Где начинается радуга? Часть 3 (СИ)

Глава 20

Наконец мои руки и лицо чисты. Я смыла грязь с себя, оставив её в темнеющей воде. Но это не помогло почувствовать себя чистой. Поменяв в металлическом тазике воду, я взяла чистые бинты, чтобы очистить раны на локтях, коленях и ступнях. Ранки щипали. А тело чесалось из-за пыльной одежды. Я с радостью скинула её, а затем обтерлась. На походной койке лежал комплект свежей полувоенной женской формы. Одев его на себя, я поняла, что по размеру он мне идеально подходил. Это немного поражало, но не удивляло. Затем я приступила к обработкам ран. Антисептик, регенерирующая мазь, бинты или пластырь. В ход шло всё, что подходило.

В конце я намазала плечи толстым слоем крема и почувствовала долгожданное облегчение.

Среди принесенных вещей я обнаружила маленькое раскладное зеркальце. Оно отобразило мне монстра, а не меня, — красное лицо, отеки под глазами и потрескавшиеся губы. «Измождённость» была написана огромными буквами на моём лбу. Но в глазах я видела ещё одну надпись, которую выводила лично для себя: «выжившая».

Чей-то грубый голос звал доктора. Я отвлеклась на него и убрала зеркальце, задумавшись. Анатолий не соврал мне о лагере. Нас действительно ждали и искали. Здесь нас встретил доктор с едой и со связью.

Выйдя из палатки, я пошла искать ребят из деревни. Их тоже привезли сюда, и с ними должен находиться доктор. Мы все долго шли, мало пили и ели, к тому же роженица и новорожденный нуждались в присмотре. Младенческий крик указал мне направление. В их палатке было не так уж много места, как я думала. Одиннадцать детей лежали на походных койках, один Мати сидел рядом с Бехати, помогая ей присесть с младенцем.

Заметив меня, кто-то приподнялся, а кто-то продолжал спать. Бехати улыбнулась при виде меня и спросила:

— Вы ещё тут? Разве вас ещё не забрали домой?

— Куда я денусь, — хмыкнула я, присаживаясь на стул. Ко мне тут же на руки залезла Камали. Она уткнулась в форму и тихонько захныкала: — Как вы тут? Вас всех осмотрели?

Все тут же уставились на Мати. Мати в моих глазах ещё ребенок, которому нужно вырасти, чтобы стать взрослым. Но для них он внук старейшины, а значит он старший среди них. Он принимал решение и выбирал путь племени.

— В чём дело? — спросила я их.

— Он запретил нам выходить из палатки, — пожаловалась Джемаль на Мати. — Он сказал, чтобы мы сидели тут и не разбегались.

— Почему? — Уточнила уже у самого Мати.

Он поджал губу, как ребенок, и опустил голову. Его голос звучал тихо и будто в себя, но это не помешало мне услышать его.

— Не верю.

Его слова, словно отскочили рикошетом в меня. Его слова, будто возродили уснувшие подозрения и сомнения. С громким вздохом я очнулась от сладкого марева облегчения и расслабления.

Как я могла так легко поверить Анатолию? Он ведь подозреваемый в деле, которое расследовал Герман. Можно с натяжкой предположить, что он действовал из-под палки. Возможно его шантажировали также, как и меня. Но это не лишало его статуса подозреваемого.

— Стоп-стоп, — я резко встала и ссадила с себя Камали на стул. — Мати у вас действительно старший. Значит вам придется его слушаться. — Мати довольно выпрямился и гордо вытянул шею. Это выглядело так по-детски, что заставило меня улыбнуться. — Вы так и не ответили. Вас осмотрел доктор?

Я повернулась к Бехати, потому что она с младенцем нуждалась во враче больше всего. Она кивнула и тихонько добавила:

— Со мной и с Ксанти все хорошо.

— Ксанти? — Переспросила я, не поняв её.

Бехати демонстративно покачала младенца, без слов объясняя о ком она. Она назвала ребенка в мою честь. Такой почести редко когда удосуживался иностранец. Всё же для их племени важнее почтить памяти предка или покровителя племени, а не чужеземца.

— Можно? — Спросила я и только после кивка Бехати нежно провела по пушистой темной головке младенца. Казалось, что он наполнен самой сутью жизни. — Спасибо за честь. — Пробормотала я на амхарском. — Будьте тут. Я скоро вернусь, когда осмотрю лагерь.

