Где начинается радуга? Часть 3 (СИ)

Глава 13

Бесцельный взгляд скользил по поверхности французского окна. Я не замечала блестящие огни ночного города. Я не слышала как время двигалось вперед. Я даже перестала чувствовать боль.

Моё опустошение произошло неожиданно. Я старалась произнести два слова своему врагу твердо, сохранив остатки гордости. Но кому я могла соврать в такой момент? Ведь всем: и мне, и ей — было ясно, что меня загнали в угол. Она добивалась этого, чтобы затем раздавить меня, будто я надоедливый жужжащий комар. Поэтому, как только телефон погас, мои ноги ослабли, и я рухнула на пол, облокачиваясь спиной о стену.

В квартире горел тусклый настольный светильник, отбрасывая сизые тени. На столе лежали раскинувшиеся фотография, а рядом словно маяк возвышалась темно-зеленая бутылка с вином.

Приподнявшись на колени, я подползла к столу и налила себе второй бокал. Тем временем стрелки на часах успели перескочить отметку двенадцать. Куда пролетели вечерние часы, я так и не поняла.

Пора бы лечь спать, но сна — нет. Сейчас даже алкоголь не помогал мне с бессонницей.

Немного подумав, я поднялась с колен, убрала остатки вина подальше в холодильник, налила себе крепкого черного чая и достала из сейфа бумаги со счетами. Я не спец в финансах, как Никита Стафеев. Математика ещё со школы меня только развлекала, но я не относилась к ней серьезно. Поэтому мне даже не приходила мысль, что списки счетов захотят открыть мне свой секрет.

В начале номера казались обычными наборами цифр с бухгалтерскими комментариями. Но с каждой следующей минутой они стали складываться в знакомый алгоритм. Интуиция насмешливо подкидывала мне зацепки, за которые я ухватывалась, но пока полная картина не спешила сложиться во что-то цельное.

Сомнение оглушило меня. Я настороженно глянула на холодильник, где лежала откупоренная бутылка. Вдруг это банальные галлюцинации, которые объединились с паранойей и усилились алкоголем. Но цифры не исчезали. Наоборот, картина постепенно выстраивалась в идеальную схему.

Сначала бралась некоторая сумма с одного счета, затем менялась на другом, а после выходила на следующую ступень смешивания.

Я устало откинулась на спинку дивана, прикрыв на секунду глаза, и начала вспоминать. Мысленно маячил главный вопрос: почему мне знакома схема хищения денег?

…

Париж. Pullman Hotel.Поздний вечер. Последний день Недели моды в Париже.

Скрестив ноги, Ануш сидела на постели. Она успела сходить в душ и облачиться в белоснежный махровый гостиничный халат. Её темные волосы, завившиеся на концах от влаги, и смугловатая кожа ярко контрастировали на фоне чистого белья. Она загадочно улыбалась, что-то вычерчивая на бумаге. Этим она напоминала ведунью, которая привлекала и одновременно отпугивала своей красотой и неизвестной силой.

Я приблизилась к ней, суша полотенцем волосы, и вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть её чертежи. Но усталость после рабочего дня на ногах мешала думать, поэтому я не удержалась и спросила:

— Ануш, что ты делаешь?

Она мельком глянула на меня и шире растянула губы, будто предсказывала мой вопрос и даже мою будущую, еще не случившуюся реакцию.

— Расслабляю мозги, — хмыкнула она, дописывая схему.

— Своего рода медитация? — Уточнила я и кинула полотенце на стул. — А что именно ты делаешь?

Ануш сложила листки в одну стопку и положила на тумбу, а затем пододвинулась и села на край кровати.

— Мне было лет десять, — вдруг вспомнила она, хотя раньше старалась не упоминать своё прошлое, в особенности родной дом. — В тот день я увидела один фильм. Мельком, когда пробегала мимо комнаты, но он впился в меня, будто не хотел покидать. Этот фильм о мошенниках и….

— Твоя любимая подборка криминальных фильмов, — воскликнула я, перебивая её, и махнула в сторону телевизора.

— Ну да, — смущенно кивнула Ануш и поправила упавшую прядь. Она вновь взяла в руки расписанные листки и с потаенной улыбкой добавила. — Мне нравится, когда голова занята чем-то. Иногда, ради прикола я придумываю планы или схемы….

