через прежние земные жизни.

Нужно понять: здесь правит карма. В воле человека правит карма. В воле правят все импульсы из прошлой земной жизни. Только они у бодрствующего человека тоже погружены в сон.

Таким образом, когда мы наблюдаем человека таким, каким он выступает перед нами в земной жизни, то обнаруживается тройственное строение его существа: головная система, ритмическая система, двигательная система. Это тройное деление носит схематичный характер: каждый член все–таки принадлежит всему человеку. С головной системой связано представление, с ритмической системой — чувство, с двигательной системой — воля. Состояние, в котором находятся представления, — бодрствование. Состояние, в котором находятся чувства, — сон. Состояние, в котором находится воля, волевые импульсы, есть сон также и во время бодрствования.

Теперь нам надо в голове и, соответственно, в представлении различать две вещи. Мы должны в строение головы ввести, я бы сказал, еще более тонкое подразделение. Это более тонкое подразделение приводит нас к различению того, что мы, с одной стороны, имеем одномоментные представления, общаясь с миром, а с другой — имеем представления–воспоминания.

Вы проходите через мир. Вы непрестанно образуете себе представления из тех впечатлений, которые вы получаете от мира. Но при этом у вас остается возможность позднее снова извлекать эти впечатления из своей памяти. Те представления, которые вы образуете себе в настоящее время, общаясь с окружающим миром, внутренне не отличаются от тех представлений, которые возбуждаются при воспоминании. В первом случае представления приходят извне, а во втором случае — изнутри. Однако было бы весьма наивно думать, что наша память действует следующим образом: я встречаюсь в данный момент с какой–либо вещью или событием, образую себе соответствующее представление, затем оно как–то уходит в меня — в какой–то сундук, и вспоминая, я извлекаю его из этого сундука обратно. Существуют целые философские теории, которые описывают то, как представления, уходящие под порог сознания, затем опять вылавливаются оттуда при воспоминании. Эти представления наивны.

Конечно, нет никакого сундука, в котором лежали бы представления, когда мы их вспоминаем. В нас также нет ничего такого, где они прогуливались бы и откуда снова возвращались бы в голову, когда мы вспоминаем их. Всего этого нет. Вся эта теория не дает никакого объяснения фактическому положению вещей, которое состоит в следующем.

Подумайте вот о чем: если вы хотите что–то запомнить, тогда вы часто работаете не только с представлением, но прибегаете к помощи и чего–то совсем другого. Я видел людей, которые, желая что–либо запомнить, меньше всего представляли себе это, но все снова и снова совершали стремительные, сопровождающие речь движения (движения руками): "волнуется, мчится, бурлит и шипит". Так запоминают многие, и при этом они стараются как можно меньше думать. Для этого есть и другое побуждающее средство "волнуется, мчится, бурлит и шипит" — они стучат себе кулаками по лбу. Бывает и так. Дело тут в следующем: представления, которые мы образуем, когда общаемся с миром, — улетучиваются подобно сновидениям. Напротив, с другой стороны, то, что всплывает из памяти, — это не представления, якобы погрузившиеся туда, но нечто иное. Для того, чтобы я мог дать вам некоторое представление об этом, мне надо нарисовать такой рисунок. Это, разумеется, только символический рисунок. Представьте себе человека как смотрящее существо. Он нечто видит. Я не буду вам подробно описывать этот процесс, что можно было бы сделать, но мы теперь в этом не нуждаемся. Итак, человек что–то видит, и это проходит через глаза, через зрительный нерв в те органы, в которые переходит зрительный нерв.

Мы имеем две отчетливо различающиеся между собой части нашего мозга: внешний слой мозга, представляющий собой массу серого цвета, а под ним находится масса скорее белого цвета. Эта белая масса переходит затем в органы внешних чувств; серая же масса гораздо менее развита, чем белая масса. Разумеется, назвать эти различные массы серой и белой можно только приблизительно. Но уже при таком грубо анатомическом подходе можно установить следующее: объекты производят на нас впечатление и, проходя через глаз, включаются в процессы в белой массе мозга.

Наши представления, напротив, имеют свой орган в серой массе (см. рисунок), где клетки формируются совсем по–другому. Внутри нее вспыхивают представления, исчезающие подобно сновидениям. Они вспыхивают потому, что внизу происходит то, что является впечатлениями.

Если бы вы оказались в таком положении, что ваши представления уходили бы вниз, а затем вы должны были бы опять извлекать их оттуда при воспоминании, тогда вы ни о чем не могли бы вспомнить, тогда вы вообще не имели бы никакой памяти. Дело обстоит так: скажем, в данный момент я вижу нечто. Впечатление от этого нечто входит в меня, сообщается посредством белой мозговой массы. Серая мозговая масса также действует; она со своей стороны как бы грезит о впечатлениях, делает наброски этих впечатлений, и эти образы мимолетны. То же, что остается, не становится представлением в тот же момент, но оно уходит вниз, в наш организм. И когда мы вспоминаем, то мы смотрим туда; там, внизу, остается впечатление.

