Гений общения. Пособие по психологической защите

Глава 1 Десять самых Невыносимых

Каждый человек в той или иной мере владеет искусством общения, но все мы воспринимаем окружающих людей по-разному. Некоторые на дух не переносят мямлей и рохлей, но вполне спокойно общаются с самыми грубыми и несдержанными людьми, в то время как другие на хамов даже смотреть не могут! Кого-то доводят до белого каления нытики или всезнайки. У вас же совершенно не клеятся отношения с бахвалами и хвастунами. Более того, вероятно, вы сами многих раздражаете, ведь не секрет: любой из нас, в определенные моменты своей жизни, становится для кого-то Невыносимым Человеком. Конечно, это спорный вопрос: кто Невыносимый Человек, а кто нет. Хотя всякий нормальный человек прекрасно знает Невыносимых Людей в лицо.

Разумный человек, видя, что его планы под угрозой или на грани срыва, для того чтобы исправить ситуацию, старается изменить свое поведение. Понятно, что люди в сложном положении действуют по-разному, однако нам удалось выявить десять основных типов поведения, к которым прибегает человек в борьбе с неблагоприятными обстоятельствами (или при уходе от них).

Начнем же мы с того, что расскажем о десяти самых Невыносимых Людях, характеры которых представляют все самое худшее в человеке.

Стоял чудный день, небо было чистое, и из окна до Джима доносилось пение птиц. Конструкторское бюро буквально гудело от умственного напряжения: совместная работа над проектом вовсю продвигалась вперед. Внезапно раздался до боли знакомый Джиму оглушительный грохот, как будто по тесному коридору офиса с бешеной скоростью катилось боевое орудие. Здание, казалось, заходило ходуном. Джиму почудилось тревожное попискивание радара, и, пока он прислушивался, в дверях появился Джо. Он поднял руку — «башенное орудие» медленно поворачивалось: Джим всей кожей почувствовал, что целью сейчас станет… он сам! Несчастный в отчаянии замахал белым флагом, но Танк безжалостно надвигался на него. Джим в ужасе уставился на указующий перст, который, как жерло пушки, был направлен прямо ему в лицо.

А между тем Джо Бинтнер обрушил на свою жертву град ругательств и обвинений:

— Ты, слабоумный кретин, позорящий человечество! Настоящая ошибка природы! Олух, который ни в чем ни черта не смыслит! Работаешь над проектом две недели и уже на три успел отстать. Я не потерплю больше твоих идиотских отговорок, хотя это единственное, на что ты способен!

Краешком глаза Джим заметил, что все сотрудники бюро либо попрятались кто куда, либо, парализованные страхом, застыли на месте.

Подобно раскатам далекого грома, раздавался злобный голос начальника. Атака прекратилась так же внезапно, как и началась. Бинтнер двинулся дальше, а Джим остался на поле боя среди обломков своего многодневного труда.

Доклад наконец был готов. Ни разу еще Сью не работала так усердно! Ведь сумей она доказать свою правоту убедительно и профессионально, и этот день станет поворотным в ее судьбе: повышение по службе не заставит себя долго ждать. Зал был полон, и все смотрели на нее, когда Сью с энтузиазмом начала свое выступление. Она понимала, что все идет без сучка без задоринки, и чувствовала — победа не за горами.

Когда доклад уже подходил к концу, в зале раздался чуть слышный шумок, легкий, как шелест листьев. Сью уловила едва заметное движение среди присутствующих. И в этот момент прозвучал «выстрел».

— Послушай, — раздался дерзкий, насмешливый голос, — о твоей идее я уже где-то читал. По-моему, это было в одиннадцатой главе!

Кто-то зло хохотнул, а затем едва сдерживаемый смех прокатился по всему залу. Сью была совершенно сбита с толку, мысли ее растерянно заметались.

— В какой главе?.. — смущенно пробормотала она, беспомощно оглядываясь и пытаясь разобрать, откуда донесся голос. В глубине зала, язвительно улыбаясь, словно Чеширский кот, притаился Снайпер, готовый к следующему выстрелу:

— А может, все-таки это было в тринадцатой главе? Ха-ха! Не обращайте на меня внимания. Пожалуйста, продолжайте. Я только что понял, насколько мало вы разбираетесь в этом вопросе.