Я в шоке распахнула рот и уставилась на подругу во все глаза. Потому что я впервые видела её слегка смущенной, ранимой и откровенной. Мне в голову никогда бы не пришла мысль, что Ануш способна обдумывать преступные планы. Это шокировало, и в то же время эта история раскрывала другую, более секретную сторону человека, который сидел напротив меня.

— То есть там у тебя мошенническая схема, — обалдела я и вырвала листки из рук. — А вы полны сюрпризов, мадемуазель Ануш.

Плюхнувшись на постель, я тщательно рассмотрела детально расписанный план. Мелким почерком она расписывала некоторые дополнения, в которые я не вчитывалась. Приблизительно мне удалось распознать шаги и необходимые действия маскировки, но как использовать данный план, я так и не сумела понять. Да и вряд ли бы смогла. Видимо для этого нужен другой взгляд и скорей всего иное мышление.

Хотя общая картина мошенничества впечатляла размахом и детальностью.

— Это что ли план по очищения денег при помощи фирмы? — Спросила я, и Ануш кивнула. — Откуда у тебя берутся такие мысли?

Потрясенно я вернула ей листки, которые она бережно сложила и спрятала в зеленую папку.

— Да просто. Это моё хобби, если можно это назвать так. Хотя иногда я удивляюсь, почему их не использую. Наверное не хватает смелости для этого или возможно мой моральный облик намного лучше, чем я думаю.

— Ага, иначе ты была бы неуловимой, — подколола я её и встала, чтобы лечь к себе.

— Или всё намного проще, — заметила Ануш. — Не хочу думать, что экономическое образование я получила в пустую.

— Да, это более подходящий для всех ответ, — хмыкнула я и выключила свет.

…

Подскочив, я резко обернулась. Руки инстинктивно начали искать телефон, но мозг пока отказывался быстро соображать. Дернувшись, когда встала, я чуть не обронила кружку с остатками чая и грубо пробормотала.

— Чтоб тебя….

Телефон обнаружился на кухне, который я схватила и начала с дрожью искать нужный мне контакт. Часы показывали четыре часа утра, но меня это мало волновало. Потому что до меня дошло, как Анатолий использовал моё агентство, и теперь мне важно дозвониться.

«Алле», — сонный голос Никиты глухо прозвучал из динамика. Мне почудилось, что он сам лег намного позже полуночи и не успел нормально отдохнуть.

— Никита, я знаю по какой схеме идет очистка, — взволнованно выкрикнула я.

«Что?» — Проснулся он и вроде бы подскочил, судя по звуку. — «Откуда?»

— Однажды Ануш показывала нечто похожее, — туманно ответила я.

«Ануш? Но как? Что? Как она связана с этим?»

— Анатолий использовал идею жены, — с озарением произнесла я и с ужасом закончила. — А она могла это узнать.

«Ксюша, я не понимаю», — с ещё большим недоумением проговорил Никита.

— Просто внимательно слушай, что я запомнила, и затем пересмотри бумаги со счетами. Ты сразу увидишь, что я права.

Мой рассказ длился долго. Я рассказала ему всё что запомнила и смогла объяснить. Никита же молча слушал, шурша бумагами. Иногда он просил подождать, чтобы успеть подробно всё записать или проверить. Нас прервал звонок будильника, и наконец моё внимание перекинулось на часы, напоминая о работе. После чего мы рассеянно попрощались.

Устало потерев глаза, я отправилась в душ. Сделав воду едва теплой, я подставила лицо мощным прохладным струям. Вода больно колола кожу, которая покрылась роем мурашек, но измотанное тело и одурманенная страхом и алкоголем голова обретали давно забытую легкость. Я тщательно намылилась, чтобы затем долго смывать пушистую пену, не желая слишком рано выходить в реальный мир. Ведь там меня ждали нетерпеливые и жадные проблемы.

Спустя время, сильно продрогнув, я всё же вышла из душа. С хмурым видом я встала напротив влажного зеркала и уставилась на себя. Синяки под глазами привлекали лишнее внимание. Их придется замаскировать толстым слоем тонального крема и консилера. Но кое-что меня обрадовало в моём паршивом внешнем виде. Решительный блеск моих глаз вернулся. Теперь зеленые малахиты поблескивали от предвкушения.

Ко мне вернулась жажда борьбы.

Да, меня загнали в угол. Да, меня отрезали от свободы выбора. И, да, казалось, что стены ловушки полностью сломили меня.

Но я…. Не собиралась сдаваться.