Итак, когда вы видите синее, тогда от этого синего в вас входит впечатление (на рисунке внизу); здесь (наверху) вы образуете себе представление об этом синем. Оно исчезает. По прошествии, скажем, трех дней вы наблюдаете в своем мозгу впечатление, которое осталось. И теперь, смотря внутрь самого себя, вы представляете себе это синее. В первом случае, когда вы видели синее во внешнем мире, вы получили побуждение к этому извне, от предмета синего цвета. Во втором случае, когда вы вспоминаете, вы получаете побуждение изнутри, ибо синева запечатлелась в вас. В обоих случаях происходящий процесс один и тот же. Это восприятие; воспоминание тоже является восприятием. Наше дневное сознание находится, соответственно, в области представления; но под областью представления протекают некоторые процессы, которые доходят до нас тоже только посредством представлений, а именно посредством вспоминаемых представлений. Ниже области представлений располагается область непосредственного восприятия и только под ней — область чувствования. Следовательно, в головной системе, в организации мышления мы можем провести более тонкое различие между представлением и восприятием. Мы воспринимаем, а затем можем об этом вспоминать, но остается, собственно, совсем не осознанным и в сознание восходит только при воспоминании. Того, что в действительности происходит при этом в человеке, он уже не переживает. Когда он воспринимает, он переживает представление. Но следствия восприятия уходят в него. Из этих следствий он способен вызывать воспоминание. Но здесь начинается уже область неосознанного.

Так вот: когда, находясь в бодрственном дневном сознании, мы представляем, только тогда мы сами являемся людьми; тогда мы проявляем себя в качестве человека (см. рисунок). А там, куда мы не проникаем нашим сознанием (а мы не можем проникнуть даже к причинам воспоминаний), мы не имеем себя в человеческом качестве, там мы являемся составной частью мира. Это подобно тому, что наблюдается в физической жизни: вы делаете вдох; тот воздух, который вы теперь имеете в себе, только что был вне вас, был воздухом мира, теперь же он стал вашим воздухом. Через несколько мгновений вы возвращаете воздух обратно миру, вы соединяетесь с миром. Воздух оказывается то вне вас, то внутри вас, то вне, то внутри. Вы не были бы человеком, если вы не были связаны с миром таким образом, что имеете не только то, что есть внутри вашей кожи, но также и то, посредством чего вы связаны со всей атмосферой. Подобно тому, как вы находитесь в связи по физическому признаку, вы вступаете в связь и по отношению к вашему духовному (в тот момент, когда вы погружаетесь в ближайшую область подсознания, в ту область, из которой поднимаются воспоминания); вы вступаете в связь с тем, что называется третьей иерархией — с Ангелами, Архангелами и Началами. Подобно тому, как благодаря своему дыханию вы связаны с воздухом, так связаны вы с третьей иерархией посредством вашей головной системы — говоря точнее, посредством нижней головной системы, которая укрыта внешними долями головного мозга, принадлежащими исключительно земному миру; то же, что лежит под ними, связано с третьей иерархией — с Ангелами, Архангелами и Началами.

Теперь спустимся в ту область, которая в душевном отношении есть область чувства, а в телесном отношении — область ритмической системы, откуда поднимаются лишь грезы чувства, — и мы не являемся здесь людьми. Здесь мы связаны со второй иерархией — с духовными существами, которые никогда не воплощаются в каком–либо земном теле, пребывают в духовном мире, но непрестанно посылают оттуда в ритмическую систему человека свои потоки, свои импульсы. Власти, Силы, Господства — вот те существа, которых мы несем в нашем туловище.

Подобно тому, как мы несем наше человеческое Я только во внешних долях нашего головного мозга, так несем мы в лежащей непосредственно под ними части нашей головной системы Ангелов, Архангелов и Начал. Там — арена их действий на Земле, там — точка приложения их деятельности.

В нашем туловище мы несем вторую иерархию — Власти, Силы, Господства. Там находится точка приложения их деятельности. А в нашей моторной сфере, в нашей двигательной системе действуют существа первой иерархии — Серафимы, Херувимы, Престолы.

В наших конечностях циркулируют преобразованными те вещества, которые мы принимаем как пищу; тут, совершается живой процесс сгорания. Когда мы, например, делаем шаг, в нас происходит живое сгорание. То, что находится вовне, есть в нас, и этим мы связаны. Физический человек состоит посредством нашей моторно–метаболической системы в связи с самым низшим. И вместе с тем как раз посредством конечностей мы находимся в связи с наивысшим в мире, с первой иерархией — Серафимами, Херувимами и Престолами. Мы находимся в связи с ними благодаря тому, что пронизывает нас духом.