Был замечательный день, как раз такой, когда хочется поскорее разделаться с работой.

Приятный ветерок легко задувал в открытое окно. Ральф уже во второй раз проверял цифры, аккуратно раскладывая листы, чтобы ничего не перепутать. В эту минуту в кабинет вошел Боб. Лицо — словно застывшая маска, руки сжаты в кулаки. Ральф почувствовал: что-то случилось. Но, разглядев судорожно сведенные скулы Боба, он предпочел вновь углубиться в свою работу, не задавая разъяренному приятелю лишних вопросов.

Боб уже прошел было мимо Ральфа, но в последнюю секунду случайно смахнул стопку сложенных бумаг с края стола и те, будто осенние листья на ветру, разлетелись в разные стороны. Ральф хотел промолчать, но непроизвольно у него вырвался слабый возглас возмущения:

— Поосторожней, Боб!

И Боб в мгновение ока взвился — глаза расширились, мышцы лица свело судорогой, волосы встали дыбом, а рот презрительно скривился:

— Сам следи, куда кладешь свое… барахло! Откуда мне… знать, что у тебя тут навалено. Какого рожна я вообще здесь торчу! Никого не волнует, что мне приходится терпеть! И вот так всю жизнь! Пошли бы вы все!.. — Голос Боба крепчал — легкий ветерок превратился в бушующий ураган: в воздухе носились обрывки фраз, шквал ругательств закручивался в вихре гнева. Казалось, этот ужас никогда не прекратится, но в конце концов ярость Боба начала стихать. Он испустил последний вопль и, оглядев собравшихся, без единого слова выскочил из кабинета, на прощание оглушительно хлопнув дверью. Одинокий лист бумаги, лениво кружась, медленно опустился на пол.

Фрэнк поднимает телефонную трубку и говорит:

— Здравствуйте. Вы разговариваете со службой Технического сопровождения фирмы АБВГД. Меня зовут Фрэнк. Чем могу быть вам полезен?

Заказчик начинает объяснять:

— Меня зовут Тадеуш Дэвис. Я технический директор компании ДГВБА и уже собаку съел на жестких дисках…

Дэвис начинает выкладывать свои претензии, в конце концов заключая:

— Ясно, что все дело в вашей продукции.

— Ну что ж, мистер Дэвис, мне отлично знакома наша продукция, и, судя по тому, что вы рассказываете, все это больше напоминает не механическое повреждение, а программный сбой. Не могли бы вы сказать мне, как вы загружали программу до того, как возникли неполадки?

— Это не программный сбой.

— Сэр, именно это я и стараюсь определить. С чего вы взяли, что не барахлит программа?

— Вы что, не слышите? Это не программный сбой. Дело в вашей продукции.

Фрэнк пытается подъехать с другой стороны:

— А вы не помните, какое сообщение появилось после генерации ключа?

Дэвис не помнит, но в запале повторяет, что виновата продукция.

Фрэнк пробует снова:

— Сэр, а вы пытались использовать этот диск с другим компьютером?

Дэвис упорно гнет свое:

— Мы знаем, что дело не в компьютере. Мы ведь можем поставить диск другой фирмы на нашу машину. И позовите-ка мне вашего начальника.

Дина и представить себе не могла, что дело повернется таким образом. Ведь именно она подготовила экспертные документы для инвестиционного комитета, к тому же вложила душу и сердце в это исследование. Дина верила, что сможет наконец показать, на что способна. Но она не предполагала, что в дело вмешается Лео. Случается, дурной сон становится явью, именно это почувствовала Дина, увидев, что Лео полностью завладел вниманием собрания. Он убеждал вложить деньги в явно дутые фонды. Казалось, никто не понимает, о чем он говорит. Лео прямо-таки очаровал всех, уверив в своих связях и надежности полученной информации. Ведь если этот человек брал слово, ничто не могло остановить его.