**

Войдя в приемную, меня встретило пустое место моего секретаря. Меня бы это не смутило и не расстроило, если бы затем я не встретила Евгению в собственном кабинете за моим рабочим столом.

Девушка одета в белую полупрозрачную рубашку без рукавов и в обтягивающую темно-синею юбку карандаш чуть ниже колен с тонким красно-оранжевым ремешком на узких бедрах; на волосах привычная идеальная укладка, а на лице легкий романтический макияж с едва заметными блестками на скулах, а изящные ноги без ярко выраженных мышц обуты в классические темно-синие лодочки с пятисантиметровым каблуком.

Весь её вид говорил, что Евгения невинна и совсем не опасна. Но она снова оказалась в моём кабинете, когда меня нет. Она слишком близко находилась ко мне, а ещё она появилась в агентстве в самое не подходящее время.

— И что же вы на этот раз тут делаете? — Издевательски прошипела я, сложив руки на груди.

— Вам пришли конверты из доставки, и я их сюда положила. Они до сих пор закрытые, — как ни в чем не бывало добавила она и лучезарно улыбнулась.

— Да неужто, — процедила я. Её способность находить естественные отговорки потрясала и злила. — Положила?

Она горделиво кивнула, словно издевалась, но на её лице ни один мускул не дернулся, тем самым не выдавая истинных эмоций секретаря. Тогда я шире открыла дверь и махнула в сторону её места. Мои движения стали слишком резкие и потеряли изящество из-за едва сдерживаемого гнева. Женя заметила это и побледнела, а затем беспрекословно вернулась за рабочий стол в приемную и приступила к делам.

Не успев подойти к директорскому креслу, как телефон, с которого я звонила вчера Нинель, завибрировал. Мне пришло сообщение от неё.

Н: «Сегодня к тебепридет распорядитель».

Н: «представ ее девочкам она знает».

Н: «че делат».

Несколько раз прочитав сообщения Нинель, я удивилась едва заметным скачкам в речи женщины. Показалось, что сначала она набирала под диктовку, а затем кто-то даже не забыл проверить текст перед отправкой. Но после Нинель осталась одна, и весь образ правильности скатился в бездну.

Быстро набрав мучивший вопрос, я отправила его.

«Кто она?»

Ответ пришел спустя минуту.

Н: «Ты ее знаешь».

Исчерпывающая фраза. Я нажала на кнопку селектора, присаживаясь на кресло, и сказала Жене:

— Сегодня придется девушка на должность распорядителя. — И поспешно добавила пояснение. — Второго. Её сразу ко мне. А пока позови Варю, хочу с ней обсудить новую идею фотосессии.

— Хорошо.

Рейвен не заставила себя долго ждать. Она плавно вошла, не забыв три раза постучать. Варя редко улыбалась. Только если требовалась улыбка для снимка, но модели не так уж и часто дарили их коммерческим фотографиям. Но мне она улыбалась. Не так лучезарно, как Женя недавно, но искренне, как могла только Рейвен. У этой девушки непокорная душа и мятежный дух, которые на короткий момент потеряли ориентиры.

Я не знала, кому повезло больше: ей или мне. Но Рейвен появилась в моей жизни в тот момент, когда моя жизненная энергия подходила к концу. А я в её, когда она потерялась в плотном тумане отчаяния.

Может, правильней сказать, что мы обе встретились друг другу в нужное для нас время, чтобы спасти.

— Ты звала меня?

Рейвен выпрямилась в центре кабинета, я же в ответ кивнула ей и махнула в сторону кожаных кресел для гостей. Пока она проходила и садилась, я резко встала и закрыла дверь на замок, а затем присела на соседнее место — поближе к Варе.

— В приемной был кто-нибудь? — Тихонько спросила я.

— Женя и Марина.

— Ладно, — я неловко потерла руки об штанины и извиняющим взглядом посмотрела на девушку. — Хочу сначала предупредить, что наш разговор только между нами.

— Настолько важная фотосессия? — Улыбнулась она, и тут же нахмурилась, когда увидела мой печальный вид. — Или мы будем говорить о другом?

— Я ведь могу попросить тебя кое о чем, как в благодарность за мою помощь тебе?

— Оно мне не очень понравится? — Быстро поняла Варя, всматриваясь в меня с неприкрытым доверием.

— Поэтому ты можешь отказаться, — предупредила я. — Выбор за тобой.

— Но не желательно, ведь так?

