Где начинается радуга? Часть 3 (СИ)

Глава 8

Следующие пару дней я провела дома. Заперлась в четырех стенах, питаясь доставкой из ресторана, и тщательно прописывала детали концепции конкурса. Различные нюансы подбора моделей среди мужчин и женщин, критерии оценки возможных фотографов и модельеров.

Основная идея конкурса заключалась в том, чтобы найти новые лица, свежие идеи и интересные ракурсы. А кто кроме новичков способен разбавить приевшиеся образы опытных мастеров. Я задумала расширить условия конкурса, который когда-то помог мне выбраться в Париж. А еще во время добровольного заточения ко мне пришла прекрасная идея, которую я расписывала на разбросанных листках а4. Теперь по моему плану финалисты должны будут скооперироваться, чтобы в финале у всех был шанс проявить себя во всей красе.

Мой проект с каждой новой задумкой становился все рискованней. Потому что ключевая особенность конкурса в том, что на рейтинг конкурсантов будут влиять оценки зрителей. Любой скандал вокруг организаторов мог повлиять на репутацию всех участников и конечную запланированную выставку.

Что будет со мной после такого коллапса, я боялась даже подумать. И все же сдаваться я не собиралась.

Начало набора конкурсантов я наметила на конец сентября. У меня как раз хватало времени для окончания разработок и заключение договоров с инвесторами. Я, как модель, планировала часть для моделинга. Вспоминала все свои тренировки в школе моделей, чтобы потенциал участников раскрылся полностью за время конкурса при выполнении заданий. Денис разрабатывал план для фотографов. Хотя маэстро Лессовский тоже успел приложить руку в разработку конкурса, но при этом отказался от официального участия как организатор.

Мне оставалось найти талантливого и именитого модельера. Такого, который смог бы помочь в поисках не огранённого брильянта среди тысячи пустых ярких стразов.

Я вздрогнула, когда в густой тишине квартиры раздался рингтон. Стандартная мелодия вызова вторично заиграла, а я продолжала невозмутимо сидеть на полу, дочерчивая план и выписывая возможные идеи. Тем временем звонивший не сдавался. Телефон лежал на столе в двух шагах от меня, но я не спешила у нему. Я надеялась, что после третьего раза аппарат умолкнет, а звонивший успокоиться, но чуда не произошло. Рингтон раздался в четвертый раз, тогда я выпрямилась и на коленях доползла до столика с лежащим на ним телефоном. На экране маячило имя контакта: «Рубин».

Что совсем не удивительно. Только у нее и Матвея хватило бы наглости звонить после явного игнора.

Я нажала на зеленую кнопку и приложила трубку к уху.

«До сих прячешься», — хихикнула из динамика Марина.

Вздохнула, прижимая телефон плечом к уху, и поднялась на ноги, которые слегка затекли.

— С чего это вдруг? — попыталась равнодушно ответить ей и отправилась на кухню налить стакан воды, когда услышала смех подруги.

«Ну да, ну да», — проговорила она, а я словно наяву увидела, как Марина покачала головой в имитации покорного принятия. — «Именно поэтому ты два дня тому назад напилась с Матвеем в баре. Я ему даже звонила, чтобы узнать подробности, но он их не помнил. А бедный Глебушка тем временем все крутит головой и с надеждой посматривает на дверь твоего кабинета. Вдруг ты проскользнула мимо и сейчас выйдешь к нему, чтобы крепко обнять и сочно поцеловать». — Марина громко засмеялась, от чего я немного смутилась. Вряд ли так должны поступать взрослые люди. Они не должны сбегать от проблем. — «Ну вы, конечно, детишки».

С этим даже не охота спорить, — нахмурилась я и все же слегка разозлилась. Выискалась тут мудрая нимфа. Сама недалеко от нас ушла, а еще пытается учить меня, как строить отношения.