После этого я стремительно вышла из палатки. Солнечный свет слепил. Время вроде бы подходило к обеду. Дети вряд ли выйдут, пока Мати им запрещал, значит нужно попросить прислать им еду в палатку.

Покрутившись на месте, я глазами искала хоть какие-нибудь признаки походной кухни или обеденного места. Небольшой дымок шёл на границе лагеря, в ту сторону я и отправилась.

Мы с Ануш не единожды участвовали в спасательных операциях как волонтеры. Особенность таких лагерей, что они устанавливались по особым правилам, которые тут абсолютно не соблюдались. Палатки разбиты в разнобой, будто никому не было дело о том, что правильная расстановка могла сократить дорогу и тем самым иногда спасти жизнь. Возможно основы жизнедеятельности в школе я не любила, но инструкцию волонтеров, находящихся на спасательном посте, выучила на зубок. Точнее Ануш заставила выучить, чтобы сама же не пострадала при выполнении заданий.

Этот палаточный лагерь не был похож на спасательный пост. Это настораживало, а также заставляло быть осторожнее.

В походной столовой сидело не меньше десяти мужчин. Разномастные, огромные и громкие мужланы ели, чавкая и стуча ложками о металлические тарелки. Никто не замер при виде меня, но все заметили моё появление. Я будто чувствовала касание их невидимых взглядов, а также молчаливый разговор друг с другом.

Никто не собирался приветствовать меня или помогать. Поэтому я смело прошла мимо столов, намереваясь затем пройти в кухонную зону.

— Куда? — Из ниоткуда прозвучал окрик на русском. Стена палатки зашевелилась, из-за которой появился мужик ниже меня на сантиметров пять с выпяченным пузом и большими руками. Темно-рыжие жирные волосы скрывали уши и часть шеи. А маленькие глаза зыркали, будто искали чем поживиться. К тому же с кривого носа стекала прозрачная сопля, которую мужик сначала попытался втянуть в себя, а затем стер бугорком под большим пальцем. Сопли зацепились за руку, что он заметил, после чего с безразличным видом обтер о фартук. — Тебе чего? Если жрать, то сиди там. Тебя позовут.

Мужик, скорей всего местный повар, зацепился языком за верхний коренной зуб, широко открыв рот. В шоке я отступила, едва сдерживая брезгливость. Прикрыв рот ладонью, чтобы предотвратить рвоту, я растерянно проговорила:

— Эм-м, нет. Я из-за детей. Нас нашли недавно.

— И? — рявкнул он, вставая у пыхтящей кастрюли и размешивая какую-то жижу. — Мелкие пусть тащат свои хилые задницы сюда. Тогда я их и покормлю.

Он улыбнулся, показывая пожелтевшие зубы, от него несло дешевым куревом, а фартук был в странных разводах. Всё это не прибавляло ему очков, скорее увеличивало мою брезгливость.

Не сдержавшись, я скорчила лицо и прохладно добавила:

— Разве нельзя сделать одну уступку и отнести еду в их палатку. Там ведь ещё и женщина, которая родила меньше двенадцать часов назад. Она….

— Как смогла раздвинуть ноги, так и дойдёт, — раскатисто рассмеялся грубиян, а его смех тут же подхватили остальные.

Опешив, я оглянулась. Я рассматривала мужланистые лица отряда, которые надрывно ржали над «шуткой» повара. Взглядом, перебегая по их мордам, я четко осознавала, что попала в ловушку. Я тут не в безопасности. По глупости я сама лично из-за испытанного голода вбежала в мышеловку на запах сыра.

Эти парни не спасатели. Они больше похожи на сухопутных пиратов. Не хватало только бутылок с ромом. Хотя скорей всего современные сухопутные воры предпочитали пить виски или бренди.

Сжав кулаки, я холодно посмотрела на повара и рявкнула:

— Какой же ты, ублюдок!

Смех стих. Он стих моментально, будто кто-то выключил стереоаппаратуру. Повар выпучил глаза, кинул поварешку на стол, из-за чего немного расплескала жижа из кастрюли, а затем шагнул ко мне.

Он вскинул руку и, чуть задыхаясь от ярости, выпалил:

— Ах, ты, гадина! Слышь, ты, где твоя благодарность, стерва!

Он бы меня ударил. Я готовилась либо стойко принять удар, либо резво увернуться. Но позади прозвучал окрик, который остановил мужлана.

— Макс!