Тут может возникнуть большой вопрос (этот вопрос выглядит тривиальным, ибо я облекаю его в земные слова, но тут уж ничего не поделаешь): чем же заняты, действуя среди нас, эти существа трех возвышающихся друг над другом иерархий? Чем они занимаются?

Третья иерархия занята тем, что имеет свою физическую организацию в голове человека, нашим мышлением. Если бы они не занимались нашим мышлением, не занимались тем, что происходит в нашей голове, то мы в нашей обычной земной жизни не имели бы никаких воспоминаний. Существа этой иерархии удерживают в нас те импульсы, которые мы получаем с восприятиями; они составляют основу той деятельности, которая проявляется в нашей памяти. В течение земной жизни они осуществляют водительство нами в первой из тех областей, которые мы имеем в себе, — в подсознательной, неосознанной области.

Обратимся к существам второй иерархии. Мы встречаем этих существ после того, как мы прошли через врата смерти, — в жизни между смертью и новым рождением. Там встречаемся мы и с душами тех умерших людей, совместно с которыми мы жили на Земле, но прежде всего мы встречаемся с духовными существами второй иерархии; мы встречаем там также и существ третьей иерархии, но важнее — вторая иерархия. Вместе с ними работаем мы во время между смертью и новым рождением над всем тем, что мы чувствовали в земной жизни, что мы тогда перенесли в нашу организацию. В единении с существами второй иерархии мы вырабатываем нашу следующую земную жизнь.

Когда мы находимся здесь, на Земле, мы имеем такое чувство: духовные существа божественного мира, — над нами. Когда же мы находимся в сфере между смертью и новым рождением, то имеем совсем обратное представление. Ангелы, Архангелы и Начала, осуществляющие водительство над нами в течение земной жизни вышеуказанным образом, после нашей смерти живут вместе с нами, в некотором смысле на том же уровне, а непосредственно под нами находятся существа второй иерархии. Совместно с ними мы работаем над образованием, над формированием нашей внутренней кармы. И карму, о которой я говорил вам вчера, карму здоровья и болезни, мы вырабатываем вместе с существами второй иерархии.

А если мы еще глубже проникнем взором во время между смертью и новым рождением, если мы сможем в некотором смысле проникнуть своим взором сквозь существа второй иерархии, то мы откроем внизу существа первой иерархии — Серафимов, Херувимов и Престолов. Земной человек ищет высших Богов вверху. А во время жизни между смертью и новым рождением человек ищет наивысшее божественное, какого он может достичь, внизу, в самой глубине. В то время как между смертью и новым рождением человек вместе с существами второй иерархии вырабатывает свою внутреннюю карму, которая затем отображается в виде здоровья или болезни человека в его ближайшей земной жизни, в то время как он сам вместе с другими людьми работает над телами, которые появятся затем в ближайшей земной жизни, — в это время под ними действуют совсем особенным образом существа первой иерархии. Это человек видит. Они в своей деятельности (не во всей своей деятельности, но в малой части) находятся в области необходимости. Как творцам земного мира им надлежит отобразить то, что человек произвел в своей земной жизни, отобразить это совсем особенным образом.

Подумайте вот о чем. Человек в своей земной жизни совершает определенные поступки, совершает их по своей воле — а она принадлежит к ведению первой иерархии. Эти поступки человека бывают добрыми или злыми, разумными или глупыми. Существа первой иерархии — Серафимы, Херувимы и Престолы — должны создать в своей собственной сфере отображение поступков земного человека.

Видите ли, мои дорогие друзья, мы живем совместно друг с другом. Добрым или злым было то, что мы содеяли друг другу, — для всего доброго, для всего злого существами первой иерархии должны быть созданы отображения. Все подлежит суду первой иерархии, и все ею запечатлевается.

Да, мои дорогие друзья, здесь, на Земле, над нами высится голубой купол неба с облаками, сиянием Солнца и т. д., а в ночное время над нами высится звездное небо. Между смертью и новым рождением под нами находится перевернутый купол — сфера деяний Серафимов, Херувимов и Престолов. И мы тогда взираем туда, вниз, вглубь на Серафимов, Херувимов и Престолов примерно так, как здесь, на Земле, мы взираем ввысь на облака, на голубое небо днем, на небо, усеянное звездами, ночью. Мы видим под нами небо, образованное деятельностью Серафимов, Херувимов и Престолов. Что же это за деятельность? Находясь между смертью и новым рождением, мы видим ту деятельность Серафимов, Херувимов, Престолов, которая посвящена справедливому уравновешиванию наших собственных и совершенных вместе с другими людьми земных деяний.