Её глаза поблескивали на свету. Я не могла ей соврать, поэтому обреченно покачала головой, и взяла за её тонкую ладонь. Мой голос охрип от волнения, но я упрямо заставила его продолжить шептать:

— Сегодня к нам придёт второй распорядитель. Она будет заниматься не совсем модельной деятельностью. Думаю, ты понимаешь про что я, — Варя кивнула, не глядя на меня. — У меня нет выбора. Не в моих силах вытащить агентство из дыры без решительных и рисковых действий. И хоть этот поступок кажется опрометчивым, но он единственный из возможных, чтобы спасти всех.

— Вы сотрудничайте с полицией? — Вдруг поняла она и подняла голову.

— Тише говори, — я прижала указательный палец к губам и испуганно огляделась. Я точно знала, что если говорить шепотом, как сейчас, то из приемной никто нас не услышит. — Оказалось, что тут есть огромные уши. Но да, ты права. И нужна девушка, которая бы подходила под параметры, чтобы ей легко поверили.

Варины черты лица исказились, и она вырвала руку из моего захвата. Я никому не рассказывала про её прошлое, но его не спрячешь в тайник и не закапаешь в лесу. Прошлое будто старая привычка, от которой пытаешься избавиться, но время от времени она напоминает о себе — тяжелым воспоминанием или незаметным движением.

Варя только начала свободно дышать, отпуская стыд, но память не исчезла в ленте времени. Она вернулась, чтобы напомнит о себе.

— Моё прошлое и тяжелое семейное обстоятельство, — с горечью проговорила она.

— Да, а также моё доверие к тебе. Такую просьбу не доверишь каждому. Просить об этом в уплату долга — это свинство с моей стороны, но я… опустошена. Я…

— Тогда я сделаю это, — решительно произнесла Рейвен, сжимая край юбки. — Я должна тебе. Ты дала мне мечту и надежду. Кем бы я сейчас была без тебя?

— Ты Рейвен, — улыбнулась я.

— А ты Малахит, исполняющий желания. Я помогу тебе, потому что хочу. Что от меня потребуется?

— Сегодня позвони на этот номер, — передала я ей бумажку с заранее записанным номером ФСБ-шника. — Только будь одна и лучше выучи его или сохрани с кодовым названием.

— Отлично, — Варя забрала бумажку, сложила её в четверо и спрятала в кармане. Затем она встала и, возвышаясь надо мной, ослепительно улыбнулась. — Думаю мне нужно выйти отсюда радостной и счастливой, словно ты предложила мне очень перспективное место.

Я только устало кивнула и медленно встала, когда модель уже отпирала дверь и выходила из кабинета. И в ту же секунду ко мне ворвалась Марина. Очень злая Рубина Марина.

— Какого хрена, — воскликнула она. — Новый распорядитель? Я тебя не устраиваю?

— Я разве говорила о твоем увольнении, — устало проговорила я и вернулась за свой стол. — Будет еще один распорядитель.

— Но меня хватает за глаза.

— Скоро будет не хватать.

— Но…

— Марина, я все решила, — холодно ответила я, когда затрезвонил селектор.

Медленно протянув к нему руку, я нажала на кнопку и раздался голос Жени.

— К вам новый распорядитель.

— Пусть заходит.

— Ну что же… посмотрим на этого нового распорядителя, — злобно прошипела Марина и сложила руки на груди, будто готовилась к военным переговорам.

Секунды казались вечностью.

Внутри меня плескался коктейль из волнения, сомнения и трепета. Рядом пыхтела Марина, а я пыталась разобраться с чувствами, которые возникали и молниеносно пропадали. Я чувствовала, что сейчас увижу важную подсказку для разрешения окружившего меня бедлама.

Дверь открылась, и я подняла взгляд, чтобы увидеть, как вошла она. Кошмар из прошлого. Передо мной стояла Ирина Янковская. Она снова увеличила грудь и стала краситься ярче, но черный комбинезон от Валентино идеально сидел на её точенной фигуре. Как только она вошла, то сразу нагло подмигнула мне и села на гостевое кресло, а затем изящно закинула ногу на ногу.

— Давно не виделись, девочки, — проговорила она томным голосом, словно жаждала соблазнить.

Жгучий обидой взгляд Марины прожег меня. Она возмущенно взмахнула руками, пытаясь привлечь моё внимание. Но затем она обреченно выдохнула:

— Она…, — и вышла, хлопнув дверью.

