Генерал-коммандант

ГЛАВА 12

Швейцарская Ривьера. Женевское озеро. Монтрё

25 июня 1903 года. 00:30

Внезапно кольнуло тревожное предчувствие; я мельком глянул на озеро и неожиданно увидел, как из темноты бесшумно вынырнула лодка и прямым ходом направилась к нашему причалу. За веслами сидели двое, третий человек расположился на баке.

— Млять… — тихонько ругнулся я и быстро скорректировал свое положение на покатой крыше беседки — так, чтобы удобнее было наблюдать за новыми врагами.

Лодка тем временем причалила. Гребцы переместились на берег и присели, шаря стволами револьверов по сторонам. А вот последний британец выходить почему-то не спешил.

Напоследок мерзко скрежетнув, заткнулся патефон в доме. Наступила мертвая тишина, прерываемая только тихим плеском воды и скрипом цикад.

Перестрелять очередных гостей с этой позиции не составляло особого труда, но я не смог надежно идентифицировать среди них резидента и решил немного подождать.

Один из стрелков на причале громко и фальшиво заухал совой.

Подозревая, что гости насторожатся, если не получат ответного сигнала, я приготовился стрелять, но, к моему дикому удивлению, через несколько мгновений ему ответили точно таким же совиным воплем.

Я растерянно завертел головой — неужели мы обезвредили не всех бриттов?.. — но потом сообразил, что это отозвался Арцыбашев. А через пару секунд заметил и его: подполковник прятался совсем рядом — за заборчиком палисадника.

Наконец третий британец тоже сошел на берег. Как только он встал с банки, я сразу понял, что это и есть майор Абрахам Коллинз. Широкоплечий, низенький и кривоногий — перепутать даже в темноте было невозможно.

Первая пара бриттов бодро потопала прямо к крыльцу, резидент держался чуть поодаль за ними.

Я дождался, пока они пройдут мимо беседки, потом спокойно сел, взял револьвер обеими руками и, тщательно прицелившись, влепил по пуле в затылок спутникам резидента.

Коллинз заметался, собрался было рвануть назад к лодке, но, видимо поняв, что следующим пристрелят его самого, вдруг остановился и поднял обе руки вверх.

— На землю, лицом вниз!.. — громко прошипел я на английском языке. — Руки сложить на голову! Живо, мать твою давалку!

Британец сильно вздрогнул, завертел головой по сторонам, но послушно подчинился, стал на колени, а потом лег, как было приказано.

К нему сразу же подскочил Арцыбашев, быстро охлопал резидента, выбросил его пистолет, после чего принялся вязать ему руки.

— В дом его… — На всякий случай я проконтролировал спутников резидента, пустив в них еще по одной пуле, после чего спрыгнул и поочередно оттащил трупы в кусты.

— Получилось!!! — Из темноты, радостно размахивая револьвером и своей шпажонкой, вывернулась Клеопатра.

— Тихо, мать твою! — рыкнул я. — Спрячься где-нибудь и держи вход в дом.

— Ой, мама… — тихонько пискнула Клео и убралась обратно.

Арцыбашев уже утащил Коллинза в гостиную и положил его там на пол лицом вниз. Я оглянулся, последовал за ним и приставил глушитель к затылку резидента.

— Сколько вас было?

— Шестеро… — Британец интуитивно вжал голову в плечи. — Шестеро, да…

Клацнул взводимый курок.

— Со мной, со мной! — зачастил майор. — Шестеро со мной! Больше никого. Господин генерал, это же вы, я угадал? Давайте попробуем найти общий язык!

— Переверните его…

Арцыбашев аккуратно исполнил приказ. Я поднял стволом край мешка, который надел ему на голову подполковник.

Увидев меня, Коллинз испуганно икнул и попытался отползти в сторону, но уткнулся спиной в ноги Арцыбашева.

Я довольно ощерился. Черная лоснящаяся свирепая рожа, черное обтягивающее трико, весь увешан оружием — тут и сам обгадишься со страху, неожиданно узрев такого «красавца».

— У вас два варианта, майор. Интересует, какие? Либо сразу выберем первый?.. — Глушитель уперся в глазницу британца.