Эти Боги должны свершить воздаяние, и мы между смертью и новым рождением взираем на них, как на наше небо, которое находится теперь под нами. Мы лицезреем тогда последствия наших земных поступков, добрых или злых, мудрых или глупых, — лицезреем их в этих деяниях Богов. Между смертью и новым рождением мы, взирая вниз, так относимся к зеркальному отображению наших дел, как здесь, в земной жизни, относимся к высящемуся над нами небу. Нашу внутреннюю карму вносим мы во внутреннюю организацию. Мы приносим ее с собой на Землю в виде наших способностей, талантов, гениальности, глупости. То, что здесь, внизу, формируют Боги, то, что они вынуждены пережить вследствие нашей земной жизни, — это выступает навстречу нам в ближайшей земной жизни как факт судьбы. И мы можем сказать: то, что мы по существу просыпаем, несет нас в земной жизни в нашу судьбу. А в ней живет то, что во время между нашей смертью и новым рождением пришлось пережить Богам первой иерархии как последствия наших поступков.

Всегда есть потребность показать такие вещи в образах. Пусть мы стоим где–нибудь в физическом мире. Небо покрыто облаками. Мы видим затянутое облаками небо. Вслед за тем льется дождь. Дождь падает вниз. То, что недавно парило над нами в виде облаков, мы теперь видим оросившим поля, оросившим деревья. И вот если взором посвященного проникнуть назад, от человеческой жизни к тому времени, которое предшествовало нисхождению в земную жизнь, к тому времени, которое охватывает период между последней смертью и последним рождением, то прежде всего можно увидеть те формы божественных деяний, которые являются последствиями наших поступков в последней земной жизни; тогда видят, как это подобно дождю вливается в нашу судьбу.

Допустим, я встречаю какого–либо человека, который имеет для меня значение в земной жизни, который является для меня судьбоносным. То, что связано со встречей другого человека, было предварительно пережито Богами как результат того, что было у меня с этим человеком в прежней земной жизни. Или, допустим, я во время моей земной жизни попадаю в такую местность, которая важна для меня, или же я получаю профессию, важную для меня, — словом, все то, что приходит ко мне как внешняя судьба, есть отображение того, что пережито Богами первой иерархии как последствия моей предшествующей земной жизни, — пережито в то время, когда я сам находился между смертью и новым рождением.

Видите ли, абстрактно люди думают так: вот прошлые земные жизни; поступки, совершенные в этих прошлых земных жизнях, оказывают теперь свое действие; тогда действовали причины, теперь наступили следствия. За этим не стоит никакой особой мысли, это в сущности только слова и ничего больше. Но за тем, что описывается как закон, стоят деяния Богов, пережитое Богами. А за всем этим находится еще и иное.

Если мы, люди, задумавшиеся пусть только по ощущению о своей судьбе, то мы сообразно нашему религиозному исповеданию взираем либо к Богам, либо к какому–то провидению и. чувствуем, что ход нашей земной жизни зависит от них. Но Боги, как раз те самые Боги, которых мы знаем как существ первой иерархии — Серафимов, Херувимов, Престолов, — тоже имеют, так сказать, обратное религиозное исповедание. Они ощущают свою необходимость для людей, живущих на Земле, творцами которых они ведь и являются. Неудачи и успехи этих людей должны быть уравновешены этими Богами. И то, что эти Боги готовят нам в последующей жизни как нашу грядущую судьбу, — они пережили это прежде, чем мы.

Эти факты должны быть открыты вновь благодаря антропософии. Прежде это открывалось в инстинктивном ясновидении людей из не вполне развитого сознания. Древняя мудрость заключала в себе знание об этих вещах. Позднее же осталось только смутное чувство этого. Вспомните только стихи Ангела Силезского[14], которые вы можете найти и в моих сочинениях и которые для ограниченного религиозного сознания кажутся дерзостью:

Я знаю, без меня и Бог не смог бы жить;

Когда исчезну я, испустит дух и Он.

Ангел Силезский перешел в католицизм и писал такого рода изречения, будучи католиком. Для него еще было ясно, что Боги зависят от мира так же, как мир зависит от Богов; что зависимость носит обоюдный характер, что Боги должны ориентировать свою жизнь на жизнь людей. Но божественная жизнь действует творчески; она действует, вновь обнаруживаясь в судьбе человека. Смутно чувствуя это, хотя и не зная в точности, Ангел Силезский сказал:

Я знаю, без меня и Бог не смог бы жить;

Когда исчезну я, испустит дух и Он.

Мир и божественное взаимозависимы они влияют друг на друга.

Сегодня мы рассмотрели это взаимодействие на примере человеческой судьбы, кармы. Это необходимо было включить в наши наблюдения над кармой.