— Какие мы возмущенные, — хихикнула Ирина, прикрывая тонкой ладонью рот. — Но мы ведь знаем, что не всем можно доверять.

Янковская нервировала меня. Она раскачивала лаковую лодочку на ноге, сладко улыбалась и следила как аллигатор из-под воды. Я представляла себе, как резко встаю, хватаю за мягкие волосы дряни, сидевшей передо мной, а затем выталкиваю её из агентства. Но вместо этого, поставив локти на стол, я сложила руки в замок, ответила улыбкой новому распорядителю и ответила:

— Конечно. Наши дела только между нами.

Ирину перекосило. Она хмыкнула, но зато перестала качать туфлю на большом пальце ноги, оголяя пятку. Она набрала воздуха и открыла рот, чтобы что-то приказать, но я порывисто встала и перебила её.

— Пойдем, представлю тебя девушкам.

Я шла впереди, показывая дорогу в общий зал, где модели проводили большую часть времени в агентстве. Именно тут проходили репетиций, мерки одежды, да и болтали они чаще тут, чем в комнате отдыха. Войдя в зал, все девушки повернулись к нам. Я не видела Ирину, только слышала цокот каблуков.

В первую очередь я заметила Марину, которая держалась подальше от остальных, сохраняя обиженно-возмущенный вид. Но модели не обратили внимание на охладевшие отношения двух самых главных людей агентства. Они больше заинтересовались новым лицом, корябавший шпилькой местные полы.

— Всем доброе утро, девушки, — поприветствовала я их. Модели почти одновременно шагнули к нам, и в этот момент среди них мелькнула темная макушка Рейвен. — Хочу представить вам ещё одного распорядителя. — Испуганный шепот раздался с разных углов, который с каждой секундой нарастал. Мне понадобилось несколько раз звонко хлопнуть в ладоши, чтобы вновь привлечь всеобщее внимание. — Марина Рубина никуда не уходит. А вот Ирина Янковская, в прошлом достаточно популярная модель, будет работать с нами. Обращайтесь к ней… за помощью. В случае если у вас сложности на работе или дома. Она вам точно…. Поможет.

Последнее слово прозвучало ужасно тихо. Его услышали только потому что в зале стояла оглушающая тишина. Я невольно заинтриговала девушек, используя такую странную завуалированную формулировку при описании человека.

Их вопросы без утайки мелькали на озабоченных лицах.

Кто она? Как она может им помочь? Зачем ей помогать? И главное, чем она поможет им в случае чего?

Янковская всегда любила публику и занимать места позади не для неё. Поэтому она с высокомерным видом выступила вперед и помахала всем рукой, от чего висевшие на запястье браслеты переливчато зазвенели.

— Вы можете ко мне обращаться — Ирина. Сокращенное имя или фамильярность я не люблю. Всё верно, вы можете обратиться ко мне за помощью. У меня есть один секретный проверенный способ для решения многих проблем. И как однажды сказала моя старая подруга, — Янковская неожиданно оглянулась на меня и подмигнула. — Хранить честь смолоду — полная чушь. Лучше храни зубы, их дороже вставлять. А честь…. Она либо есть, либо её нет. Это решать самому человеку. Но, как по-моему, в чём-то моя подруга была не права. Честь либо есть, либо используй её. Все всё поняли? Будем работать до посинения со мной, — она сладко улыбнулась и цокая шпильками прошла вперед. — Начнем знакомство, девочки?

Варя кинула пронзительный взгляд на меня, словно спрашивала им: «Она?». В ответ я медленно прикрыла веки на мгновение. К счастью, Рейвен поняла меня. Она отвернулась от Янковской, чтобы не проявлять чрезмерную заинтересованность раньше времени.

Я тяжело вздохнула. Сейчас очень многое зависело от того, сможет ли Бабушкина Варвара втереться в доверие наглой, хабалистой бывшей модели.

Выскочив из зала, я направилась к себе. На углу я столкнулась со взъерошенным финансистом. Никита, одетый в простые голубые джинсы и в криво застегнутую рубашку, порывисто схватился за стену и безумным взглядом уставился на меня.

— Что с тобой?

— Ты права, — зашептал он.

Эти два слова напомнили гром среди ясного дня. Слишком неожиданный, но именно от него зависели планы, которые могли в любую секунду измениться.