— Лео, — умоляла Дина, — эти фонды… ну, проследите по документам их происхождение…

Пытаясь противостоять натиску, Дина не знала, как справиться с ним, понимая, что скоро будет поздно.

— Если у кого-нибудь есть вопросы, спрашивайте! — не теряя времени, обратился Лео к своей, совершенно сбитой с толку аудитории. — Я точно знаю, что нам необходимо. Я совершенно уверен, что выгодное вложение денег — это уже полдела. Да! Ничего не бойтесь! Мне самому уже удалось вложить кое-что! Просто повезло, скажу я вам! К тому же я навел справки о деятельности этих фондов за последние годы! Отличные результаты, поверьте мне!

Отличные результаты? Из того, о чем он говорил, Дине стало абсолютно ясно: Лео и представления не имел об истинном положении дел.

Так же ей было понятно другое: она не знает, как остановить его. Сердце ее упало, когда, растерянно оглядев зал, Дина увидела, как один за другим присутствующие поддавались уверенности и энтузиазму Лео. Откуда этим людям было знать, что он ровным счетом ничего не смыслит в том, о чем говорит. Ведь Дина была единственным человеком, который провел тщательное расследование.

Элис была самым добрым человеком, которого только можно себе представить. Она была такой покладистой, что не могла никому ответить «нет». Элис всегда говорила «да», искренне надеясь, что это всех и вся сделает счастливыми.

— Не окажешь ли любезность? — просил Том.

— Пожалуйста! — кивала головой Элис.

— Не бросишь ли письмо в почтовый ящик? — спрашивал Марк.

— Без проблем, — отвечала Элис.

— Не напомнишь, что я должна перезвонить? — обращалась с просьбой Элен.

— Хорошо! — радостно обещала Элис.

— Закончи это, прежде чем уйдешь, — говорил начальник.

— С удовольствием! — немедленно откликалась Элис.

Однако чаще всего Элис не оказывала любезность Тому, не отправляла писем Марка, не напоминала о звонке Элен и не заканчивала работы. У нее всегда были наготове убедительные объяснения, почему ей не удалось сделать то или это; к тому же она не забывала приносить извинения, искренне сожалея о том, что подвела людей, рассчитывавших на ее помощь. Но, к ее удивлению, все это никого не успокаивало.

Когда просьбы не выполняются, людям свойственно расстраиваться и огорчаться. Том, Марк, Элен и начальник высказывают свои обиды Элис, каждый на свой лад. Они все недовольны Элис и предъявляют ей претензии. Она же, чтобы избежать ссоры, не спорит.

Внешне все еще доброжелательная, в душе Элис прямо-таки закипает от злости и решает, что никогда больше и пальцем не пошевелит для этих мерзких людей.

Пытаясь угодить людям и всеми силами избежать столкновений с ними, Всегда Согласные говорят только «да», не думая о последствиях.

Марв понимал: без решения Сью деваться ему некуда. Сью тоже прекрасно знала, что действительно настало время решить наконец этот вопрос, но вот что удивительно: никто и нигде в этот день не мог ее отыскать. После продолжительных поисков по всем кабинетам и лестничным площадкам Сью наконец-то попалась Марву.

— Извини меня, Марв, но у меня сейчас нет времени с тобой разговаривать, — спеша прочь, попыталась отвертеться Сью.

Марв, изо всех сил стараясь не отстать от нее, крепко прижал к груди свой кейс и торопливо спросил:

— Так вы решили, кого мы пошлем на конференцию на Гавайях?

— Ну… я еще думаю, — попробовала отговориться Сью.

— Вы еще думаете!? — Марву пришлось прибавить скорости, поскольку Сью снова попыталась ускользнуть. — Сью, конференция начнется через три недели. Я просил вас выбрать кого-нибудь для участия в ней еще шесть месяцев назад. Это важнейшее событие года, и мы всегда посылали туда наших лучших торговых представителей…

— Ну… я знаю, но… я полагаю, что решу…

Марв, часто дыша, изо всех сил пытался не отстать от нее:

— Вы полагаете? Когда?