— Да кто бы говорил, — не удержалась и рявкнула я, в ту же секунду облившись водой. — Ты сама с Денисом играешь в дерганье косичек и обзыванием друг друга. Словно вернулись в пятый класс. А у нас… Наши отношения с Глебом закончились очень давно. Без условно между нами остались какие-то чувства, но это не любовь. А…., — я задумалась над своими эмоциями, которые вспыхивали при любом упоминании прошлого, вспоминая лишь бесконечное терзание. — Разъяснение.

«Что ты хочешь этим сказать», — голос Марины стал серьезнее. На фоне послышалось как она хлопнула дверью и как вокруг нее стихли остальные звуки.

Я снова задумалась и приложила руку на грудь, где билось встревоженное сердце. Последние тринадцать лет я думала лишь о том, что хотела извиниться перед ним. Более того, я хотела встретиться с ним, чтобы покаяться и освободиться от тянущего груза.

— Мне нужно извиниться перед ним. Я должна ему объяснение, почему бросила; почему не рассталась с ним по-человечески; почему не рассказала о запланированном переезде, а также о причинах своего гнусного поступка. Единственное, что я чувствую к нему…, — наконец я почувствовала озарение и невесомое облегчение. — Вину.

Тишина кричала громче слов. Марина парализовано вслушивалась в остаточное эхо моего признания и казалось, что она не верила мне.

Но ведь это правда. Или все же не вся?

«Ты действительно в это веришь?» — наконец-то прозвучал ее вопрос.

— Да.

«Хорошо», — мне показалось, что Марина хотела добавить: «Раз ты в это веришь». Но она промолчала и только в конце сказала. — «Тогда приходи завтра в агентство. Тебе нужно подписать много бумаг, и Стафеев спрашивает про тебя по три-четыре раза на дню».

После этого она сбросила звонок, а я положила телефон на столешницу подальше от небольшой лужицы и закрыла лицо ладонями. Как же сложно анализировать свои эмоции, определять испытанные чувства и осознавать, какие поступки ты совершаешь.

Перед Глебом у меня долг. Меня терзала вина перед ним, а не старые чувства, которые не выветрились из сердца. Он смог жить дальше, и теперь у него отдельная от меня жизнь. Теперь он муж и отец, и я не смела разрушать его планы из-за эгоизма и не способности отпустить прошлое. К тому же в моей жизни присутствовал мужчина, по которого я забыла.

Одной рукой я вновь взяла в руки аппарат и разблокировала его, а другой кинула сухое кухонное полотенце на растекшуюся лужу. Часы показывали три часа дня. Я прикрыла глаза, чтобы вспомнить разницу между Москвой и Сеулом и подсчитать который у него сейчас час. После подсчета я с легкой душой набрала его номер и замерла, когда услышала гудки.

Я редко проявляла инициативу и звонила Кванджону. Потому что он часто оказывался занят, а еще потому что не часто появлялась причина для звонка. Я невольно напряглась, когда гудки повторились, но сбрасывать вызов не торопилась.

Первый. Второй. Третий. Первый. Второй. Третий.

Может быть он занят? Я отвела трубку от уха и посмотрела на экран с вызовом и фотографией Кванджона, и в эту секунду он чуть хрипло ответил.

«Алло?».

— Привет, — прошептала я на корейском, выучив ради него несколько слов и выражений.

«Рад тебя слышать, Ксения», — усмехнулся Кванджон, видимо мой акцент оставался ужасным.

Я присела на барный стул и прикрыла глаза. Мы разговаривали почти полчаса на разные темы, которые накопились за несколько дней молчания. Не забыли поговорить и о погоде в наших города, а также поинтересовались настроением и даже самочувствием друг друга. Кванджон мягко отвечал на мои вопросы и с участием спрашивал обо мне.

Впервые в разговоре с ним я ощутила согревающее тепло. Нет, мне и раньше было приятно с ним общаться и проводить время. Но в этот раз что-то изменилось. Я почувствовала себя намного лучше после того, как услышала его голос. Моей душе стало чуточку легче, словно он снял с меня часть груза и выкинул в Тихий океан.

