Где начинается радуга? Часть 3 (СИ)

Эпилог

Спустя год

Аплодисменты взорвали зал. Последние модели вышли на подиум и, стоя под софитами, гордо демонстрировали наряды победивших модельеров. К ним немедля поднялся Рене Бонне. Красивый мужчина в возрасте, которому должно быть больше шестидесяти, но на вид так точно не скажешь. Он взял микрофон и поблагодарил всех присутствующих. Он ещё долго что-то говорил, но я нагло пропускала всё мимо ушей.

После случившегося в Эфиопии мне и всему агентству пришлось много и тяжело работать. Поэтому сейчас я тихо наслаждалась успехом, сидя в тени зала.

Мы справились, и сейчас я находилась в Париже, где мои модели, лучшие модельеры и фотографы из России (и как оказалось не только) получали всеобщее признание. Некоторые из них остались со мной в агентстве «Малахитовая кошка», а кто-то успел договориться с другими известными брендами о сотрудничестве.

Как я и предполагала, участие Виктора Гайднера, как и Вениамина Лессовского, вывело конкурс на другой уровень. Гайднер славился своими головными уборами, а также уединенным образом жизни. Но его идеи, а также помощь неопытным модельерам, привлекли к нам дополнительный интерес. Лессовский же помог конкретно мне своей поддержкой среди бомонда. Из-за связи с Воровицкими моё агентство слегка подпортило репутацию. Каждому я не могла рассказывать историю о том, как меня шантажировали, или доказывать нашу невиновность. Ведь некоторые даже позицию жертвы могли выставить так, что это бы порочило меня и делало слабой. А в мире моды, вроде бы среди красоты и лоска, ни в коем случае нельзя показывать слабость или даже проявлять откровенную лояльность к чему-либо. Поэтому открытая поддержка Лессовского спасла меня от полного отвержения бомондом и сохранения более и менее стабильной репутации. Этакого реноме. Затем последовал громкий открытый суд, на котором я выступала не только как жертва и свидетель, но также, как и добросовестный гражданин, содействующий всеми силами следствию.

Журналы, газеты и интернет трубили об этом деле и, конечно, обо мне. И вот тогда мнение бомонда обо мне моментально изменилось. Они перестали злословить, а некоторые даже извинились за грубость. В итоге из-за всей шумихи вокруг агентства анонс конкурса распространился по стране за считанные секунды. Мы получили множество заявок, из-за чего многих пришлось пристраивать в дополнительные студии, чтобы не потерять ни одного таланта.

Рейвен стала звездой, как я и предвещала. Её взгляд притягивал каждого, не важно мужчина это или женщина. Он манил их и в то же время отталкивал. Ворон показал свою мощь и красоту и перестал быть вестником зла. Но чего я не ожидала, так это того, что Варя откажется от карьеры модели ради места организатора-распорядителя. Она захотела остаться в моём агентстве, чтобы стать частью административного персонала. Поэтому сегодня я оставляла её тут в Париже за главную. Если её будет интересовать эта должность даже после буйной предстоящей недели мод, то кто я такая, чтобы запрещать ей менять свой путь.

Я попрощалась со всеми на мероприятии и отправилась в отель собирать багаж. Через пять часов у меня самолёт до Москвы, поэтому мне предстояло немного поспешить, чтобы успеть на рейс.

Уже в такси по пути к Шарль де Голль я позвонила Марине, которая в эту поездку осталась в Москве. Она сначала долго не брала, а затем неожиданно переключилась на видеозвонок. Появилась размытая картинка, но через секунду изображение улучшилось, демонстрируя Рубин с насыщенно-красными волосами.

— С чего такая резкая смена стиля? — Удивилась я, раскрыв рот. Раньше не замечала за подругой любовь к радикальным переменам. — Только не говори, что захотела полностью изменить свою жизнь и начала с волос.

— Вообще-то эта смена стиля для фотосессии, — похвасталась Марина, поправляя идеальную укладку, и счастливо заулыбалась. — Ксюша, ты представляешь, мне сделали предложение на серию фотосетов. Боже мой, — она вскинула руки и громко захохотала, раскачиваясь на стуле в своём кабинете агентства. — Я столько лет держала себя в форме. Следила за каждой калорией и постоянно худела. Я с пятнадцати лет сидела на диетах и усиленно занималась спортом, чтобы не разжиреть. Вечно пила правильные, витаминные смузи вместо нормальной еды. Но тогда никто не хотел снимать меня. А сейчас…. Мои формы наоборот привлекли ко мне больше внимание, чем прежняя худосочность.