К нам подошёл Анатолий. Он распекал нерадивого повара Макса, а я во все глаза пялилась на него.

— Я ведь говорил тебе, будь мягче, — добавил Анатолий, но не привычным льстящим или лицемерным голосом, а суровым, жестким и вызывающий страх.

Он с улыбкой посмотрел на меня, а я пыталась рассмотреть то, что скрывалось многие годы. Холеный Анатолий исчез. На рассвете, когда они нашли нас, я заметила полувоенную форму на нём и армейские кожаные берцы. Но в тот раз я плохо разглядела его.

Ему шла эта форма. Не из-за внешних совпадений или его атлетической фигуры. А потому что в нём будто проглядывала военная выправка. Он был военным? Где-то служил? Или возможно проходил военную подготовку?

Я никогда не интересовалась его прошлым. Почему? Неужели потому что видела только внешнюю картинку бесхребетного слабого парня, который пришёл на кастинг мужчин-моделей.

Анатолий пришёл в футболке цвета хаки и в штанах от комплекта полувоенной форме. На поясе висели несколько набитых квадратных сумок, а за спиной я вроде бы заметила черную резную ручку от ножа. Из верхнего открытого кармана штанов выглядывала палка размером с карандаш. Анатолий, заметив мой интерес к его внешнему виду, быстро застегнул все открытые карманы и поправил плотную кобуру для ножа. Теперь я убедилась, что у него за спиной холодное оружие.

Сглотнув, я повернулась к повару, который продолжал метать в меня яростные взгляды. Анатолий, к моему удивлению, повторил мою просьбу, правда в более приказном тоне:

— Пусть детям отнесут еду и воду. — Неожиданно он закончил разговор с акцентом на меня: — И, чтобы я больше не видел, как ты замахиваешься на Ксению Валерьевну. Ясно?

Макс хмыкнул, но четко ответил: «Ясно», а затем ушёл к выкипающей кастрюле.

— Пойдем, Ксюша, ты ведь тоже голодна, — Анатолий опустил тяжелую руку на моё плечо и повёл к свободному столу. Сначала он усадил меня на стул, затем сходил за едой, расставил тарелки для нас, а в конце сел напротив.

Он улыбался. Его глаза искрились удовольствием и потаенной радостью. Он медленно разглядывал меня, иногда дергая уголками губ в легкой усмешке. Он казался милым, если бы не напоминал хищника перед прыжком на жертву.

Я же продолжала пялиться на него. Мысли путались. Воспоминания о прежнем Анатолии и виденье нынешнего не соединялись в единую картинку. Тот Анатолий брезговал есть в забегаловках, а этот уплетал варево Макса. Тот любил покрасоваться, а этот выверял каждый шаг. Тот напоминал червяка, а этот превратился в опасного хищника.

— Ксюша, тебе нужно поесть, — снова улыбнулся Анатолий, добавляя. — Холодная еда не такая вкусная.

Я подняла руки с колен и взяла ложку. Вновь оглядев окружающих мужчин, я наконец поняла, что меня смущало. Они не похожи на спасательный отряд, а вот на наемных убийц — да.

Тяжело сглотнув, я пододвинула к себе тарелку и зачерпнула остывший суп. Если он отравлен, то хотя бы не буду мучиться. А если нет, то голодная я буду беспомощной. Здесь любая слабость равнозначна смерти.

Значит пока я жива, то минимальный шанс выжить сохранялся. Ведь даже нуль выше минуса.

— Оно и теплое так себе, — проговорила я, морщась. — Хотя я настолько голодная, что даже это съем.

— Согласен, — рассмеялся Анатолий и довольно посмотрел на меня. — Ты такая милая сейчас, что я даже немного очарован.

— Что это значит?

— Не важно.

Я продолжала есть, стараясь не выпускать никого из виду. Они замечали мои взгляды украдкой. Кто-то в ответ пялился открыто, кто-то растягивал губы или причмокивал, а кто-то бесстыдно касался себя между ног.

— А где остальные? Или только ты меня искал? — Спросила я, размешивая жижу.

— Мы все тебя ищем. Мне просто повезло найти тебя первым. Они тебя ищут в других районах. Можем вечером устроить созвон по рации, — с легкостью дал обещание Анатолий.

— Вот так просто? — Недоверчиво проговорила я. — А почему только вечером?