«Может мне приехать раньше?», — вдруг спросил Кванджон, вырывая меня из раздумий. — «Или ты приезжай ко мне. Твой голос грустный».

— Это лишнее, — запротестовала я, ощущая радость и волнение от его предложения. — И мой голос нормальный. Возможно немного нервничаю на работе. Конкурс скоро должен начаться и я…. волнуюсь.

«Он пройдет замечательно. Я в тебя верю, Ксения».

На фоне прозвучал гневный голос, который кричал на корейском. Кванджон отвлекся и также быстро ответил не менее яростно и громко неизвестному крикуну. Я все же отвлекала его от дел.

— Тебе пора, — проговорила я.

«Ксения, я скоро приеду», — пообещал Кванджон.

— Жду тебя.

Он отключился первым, а я измотано уставилась на пустую серую стену. В голове вновь промелькнула мысль, что нужно туда повесить парочку картин, раскрасив обстановку. Но к сожалению эта мысль появлялась уже несколько лет подряд и не собиралась стать задачей. Не до нее как-то.

А еще мне показалось, что я устала от одиночества. Поэтому я так отреагировала на встречу с Глебом, поэтому с теплом отнеслась к обычному разговору с Кванджоном. Потому что я захотела стать счастливой женщиной, а не только успешной.

Я устало приподнялась и отправилась дальше выполнять свою работу, но теперь на моих губах мелькнула слабая улыбка, про которую сама иногда забывала.

На следующий день я собрала оставшиеся крупицы смелости и отправилась в агентство. Принятое решение грело душу, но в то же время сорняки сомнения продолжали расти, противно вопя, что я лгунья.

Меня с Глебом связывают только профессиональные отношения, — твердила полушепотом я, когда поднималась в кабинет. — Наше прошлое не влияет на настоящее.

Но казалось, что именно эти слова казались с привкусом сомнения и отдавали душком лжи.

Уже в приемной я холодно поприветствовала Евгению, от чего бедняжка побледнела, затем стремительно прошла в кабинет, на автомате отмечая новые горшки с цветами, и со вздохом упала в директорское кресло.

Через минуту рутина засосала меня в рабочую пучину. Меня не было двое суток, а казалось, что неделя. Накопилось немыслимое количество предложений от модельеров, которые хотели взять у нас моделей. Также нужно было проконтролировать старые договоры на показы, где мои люди обязаны присутствовать, а модели демонстрировать одежду. Даже фотографы прислали заявки на поиск новых лиц. А еще нельзя забыть про журналы, интернет-издания, пиарщиков и многих других.

Все они обращались к нам, когда нуждались в красивом лице для привлекательной картинки.

Я проверяла личную электронную почту, когда застопорилась на знакомом имени на месте отправителя. Виктор Гайднер. Он очень известный модельер головных уборов, но мне не приходилось лично с ним работать. Насколько я знала, он всегда вел достаточно уединенный образ жизни, но это не мешало его работам становится популярнее из года в год.

Я не удивилась бы, если в будущем его имя станет нарицательным для какого-нибудь нового вида головных уборов. Но сейчас меня больше заинтересовало его письмо, которое до сих пор висело на почте непрочитанным.

«Генеральному директору модельному агентству «Малахитовая кошка» Малаховой Ксении.

Дорогая, Ксения. Вам пишет представитель Дома моды «Гайднер». Некоторое время назад с нами связался маэстро фотографий Вениамин Лессовский. В нашем разговоре он упоминал вас, а также про вашу совместную работу с ним и что благодаря этому маэстро устроил выставку фотографий в Европе. Он не забыл рассказать о вашей конкурсной идеи и о том, что вы в поисках опытного модельера, который смог бы придумать задание для участников и захотел бы оказаться в составе судей.

Если вы еще заинтересованы, то ждем от вас ответа.

Ассистент Виктора Гайднера — Марк Ларсонс»

Обалдеть!