Сью остановилась:

— Не знаю. Скоро.

Некоторое время Сью с отсутствующим видом смотрела в пол, затем резко развернулась и бросилась в противоположную сторону. Марв, все еще не отдышавшись, в крайнем изумлении уставился ей вслед. Для него не было никаких сомнений, что решение будет откладываться до тех пор, пока решать будет уже нечего.

Уже сколько лет они вместе, а Салли до сих пор понятия не имеет, проронит ли ее муж хоть одно словечко за вечер или нет. Его способность сидеть молча, уставившись в одну точку, приводит женщину в ярость: она готова, по меньшей мере, как следует стукнуть мужа по голове. Может, хоть как-то отреагирует? И ведь чем больше времени проходит со дня их свадьбы, тем меньше он говорит. Теперь Салли вообще кажется, что, задавая ему вопросы, она сама же на них и отвечает. Понятно, бывают мужья и хуже — дебоширы и сквернословы; ее супруг, по крайней мере, ничем таким не страдает. С другой стороны, он вообще практически ничего не говорит. Однако бывает, и самые обычные слова украшают тишину, поэтому Салли решила, что ей следует попробовать нарушить молчание:

— Ну так, Нэт, что ты все-таки думаешь о… президенте?

Казалось, муж даже не услышал Салли. Он как-то неопределенно пожал плечами и зашуршал газетой. И все-таки женщина решила попробовать еще раз:

— Нэт! Тебе нравится наш президент?

Муж лениво поднял пустые глаза и пробурчал:

— Я… не знаю, — и снова равнодушно уставился в газету.

Ну уж нет, сегодня Салли от него не отстанет, ведь она собралась с духом — впервые за 17 лет! — и решила довести разговор до конца. Ей понятно: их с Нэтом разделяют не несколько метров комнаты, а глухая стена непонимания, но она, честное слово, сегодня ее разрушит…

— Нэт, тебе не кажется, что мы с тобой ни о чем никогда не говорим? Ты бы хоть сказал мне два слова о любви. Нэт! Ты меня еще любишь?!

Муж нехотя поглядел на Салли и медленно отвел от нее взор. Он уперся взглядом в окно, положил газету и без затей ответил:

— Да чего тут говорить? Семнадцать лет назад я сказал, что люблю тебя, и если бы что-нибудь изменилось, то обязательно бы сообщил.

Вот так! Нэт опять равнодушно шуршит газетой, а Салли снова погружена в безнадежные мечты.

Джек почти закончил свой семинар, когда в последнем ряду подняла руку женщина.

— Да, мэм? Да-да, вы. У вас ко мне вопрос?

Женщина, сощурившись, пристально смотрела на лектора.

— Это не сработает, — наконец после некоторого молчания бросила она.

— А вы когда-нибудь пытались это сделать? — рискнул спросить Джек, не совсем понимая, о чем она говорит.

— Ну какой же смысл пробовать, если это все равно не сработает? — Что бы ни имелось в виду, женщине все было совершенно ясно.

— Откуда же вам известно, что это не действует? — в отчаянии решил идти до конца лектор.

— Это очевидно.

— Очевидно для кого?

— Для любого разумного человека, способного продумать это до конца. — Ее безапелляционность была просто потрясающа!

— А вот для меня это не очевидно, — парировал Джек, почему-то веря, что одержал победу.

— В таком случае что о вас и говорить? — с триумфом отрубила спорщица.

С трудом Джоан сумела сосредоточиться на срочной работе, но не тут-то было! Цинтия опять принялась жаловаться. Стрелки часов еще не перевалили за полдень, а Цинтия уже успела 112 раз сбить Джоан с мысли, и голос ее продолжал — почище бормашины — нудить и зудеть:

— Говорила я тебе, что наконец-то привезла домой новый гриль. Ведь я копила на него полтора года. Гриль оказался таким тяжеленным — я совершенно замучилась, вытаскивая его из машины. Муж-то, конечно, предложил помочь мне, но у него больная спина, в общем, я не разрешила ему. Черт, коробка была такая громоздкая! Но это не все… Ужас как неудобно вытаскивать коробку, когда ее не обхватить руками. Я так и этак, уже вся в синяках и только тут догадалась сходить за тележкой…

— Цинтия, — наконец не выдержала Джоан, — ну если ты не могла сама вытащить гриль, то почему ты не пригласила грузчиков из магазина?