— Вы уже взяли всех моих людей?

— Всех.

— Тогда, конечно, интересует, господин генерал, — уже почти спокойно ответил Коллинз. — Никогда не жаловался на отсутствие самосохранения. Предлагайте.

— Первый — небыстрая и очень болезненная смерть. Второй — максимальная откровенность.

— А что последует за откровенностью? — На красивом холеном лице британца проявилось явное облегчение.

— Свобода, майор. Но для того, чтобы заполучить ее, придется постараться. И учтите, если сюда во время интервью наведается еще кто-нибудь — пуля последует немедленно.

— Не наведается… — Майор мотнул головой. — Слово джентльмена. Я использовал всех своих людей. Разве что полиция, но и она вряд ли. Даже если последует вызов — его будут долго игнорировать, а главный полисмен города сейчас на приеме в нашем посольстве. Но могу ли я рассчитывать на вашу честность?

— Можете. Я не обману, но сразу предупреждаю: дороги назад в Британию не будет. Вас прихлопнут свои же. Останется только исчезнуть. Но я помогу с этим. Итак, ваш выбор?

— Гребаные лорды, это же надо было так глупо попасться! — зло ругнулся Коллинз. — Вы сам дьявол во плоти. Хорошо! Я все расскажу!

Я опять натянул ему на голову мешок, а потом отвел в сторону подполковника.

— Скорее всего, майору не стоит видеть ваше лицо.

— Вы правы, — согласился Арцыбашев. — Но что вы собираетесь делать с ним дальше?

— Это будет зависеть от самого майора.

— Ваше право. Но нам надо как можно быстрее уходить отсюда.

Я глянул на наручные часы.

— Еще как минимум четыре часа до рассвета. До этого времени британцев вряд ли хватятся. Я постараюсь уложиться. А вы пока стащите все трупы к берегу.

Подполковник кивнул, четко развернулся и вдруг застыл на месте.

Я вскинул револьвер и едва удержался, чтобы не выстрелить.

— Только шевельнитесь, сволочи!!! — прохрипел из коридора высокий плотный мужчина в помятом, измазанном грязью костюме. — Я прострелю вашей сучке башку!

Выглядел он ужасно, все лицо было залито кровью, а с виска свисал большой кусок содранного скальпа. Но самое страшное было не в облике внезапно ожившего гостя, а в том, что он удерживал сгибом локтя под шею Клеопатру и прижимал к ее голове револьвер.

Я сразу понял, что случилось. Сам же видел, как чертова девчонка не проконтролировала тех, кого положила, вот один из них и ожил. Скорее всего, тот, в которого она выстрелила, — вон же на голове ясно просматривается борозда от пули. А еще я в госте внезапно опознал Андреаса, старшего сына того гребаного Шульца, которого прихлопнул на саботаже и воровстве в самом начале своей попаданческой эпопеи. Сам Шульц благополучно отбросил копыта в тюряге, а сынуля успел скрыться. Теперь ясно, какого бура бритты собирались предъявить после провокации. Твою же мать…

— А-а-а, это ты, демон! — рычал, наступая на нас, Андреас. — В ад, ты отправишься обратно в ад! Ты ответишь за все страдания, что причинил нашей семье. Не-эт!!! Сначала тебя будут судить, а потом вздернут, как грязного преступника. А толпа будет на тебя плевать…

Он был явно не в себе, но рука с револьвером не дрожала.

Бледная как смерть Клеопатра семенила перед ним на носочках и что-то беззвучно шептала.

Почти сразу стало понятно, что она просит: чтобы я выстрелил.

Арцыбашев покосился на меня. Оружие он опустил, но пока не выбросил.

«Черт, — лихорадочно подумал я. — Что делать? Стрелять? Но есть шанс, что даже мертвым он успеет вышибить мозги девчонке. Думай, думай, Мишаня. Клео ниже его, то есть башка гребаного Андреаса открыта. Даже навскидку попаду, расстояние мизерное. В руке держит армейский „веблей“, а спуск у него тугой. Стоп!!! Курок-то не взведен, а если пальнет самовзводом — потратит лишнюю долю секунды. Шанс? Твою мать, Пенни мне не простит…»

Помимо моей воли палец сам выбрал свободный ход спускового крючка.