Схватив его за руку, я потащила его в кабинет. Жени за столом снова не оказалось, как и у меня. Я уже хотела пройти к себе и запереться там с Никитой, но озарение приправленное паранойей сбила меня и заставила замереть. А вдруг там….

Мы стояли на пороге между кабинетом и приемной, когда Никита вытянул руку и изумленно проговорил:

— Ксюша….

— Слушай внимательно, — зашептала я, развернувшись к нему. — Сегодня пришел новый распорядитель. Она подослана.

— То есть….

— Следи за своими, если мы правы, то они начнут активнее использовать счета. Только никому не говори. Важные документы уноси с собой, как и прежде. И будь осторожнее.

— Ты своего кабинета боишься? — Вдруг понял он и заглянул внутрь через моё плечо.

— Уже мучаюсь паранойей, — туманно ответила ему, на что он понимающе кивнул.

Никита отрешенно развернулся к выходу из приемной, выглянул, чтобы посмотреть по сторонам, и отправился к себе. Конспираторы из нас так себе.

Я вошла в кабинет, захлопнула дверь и громко ахнула. Потому что за дверкой прятался Глеб. Он стоял со сложенными руками на груди и с укором глядел на меня.

— Что ты тут делаешь? — С фальшивым наездом спросила его, а затем осторожно добавила. — Ты слышал?

Глеб опустил руки и размеренно шагнул ко мне, а я внезапно покорно отступила.

— Я помогу тебе. Помнишь ты спрашивала о моих возможностях, — слабо кивнув, я растерянно посмотрела на него. Тот разговор почти стерся из памяти, мне показалось, что он и думать об этом не стал. — Я помогу тебе всем, чем смогу.

— Все услуги я оплачу….

— Детали обсудим на свидании, — Глеб перебил меня и дерзко ухмыльнулся.

От смены темы я нахмурилась. Слова возмущения застряли где-то глубоко внутри глотки, а последнее сказанное им вызывало першение во рту.

Мне ведь не показалось. Он только что сказал «свидание»?

Глеб снова дерзко улыбнулся, сделал шаг ко мне, который я повторно отразила. Он выглядел жутко довольным, зная, что мне придется уступить. Ему даже не понадобиться подталкивать меня в принятие решения.

Разве он был таким… ловким в использовании ситуации для себя.

— У тебя жена и ребенок, а у меня отношения, — я с заминкой проговорила, наконец вспомнив важные отговорки, и в то же время утихомиривала вспыхнувшую радость от его слов и действий.

— С женой я в разводе, — спокойно ответил он и решительно подошёл ко мне, врываясь в моё личное пространство. — И я не буду целовать тебя, чтобы сохранить твою верность тому мужчине. Мы просто поужинаем и поговорим о наших делах. Вне этих стен.

Глеб окинул взглядом мой кабинет, в котором я перестала чувствовать себя в безопасности. Он прав, нам лучше поговорить не здесь. Если в моем кабинете прослушка, то возможно нас с Варей кто-то слышал. Нельзя больше так рисковать.

— Ксюша, на свидании мы подробно поговорим обо всём.

— Завтра у меня свободен обед….

— Тогда сегодня вечером мы пойдем ужинать, — решительно вставил Глеб и развернулся к выходу.

— Но…, — сбитая с толку, я потянулась к нему и схватила за локоть.

Вот только он даже не дал мне возможности ответить. Вместо этого он наклонился, от чего наши носы почти касались, и тихо проговорил:

— Чтобы ты не успела сбежать.

На секунду наши взгляды схлестнулись. Его дыхание смешивалось с моим. Все ощущения, которые вызывал у меня Глеб, остались прежними.

Но при этом изменилось всё. В особенности сам Глеб. Он будто перестал быть собирателем, он обернулся в охотника или даже в захватчика.

А я не знала, станет ли это причиной моего разочарования в нём или наоборот ещё большего очарования.

**

Волнение перед свиданием — давно забытое для меня чувство. Меня мало волновало то, что я могу кому-то не понравится. Если понравлюсь одному, то найду другого.

Но не в этот раз. Я перемерила почти весь гардероб перед встречей с Глебом. Сначала я выбрала одну цветовую гамму и накрасилась в тон ей, но затем мне показался этот вариант слишком ярким или даже броским, поэтому пришлось смывать макияж. Потом я достала черное платье футляр с рукавами три четверти и с квадратным неглубоким вырезом; накрасила обычный смоки айс из черных и серых теней и подводки, добавив только блеск на губы, а волосы сложила в небрежный пучок, чтобы никто не заметил мои длительные приготовления.

