Глава тринадцатая В ЭМИГРАЦИИ


Дальнейшая судьба военного вождя Белого движения на российском Северо-Западе, чья полководческая звезда засверкала под турецким Эрзерумом и погасла под красным Петроградом, мало чем отличалась от судеб ему подобных. Он оказался лишь песчинкой среди многих сотен тысяч вольных и невольных эмигрантов из России, безжалостно рассеянных вихрем истории по белому свету.

«Остатки» белой добровольческой Северо-Западной армии в скором времени пополнят большой отряд русских военных эмигрантов в странах Балтии, Польше, Германии, Финляндии и Бельгии. Генералы А. П. Родзянко, П. В. Глазенап, граф С. Палён, С. Н. Булак-Балахович станут одними из руководителей белоэмигрантского антисоветского движения.

Генерал Н. Н. Юденич не остался в Эстонии. Окольными путями он вначале перебрался в Англию и стал проживать там на положении эмигранта, внимательно наблюдая через хорошо информированную лондонскую печать за жизнью в Советской России, за всем, что связано с Красной армией.

Затем Николай Николаевич переселился во Францию. Там он проживал в маленьком городке, больше напоминавшем селение, Сент-Лорен дю Вар, расположенном недалеко от средиземноморского курорта города Ниццы на Лазурном берегу.

На первых порах лидеры самых различных кругов белой эмиграции настойчиво пытались привлечь заслуженного и авторитетного генерала к антисоветской деятельности. К середине 20-х годов русская военная эмиграция представляла из себя значительную военную силу. В этом была заслуга прежде всего генерал-лейтенанта Генерального штаба барона Петра Николаевича Врангеля.

После эвакуации из Крыма в ноябре 1920 года остатков белой Русской армии Врангель, её командующий, оказался в Стамбуле без средств на содержание войск. Но он, стремясь воспрепятствовать распылению армии, находившейся в лагерях в Галлиполи и на острове Лемнос, стал принимать энергичные меры. Ему удалось организовать переезд воинских частей в Болгарию и в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (Югославию), где они были приняты на жительство.

Сам генерал Врангель со своим штабом переехал из Стамбула в Королевство СХС, в Сремски Карловицы, в 1922 году. Стремясь сохранить кадры Русской армии за границей в новых, эмигрантских условиях, Врангель издал 1 сентября 1924 года (подтверждённый 1 декабря того же года) приказ о создании Русского Обще-Воинского Союза (РОВС). Советская Россия получила в лице новой военной белоэмигрантской организации потенциальную угрозу.

Русский Обще-Воинский Союз первоначально состоял из четырёх отделов: 1-й отдел — Франция и Бельгия, 2-й отдел — Германия, Австрия, Венгрия, Латвия, Эстония и Литва, 3-й отдел — Болгария и Турция, 4-й отдел — Королевство СХС, Греция и Румыния. Бывших добровольцев юденичской Северо-Западной армии, естественно, больше всего оказалось во 2-м отделе РОВС.

Лидеры белой эмиграции понимали, что присутствие в их рядах такого авторитетного полководца Первой мировой войны, как Юденич, весьма желательно. Барон Врангель, инспектировавший организации РОВС во Франции, не преминул побывать на юге страны и посетить уединившегося там кавказского полководца, который сам поставил себя вне дел Белого движения за границей.

Между двумя людьми, оставившими немалый «след» в истории Гражданской войны в России, состоялась беседа, которая во многом расставила точки над «и» в отношения генерала Юденича и военной, да и вообще всей эмиграции:

— Николай Николаевич, я к вам по неотложным делам русской военной эмиграции.

— Пётр Николаевич, я так и понял. Наслышан о ваших заботах здесь, в русском зарубежьи.

— Откуда такая информированность? Не от ваших ли подчинённых по Северо-Западной армии Родзянко и Булак-Балаховича?

— Нет, не от них. О вас, барон, много пишется в парижских газетах. И не только в них.

— Значит, Николай Николаевич, вы знакомы с созданием и задачами Русского Обще-Воинского Союза?

— Да, знаком, слышал и читал.

— Тогда у меня к вам как к боевому генералу Российской Императорской армии один вопрос. Прямой. Вы с нами, Николай Николаевич, или будете взирать на Советскую Россию со стороны?

— Я, как вам хорошо известно, Пётр Николаевич, человек офицерского долга и дворянской чести.

— Значит, вы с нами, с Белым движением в эмиграции?

— Да. Я был и остаюсь с Белой Россией до конца своей судьбы. Только одно но.