— Ихуа! — выкрикнула я, подпрыгнув на кресле, и замерла, когда дверь резко открылась и появилась Евгения.

— Что-то случилось?

Моя секретарша с беспокойством глядела на меня, внимательно осматривая рабочий стол. Я же нахмурилась, растеряв недавнюю радость, и уставилась на застывшую девушку.

Откуда столько резвости? Я еще понимала, если бы она услышала звуки борьбы, разбитое стекло или крики помощи.

Или мой вопль оказался громче, чем я могла подумать. Или…. Она специально прислушивалась к звукам из кабинета. А если я запрусь тут с Кванджоном, чтобы устроить марафон секс-целей? Хотя это вряд ли, но все же. Она станет подслушивать или еще хуже, запишет на диктофон.

От злости мои мысли ушли в крайность, поэтому я заставила себя выдохнуть и расслабить мышцы. Я улыбнулась уголками губ и, закрыв ноутбук, на котором только что просматривала личную электронную почту, ответила:

— Ничего, Евгения. Ко мне на сегодня кто-нибудь записывался?

Девчонка явно смутилась. Она переступила с ноги на ноги и сцепила руки перед собой.

— Эм, — замялась она и отступила еще на шаг. — Вроде бы к вам должен прийти с отчетом мастер из программного отдела.

— Мастер? — уточнила я надтреснутым голосом.

— Ну да. Тот новенький красавчик, — заулыбалась она.

Я прикрыла глаза, чтобы скрыть от секретарши тревогу и злость.

«Она только что посмела назвать его красавчиком?», — со злостью трещал внутренний голос. И в то же время жалобно пищал: «Он должен зайти ко мне для отчета?».

Какой отчет? Почему ко мне?

— А разве не Марина принимала от него отчет? — вспомнила я.

— Да, — кивнула Женя. — Но сегодня она уехала на съемки с девочками. От меня что-нибудь еще нужно?

В ответ я отрицательно взмахнула рукой, после чего Евгения тихо ушла, оставив меня окончательно сбитой с толку.

С чего бы Марине отправляться на съемки? Она давно от этого отказалась. К тому же это работа куратора, а не распорядителя. Если Марина и отправлялась в «поле», то только на крупные показы или к знакомым фотографам. А это значит….

— Вот же зараза, — прорычала я и стукнула кулаком по столу.

Выпустив пар, я открыла ноутбук и быстро напечатала ответ Виктору, а затем выключила его и убрала в сумку.

Следующие часы проходили словно в тумане. Я смотрела на циферблат, переводила взгляд на дверь и ждала. Ждала, когда Евгения войдет и скажет о приходе Глеба. Ждала его стук в дверь. Ждала услышать шум его шагов. И почему-то я была уверена, что обязательно смогу распознать именно его стук, шаг, а тем более голос.

В эти секунды я медленно сходила с ума. Мне казалось, что я слышала его где-то рядом, но это оказывался фантом. Всего лишь иллюзия, моя сбредившая фантазия свихнутого мозга.

Виски ныли от долгой головной боли, глаза резало от света экрана компьютера, а губы ссохли от переживаемого стресса. Я облизнула их раз, два, три. Затем выпила воды, чтобы немного смочить кожу губ. А после нанесла жирным слоем гигиеническую помаду. Но спустя время ее пришлось стереть, потому что образовались белые катышки на уголках.

Надо сходить к косметологу, а то после Эфиопии так и не добралась до салона красоты.

Я достала зеркальце и поставила на стол. Аккуратно поправила макияж, убрала лишний блеск, а после уставилась на отражение. Мрачное, изможденное и напряженное лицо разочаровало меня.

Какое уродство, так скоро и до мешков под глазами недалеко.

