Глава 23

Мы, сидя в автомобиле, выехали с парковки аэропорта, когда Люся громко сделала предложение:

— Все приглашены на обед. — Она посмотрела на брата и добавила. — Я приготовила крем-суп и испекла чизкейк. Матвей, ты тоже к нам заходи. У всех сейчас ведь праздничное настроение?

— Но Ксюша…, — засомневался Глеб.

— Может ответить за себя. К тому же она явно не хочет расставаться с тобой после такого стресса, — уверенно проговорила Люся и невозмутимо отвернулась. — Или я не права?

Глеб сомневался. Он посмотрел на меня с заднего сиденья, задавая безмолвный вопрос. Я оглянулась и с улыбкой кивнула Люсе.

— Ты права. Не хочу. Точно не сегодня.

— Вот и решено, — торжественно проговорила сестренка Глеба.

Люся с довольным видом хлопнула в ладоши и оглядела всех присутствующих, задерживая внимание на Маркове, который прятал улыбку.

— Но Матвей возможно не захочет остаться. — Глеб с намеком попробовал отменить приглашение своему недругу. — Он ведь крутой бизнесмен, у которого минуты стоят дороже часовой оплаты обычных рабочих. Давай не будем утруждать его нашим вниманием.

Глеб с надеждой уставился на профиль Матвея, но он забыл, какое хобби у бывшего одноклассника. Марков обожал обламывать других и ломать чужие планы и надежды.

— Что ты, Глеб, да я только «за». А то недавно внепланово скинул несколько кило из-за стресса, — он кинул на меня злой взгляд. — Как ты вообще додумалась попросить меня включить запись? Я в ту секунду даже не думал о доказательствах.

— Подумала, что если умирать, так с песней, — грустно улыбнулась я. — Захотела подгадить Анатолию в последние секунды своей жизни.

— Чокнутая, — прошептал Матвей и покачал головой.

Я сама не понимала, как решилась на такое. Как сумела бороться до победного и не струхнуть в последний момент.

В салоне повисло молчание. Ксютка играла в ладушки с отцом, а остальные о чём-то глубоко задумались. В какой-то момент Матвей потянулся к магнитоле и включил её. Раздалась песня нашей юности. Я помнила её, потому что слушала после похорон. Она меня успокаивала и некоторое время дарила облегчение. В те годы она даже стала хитом. Видимо не мне одной она запала в душу.

— Как же мне нравится эта песня, — вдруг проговорила Люся, покачиваясь в такт музыке.

Глеб улыбнулся и поправил волосы Ксютке, которая махала ногами в детском кресле.

— Это песня из нашей молодости, — ответил ей брат. — Мы тогда из десятого переходили в одиннадцатый. Рустам от этого хита сходил с ума. Мог слушать его часами. Даже на рингтон поставил.

Мы с Марковым одновременно усмехнулись. Как-то не соответствовала эта танцевальная попса гиганту Рустаму. Он всё же огромный самбист, который пугал одним только видом, а зависал под такую незатейливую песню. Как он вообще смог очаровать нашу классную учительницу и даже жениться на ней, хотя я точно помнила, как она тряслась перед ним.

— И что, — вдруг холодно процедила Люся и повернулась к брату всем корпусом. — Мне теперь запрещается её слушать?

— Нет, конечно, — растерялся Глеб.

— Или может быть вы, старички, — она обвела нас пальцем. — Устроите митинг запрета слушания музыки ваших времен? Вы ведь такие старые, а я молодая. Вдруг мои ушки постареют раньше времени от прикосновения к вашему поколению.

Люся глянула на меня и затем перевела взгляд на поджавшего губы Матвея.

— Почему столько акцента на возрасте, — подозрительно уточнил Глеб, всматриваясь в сестру.

— Просто, — пожала плечами девушка и отвернулась к окну.

— Сомневаюсь, что просто, — устало провёл по лицу Глеб, а затем вперил взгляд в Матвея. — Или ты это говоришь не всем нам, а кому-то конкретно?

Упс… Братское сердце Глеба чувствовало подвох и опасность. Я повернулась к окну, чтобы не выдать себя. А Матвей тем временем с невыразительным выражением лица крутанул руль и объявил:

— Приехали!