В семь мне позвонил консьерж и сообщил, что меня ожидал мужчина. Быстро нацепив лодочки, я схватила маленькую сумочку и выскочила из квартиры.

Внизу я замерла при виде Глеба. Он стоял в центре холла с одной сочной красной розой. На нем сидел серый двубортный шерстяной костюм в тонкую полоску с черной рубашкой и с серебристым галстуком. Его наряд подчеркивал серебристый блеск его глаз и атлетическую фигуру.

Но ещё наши луки попадали в цветовую гармонию, которую я надеялась получить с Кванджоном.

Я опустила голову, чтобы скрыть проступивший румянец, но видимо мимо взрослого Глеба такое не проходило незамеченным.

— Ты отлично выглядишь, — нежно проговорил он. — Мы словно собирались в соседних комнатах.

— Это точно, — я забрала протянутую розу и первая проскользнула к выходу.

Глеб догнал меня на улице, а затем помог сесть в японский кроссовер, и мы молча отправились в ресторан.

Мы припарковались около неплохого места, где мне приходилось несколько раз бывать. Я испытывала неловкость, стоя рядом, когда хостес приветствовала нас, а Глеб упоминал бронь. Нас проводили до нашего столика, а затем оставили одних.

Между нами метр расстояния. Мы впервые сидели так близко напротив друг друга спустя тринадцать лет. Я могла разглядывать его, и никто меня бы не осудил. Мы молча не отводили взгляда друг от друга, будто исполняли старое желание. Мои губы упрямо хотели улыбнуться, а голова кокетливо наклониться. Но мне приходилось сдерживать этим порывы. Слишком они откровенны. Я с усилием сжимала крохотную сумочку на коленях, чтобы удержаться от неодолимого соблазна.

— Тут красиво, — улыбнулся Глеб, осматриваясь. — Ты идеально вписываешься в такие места.

— Ты тоже не особо выделяешься.

— Я долго учился этому.

И снова детская игра в гляделки.

Возможно мы искали ответы на наших лицах. Возможно мы просто не в силах отвести друг от друга пылающих взглядов. Возможно потому что мы космические частицы, которые вращались вокруг друг друга. Возможно я — луна, а он — земля.

Нас отвлек официант, который несколько раз подходил и принес сначала меню, а затем воду и приборы. Я задумчиво перелистывала страницы с блюдами и едва слышно проговорила:

— Даже не знаю, что выбрать, — добавив про себя: — в последние дни аппетит из-за стресса у меня совсем пропал.

— Всё что хочешь, — вдруг ответил Глеб, поджимая губы. — В моих силах оплатить если не любой твой каприз, то по крайне мере ужин в этом ресторане. Я уже не тот бедный и несчастный мальчик из класса.

— Я никогда не думала о тебе в таком ключе.

— Разве? А я когда-то думал, что ты из-за этого тогда сбежала. — Признался он и подозвал официанта, чтобы сделать заказ за нас двоих.

Молодой человек тщательно записал блюда, а затем исчез из виду. Глеб рассматривал небольшую сцену, на которой шли приготовления. Хостес нам обещал, что скоро начнется концерт живой музыки. Не долго думая, я решительно подняла голову и, сжав кулаки, произнесла:

— Я должна попросить у тебя прощение.

— У меня? — Глеб резко повернулся ко мне. — За что? Если ты про ложь Арины, то я всегда верил, что ты мне не изменяла. А про тот вечер, — он задумался. — То я до сих пор не верю собственным глазам.

Он не верил тому, чему увидел? И зачем я тогда совершила тот поступок? Ведь по моим расчетам он нужен был Глебу, чтобы он отпустил меня, возненавидев. Но казалось, что я только задала ему больше условий для решения задачки и исчезла, не оставив возможности найти ответ.

— Эта сцена была рассчитана специально для тебя. Но я правда тебе не изменяла. В тот вечер я обдурила Матвея, и он ещё долго припоминал мне это.

— Припоминал поцелуй? — Притворяясь равнодушным, спросил Глеб.