Хмыкнув, я провела кончиком указательного пальца по щеке, затем оттянул кожу вокруг глаз, разглядывая красноту, и убрала руки. Затем громко выдохнула со звуком «т-п-р-р-р», активно шевеля губами, а дальше сжала кулаки и следя за отражением надавила ими на бледные щеки. Я состроила мерзкую гримасу, сильнее сжимая кулачками скулы. Легкая боль приводила в чувство, рожица создавала иллюзию отдыха, а небольшая разминка мышц лица насыщала энергией.

— К тебе можно? — зашел без стука Глеб, прерывая меня в самый глупый момент моей разминки.

Он закрыл дверь, а я от смущения скрыла ладонями лицо и тихонько простонала. Ведь он все видел, а мне стыдно, хотя не должно.

— Теперь да, — прорычала я, отняв руку ото лба. — Где Женя?

— Она отошла в бухгалтерию. Сказала, что ты свободна.

— Угу, — простонала я. — Ты принес отчет?

Глеб молчал, поэтому мне пришлось посмотреть на него, и только после этого он протянул мне бумагу. Приглядевшись в него, я заметила легкую ухмылку на его губах, словно он едва сдерживался от бурлящего смеха. Из-за этого я разозлилась и резче обычного выхватила отчет из сжатых пальцев.

— Забудь, что видел, — пробурчала я, разглядывая буквы. — Ты должен был постучать.

— Буду знать, — хмыкнул он и опустил голову. — Хотя сомневаюсь, что смогу забыть.

Я снова уставилась на него, чтобы увидеть насмешливый вид Глеба, и вспыхнула. Вот же…. Паршивец!

Бумага в моих руках слегка помялась, но я упрямо решила разобраться в тексте, игнорируя мужчину, который только что ввел меня в краску. Я дважды перечитала отчет, но уловить смысл написанного мне не удавалось. Нахмурившись, я приступила к третьему перечитыванию, когда Глеб оперся о стол и наклонился ко мне.

— Давай объясню, — предложил он, а я же в ответ громко шикнула.

На меня давила атмосфера.

То, что Глеб стоял в десяти шагах от меня.

То, что нас разделял всего лишь один стол.

То, что поблизости никого — кроме нас.

А еще меня смущал тот факт, что я до сих пор словно чувствовала его дыхание, тепло и его самого. Все это усиливало давление на меня, не давая вздохнуть.

Огненная лавина прокатилась по телу, а на лбу появилась испарина. К тому же один наглый бессовестный вопрос возник среди роя мыслей и в ближайшее время точно не собирался оттуда исчезнуть.

А если я подойду к нему, встану напротив него, чтобы наши дыхания снова, как раньше, смешались в единый поток, то что произойдет?

Бумага выпала из моих рук, и я прикрыла глаза, чтобы они не выдали моего состояния Глебу. Чтобы он не понял, о чем я думала, пока читала его отчет. Словно там не программистские термины, а пошлый эротический роман из киоска.

— Ксе… Ксюша? — выпрямился он.

— Я ничего не поняла. Можешь объяснить в двух словах, что происходит с моим сайтом? — измождено прохрипела я.

— Если коротко, то кто-то запустил SQL-инъекцию в базу данных. В данном случае у тебя неплохая защита, но у каждой защиты есть дыры. Кто-то со стороны обнаружил их и впрыснул инъекцию.

— Но зачем?

— Ради информации. Твоя база данных достаточно обширная.

Я встала с кресла и решительно подошла к Глебу.

— То есть ты хочешь сказать, что кто-то со стороны знает всю мою базу данных. У него есть имена, телефоны, фото и все остальное, — выкрикнула я, и тут же зажала себе рот, оглядываясь.

Быстро отошла к двери и выглянула в приемную, к счастью, Женя до сих пор не вернулась. Поэтому я чуть спокойнее заперлась, вернулась к Глебу и вновь заговорила, но намного тише.

— Ты кому-нибудь об этом говорил?

— С чего это? Босс же тут ты. Эту бумагу, — он кивнул на мой стол. — Я составлял у себя в собственном компьютере. А детали о своей работе я могу доложить только директору или его доверенному лицу.