— Так, а теперь приостановись, — попросила я, когда такси притормозило на светофоре. — Тебя пригласили на съемку. А кто? Когда? Куда? Подробности, пожалуйста!

— Так сам Лессовский и предложил, — ухмыльнулась Марина, хлопая в ладоши и постукивая ногами о пол. — Вчера мне пришло от него предложение. Где написал, цитирую: «… на некоторых худоба выглядит неестественно. Вы, Марина, из другой плеяды людей. Именно вам настоящая красота только добавляет изюминку и привлекает взгляд. Истинная внешность придает человеку шарм и неиссякаемый магнетизм». — Марина подняла взгляд от листка, видимо на котором было распечатано письмо, и весело хохотнула. — Ксюша, я перекрасилась пару часов назад. Меня еще никто не видел такой. Но я так счастлива, что смогу хотя бы немного посниматься. Потому что как бы мне не нравилось работать в агентстве и заниматься с моделями, но я хотела быть моделью. Хотела сниматься и позировать перед фотоаппаратом.

— А Денис тебя разве не снимает?

— Снимает, конечно, — заулыбалась Марина и тихо добавила, прикрывая рот. — Но эти фотографии он ни за что не выставит. Слишком они личные и откровенные.

Я улыбнулась, представляя, как степенный Денис снимал эротические фото. Он вряд ли выставил бы на публику что-то очень личное. Особенно, если это «личное» касалось обнаженного тела любимой женщины.

— Ты ему ещё не говорила?

— Только спросила, что он думает об этом, — ответила Марина. — Он ответил, главное, чтобы я не влюбилась в другого фотографа и была счастлива во время работы. Всё остальное на мой выбор.

Я хотела ещё кое-что спросить Марину, когда услышала, как открылась у неё дверь и прозвучал опешивший голос обсуждаемого фотографа.

— Бо-же-мой! — Денис подошёл к Рубин. Заодно он появился и в моём поле видимости. Я наблюдала, как он разглядывал волосы подруги и даже аккуратно потрогал пару локонов, будто сомневался, что краска настоящая. — Что это?

— Это я, Марина. Не узнаешь?

— Марина, что же ты сделала? — прошептал он.

— С волосами? — уточнила она с улыбкой. Хотя в глазах мелькнуло возрастающее напряжение. Всё же Денис сейчас не улыбался и его лицо казалось непроницаемым.

— Нет, с мозгами!

— Что?! — воскликнула Марина и встала, начиная злиться. — С моими?

— Нет! С моими, — громче крикнул Денис. — Почему у меня все мысли из головы пропали. Хочу сказать что-то правильное и нормальное, но в голову лезет один бред.

— Может, потому что я красивая? — с облегчением и с вернувшимся кокетством спросила Марина, выставляя бедро.

— А может потому что ты сексапильная и вышибаешь мне мозг своим нестабильным поведением?

А это что-то новенькое. Не ожидала таких слова от Дениса. Он всегда сохранял невозмутимый вид, был спокоен и не предвзят. Но сейчас он показался другим: живым, энергичным и эмоциональным. Это удивляло и вызывало восхищение перед Мариной. Потому что она умудрилась вытащить его из прочной скорлупы холода и равнодушия.

— А разве в наших словах есть разница? — Марина обняла за шею своего парня, плавно покачиваясь на нём.

— Ну, вроде должна быть, — задумался Денис.

— А меня всё устраивает, — потянулась к нему Марина. — Меня очень даже устраивает то, что ты холодный и тяжелый тип и теряешь от меня голову. То, что тот, кто всегда умеет дать словесный отпор теряет дар речи при виде меня. Если меня устраивает, то какая разница, что для других наши слова существенно различаются. Меня всё-е-е-е устраивает.

— Тогда, уважаемый Рубин, — торжественно проговорил Денис, подхватывая подругу под пятую точку. — Вы срываете мне голову с плеч с нашей первой встречи. Даже не знаю как быть. Ведь голова вам нужна, чтобы целоваться.

И после они приступили жарко демонстрировать обсуждаемые поцелуи.

Я в некотором смущении отвернулась, ожидая, когда они уже закончат данный процесс. И в какой-то момент Денис всё же заметил включенный телефон и активный видеозвонок.

— Ты с кем-то разговаривала? — спросил он Марину.

— Ой, — воскликнула Рубин и развернулась. — Ксюх, я….

— Не волнуйся, — перебила её я. — Ты мне потом расскажи, как пройдут съемки у Лессовского. Имей в виду, что он вообще не смягчает свой лексикон во время работы. Может так наорать, что потом стыдно перед ним появляться.