Мы по очереди вышли. Глеб с девчонками снова шли чуть впереди.

— Это было близко, — прошептал Матвей, включая сигнализацию.

Мы догнали их у лифта и молча поднялись в квартиру Глеба, где я ещё не была. Люся убежала на кухню подогревать обед. Марков пошёл с ней, чтобы достать тарелки, как он громко всех предупредил. А я ушла в ванну. Спустя пару минут ко мне заглянул Глеб. Он молча взял меня за руку и повёл в свою комнату.

— А где Ксютка?

— Мультики смотрит. Она поест и сразу спать ляжет. Уже успела устать, — улыбнулся он. — А вот тебя надо подлечить.

Глеб невозмутимо обрабатывал раны и смазывал заживляющим кремом обожженную кожу. Его касания не причиняли мне боли. Они согревали и навевали воспоминания о нашей единственной ночи.

— Выгляжу наверное ужасно, — простонала я, когда заметила своё отражение.

— Ты прекрасно выглядишь, Ксюша, — возразил он. — Сейчас тебе нужно вылечиться и отдохнуть. После ты почувствуешь себя лучше.

Глеб прикоснулся к моей щеке, будто снова искал в моих глазах радугу. Между нами медленно сокращалось расстояние и в какой-то момент его губы согрели мои. Мой вздох застрял между нами. Моя ладонь заскользила по груди Глеба, где билось сердце, а затем спустилась к напрягшемуся животу. Он стал крепче за эти годы. Его же пальцы тем временем запутались в моих волосах. Наш поцелуй становился жарче, что мы даже не заметили, как завалились на кровать, продолжая целоваться и касаться друг друга.

— Ксюша, как же я скучал, — прошептал он.

— И я…

Глеб навис надо мной, целуя шею, прикусывая мочку уха, от чего я вздрогнула и вспыхнула. Возбуждение прокатилось по моему телу, от чего я задрожала.

— Хей, голубки, вы про нас не забыли! — Марков с силой стукнул по запертой двери, незамедлительно остудив нас.

Глеб недовольно уставился на дверь, которая скрывала Матвея, и со вздохом приподнялся. Через минуту я присела рядом с ним. Он задумчиво смотрел вперёд, когда вдруг спросил:

— Тебе не показалось странным поведение Люси?

— То есть, — кашлянула я, не зная куда спрятать взгляд.

— Она ведь не могла влюбиться в Маркова? Или он её соблазнить? Он же не настолько испорченный?

— А что, это плохо? Матвей отличный парень, вообще-то, — проговорила я. — Не думаю, что он будет обижать твою сестру.

— Да нет, это бред, — вдруг опроверг самого себя Глеб и встал. — Он не мог заинтересовать мою сестру. Мне просто показалось.

Я же только хмыкнула, но не ответила. Я не видела сложности в отношениях между Матвеем и Люсей, но между Матвеем и Глебом — проблемы явно были. Причем с обеих сторон. И как им помочь преодолеть это, я не знала. Помогать в отношениях — это совсем не моя специфика.

Мы вошли в гостиную, где Люся успела подготовить стол, а Матвей раскладывал тарелки. Марков подмигнул нам, когда заметил, но Глеб глухо проговорил:

— Неприятный вид. Мрак в моём доме и ведёт себя как часть семьи.

Они ведь не начнут драку, если что. Если вдруг поспорят или поругаются.

Но мы всё же сели за стол и пообедали в тишине. Глеб убедился, что Ксютка хорошо поела, а затем увёл её в спальню. Она уже давно клевала носом. Люся изящно встала и незаметно от брата провела по руке Маркова, а затем ушла на кухню, чтобы подготовить десерт. Я резко подсела поближе к другу и зашептала:

— У тебя есть хоть какой-нибудь план? Он не рад перспективе родства с тобой.

— Да я тоже не рад перспективе родства с ним. Это ведь каждый праздник его рожу видеть, — в ответ зашептал Матвей, чуть наклонившись. — Но как говорится, и такое бывает. Это не в его и не в моей власти. Пусть привыкает.

Он развёл руки и в этот момент вернулся Глеб.