— Хорошо, — выдохнула я. — Тогда больше никому не говори. Ладно?

Глеб кивнул и напряжено уставился на меня.

— Ксюш, у тебя проблемы?

— Не у меня. У агентства, — не охотно ответила я. — То есть вся база данных теперь у них?

— Я этого не говорил, — отрицательно махнул головой Глеб. — У тебя изначально была хорошая защита на сайте. Поэтому хакеры не получили твою базу данных. Как я понял, в их силах только получать данные логического значения и времени.

— Это что значит? — зависла я.

— Они знают кто и когда заходит в базу. Получают информацию о запросах. Они могут проанализировать, что у вас есть в базе данных и что интересно пользователям, то есть, в данном случае вам. Но у них нет имен твоих партнеров или номера.

— А ты можешь понять, кто это делает? — Вдруг задумалась я, когда стала понимать, что у взломщиков не так много-то информации.

— В принципе, да, — осторожно ответил Глеб. — Но на это нужно время.

— А мы можем знать, какую информацию они берут от нас?

— Да, но я не смогу понять, как они ее проанализировали. Поэтому я предлагаю их заблокировать. Могу хоть завтра это сделать, — предложил Глеб.

— А они сразу поймут, что доступ перекрыт? — уточнила я, на что он кивнул. — Тогда это не подходит. Мне нужно понимать, что они получают и что их больше всего интересует. Еще неплохо было бы узнать, кто это делает. Глеб, что самое опасное в этих инъекциях?

В ажиотаже я не заметила, как снова приблизилась к нему, и вгляделась в его мерцающие глаза.

— Если им удастся встроить SQL-инъекцию, то они получат всю базу данных. Они смогут войти под любым логином и в их силах удалить, изменить или выкрасть любые данные.

— Особенно если войдут через мой логин, — стала наконец понимать и я.

— Верно. Также они могут запустить произвольный код для изменения сайта, — добавил он.

— То есть, на моем сайте вдруг может появиться баннер порочащий агентство. Это будут видеть все, а компьютер покажет, что это сделала я. Верно?

Глеб со вздохом кивнул. Я зависла, когда его плечи медленно поднялись и опустились. Словно что-то в его действиях успокаивало меня и не давало в панике бегать и вопить.

— Им много времени понадобиться, чтобы встроить инъекцию?

— Не знаю, зависит от уровня хакера.

— А ты сможешь контролировать работу хакера? — уточнила я и с надеждой уставилась на Глеба.

Он слегка кашлянул и провел в нервном жесте по шее.

— Ты хочешь следить за ним, чтобы получать информацию о его действиях. А когда он активизируется, то сразу блокировать его?

— Что-то вроде того, — неуверенно прошептала я и покивала головой.

Глеб замялся. Он опустил взгляд и сжал губы в тонкую линию.

И в эту секунду до меня дошло, что только что наделала. Вдруг ему неудобно отказать мне, потому что мы знакомы чуть ближе, и поэтому я не совсем обычный клиент. Вдруг я давлю на него, а он вообще подписывался на другой заказ. Мне ведь нужно объяснить ему, что наше прошлое не должно влиять на наше настоящее.

Я в ужасе распахнула глаза и сделала резкий шаг к нему, почти прикасаясь к его груди.

— Глеб, — прошептала его имя, и он вновь посмотрел на меня. — Это не прописано в контракте работать киберкриминалистом. Я оплачу твою работу, хотя не пропишу ни в одном контракте. Потому что…

— Об этом никто не должен знать?

— Да, — кивнула я. — Но я не обману тебя…. Что скажешь?

— Я поставлю маячки, чтобы определить интерес хакера. Также я поставлю маяк на то, когда хакер вломится в саму базу и начнет действовать изнутри. Но насчет поиска человека, — Глеб задумался и через минутку ответил. — Подумаю об этом и дам ответ позже.

— Спасибо, — с истинной благодарностью прошептала я, чувствуя как наворачивались слезы.