— Разберусь как-нибудь. Уже не маленькая девочка, — ухмыльнулась Марина и отключилась.

В этот момент такси въехало на парковку аэропорта.

И снова самолёт. Снова просьба пристегнуть ремни. Снова услужливые стюардессы помогали найти место и предлагали напитки. Снова чувства давление при взлёте и легкости при полёте.

Взгляд незаметно следил за пролетающими мимо облаков, но мысли безостановочно вились вокруг Глеба. Он не давил в наших теперешних отношениях, но в то же время с каждым разом всё больше занимал места в моей жизни.

Мы жили на две квартиры. У каждого по ребёнку, по-своему трудные обязанности родителя, а также работа. Но мы стремились проводить всё свободное время вместе. Всей большой семьей.

Лев, кстати, больше тянулся к Глебу, чем ко мне. И только последние полгода оттаял и начал вести себя со мной более расслабленно. Он стал рассказывать истории, которые с ним происходили, и беззаботно смеяться.

А Матвей пару дней назад украл Люсю из-под носа Глеба. Марков прислал мне фотографию, как они отдыхали на Мальдивах. Глеба это дико разозлило. Потому что никто из них двоих даже и не думал спрашивать у него разрешения. Только предупредили его постфактум, когда уже сели в самолёт. Матвей тогда прислал мне первое фото и голосовую с просьбой, чтобы я успокоила своего парня. На что Глеб попросил передать будущему зятю, чтобы он не совершил ничего такого из-за чего его сестра могла бы бросить универ и даже не попробовать построить карьеру. Если переводить с рассерженного братского языка, то просил не зачать ребенка раньше времени. Матвей поклялся, опять же через меня, что будет внимательно за этим следить. Правда, клятву мне пришлось подредактировать, чтобы Глеб снова не разозлился и не поехал вызволять сестру из песочного замка.

Из Домодедово я никому не звонила. Я быстро нашла такси и назвала домашний адрес. Спустя ещё пару часов я поднималась в квартиру, открывала дверь и переходила порог. Меня больше не встречала тишина. В глубине квартиры я слышала включенный телевизор с мультфильмами, а также незнакомую мне рок-балладу из комнаты Льва. На кухне энергично стучали ложки о дно тарелки, а детские голоса над чем-то громко смеялись.

Значит они сегодня все здесь. Я оставила большой чемодан в прихожей и поспешила на кухню. А там меня моментально рассекретила Ксютка.

— Ксю, — проговорила она и ткнула в мою сторону пальцем. Глеб сразу обернулся и улыбнулся.

Я обняла его, а затем прижала по очереди детей. Но как только они доели, то тут же убежали, оставив взрослых наедине.

— Ты приехала раньше, чем планировала, — прошептала мне на ухо Глеб, обнимая со спины.

— Хотела вернуться пораньше. Скучала по дому.

— Приятно слышать это от тебя. — Он аккуратно прикусил меня за обнаженное плечо, от чего я вздрогнула. Но Глеб, к сожалению, не продолжил ласково касаться меня. Он вдруг опустил подбородок на укушенное плечо и тяжело вздохнул. — Матвей стал твоим бизнес-партнером и даже вложился в твоё расширение.

— Ты это говоришь из-за ревности или обиды, что он выкрал Люсю. — Поддразнила его я.

— Скорее из-за чувства неполноценности. Я ведь не в силах выкупить твою долю бизнеса и вернуть тебе или вложиться в твой проект. Это…., — он, не договаривая, отошёл от меня.

Тогда я резко развернулась, ловя его за руку, а затем решительно притянула обратно.

— Ты ведь не серьезно? — уточнила я, но выражение лица Глеба говорило само за себя. — Слушай, давай кое-что проясним. Ты не перестаешь в моих глазах быть мужественным из-за того, что твой счет меньше, чем у моих знакомых и друзей.

— Ксюша….

— Дай мне закончить, — я подняла руку, тормозя его. — Ты в моих глазах не менее мужественен и силен. Ты заставляешь мои коленки трястись от одного твоего голоса, потому что я люблю тебя. Знаешь, я всегда считала, что качества хорошего мужчины исчисляются не только банковским счетом. Да, бесспорно, богатым проще удовлетворять желания. Так же им проще пустить пыль в глаза. Проще привлечь внимание тех, кто хочет беззаботной жизни. Но деньги не всегда делают мужчину мужественным.

— И что же тогда делает? — спросил Глеб с улыбкой.