Они вдвоём собрали большой стол в форму кофейного. После чего Люся внесла испеченный ею торт. Я отсела от друга, а тот взволнованно провёл по лбу. А Глеб ещё более подозрительно уставился на Маркова.

— Брат, сходи за чайником.

Он вышел, а Люся раскладывала торт по тарелкам, а затем отломила кусочек и на вилке поддала попробовать его Матвею. Марков с сомнением смотрел на девушку, умоляя глазами перестать его дразнить, но она настаивала на своём. Уже послышались шаги возвращающегося Глеба, когда я толкнула друга, чтобы ускорялся.

Он быстро съел предложенный кусочек, а Люся, довольная, отошла и села на кресло. Я же неожиданно засмущалась, сдерживая несвоевременный смех. Один Глеб оставался суров и подозрителен. Он разлил кипяток и сел ко мне на диван.

Мы снова молча пили чай, не рискуя раскрыть рот. Я надеялась, что застолье закончится мирно, если, конечно, Люся не захочет рассказать нам о своих чувства Матвею. А она, ой, как хотела это сделать. Только для чего? Чтобы их отношения пошли дальше или, чтобы подразнить Маркова?

В какой-то момент я заметила тайные переглядки парочки, как вдруг Люся ухмыльнулась и задумчиво проговорила:

— Я тоже хочу татуировку. Примерно такую же, как и у Матвея.

Она невозмутимо засунула ложку с тортом в рот и протяжно застонала, словно не замечая, как вокруг изменилась атмосфера. Глеб уставился на Маркова, ища тату на видном месте. Он ещё в машине скинул пиджак и остался в белой футболке, которая открывала чистые руки и шею. Матвей же чуть не подавился от столь пристального взгляда, но умудрился ему ещё и улыбнуться. Вот же бессмертный.

И тогда Глеб дошёл до грани. Он нахмурился, отставил от себя кружку и тарелку и наклонился немного вперёд.

— Не понял, — пробурчал он. — А ты откуда знаешь, что у Маркова есть тату? Может, ещё знаешь где оно?

— Вот глупый, — засмеялась в ответ Люся, поправляя волосы. — Конечно, знаю. А вот откуда… Такие вопросы брат не должен задавать сестре. Ведь и так понятно откуда.

Ту-дум!

Почему нынешняя ситуация казалась опаснее и нестабильнее, чем то, что я пережила в Африке?

Глеб перевёл грозный взгляд на Матвея, который наконец-то начал нервничать. А Люся тем временем как ни в чём не бывало крошила тортик на тарелочке. Я же глазами искала все возможные будущие орудия преступления, которые нужно срочно убрать с пути Глеба.

— И как это понимать? — сухо спросил Глеб.

— Ты только не кипятись, хорошо? — попросил Матвей. — А то уже пар выходит из ушей.

— Не переводи тему.

— Ну, ты мне лучше дай минутку. Дух перевести. А то дельные идеи под твоим грозным братским взглядом не приходят, — увиливал от ответа Мрак.

— То есть, — прорычал Глеб, сжимая кулаки. — Сначала я терпел тебя, когда ты крутился вокруг Ксюши.

— Ну, ты и вспомнил, — залихватски улыбнулся Матвей, махнув в мою сторону. — Прошло то лет тринадцать с тех пор.

— А теперь ты свой темный глаз положил на мою сестру, — продолжил рычать Глеб, чуть привставая.

— Да, кто же знал, что она вырастет так быстро, — хохотнул в неудачное время Марков.

Я успела только ноги подобрать под себя, а Люся громко ахнуть, когда Глеб полетел к Матвею и вцепился в его футболку. Приподняв наглеца с кресла, оскорбленный брат затряс его.

— Как ты посмел, — орал тот. — Она ведь моя сестра. Я ведь просил присмотреть за ней, а не ухлестывать.

— Каюсь, — поднял руки Матвей. — И к своему оправданию могу сказать одно, то, что ухлестывать я начал за ней до твоей просьбы. Не признал я её, когда с ней столкнулся. Да кто бы мог предположить, что из маленькой девочки получится такая красивая малышка.