— Потому что днём идут розыскные операции, это раз, — он прижал указательный палец к ладони, а через секунду прижал и средний. — А два, аппаратуру привезут только ближе к ночи. Я начал искать тебя до того, как обустроили полностью лагерь. Знал, что ты далеко не могла убежать.

— А-а? А кто ещё меня ищет, — спросила, быстро доедая остатки. — Кто участвует в поисково-спасательной операции?

— Как кто? — Удивился Анатолий, отставляя пустые тарелки. — Конечно, это Кван поднял ради тебя всех. Он ведь твой жених. Мы разделились. Другой лагерь взял на себя осмотр восточной зоны. Так что не волнуйся, Ксюша, — он коснулся мой руки. Заметив, что я вздрогнула от его касания, его губы расплылись в улыбке, и он продолжил. — Всё уже свершилось.

Анатолий резко встал, отнёс наши тарелки и вышел из походной столовой, оставив меня наедине с похотливыми взглядами. Немедля я тоже встала и выбежала наружу. Пахло дождем. Те, несколько дней, когда мы с детьми бежали из горящей деревни, выпали на сухие дни влажного сезона. Но он еще не закончился в этом году. Скоро небо испустить из себя потоки дождя, омывая сухую землю и наполняя реки.

Глубоко вдохнув пропитанный влагой воздух, я отправилась к детям. Они ели, только что принесенную еду, а я прилегла на пустую кровать.

Нужно подождать. Нужно выждать момент.

**

Когда первые вечерние сумерки опустились, я вышла от детей. Иногда мне навстречу шли головорезы, но никто не лез. Сейчас я даже мысленно не могла назвать их спасателями, а вот отморозками — легко. Их кровожадные взгляды провожали меня, а я притворно бодрилась и не показывала вида, что мне до одури страшно. Они глядели на меня так, словно ждали всего лишь одно слово с разрешением, чтобы жестоко растерзать.

Радость от спасения ослепила меня, но восторг рассеялся. Осталось только разочарование в себе вместе с осторожностью и подозрительностью.

Конечно, возможно все это я выдумала. А к Анатолию я просто чрезмерно предвзята. Значит мне нужны доказательства, за которыми я и отправилась.

Переходя от одно палатки к другой, я старалась не привлекать к себе внимание. Я хотела найти личные вещи Анатолия и наконец узнать правду. Ещё я бы не отказалась от рации или телефона с местной связью. Иными словами от этого зависели мои следующие решения.

Вдруг боковым зрением я засекла его. Шагнув назад, я скрылась за растянутым брезентом. Осторожно выглянув, я следила за Анатолием. Он усердно жал руку какому-то старику-африканцу. Они о чём-то долго разговаривали, а затем Анатолий застегнул вход палатки, из которой вышел, и ушёл вместе со стариком. Я оглянулась. Вдруг я тоже стала объектом слежки. Но, к моей удачи, наступило время ужина и вокруг не было ни души. Подскочив, я рванула к той самой палатке, присела, чтобы схватить язычок молнии, быстро осмотрелась и только после этого расстегнула небольшой лаз, в который тут же проскользнула.

В первую секунду в глазах зарябило от света мерцающих дисплеев и мигающих огоньков. А во вторую, мелькнула мысль, что этот засранец всё же в чём-то меня обманул. Аппаратура для связи стояла тут явно давно и полностью настроенная. Неужели он просто тянул время?

От злости я чуть нервно дернула язычок и застегнула до конца вход, а затем медленно прошла вглубь палатки, забитой различной техникой и множеством проводов.

На спасательных постах обязаны быть передвижные радиостанции или спутниковые телефоны. Когда Анатолий сказал о созвоне, я подумала, что он имел в виду о стационарной спасательной аппаратуре связи с центром или банальный спутниковый телефон. Вот только тут стояла не она, а что-то похожее на портативный военный компьютер с защищенной телефонной связью.

Я такое никогда не видела, а узнала эту штуку только благодаря рассказам Тима. Надеялась, что он сможет усилить безопасность моего телефона, а он в ответ рассмеялся и посоветовал обратиться к производителю военной продукции.

Этот компьютер не купишь в обычном магазине, да и стоит он больших денег. На такое можно потраться только в том случае, если очень сильно хочешь что-то спрятать и это что-то явно стоит таких огромных затрат.

Неожиданно послышались чьи-то голоса. Кто-то проходил мимо палатки. Они громко смеялись, но не останавливались рядом с ней. Голоса через минуту затихли, напомнив мне о моей миссии.