— Отпусти женщину, и я твой…

— Оружие на пол!!! — истошно взвыл Андреас. — Или я пристрелю эту су…

Но уже не договорил.

Сухо щелкнул выстрел.

Позади парня на белоснежной стене расцвела сюрреалистическая темно-алая клякса.

«Веблей» соскочил с виска девушки и задрался вверх, Шульц выпалил в потолок и стал медленно оседать, таща за собой Клеопатру.

А еще через мгновение они оба рухнули на пол.

— Господи… — Я понял, что сам едва стою на ногах. Сдаваться я не собирался ни в коем случае, но девчонку было реально жалко.

— Катя!!! — Арцыбашев ринулся к ним и выхватил девушку из уже мертвых рук.

Клео тут же вырвалась и принялась яростно пинать труп Андреаса.

А потом вдруг охнула и опять упала в объятия подполковника. Надо сказать, очень расчетливо и метко.

Мне сразу вспомнилась Лизхен, в свое время точно таким же виртуозным образом упавшая в обморок прямо мне в руки, после того как пинала дохлого бритта.

Гребаные бабы!

Внезапно разозлившись, я рявкнул Арцыбашеву:

— Бросьте ее немедленно. Сама очухается. Выполнять приказание…

— Есть. — Подполковник оглянулся, осторожно примостил Клео на диван и выскочил из комнаты.

Я шагнул к Коллинзу.

— Я н-не знаю, кто это, честное слово… — отчаянно заикаясь, залепетал британец.

Через мешок на башке он не видел, что случилось, а голос Андреаса с перепугу не опознал и, видимо, принял своего подельника за неизвестно откуда свалившуюся подмогу.

— Со мной были все мои люди, я говорю правду… — продолжил оправдываться Коллинз. — Я не знаю, кто это…

— Тихо, — оборвал я его. — Наш уговор еще в силе. Теперь займемся вопросами и ответами. Откуда вы узнали, что я в Монтрё?

Резидент закивал:

— Да, да, я все скажу. Мне все сообщил сам министр иностранных дел маркиз Лансдоун. А откуда узнал он — увы, я не знаю. Могу только сказать, что сведения поступили к нему прямо здесь, в Монтрё, по дипломатическим каналам, минуя наш офис в Лондоне.

«Млять… — ругнулся я про себя. — Меня сдали посольские, как пить дать, либо дойчи, либо русские. Больше ни с кем я не успел повидаться. Теперь гадай, по собственной инициативе или выполняя приказ монархов…»

— Дальше.

— Дело происходило в страшной спешке. Я со своей группой занимался здесь оперативным обеспечением… — майор запнулся и нехотя признался: — И одновременно подготовкой провокации. Мы собрались разыграть нападение…

— Об этом позже.

— Да-да, конечно. Так вот, меня срочно вызвали. Присутствовал сам премьер-министр Бальфур, министр иностранных дел, министр по делам колоний, Джозеф Чемберлен, его заместитель, министр торговли и сэр Джон Бродерик — государственный секретарь по вопросам войны. И они потребовали от меня немедленно найти и обезвредить вас для того, чтобы предъявить общественности. Со мной находился один из буров, он должен был заявить после провокации, что его послали лично вы…

— Обезвредить?

— Да, обезвредить. Арестовать, но не убивать. Все были единогласно за это. И лишь только заместитель министра по делам колоний настаивал исключительно на смерти. Его пригласили, потому что он хорошо вас знал в свое время.

— Кто?

— Да, господин Уинстон Черчилль, только он настаивал на смерти, — охотно сообщил Коллинз.

«Все-таки Уинни…» — тоскливо подумал я.

Тоскливо — потому что разочаровываться в друзьях очень больно. А ведь я считал его своим настоящим другом.