Люся хихикнула и заулыбалась. А я немного побледнела. Потому что вид озверевшего Глеба меня беспокоил больше. Я никогда не видела его таким… злым, яростным и безумным. Он не любил, когда проявлял слишком много эмоций, которые напоминали ему о матери. А сейчас он оказался на пределе.

Он не замечал, что это Люся играла с Матвеем, как настоящая кокетка. А не он соблазнял её и преследовал, как какой-то распутник.

В какой-то момент до друга тоже дошло, что Глеб на грани. Если он опять что-нибудь ляпнет в сторону Люси, то рискует отведать кулаков оскорбленного брата.

— Глеб, честно, не признал в ней твою Люсю. Давай, ударь меня за это. Только прошу не в лицо. У меня совет директоров через два дня. Бей в живот.

Глеб не мешкая размахнулся и точным ударом пробил корпус Матвея.

— Ох, — выдохнул Марков. — Вот же, Глеб, ты ведь программист. Ты над клавиатурой что ли качаешься…

За первым ударом последовал второй, но уже в лицо обидчика. Глеб замахнулся для третьего удара, когда Люся вскочила и закричала.

— Остановись, Глеб. Он не виноват, — кулак брата замер. — Он правда не узнал меня. Это я его соблазнила. Я его сразу узнала, а он, что логично, нет. Он не понял, кто перед ним. К тому же я назвалась Милой, а не Люсей. Как все привыкли. Матвей правда не виноват.

Глеб ткнул пальцем в кровоточащий нос Маркова, добавляя боли.

— Не радуйся раньше времени, — предупредил его Глеб. А затем уставился на сестру тяжелым взглядом. Но он её не пугал. Люся смело подошла к брату и отвела кулак от лица возлюбленного. Тогда Глеб сипло спросил: — Зачем?

— Потому что я люблю Матвея. И всегда любила. А ещё я хотела, чтобы первым был он.

— Оу, — выдохнул Марков, сжимая пальцами нос.

Глеб выпустил из рук футболку моего друга и толкнул его в кресло. Он отступил, принимая сторону сестры. Я же снова пихнула друга в ногу и проникновенно процедила:

— Марков, вали уже отсюда.

Он сначала не понял. Нахмурил брови, скосил взгляд на ходячего из стороны в сторону Глеба, а затем распахнув рот понятливо проговорил:

— Да, точно. Мне пора. Лицо починить нужно. Ксюша, пока. Глеб, пока. Мила… то есть Люся… думаю мне пока опасно с тобой говорить. Но я тебе напишу.

— Р-р-р!

— Понял, валю отсюда!

Матвей быстро смылся из квартиры, а Люся ушла к себе. Глеб стоял в центре комнаты, пялясь в одну точку. Тогда я решительно встала и подошла к нему.

— Почему он? — Глеб тихо простонал и сморщился, будто мучился мигренью.

— Он не настолько плохой, как ты думаешь. — Пробормотала я, надеясь, что это не вызовет у него новый всплеск гнева. Всё же я не привыкла видеть его злым.

— Понимаешь, Ксюш, — устало начал Глеб. — Он меня со школы бесил. Вот сразу мне было ясно, что этот парень бесит меня и всё. Потом я начал его ненавидеть из-за тебя, — я в ответ кивнула, а он продолжил. — А сейчас мне нужно принять тот факт, что этот бесящий засранец окончательно вольется в мою семью. Серьёзно? Почему он? Я бы так не бесился, если бы Люся влюбилась в любого другого одноклассника. Рустама, например, или даже в Бельковых. Они, кстати, тоже меня раздражали в школе, хотя не так, как этот. Но Матвей Марков! Это заноза в заднице. Почему именно его мне нужно принять в качестве возлюбленного моей сестры. Как её будущего жениха, а затем мужа?!

— Может быть это судьба?

— Это закон Мерфи, а не судьба, — прорычал Глеб и упал на диван. Он растер руками лицо и вздохнул. — Ладно, сестру я люблю больше, чем ненавижу этого пройдоху. Но если он её обидит, то последнее, что он увидит, это мой кулак.