Руки дрожали. Я рисковала случайно нажать не ту кнопку, огласив всем своё местоположение. Но момент требовал решительных действий, поэтому я быстро вошла в браузер и вбила слово «почта». Войдя на знакомый сайт с возможностью создать видеозвонок, я ввела данные аккаунта и выбрала контакт для звонка. Самым первым выскочил Матвей, как популярный контакт из всего списка. Нажав курсором на зеленую трубку, я вздрогнула от раздавшегося гудка. Тут же загорелся красный огонек на портативной веб-камере.

Первый гудок, я поправила камеру. Второй гудок, проверила микрофон и уменьшила громкость звука компьютера. Третий, на экране появился взъерошенный Марков с двухдневной щетиной.

— Ксюша? — Неверяще прошептал Матвей, а затем громче добавил. — Что с тобой? Где ты? Мы ведь тебя ищем? Ксюша!

— Матвей, — прошептала я, оглянувшись. Вдруг за мной кто-то стоял, а я глупая даже не проверила темные углы. — Я в Эфиопии. — Быстро зашептала, уставившись на экран. — На деревню кто-то напал… я….

— Да, мы уже узнали, что ты там. Они пару часов назад связались и рассказали, что утром осмотрели всю территорию деревни. Но нашли только множество трупов и сгоревшие дома. Где ты? Откуда ты звонишь?

Матвей вытянул шею, чтобы разглядеть мой фон, но я сжала руками голову, закрывая видимость.

Этим утром они появились в деревне? Значит Анатолий действительно приехал со всеми? Он… хороший?

— Значит Анатолий мне не соврал, — проговорила я и с облегчением выдохнула.

— Анатолий? — переспросил Матвей. Его плечи напряглись, а лицо будто превратилось в восковую маску. — Почему ты его вспомнила?

— Он разве не с вами прилетел? — уточнила я, сжимая кулаки.

Где-то вдалеке раздался звук мотора, который приближался, а за ним последовали мужские крики приветствия.

Что-то в лагере менялось и это напрягало вдвойне.

— Анатолий сбежал в Эфиопию, Ксюха. Он был одним из организаторов секс клуба, — не сдерживаясь, выкрикнул Марков и встал, а затем снова сел. — Как только мы узнали, что и ты там, то они рванули туда. Собрали, сколько смогли знакомых спасателей, и полетели. Этим утром они уже попали в деревню, хотя только вчера мы про всё узнали.

— Кто? — Не поняла я и уточнила. — Кто полетел сюда?

— Глеб и Кванджон.

В шоке я не могла отвести взгляда от темных глаз друга. Он же не замечал моего пораженного вида, потому что разговаривал одновременно со мной и ещё с кем-то по телефону. Он требовал от кого-то быстро найти моё местоположение, пока связь работала. Мне же мерещилось, что в моих ушах вата, которая искажала любую услышанную информацию.

Матвей говорил: искать. А я слышала: потерять.

Я будто сходила с ума или просто не могла мыслить здраво. Но страх делал из человека зверя, который жаждал жить. Я плохо понимала речь друга, но быстро распознала шаги Анатолия к палатке. И почему-то я была уверенна, что он давно искал меня и уже предполагал, где найдет.

— Матвей, включи запись экрана, — попросила я друга, когда он закончил разговор.

— Сделал, но зачем?….

Он продолжал говорить, но его голос я больше не слышала. Я выключила звук на компьютере, а вот микрофон подняла до максимума. Затем переставила веб-камеру и проверила картинку.

Напоследок я перешла через настройки в блок «Конфиденциальность», а затем в «Геолокацию», чтобы дать разрешение на доступ.

Матвей яростно размахивал руками, пытаясь дозваться до меня, но я тихо проговорила ему:

— Я включила геолокацию на этом компьютере. А ты главное не выключайся.

Марков раскрывал беззвучно рот, когда в палатку вошёл Анатолий. Он включил основное освещение и совсем не удивился, увидев меня. Более того он широко мне улыбнулся, но спустя секунду его улыбка погасла. Он внимательным взглядом осмотрел палатку и шагнул ко мне.

— Ксюша….

Его голос, его манера вести себя, его движения — всё в нём изменилось. Стало чем-то средним между тем, что видела я все эти годы, и тем, что увидела сегодня.

Он вальяжно, но осторожно продвинулся вперёд. Он шёл так, словно на полу раскиданы мины, и только он знал их порядок. Он снова показался мне пауком, который сплёл для меня платье из белоснежной паутины и в которую я всё же попалась. Потому что снова недооценила врага.