Поначалу все шло очень обнадеживающе. Черчилль вернулся домой и женился на Франсин. У них родился сын, которого назвали Майклом якобы в честь меня. Политическая карьера Уинни стремительно пошла в гору, его выбрали в Палату общин, а потом он стал помощником министра колоний, если не ошибаюсь, даже на пару-тройку лет раньше, чем в реальной истории, и толкнул пару зажигательных антивоенных речей о необходимости заключения мирного договора с Республиками. Мы от случая к случаю переписывались, я даже надеялся, что Уинни станет тем человеком, который со временем изменит политику Британии в отношении Южной Африки, а тут — на тебе. Млять, какой же я недоумок, надо было пристрелить сучонка еще в самом начале…

— Свое мнение он объяснял тем, что вы очень опасны, попытка взять в плен может вообще провалить операцию… — торопливо рассказывал Коллинз. — Но остальные его не послушали. Им был нужен живой Майкл Игл для полного триумфа. Черт, вот что случается, когда решения принимают дилетанты, пусть даже члены правящего кабинета. Идиоты… Я был не согласен с такой поспешностью, просил время для тщательной подготовки операции, но меня практически вынудили. Кто я такой, чтобы спорить с лордами?

— Как вы меня нашли?

— Сначала мы определили ваше наиболее вероятное местонахождение, а потом, методом исключения, выяснили настоящее убежище. В информации упоминалась ваша спутница, с подробным ее описанием, так что найти вас не составило особого труда. Я рассказал все, что знаю…

— Далеко еще не все, — перебил я его и в очередной раз глянул на часы.

Так, всего два часа ночи. Времени еще вагон и целая тележка.

На кушетке страдальчески застонала Клеопатра, потом приподнялась и недоуменно уставилась на меня.

Мельком глянув на нее, я спокойно бросил:

— Иди во двор помогать Алексу.

Клео молча встала, повинно опустила голову и ушла, а я задал очередной вопрос Коллинзу:

— Теперь подробно о провокации, майор.

— Она должна была стать подтверждением недоговороспособности буров и существенно уронить их репутацию в глазах мирового сообщества…

— И послужить оправданием перед второй войной, не так ли?

— Да, господин генерал, в том числе…

Следующие полчаса прошли в увлекательной беседе — майор очень не хотел умирать и выложил столько ценной информации, что я едва успевал записывать за ним.

К сожалению, время поджимало, поэтому общение пришлось прервать. Я связал Коллинза понадежней, а потом вышел во двор, помочь Арцыбашеву. Трупы гостей мы без особых затей утопили в озере, предварительно проделав с ними некоторые не особо эстетичные, но необходимые манипуляции. В это время Клео тщательно уничтожала в доме все следы нашего пребывания.

А к четырем утра я сбегал в условленное место, куда прибыл тот самый человек, которому передавал записку Арцыбашев.

— Занятная маскировка… — густо благоухающий пивным перегаром толстяк весело ухмыльнулся. — Неужели, чтобы остаться незамеченным, надо перевоплотиться в негра, Мишель?

Я на него недоуменно уставился, но потом вспомнил, что забыл стереть гуталин с морды.

— Примерно так, Арчи, примерно так. Но хватит скалить зубы, впереди куча работы.

— Что на этот раз? — Арчибальд закинул на плечо треногу с фотоаппаратом, словно заправский наемник алебарду.

— Интервью, Арчи, просто интервью, — с легким злорадством в голосе сообщил я.

— Знаем мы ваши интервью, — хохотнул толстяк. — Городской морг уже доверху трупами забит. Я едва сдерживаюсь, чтобы не тиснуть какое-нибудь загадочное расследование.

— Тиснешь. Но слегка на другую тему.

Арчибальд О’Лири, он же Лейба Розенталь, Теодор Морье и прочая, и прочая, несмотря на свой совсем непрезентабельный вид и полную неизвестность в широких массах, был одним из самых свирепых акул пера нынешнего времени и подвизался внештатным корреспондентом почти во всех ведущих газетах мира. При этом Арчи дико ненавидел Британию и являлся моим личным агентом. Брал он за свои услуги ужасающе много, но отрабатывал зарплату до самого последнего пенса. Для того чтобы запустить в массы какую-нибудь залепуху, лучшего исполнителя нельзя было найти. Впрочем, на почве добывания информации Арчи тоже весьма хорош.