— Нет, я не могла просить о помощи посторонних. В любом случае и грузчикам с этой коробкой было бы справится не легче. К тому же когда я открыла ее, то порезала палец о скобу. А если бы кто помогал мне, наверняка тоже порезался бы, и уж не беспокойся, во всем обвинили бы меня. Потом я не знала, сколько времени продлится распродажа, а грузчики приезжают только по ее окончании, мне же так хотелось испытать новый гриль. И мужу не терпелось испробовать его в деле. В общем, оказалось, что он… не работает. Мне пришлось волочь этот дурацкий гриль обратно в магазин. Господи, какой же он тяжеленный, я так и не смогла запихнуть его обратно в коробку, поэтому…

Голос Цинтии все глубже и глубже проникал в мозг Джоан, которая в отчаянии думала: «И что же с этой Цинтией такое? Она всю жизнь только ноет и жалуется…»

Вот они — Невыносимые Люди, с которыми невозможно ни работать, ни разговаривать… Вы по горло сыты их ленью и хамством. Вам кажется, что они — источник всех ваших неприятностей, и дело дошло до того, что вы вот-вот разочаруетесь в человечестве. Однако не расстраивайтесь, помните, что, сталкиваясь с Невыносимыми Людьми, вы можете выбрать один из четырех вариантов поведения:

ПОПРОСТУ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ! Понятно, что в этом случае вам придется терпеть Невыносимых Людей. И уж тогда жалуйтесь не жалуйтесь, вред от них не уменьшится; обиды и огорчения будут накапливаться, и очень скоро ваше моральное состояние оставит желать лучшего, а уж о нормальной работе и говорить нечего… вы можете «ПРОГОЛОСОВАТЬ… НОГАМИ». Бывает, что лучше взять да и уйти! Ведь не из всех ситуаций есть выход, поэтому за разрешение некоторых браться просто бесполезно. «Голосовать ногами» стоит тогда, когда уже нет смысла продолжать иметь дело с Невыносимым Человеком.

Представьте: все, что вы делаете и говорите, только ухудшает положение, и вы уже не в силах сдерживаться… Тогда вспомните, что осторожность и благоразумие — первые признаки доблести, и не стесняйтесь поскорее унести ноги. Как любил повторять Делано Рузвельт: «Вы никогда не станете жертвой без собственного разрешения!» Однако, прежде чем хлопнуть дверью, вам следует обратить внимание на два следующих немаловажных способа.

ВЫ МОЖЕТЕ ИЗМЕНИТЬ СВОЕ ОТНОШЕНИЕ К НЕВЫНОСИМЫМ ЛЮДАМ. Пусть они упорствуют и ведут себя как привыкли. Попытайтесь взглянуть на них другими глазами, постарайтесь слушать их по-другому… В конце концов вам, возможно, удастся почувствовать себя иначе в присутствии Невыносимого Человека. Переменившись сами, вы во многом измените свое отношение к Невыносимым Людям. Это необходимо, если вы собираетесь проявить силу воли и гибкость, чтобы принять наше четвертое предложение.

Вы можете изменить собственное поведение. Поменяйте свою манеру общения с Невыносимыми Людьми и заставьте их иначе относиться к себе. Верно как дважды два четыре, что одни люди берут от окружающих самое лучшее, а другие — самое худшее. Касается это всех, в том числе и вас…

Существуют очень действенные и вполне доступные стратегии поведения, изучив которые, вы четко поймете, как вести себя с Невыносимыми Людьми и что надо делать во многих, казалось бы, неразрешимых ситуациях. Вы сумеете не только взять верх в любом, самом трудном положении, но и повернуть дело так, чтобы извлечь из него максимум выгоды для себя.