— Какое же?

— Я разуверился в том, что наши бывшие союзники по Антанте помогут нам в борьбе с большевиками. А одни мы, силами белого воинства, Советскую Россию не одолеем.

— Но союзники, по крайней мере часть их лидеров, обещают нам помочь в новой войне против большевиков.

— Союзникам, уважаемый Пётр Николаевич, я не верю со времён мировой войны на Кавказе и похода добровольческой армии на красный Петроград.

— Здесь вы во многом правы. На нашей стороне были не их армии, а их политики.

— А политики, если говорить словами британца Уинстона Черчилля, друзей не имеют. У них есть только интересы сегодняшнего дня. Не так ли, барон?

— Да, это действительно так. Но мы, воины Русской армии, здесь, в эмиграции, не хотим складывать оружия.

— Время для побед белого воинства над Красной армией уже ушло. Это правда истории.

— Зря вы так думаете, Николай Николаевич.

— Почему?

— А потому, что белые воины, разбросанные по Европе и её окраинам, только и живут мыслью — с оружием в руках вновь оказаться в Отечестве и продолжить там Гражданскую войну до победного конца.

— На сегодня, Пётр Николаевич, на это нет никаких надежд.

— Почему же? Будет серьёзнейшая поддержка Франции и других стран Антанты. И не только их: у Советов много сейчас противников. У нас есть флот, стоящий в Бизерте под флагом адмирала Кедрова. Наконец, мы сохранили кадры белой Русской армии, которую ждёт стонущая под нашествием большевиков Россия.

— Хорошо. Допустим, начнётся вторжение белых войск в Отечество. Пусть рядом будут союзные войска. Что встретят они там, в России? Что вы на сей счёт думаете?

— Николай Николаевич! Разве вы не читаете в газетах, что вся Россия полна духом мятежа?

— Да, читаю. Но красный генерал Тухачевский с помощью химических снарядов уже добивает последние повстанческие отряды Антонова в Тамбовской губернии.

— Но есть казачьи области — Дон, Кубань с Тереком, Урал, Сибирь, Забайкалье!

— На казачьи области сегодня не может быть серьёзной надежды, Пётр Николаевич.

— Как не может быть? Казачество в своём большинстве стоит за Белое движение, а не за красных комиссаров Ленина и Троцкого.

— Это было три-четыре года назад. Сейчас в казачьих областях совсем иная ситуация.

— Как вы понимаете эту ситуацию, Николай Николаевич?

— Казачьи области, как мне достоверно известно, за время Гражданской войны обезлюдели. Лучшая часть казачества, верная долгу и присяге, погибла в боях. Если даже мы снова вернём себе Дон и Кубань, то там мало кого можно будет призвать даже в старые, именные полки.

— Но зато те, кто придут под наши знамёна, будут биться против большевизма до конца.

— Здесь я с вами полностью согласен.

— Мне бы хотелось, уважаемый Николай Николаевич, услышать от вас отношение к Русскому Обще-Воинскому Союзу.

— Буду откровенен, барон. Я полностью солидарен с его идеями, целями и задачами.

— Прекрасно!

— Но я считаю, что сегодня РОВС не в состоянии осуществить победный поход против Советской России.

— Почему вы так упорствуете в своём мнении, Николай Николаевич?

— Всё очень просто. Я рассуждаю как кадровый военный, генштабист. У РОВСа сегодня нет ни достаточных сил, ни современного оснащения, ни надёжных союзников как там, в России, так и здесь — за границей.

— А если всё это будет, ваша позиция изменится?

— Да, изменится. И я буду готов вновь встать в ряды белой армии. Надеюсь, мой фронтовой опыт ещё пригодится для возрождения старой России...

Руководитель РОВС барон Врангель с присущей ему энергией ещё несколько раз пытался приобщить Юденича к работе военной части белой эмиграции. В город Канны к кавказскому полководцу наезжали и генерал-лейтенант В. Е. Вязьмитинов, бывший военный и морской министр правительства Юга России, и соратник по Первой мировой войне генерал-майор Е. В. Масловский, бывший генерал-квартирмейстер штаба Кавказского фронта.

С последним Юденича связывала крепкая фронтовая дружба. Летом 1929 года Масловский воспользовался приглашением своего недавнего главнокомандующего провести отпуск в доме Николая Николаевича в Сент-Лорен дю Вар, неподалёку от города Ниццы.