— Что использовала его вместо щита. Из-за того поступка я до сих пор испытываю чувство вины. Он заставляет помнить о прошлом и сожалеть о содеянном. Мне не нужно было уезжать молча и придумывать детскую сцену, чтобы заставить тебя разочароваться во мне. Я должна была честно поговорить с тобой и с честью выдержать твой ответ, а потом самой принять решение независимо от твоих желаний. Я, правда, могу попытаться оправдать себя тем, что испугалась тогда. Я была молода, и я чувствовала, что ты мог заставить меня задуматься о другой жизни.

— Я бы ни за что не заставил тебя, — воскликнул он.

— Не специально, — возразила я. — Ты бы даже не заметил, как поменял моё мнение. Ведь тогда всего лишь один твой поцелуй лишал меня воли. Тогда я также знала одно, что если изменю своим целям, то буду жалеть об этом намного больше, чем сейчас чувствую вину за свою ложь и побег. За это я и хочу извиниться. Прости, что была трусливой.

Глеб минуту разглядывал меня, обдумывая мои слова и свой ответ.

— Я не виню тебя за твои мечты и твои страхи. Но мне было больно, что ты исчезла без слов. Если бы ты прямо сказала, что мы расстаемся, потому что хочешь исполнить свою мечту, то мне, думаю, было бы легче.

И за это я буду испытывать стыд до конца своих дней. Вместо того чтобы отпустить человека, я его больше привязала.

— Мне как-то Ануш….

— Ануш? — Переспросил Глеб.

— Да, она была моим наставником. А затем мы вместе создали модельное агентство «Малахитовая кошка».

— А где она сейчас? — Глеб сильнее нахмурился, видимо вспоминая Анатолия и его крики.

— Она погибла год назад.

— Так Анатолий её муж, теперь вдовец и наследник, — понял взаимосвязь Глеб и добавил. — Извини…. Ты говорила….

Он хотел произнести слова сожаления. Я видела это по мелькнувшему сочувствию на его лице. Поэтому я поспешила продолжить.

— Ничего, это было давно. Да, так вот. Она рассказывала, что ей дома советовали хранить честь смолоду. Она же тогда всегда добавляла, что это чушь. Лучше хранить зубы, их дороже вставлять. А честь…. Она либо есть, либо нет. Решать самому человеку. Но при этом то и то начинаешь ценить только спустя время, особенно в старости.

— Никогда о таком не задумывался, — честно признался Глеб и откинулся на спинку стула.

— В восемнадцать я не думала о своей чести. Не знала, что она значит для меня. Не знала за что я способна отдать жизнь, здоровье, мечту. Сейчас… вроде бы знаю. Или думаю так по крайней мере. Я надеюсь, что наш разрыв не испортил тебе твою жизнь. Надеюсь, что ты счастлив, Глеб. Потому что я готова стать счастливой. Ведь я только что освободила своё сердце от мучившей вины.

— Ксюша…, — напряженно выпрямился он.

— Пойми, Глеб, — затараторила я, пытаясь не сбиться и не забыть запланированных слов. — Я извинилась не ради себя, а тебя. Чтобы ты освободился от тягот раздумья, почему я сделала так. Почему я сбежала, а не поговорила. Я сожалею, что молча сбежала. Но не жалею, что сбежала. Потому что возможно в том возрасте я не смогла бы нормально объяснить, чего я хочу. Почему это для меня важно. Я могла сказать себе, но не другому. Тем более тебе. Я хочу, чтобы ты стал счастливым, Глеб. И этого же я хочу для себя. Всеобъемлющего счастья. Когда ты рад не только в одной сфере: в работе или в личной жизни, а по всем фронтам. Поэтому мне нужно опустить этот гештальт с тобой. И нормально попросить у тебя прощение и пожелать тебе счастья.

— Ого, — вновь откинулся Глеб на стул и улыбнулся. — А теперь успокойся, Ксюша. Я официально заявляю тебе, что прощаю. Я тоже готов снова обрести счастье. Хотя я не жалею ни об одном дне, которые прошли за эти тринадцать лет. Я вырастил сестру, а теперь у меня любимая дочка. Так что всё. Давай теперь попробуем забыть один день. Давай представим, что этот разговор состоялся не сегодня, а тогда за несколько часов до твоего отлета в Москву. Договорились?

— Так легко? — удивилась я.

— Почему бы и нет. Разве не нам решать, как вернуть твою потерянную честь. Раз я этому виной, — подколол меня Глеб. — Спасибо за правду, хотя и спустя столько лет. А теперь давай поужинаем и поговорим о делах.

В эту же секунду нам принесли наш заказ, и мы с аппетитом приступили к еде.