Наши прямые взгляды встретились, и я наконец осознала, как близко к нему стояла. Нас разделял лишь шаг. Один крошечный шаг между нами. Дела мы обсудили, но забыли упомянуть про нас. То, что делало с нами притяжение.

Время замедлилось, а чувства обострились. Мне казалось, что наши сердца забились в одном ритме, а дыхание подстроилось друг под друга. Мне даже показалось, что я почувствовала его запах. Словно он не изменилось за эти тринадцать лет. Только стал более мужественным, более подходящим для него.

— Ксюша…

Стук в дверь.

Мы оба одновременно моргнули и отступили. Я искоса взглянула на него, отмечая вздымающуюся грудь, сжатую челюсть и промелькнувшую боль в глазах.

И снова горькая вина сковала мое сердце. Потому что он снова страдал, и снова — из-за меня.

— Ксю, я приехала со съемок, — прозвучал голос Марины за дверью. — Ты чего заперлась?

— Я пойду, — отмер Глеб. — Мне Рубиной тоже не говорить о твоей просьбе?

— О нашем контракте, — настойчиво поправила его. — И да, ей лучше не знать.

Глеб кивнул и отправился к двери. Звук, открывшегося замка, эхом раздался в пространстве. Марина дернула за ручку и уставилась на спокойного Глеба и на мою напряженную фигурку в глубине кабинета. Она переводила взгляд с одного на другого, с подозрением разглядывая нашу одежду.

— А что вы тут делали? — прошептала она, сложив руки на груди.

— Отчитывался, — холодно ответил Глеб и, обойдя девушку, ушел.

Я вернулась на место и, сложив его отчет в четверо, убрала в сумку с ноутбуком. Марина с открытым ртом подошла ко мне и требовательно прищурилась. Ее лицо передавало бурю эмоций. Казалось, что она уже успела придумать нашу историю воссоединения и ее понесло.

— Это ведь то самое, — выдала она. — Вы снова вместе?

— Нет.

— Но вы заперлись в кабинете.

— Мы говорили о деле.

— Одни в кабинете.

— Мы сейчас с тобой тоже ОДНИ, в кабинете. Можешь запереться и провести эксперимент. Будем ли мы с тобой говорить о делах или заниматься другим непотребством, — с ухмылкой ответила ей и отвернулась к компьютеру.

— Сравнила, — хмыкнула она. — Его и меня. Глеб в твоем сознании всегда побеждает. Перед тобой пресмыкались такие красавчики, а ты переступала их, словно они прокаженные. Красивые, богатые, сексуальные. Я тогда начала подозревать асексуальность в тебе. Но, к счастью, у тебя появился Кван Чу Вон.

— Марина, — позвала ее я и устало посмотрела. — Хватит. Больше не говори о Глебе и мне в таком ключе.

— Почему?

Ее голос наполнен удивления, но она уловила в моем тоне некую обреченность и уже серьезнее посмотрела на меня.

— Он женат. И у него есть дочь. Даже если бы я захотела снова начать с ним встречаться, то не стала бы рушить семью. Ничью. В особенности его.

Марина замолчала. Ее лицо превратилось в маску и даже показалось, что ее глаза потухли. Она кашлянула и вдруг вспомнила про работу, которую не закончила. Она поспешила уйти, чтобы оставить меня в покое.

До конца рабочего дня я сидела у себя. Женя принесла мне пару бутербродов вместо обеда. Я кое-как успела закончить накопившуюся рутину и собралась домой. Секретарша уже покинула рабочее место, потому что она отпросилась на час раньше из-за разболевшегося зуба.

Сумка на моем плече немного тяжелая из-за ноутбука и некоторых бумаг из сейфа перевешивала, от чего я шла нетвердой походкой. Глаза слезились из-за недавнего зевка. И я пропустила момент, когда приехал лифт. Двери раскрылись, когда я подходила, и передо мной неожиданно появилась Мила. Или Люся из прошлого. Маленькая семилетняя девочка, которая широко улыбалась при виде меня. Когда-то она, ее брат и я отправились в пеший горный путь. Она тогда радостно обнимала меня и просила не уходить.