У Масловского была обыкновенная судьба русского белоэмигранта. После эвакуации из Крыма начальник штаба врангелевской 2-й армии оказался сперва в Константинополе, затем переехал в Болгарию. Там он состоял при Атаманском казачьем училище, работал геодезистом при выправлении русла реки Тунжа и на постройке железной дороги к Пловдиву. В 1927 году переехал в Париж, где работал чертёжником на автомобильном заводе Панар и Лавассер.

Во французской столице Масловский вступил в Союз офицеров Кавказской армии под председательством генерала Н. Н. Баратова, который одновременно являлся председателем Зарубежного союза русских военных инвалидов. В Союзе офицеров-кавказцев Евгений Васильевич прочитал несколько докладов об операциях на Кавказском фронте в мировую войну.

Узнав о том, что из-за болезни глаз у генерала Масловского возникли трудности на работе в чертёжном отделе автомобильного концерна, Николай Николаевич Юденич настоял на его переезде к нему, в Сент-Лорен. Это был поистине благородный поступок, поскольку сам кавказский полководец жил в материально стеснённых условиях.

Поселившись в доме Юденича, Масловский освободился от финансовых проблем (оба генерала были известны своей неприхотливостью и скромностью в обыденной жизни) и смог закончить свой фундаментальный научный труд о русской Кавказской армии. Более того, каждодневное общение с бывшим вождём Отдельной Кавказской армии и Кавказского фронта дали Евгению Васильевичу массу фактического материала и оценок описываемых событий Первой мировой войны.

В 1932 году Масловский при помощи Юденича закончил свою капитальную работу «Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 гг.» объёмом в 500 страниц. В следующем году книга вышла в издательстве «Возрождение» тиражом в одну тысячу экземпляров. Она сразу же получила известность и признательность у читающей части русского зарубежья.

Типографские расходы на издание книги были оплачены Николаем Николаевичем Юденичем. Незадолго до своей смерти он успел получить вышедшую из типографии книгу своего фронтового товарища. Но прочитать её, так сказать, в готовом варианте кавказский полководец так и не успел.

Вскоре после смерти Юденича генерал Масловский начал заведовать Ниццкой церковной библиотекой — одним из лучших книгохранилищ белой эмиграции. Работа в этой библиотеке длилась двадцать три года, до последних дней он бережно хранил все письменные источники, которые были связаны с личностью полководца Н. Н. Юденича и особенно с его деятельностью на Кавказе.

Генерал Масловский был редактором и соавтором юбилейного белоэмигрантского сборника «Генерал от инфантерии Н. Н. Юденич». Этот научно-исторический сборник статей увидел свет в 1931 году в Париже.

Участник и историк Первой мировой войны на Кавказе оставил после себя многочисленные воспоминания и значительный личный архив, где собраны воспоминания и записки участников войны на Кавказском фронте. Сегодня всё это хранится в Бахметьевском Архиве Колумбийского университета в США.

...Русский Обще-Воинский Союз после смерти Врангеля, окончившего свой жизненный путь в Брюсселе и похороненного в Белграде, в русском храме Святой Троицы, несколько раз менял своих руководителей. Все они старались привлечь Юденича к работе в РОВСе. Но тот всегда отвечал на такие предложения отказом, при этом говоря, что свой воинский долг перед Россией выполненным до конца не считает. Не участвовал Юденич и в общественной жизни русского зарубежья, хотя имел немало интересных и лестных предложений.

Николай Николаевич словно замкнулся в себе, жил довольно уединённо. Окружавшим его близким людям казалось, что он живёт преимущественно воспоминаниями о прошлом. Хотя он всегда был рад не частым встречам с однополчанами, соратникам по Кавказскому фронту и белой добровольческой Северо-Западной армии.

Политиков же Юденич не привечал даже из круга хороших знакомых. Он им просто не доверял, на что у него были свои серьёзные причины.

Незадолго до своей кончины Николай Николаевич имел беседу с Евгением Васильевичем Масловским, старым и испытанным временем другом. Они давно научились с полуслова понимать друг друга. В разговоре речь шла, как это часто бывало, о России.

— Евгений Васильевич, что нового вы привезли в наш тихий Сент-Лорен из шумного Парижа?

— Привёз, Николай Николаевич, немало. Газетные новости, отклики нашей эмиграции на них.

— Новости, разумеется, о России?

— Да. И любопытные.

— Что же это за новости? Расскажите, прошу вас, любезный Евгений Васильевич. Мне всегда так интересно знать ваше мнение, а не какого-нибудь газетного репортёра.