— Спасибо, — заверещала Люся, вбегая в гостиную. Она кинулась брату на шею и несколько раз поцеловала его в щеку. После чего подпрыгнула, ринулась обниматься ко мне и вновь убежала. В руках у неё уже находился телефон, и она кому-то ловко отписывалась. Через время она вернулась и прошептала. — Ты у меня лучший брат на свете. Люблю тебя.

Она вихрем покружилась, поцеловала воздух и с улыбочкой умыкнула.

— Она подслушивала? — риторически спросил Глеб.

— Скорее всего.

Глеб вздохнул и откинул голову назад. Я присела к нему и погладила его по плечу.

Всё же ему тяжело отпускать сестру. Он понимал, что она уже взрослая, но опускать не торопился. Он ей ведь почти отец, а тут такое.

Глеб постепенно расслаблялся от моих касаний, как неожиданно Люся снова выскочила в коридор. Она переоделась, накрасилась и козочкой поскакала на выход.

— Ты куда? — рявкнул Глеб, поднимаясь.

— Освобождаю место парочке. Не хочу вам мешать.

— А ты то куда? — он повторил вопрос.

— Брат, — она взглянула на него и даже подмахнула бровями. — Не задавай вопросы, если не хочешь знать ответ.

— Людмила! — рявкнул Глеб и подошёл к сестре, которая уже открывала дверь.

Но тут их ожидал новый сюрприз. В подъезде стояла Арина. Люся замерла. Её улыбка тут же превратилась в оскал. Глеб тоже невольно напрягся, разглядывая на всё ещё свою жену.

Арина стойко встретила недовольство Алмазовых и заглянула за их спины. Она заметила меня и поморщилась, но никак не прокомментировала моё присутствие.

— Зачем ты приперлась сюда? — едко спросила Люся, скрестив руки на груди.

— Люся, ты вроде бы собиралась к Матвею, — уточнил Глеб. — Уходи, пока я отвлекся.

Девушка юлой обернулось к брату и снова поцеловала его в щеку, а затем выбежала из квартиры, не забыв скорчить рожицу Арине.

— Зачем ты пришла, Арина? — спросил Глеб, когда лифт уехал.

— Даже не впустишь меня? — звонко спросила моя давняя подруга, но в ответ ей была тишина. — Что? Даже вариант «увидеться с дочкой» не приходит на ум?

— Не приходит, — холодно ответил Глеб. — Она тебе не нужна. Именно поэтому я требую развод с полной опекой с моей стороны.

— Я могу предложить кое-что интереснее…, — сказала Арина и полезла в сумку.

— Мы не станем снова пытаться строить наш изначально фиктивный брак, — сразу предупредил её Глеб.

— А я это и не предлагала, — оскорбилась она и протянула бумаги. — Я подписала развод, а также отказ от Оксаны.

— Что? — удивился Глеб, принимая бумаги. Он раскрыл их и вчитался в основные условия. — Почему так?

— Не хочу быть лишней и бесполезной. Если Оксана захочет со мной встретиться, то ты мне позвонишь. А пока… я хочу улететь отсюда. Подальше. Надоело жить ради тебя. Хочу начать жить ради себя. — Глеб неловко кивнул, а Арина развернулась к лестничным пролётам. Но перед уходом громко сказала: — Как я вообще могла подумать, что смогу вытравить память о тебе собой. Так ведь, Ксюша? Глупая была и наивная.

После этого она ушла. На весь подъезд эхом раздавался перестук её каблуков. Глеб пребывал в шоке, но всё же закрыл дверь и вернулся ко мне.

— Мне всё это не снится?

Я взяла бумаги и тщательно их рассмотрела. Всё действительно так, как она сказала. Она официально отказалась от ребенка, а также согласилась на развод.

— Не снится, Глеб. Это всё реально.

— Это всё ты, — вдруг сказал Глеб и крепко обнял меня. — Ты все же исполняешь желания.

— Не я, — усмехнулась я и достала из поясной сумки мамино кольцо, которое лежало там всё время. Хотя я его не брала с собой перед поездкой в Корею. — Точно не я. Это не в моих силах.

Но Глеба было не убедить. Он крепко обнял меня, а затем аккуратно поцеловал. И в этот момент прибежала полусонная Ксютка.

Загрузка...