— В моих глазах мужественность — это когда мужчина понимает, что он сильнее. Он несёт ответственность за каждое своё действие и слово. При всеобщей истерии феминизмом, когда женщины начали путать борьбу за права с ущемлением мужского достоинства, а некоторые слабаки с радостью поддерживают эту волну и говорят: «Они ведь сами этого хотели, пусть и работают с нами наравне или пусть таскают тяжести, как и мы». Действительно сильный мужчина не будет забывать, что женское тело априори слабее. Так ведь и женщины не этого на самом деле добиваются. Они не хотят заменить мужчин. Нет, они хотят, чтобы их мнение учитывалось, чтобы их уважали за мягкую силу. Мужественность, как и женственность, скрыта в мелочах. Ведь женственность это не равно брендовые вещи, третий размер, пухлые губы и мастерство на кухне. Также и мужественность это не равно большой кошелёк, высокий рост, накаченные мускулы и внешность красавчика актера. Это сильная душа мужчины, который способен сделать свою женщину счастливой. А у женственности — это красивая душа женщины, которая… тут я не придумала, что можно красивое вставить. — Глеб и я тихо засмеялись. Когда смех стих, я продолжила. — Поэтому Глеб…. Ты делаешь меня счастливой. Много лет тому назад я отказалась от женственности в пользу мечты. Но сейчас я хочу… Хочу мира для тебя и для меня. Для нас всех.

— А ты умеешь красиво говорить, — снова обнял меня Глеб и притянул к себе.

— Ради тебя вообще-то старалась. — Проговорила я ему в губы. — Не хочу, чтобы ты волновался из-за этого. Иначе продам свой бизнес и попробую стать домохозяйкой.

— Чтобы я потом постоянно чувствовал вину? — С усмешкой уточнил он.

— Ты ведь этого не хочешь? — Он покачал головой. — Значит больше не думай о том, будто ты не мужчина в моих глазах.

Вместо ответа он поцеловал.

Так прошёл вечер, и наступила ночь. Дети спали у себя, а мы наслаждались друг другом. На следующее утро я лежала на груди Глеба и выводила на его теле замысловатые рисунки. Иногда он дергался, но пока не признавался, что уже давно проснулся. За окном накрапывал мелкий дождик, а я же усиленно размышляла над мелькнувшей недавно идеей.

— Может нам съехаться, — вдруг проговорила я.

Глеб тут же раскрыл глаза и уставился на меня. Спустя минуту он сипло спросил:

— Ты правда этого хочешь?

— Почему бы и нет, — ответила я и села на кровати. — Мы в любом случае много времени проводим вместе. Либо в твоей квартире, либо в моей. Но я думаю, дети тоже будут только «за», если у каждого появится своя комната. Лев так вообще будет очень рад больше не расставаться ни с тобой, ни с Ксюткой.

Глеб сначала замялся, а затем осторожно начал.

— Да я вот то же начал присматривать что-то общее. Дом или квартира?

Но ответ на этот вопрос был лишним. Спустя секунду он начал вываливать на меня столько разной информации о различных районах, о подходящих квартир и домов, которые предлагали на сайте недвижимости. Он не заметил, как сел и оперся о спинку кровати. Он даже полез в свой телефон, чтобы показать мне парочку вариантов, которые ему приглянулись.

Я подозрительно всмотрелась в него, а затем спросила:

— Признайся, ты уже давно об этом думал?

— Конечно, — улыбнулся он и смущенно провёл по волосам. — С того дня как увидел тебя перед школой первого сентября. Подумал, что с такой красоткой закрыться в собственном доме на вечность самая лучшая моя идея из всех.

Я схватила подушку и стукнула ею по Глебу, приговаривая.

— Вот же… Нет бы что-нибудь романтичное подумать, а не это.

— Прости, Ксюша, но в том возрасте первая заинтересованность проявлялась вот такими пошлыми мыслями. Это физиология!

Я снова его ударила, но Глеб вовремя перехватил мои руки и уложил на лопатки, после чего жадно поцеловал. Он спустился к моей шее, прихватывая кожу и царапая зубами. Наш спор тут же забылся. Но продолжить нам не дали.

В дверь постучали, и затем прозвучал звонкий детский голосок:

— Папа, открывай!

Глеб устало вздохнул, но встал. А я выглянула в окно. На небе из-за дождя и солнца снова появилась радуга. Она будто заглядывала в наше окно и радовалась вместе с нами.

Радуга стала нашим мостиком, который мы чуть не разрушили. Мостик нашей с Глебом любви притягательно мерцал на небе. Он легко может исчезнуть, может раствориться, но он всегда вернется, как только луч солнца и капли воды сольются в одном отражении. Как и наша любовь. Мы наконец слились в одном на двоих отражении. И я надеялась, что это будет надолго, а лучше навсегда.