— Газеты Франции и всей Европы последнее время много пишут о последних военных манёврах Красной армии.

— И что же отмечается в газетах?

— Военные обозреватели сходятся на том, что Красная армия увеличила свою мощь, стала технически оснащённой. И потому более агрессивной.

— Почему агрессивной?

— Как почему? Оставленное нами Отечество, после того как оно стало советским, находится в международной изоляции. Если, разумеется, не считать такого союзника, как Монголия.

— Но в этом нет ничего нового. В годы Крымской или Русско-японской войны Россия тоже оказывалась в гордом одиночестве.

— В полном, как говорят историки. И потому проиграла и ту войну, и другую.

— Что же ждёт её сейчас? Как ваше мнение, Евгений Васильевич? Что говорят русские эмигранты в Париже на сей счёт?

— Мнений много. В мире опять назревает большая война. И кто знает, может быть, бывшие союзники императорской России по Антанте станут союзниками Советского Союза. Или всё произойдёт совсем иначе.

— Вы имеете в виду возрождающуюся Германию?

— Да, только её одну.

— Что ж, в политической игре с большими ставками вечных союзников и противников не бывает.

— Вы, Николай Николаевич, считаете, что в новой европейской войне германцы могут стать союзниками СССР против Парижа и Лондона?

— А почему бы и нет? Ведь было же Прусское королевство союзником Российской империи в войне против наполеоновской Франции. Тогда ведь её победили и победили окончательно.

— На сей раз всё зависит от личности Сталина. Он всё больше и больше узурпирует власть на нашей Родине.

— Газеты в один голос твердят об этом. Его даже красным диктатором не назовёшь, насколько он велик.

— Да, это выдающаяся историческая личность.

— Чем ещё озабочена парижская эмиграция?

— Сейчас много споров идёт о том, на чьей стороне ей стоять, если Советская Россия окажется в огне войны.

— Как на чьей стороне? Только на российской. Иначе и быть не должно для нас. Мы же с вами, Евгений Васильевич, люди долга и чести...

— Вы правы, Николай Николаевич. Мы с вами всю жизнь не знали иного, как служение Отечеству.

— Старому Отечеству. За что и поплатились...

Чекисты из органов внешней разведки, которые «курировали» за границей деятельность белой эмиграции, особенно её военной части, неизменно доносили в Москву на Лубянку:

«Бывший белый генерал Юденич от политической деятельности отошёл...»

Но всё же имя бывшего главы Белого движения на северо-западе России всегда было «на слуху» у внешней разведки Главного политического управления (бывшей ВЧК). Порой имя генерала от инфантерии Н. Н. Юденича вызывало у неё самые серьёзные опасения. И не без веских на то причин.

Всего лишь один ныне рассекреченный документ: «Сводка Иностранного отдела ГПУ о состоявшемся в марте 1922 г. в Белграде совещании командного состава Русской армии и принятых на нём решениях по поводу планируемой интервенции в Россию»:


«Конец апреля 1922 г.

Совершенно секретно.

Добавление к сводке № 61

(по материалам из Константинополя)


Последние подготовительные меры Врангеля


В марте месяце с.г. одно вслед за другим состоялись два совещания наиболее видных деятелей организации Врангеля.

Первое совещание в Белграде, длившееся с 5-го до 12-го марта, носило характер осмотра России.

Вопрос о возобновлении военных действий считался принципиально решённым и не подлежал обсуждению совещания. Последнее должно лишь произвести окончательный учёт сил, определить наикратчайший срок выступления, обсудить все подготовительные к операции меры и дать исчерпывающий материал для выступления на совещании в Париже перед представителями союзников, в зависимости от которых находится решительная санкция интервенции, а также военная, материальная и финансовая помощь.

На Белградском совещании присутствовали: председатель — Врангель, бывший посол в Париже В. А. Маклаков, командующий флотом адмирал Кедров, военно-морской начальник Константинополя ген(ерал) Ермаков, представитель Врангеля в Болгарии ген(ерал) Вязьмитинов, представитель Врангеля в Германии ген(ерал) Хольмстен, представитель в Сербии — ген(ерал) Потоцкий, военный агент в Венгрии фон Лампе, морской агент в Сербии капитан 2 ранга Апрелов, морской агент в Константинополе кап(итан) 2 ранга Регекампф, представитель союза морских офицеров кап(итан) 2 ранга Постригалов...

Совещанием приняты следующие решения: военные действия должны начаться по почину Красной армии. Последняя принуждена будет выступить против Польши и Румынии в том случае, если Генуэзская конференция не даст никаких результатов или если весною в России разовьётся широкое повстанческое движение...