Как однажды сглупила и доверилась Арине, которая оказалась лицемерной змеёй. Также я ошиблась с Анатолием — двуличным пауком. Потому что вот этот Анатолий Хрусталевский — настоящий. Он мог быть создателем клуба удовольствий. Он мог быть кем угодно. Он мог быть даже тем, кто способен убить.

— Анатолий…, — я проговорила его имя холодно и вроде бы бесстрастно.

Но голос срывался, а сжатые кулаки бессовестно выдавали меня. Он заметил моё напряжение, а также неестественное поведение. Он медленно опустил взгляд на мои руки, а затем также медленно поднял его, чтобы всмотреться в моё лицо и в мои глаза.

— А что же ты тут делаешь, Ксюша? — Ласково проговорил Анатолий с диким оскалом почуявшего кровь хищника.

Его вид пугал меня, даже сильнее, чем пережитый ужас во время нападения на деревню. Он казался иномирным и непредсказуемым. Потому что я находилась на его территории. Я в его власти. В моей же оставалось только бравировать и держаться до мига, когда я всё же окончательно сдамся.

— Искала доказательства, — решительно проговорила я.

— И как? Нашла?

— Ты не мелкая сошка в организованном клубе Нинель. Ты один из главных организаторов. Ты проводил очистку денег через моё агентство по выдуманном когда-то плану Ануш. Ты приводил девушек в клуб и делал их проститутками. А ещё собирался расширяться за счёт меня и моих связей.

Я не знала подробностей дела, которое вёл Герман, но до меня наконец-то дошло. Зачем я действительно была нужна им. Ведь я когда-то видела, как Анатолий подходил к девушке, которой мы с Ануш отказали. Он завёл с ней разговор, а затем обменялся с ней контактами.

Больше эту девушку никто не видел.

Тогда я не придала этому большое значение. Скорее беспокоилась за Ануш, вдруг её муж ей изменяет. Но сейчас эта картина предстала передо мной в другом ключе.

Анатолий зазывал в эскорт-клуб красивых девушек, которым мы отказывали. Наш жесткий отказ делал для него удобную платформу для влияния на них, чтобы они сразу начинали подчиняться ему, а также испытывали благодарность за помощь.

Ублюдок!

— Наконец-то, Ксюшенька, — мягко проговорил Анатолий, разминая круговым движением шею, а затем с силой выдыхая. — Наконец-то мы с тобой можем поговорить начистоту. Вижу теперь ты воспринимаешь меня всерьез.

— Меня будут искать и обязательно найдут! — Воскликнула я, надеясь сбить с него спесь.

Но это не помогло.

Анатолий только рассмеялся моему фальшивому апломбу и захлопал в ладоши.

— Обязательно! Тебя обязательно найдут, Ксюша, — повторил он. — Но мертвой. Потому что никто не знает, где ты. И тем более никто не знает, где я. Теперь ты, дорогая Ксюша, полностью в моих руках. Наконец-то!

Мой мир разрушился. Потому что я кое-что поняла. Возможно, то видео, которое Матвей записывал, станет основным доказательством по делу в обвинение Хрусталевского. Но вероятность, что кто-то успеет меня спасти, близилась к нулю. Потому что я почти буквально на ладони перед этим ублюдком и только что полностью развязала ему руки кинутым обвинением в его сторону.

Я опустила взгляд на экран, где с бумажкой сидел мертвенно-бледный Матвей. Он крупными буквами написал, что ко мне летят. Мне нужно только его задержать. Но безумный взгляд Анатолия говорили об обратном. Он слишком долго ждал этого момента. Он точно убьет меня. Теперь есть только я и он, а также окончание его игры.

— Может тогда расскажешь, — я вышла из-за стола и подошла ближе к нему. — Как её план оказался у тебя?

— С радостью, — он шагнул ко мне и направил на меня указательный палец. — Только сначала выпьем. Более того, я даже тебя угощу. Я не мелочный, как ты считала.

Он отступил к ящику и достал пузатую бутылку с пятилетним коньяком. Я же тем временем искала способ защититься. Тут мне на глаза попались ножны на поясе Анатолия, в которых торчал нож с черной резной рукоятью.

В голове заиграла музыка с нотками надежды. Возможно ещё не всё потеряно. Возможно у меня ещё есть шанс на спасение.