Раньше ее серые глаза с восторгом блестели при виде меня. Сейчас же они угрожающе сузились. Мила вышла, держа за руку четырехлетнюю малышку. Я присмотрелась, вспоминая, где я ее видела. Но серые глаза сказали все за себя — передо мной дочь Глеба.

— Оксана, не убегай, — строго проговорила Мила. — Где Глеб?

Вопрос был задам мне. Я растерянно открыла рот и тут же закрыла. Потому что Глеб появился сам.

— Папа, — прокричала Оксана и вырвалась из рук тети. Она сорвалась и со всех ног побежала к отцу. Глеб широко улыбнулся дочери и присел, чтобы поймать ее.

Я словно в замедленной съемке следила за маленькой девочкой и за ее отцом. Как он поймал ее. Как закружил. Как громко чмокнул в пухлую щечку и прижал к себе. Как трогательно он зажмурился, когда маленькие ручки обняли его шею.

У меня пропал голос. Слезы наворачивались от сцены, а в носу защипало. Да что это со мной? Словно увидела слёзовыжимательный фильм с трагическим концом.

Я отвернулась от них и нажала на вызов лифта, заставляя себя не прислушиваться к разговору брата и сестры, но уши словно отказались подчиняться моему сознанию. Именно поэтому я слушала и хорошо слышала их семейный разговор.

— Я ведь попросил тебя подождать внизу, — недовольно проговорил Глеб.

— Прости, — прошептала Мила. — Окси не хотела сидеть.

— Ладно, я закончил. Мне осталось только собрать вещи и можем уходить. Возьми Ксютку на руки.

Я резко повернулась к ним, натолкнувшись на робкий взгляд Глеба, и снова отвернулась.

Мне показалось, — стала убеждать себя внутренним голосом. — Оксану можно называть и Ксюшей. Но это не одно и тоже. Это разные имена.

Я еще раз нажала на кнопку, но лифт не спешил подниматься.

— Да, конечно, — ответила Мила и потянулась к племяннице.

— Хочу пи-пи, — проговорила девочка, крепче обнимая отца.

Глеб устало выдохнул, но сопротивляться не собирался.

— Люся, спускайся одна. Я свожу… Оксану в туалет, а потом мы спустимся к тебе.

— Окей, — улыбнулась ему Мила и клюнула его в щеку.

Двери лифта распахнулись, и я быстро вошла в него, надеясь уехать одна. Но Мила успела проскочить за мной. Теперь на некоторое время мы заперты в металлической коробке.

— Не вздумай вспоминать прошлое с ним, — жестко проговорила она, разрушая тишину. — Он забыл тебя, и теперь он счастлив.

— Я знаю, — спокойно ответила ей и добавила. — Арина всегда любила его.

— Арина то тут причем, — разозлилась Мила, разворачиваясь в мою сторону. Она угрожающе положила руки на талию, нахмурила брови и прищурила взгляд. — У него есть Оксана и я. Те, кто его любят. А ты разрушаешь его жизнь. Всегда. Даже когда ты сама не знаешь об этом. Одно только воспоминание о тебе портит ему день. К сожалению, он подписал контракт до того, как узнал кто в агентстве главный. Поэтому прошу, ради хорошего прошлого между вами. Если ты его тогда реально любила. Если ты до сих пор к нему относишься иначе. Не губи его жизнь снова. Пусть он уйдет отсюда целым.

Лифт приехал на первый этаж. Звоночек тихонько цокнул, оповещая нас. Мила сделала пару шагов на выход, затем снова повернулась ко мне и, смеясь, добавила:

— И передай Матвею, чтобы перестал бегать от меня.

Затем она вышла гордой плавной походкой, а вот я почти выползала на подгибающихся ногах.