Оперативный план


Намечается вторжение в Россию трёх групп: группы Врангеля с юга, группы войск «Спасения Родины» и Западной группы под командой Краснова. Все три группы будут объединены единым командованием. Нет никаких данных, подтверждающих, что это будет Николай Николаевич.

Наступление предполагается вести в двух главных направлениях — на Петербург и Москву, и на второстепенном на Киев.

С юга операцию должны обеспечивать десанты. Не исключена возможность содействия французского флота как в Черном море, так и в Балтийском.

Большая надежда возлагается на военное повстанческое движение.

Дабы операция носила национальный характер, предполагается вести наступление исключительно русскими частями в надежде, что при развитии наступления они пополнятся кадрами из местного населения и некоторыми частями Красной армии.


Высший командный состав


К предстоящим операциям намечен следующий командный состав: Верховный Главнокомандующий и временный верховный правитель — вёл(икий) князь Николай Николаевич, его помощник — ген(ерал) Гурко, начальник штаба — ген(ерал) Миллер, Главком — ген(ерал) Юденич, начальник конницы — ген(ерал) Врангель, походный атаман казаков — ген(ерал) Краснов, партизаны — Борис Савинков и Балахович (совместная работа с Петлюрой исключается).

...Предполагается всех военных выскочек гражданской войны заменить лицами со служебным и боевым стажем германской войны.

Таковы результаты Белградского совещания. Окончательную санкцию все решения получат в Париже, куда 12 марта выехали ген(ерал) Врангель, адмирал Кедров, Маклаков и Карташов.

На это совещание вызваны все казачьи атаманы, генералы Краснов, Гурко, Юденич, Миллер, а также Б. Савинков и Балахович.

На совещании будут представлены Франция и Америка».

Этот документ о белградском совещании лидеров русской военной эмиграции однозначно свидетельствует о действительно высоком полководческом авторитете генерала Н. Н. Юденича. В противном случае ему бы не отводилась роль Главкома — то есть главнокомандующего белогвардейскими силами вторжения. Причём это было сделано без его личного присутствия на том совещании и помимо его воли.

Достоверных сведений о том, прибыл ли Юденич на парижское совещание — нет. Скорее всего, Николай Николаевич проигнорировал очередную «военную» акцию наиболее непримиримо настроенных к Советской России руководителей военной части белоэмигрантских кругов.

Что же касается вышеприведённого плана, то он остался только на бумаге, бережно хранившейся в секретных архивах в Москве.

Имя Юденича иногда мелькало и в других агентурных донесениях в иностранный отдел ГПУ. Так, в одном из них его причисляли к сторонникам великого князя Кирилла Владимировича и объявляли стойким монархистом в кругах белой эмиграции:

«...Общество чинов министерства внутренних дел:

Гарбель, Палеолог, Скаржинский, Колеповский, Говоров, Юденич, Богородский, Гвоздик».

Трудно сказать, какое отношение имел генерал Н. Н. Юденич к этой группе. Но во всяком случае никакого отношения к Министерству внутренних дел старой России он не имел, по крайней мере, там никогда не служил. Скорее автор донесения в чём-то ошибался.

Имя Юденича часто мелькало в материалах советской внешней разведки совсем по иному поводу. Многие из его бывших подчинённых по белой добровольческой Северо-Западной армии ещё долго не складывали оружия в борьбе с Советами. В характеристиках таких личностей в обязательном порядке указывалось, что они когда-то служили под знамёнами генерала Юденича и участвовали в походе на красный Петроград. Поход же всё чаще в документах назывался авантюрным.

Достоверно известно одно — Николай Николаевич Юденич жил в вынужденной эмиграции уединённой, тихой жизнью и не участвовал ни в одном сколько-нибудь значительном политическом событии русского зарубежья.

Против российского Отечества кавказский герой и Георгиевский кавалер больше не поднимал оружия и не призывал к этому других. Это он считал делом своей чести...

Один из самых прославленных полководцев Русской армии в годы Первой мировой войны скончался 5 октября 1933 года во французском городе Канны в возрасте семидесяти одного года. Там он был первоначально и похоронен. (Перезахоронено тело генерала было в соседней Ницце 9 декабря 1957 года.)

Во время скромных похорон ему были отданы воинские почести боевыми соратниками по Белому движению. Помещённые на страницах газет некрологи не отличались пышностью и красноречием.

Загрузка...