Арцыбашев и Клео предусмотрительно убрались с глаз, а Арчибальда я привел прямо к Коллинзу и стянул с башки британца мешок.

— Для начала несколько фото.

— Зачем? — Британец покосился на корреспондента.

— Так надо, Абрахам. — Я развязал руки майору, оправил на нем пиджак, а потом отступил в сторону и взял резидента на прицел.

— Улыбнитесь, пожалуйста, — вежливо попросил Арчибальд, нацелившись вспышкой в британца. — Вот так, спасибо. А теперь за столом…

— Секундочку… — Я подвинул к нему лист бумаги и дал в руки карандаш. — Но лицо серьезней, Абрахам…

Еще раз полыхнул магний. Я невольно поморщился, вспомнив, каким образом меня зафитилило в конец девятнадцатого века, а потом снова аккуратно спутал британца.

— Отлично! А сейчас блиц-интервью примерно в такой форме. Я, Абрахам Стенли Коллинз, майор Секретной службы его величества, не желая более участвовать в преступлениях британской короны, решил сообщить о готовящейся провокации — и так далее и тому подобное. В том числе о приказе лордов меня убить. Желательно поподробней, с фактами и именами. То есть все то, что вы уже сообщили мне.

— Что? — Резидент сильно побледнел, с ужасом смотря на корреспондента. — Вы собираетесь опубликовать все то, что я рассказал, в прессе?

Арчи невозмутимо складывал треногу фотоаппарата и не обращал на майора никакого внимания.

Я ласково улыбнулся.

— Вас предупреждали — вы согласились. У русских есть замечательная пословица: снявши голову — по волосам не плачут. Впрочем, можем все отыграть назад. Но вам не кажется, что это будет несколько глупо с вашей стороны?

Коллинз сплюнул.

— Да пошел ты к черту, сволочь! После такого мне все равно не жить.

— Как угодно… — Я пожал плечами.

И аккуратно выстрелил британцу в сердце. С облегчением выстрелил. На самом деле мне нужны были только снимки для подтверждения личности, а историю с интервью я затеял, только чтобы спровоцировать Коллинза. Отпускать майора ни в коем случае было нельзя. Но и не хотелось нарушать обещание. А теперь все благополучно разрешилось.

— Ну вот… — Арчибальд разочарованно скривился. — А я еще ни разу не брал интервью у настоящего агента Секретной службы его величества.

— Я за тебя все уже сделал. Вот тут краткое содержание. — Я подал ему несколько листов бумаги. — Раскудрявишь и пригладишь сам, только не переборщи. Озаглавь погромче… Скажем… «Мой манифест». А вообще сам смотри. Ах да… вот образец почерка. Неплохо будет опубликовать несколько фрагментов текста, написанного его рукой.

Арчи быстро просмотрел листы и ахнул:

— Матерь божья! Да это прямо бомба!

— Мне надо, чтобы интервью попало на главные полосы ведущих газет уже послезавтра. И не подставься. А это, — я положил на стол солидную пачку немецких марок, — на обеспечение.

— Сделаю! — горячо пообещал корреспондент, аккуратно прибрав деньги в карман.

— Не сомневаюсь.

Я действительно не сомневался. Как бы это странно ни звучало, в наше время свобода слова — совсем не пустое место. Газетчики вцепятся в эту сенсацию, как волчья стая, и мигом разнесут по миру. И далеко не всем смогут закрыть ротик, даже если сильно постараются.

Конфуз, однако, господа островные обезьяны, конфуз. Отмоетесь нескоро. И уж точно надолго забудете о провокациях.

Уже светало, так что затягивать с эксфильтрацией не стоило. Мы погрузили вещи в шлюпку и переправились на другой берег озера, где нас уже ждал экипаж. А еще через несколько часов благополучно прибыли в маленькое шале в горах.

Ну что могу сказать…

Да, все получилось грязно и коряво. Засветился я где только мог и как только мог. Впрочем, своего тоже добился: остался в живых, сорвал провокацию и здорово подгадил его величеству Эдику, так его растак. Теперь осталось встретиться с Рузвельтом, и домой.

А Уинни…

Уинстона я убью.

Еще до того, как вернусь в Африку.